Ночной кошмар

…Каждую ночь я просыпаюсь от его леденящего душу крика, День, два, три, неделя после того жуткого корабля и машины смерти. Мне уже не кажется забавным, мне больше не хочется смеяться над ним. Мне так жалко его. Он уже не чудик, не «Капитан Безопасность», не безмятежный мечтатель, каким он был всегда, сколько я его знаю – он уже мало похож на самого себя. Замученный, помятый маленький щенок, пытающийся спрятаться от кошмаров, яростно преследующих его уже сколько времени. Я не помню, когда последний раз мы вместе с ним ходили в парк и веселились, я не видела его с его дурацким Пудель-Волком, он, кажется, забыл про телескоп. Он боится ночей, боится засыпать, потому что кошмары не желают его отпускать, затаскивая всё глубже во мрак. Он принимает любую помощь, не отказывается и не замыкается в себе: родители, Дипак, остальные щенята – никто не бросает его. Но он никак не может от этого избавиться. Днём он старается быть собой, он все ещё тот, кого все знают, кого все любят, но стесняются признаться в этом. Но с наступлением ночи его затягивает в царство кошмаров, в тот самый день, когда нас чуть не лишили жизни. Раз за разом, изо дня в день уже целую неделю… Каждую ночь я вижу его мучения, каждую ночь я слышу его жалобные стоны. Его лихорадочно трясёт, он пытается спрятаться, завернувшись в одеяло, но разве можно убежать от самого себя? А потом он срывается, рывком подскакивает с места, обхватывает себя лапами, и дом пронзает отчаянный крик, переходящий в скулящий вой. И каждый раз от его криков у меня сжимается сердце… Он разбит, сломан и медленно сходит с ума, и я больше не могу это видеть. Я не знаю, когда я начала скучать по его тупой улыбке, от которой мне почему-то всегда становилось так тепло на душе. Почему мне больше не хочется веселиться, почему мне надоел скейт, почему привычные радости больше не приносят мне счастья? Почему меня так тянет к нему? Мне так не хватает его бесполезных правил, которые я всегда нарушала. Я хочу его утешить, прогнать его кошмар, когтями вцепившийся в его душу. Я не знаю, как ему помочь. У меня совершенно нет никаких идей, потому что он был головой, а не я. Он король драмы, но в трудные минуты становился бесстрашным героем, способным на невозможное. Тем, которым я всегда гордилась… Я не знаю, что мне делать! Я хочу ему помочь, но не знаю, как! НЕ ЗНАЮ! Я чувствую его боль, и мне так хочется разделить её с ним. Как он всегда делал: ворчал, но всегда приходил на помощь. Бросался в пекло ради меня и окружающих. Почему я только сейчас увидела это в нём? Почему мне самой так плохо? Я не могу ответить! У меня так много вопросов, на которые я никак не могу найти хоть каких-нибудь ответов, но чем чаще я думаю, тем больше понимаю: если меня никто не отчитывает, какой вообще смысл веселиться? Над кем я буду издеваться изо дня в день? Кто всегда простит меня, даст совет, обязательно поможет, как бы я не изводила его? Кто окажется рядом, когда будет так нужен. Кто поймает меня, если я опять начну падать в неизвестность? Какой же смысл в Долли, если рядом не будет тебя? Я так сильно хочу обнять тебя, прижаться посильнее и больше никогда не отпускать. Хочу снова увидеть твою глупую, но такую яркую и тёплую улыбку. Хочу снова услышать твои отстойные шутки, от которых мне всегда было весело. Ты будешь смеяться, но я хочу посмотреть на звёзды, сидя рядом с тобой, положив голову на твоё плечо. А ты будешь говорить, говорить без умолку, восторженно рассказывать мне об очередной планете или созвездии. И улыбаться, зная, что мне это неинтересно… Мне так этого не хватает. Пожалуйста, стань прежним!

***

Так больше не может продолжаться! Я больше не могу слушать его криков! Я так боюсь его потерять, что сейчас мне абсолютно наплевать, что обо мне подумают окружающие. Он снова кричит. Срывается и забивается в угол как напуганный маленький щенок. Не реагирует ни на что, только жадно хватает ртом воздух, но не может отдышаться. Сжимается в комок и зажмуривает глаза, трясётся и скулит, тихо умоляя, чтобы его оставили в покое. Я не оставлю это просто так! Я не позволю кошмарам захватить его голову и довести его до сумасшествия! Я не даю ему убежать и спрятаться. Осторожно подползаю ближе, кладу лапу на его спину и сжимаю в своих объятиях так сильно, чтобы он не мог пошевелиться. Как я всегда делала… Конечно, он знает, кто его обнял. Он вздрагивает, но не пытается вырваться или прогнать меня, позволяя мне прижаться ближе. А потом просто обхватывает меня своими лапами и сотрясается в рыданиях, практически роняя голову на моё плечо. В этот момент я понимаю насколько он хрупок. Мне так стыдно за свои ошибки, за всю боль, что я ему причинила. А он терпел меня, терпел насмешки и издевательства. Каждый день… и все равно прощал меня, как бы больно ему не было. И даже сейчас он не прогоняет меня. – Они все погибли. А потом ты… мы… Мне так страшно… – задыхаясь от слез, он судорожно цеплялся за меня. – Каждую ночь… Каждую ночь я вижу одно и тоже. Я вижу… – он в ужасе схватился за голову. – Мне так страшно… – дрожал он, прижимаясь ко мне всё сильнее. Я больше не могу видеть его слез, не могу видеть его страданий. Мне так плохо без него. – Тсс… – шепчу я, наклоняясь ближе к его лицу и касаясь носом его похолодевшей щеки. – Это всего лишь кошмар. Просто представь, что ничего не было. Подумай о звёздах, ты же так любишь их… Глупая Долли! Неужели все так просто? Кажется, я знаю, где ключ к ответам на все мои вопросы. Он прямо перед моим носом, а я слепая дура… – Не надо плакать, – я безуспешно пытаюсь вытереть его слезы своими дрожащими лапами. – Всё позади. Мы все живы. Только не плачь, прошу… Я больше не могу делать вид, что он мне безразличен … – Пожалуйста, – я уже не могу сдержать своих рыданий, – Вернись ко мне, ты нужен мне. Всегда был нужен… Больше нет смысла прятаться, я не вижу причин скрывать это. Я слишком далеко зашла, чтобы отступать. Слишком далеко, чтобы я видела его иначе. Мне больше ничего не остаётся… Я просто наклоняюсь и целую его, вложив в это всё, что лежало у меня на сердце… …Забавно, он так и не открыл своих заплаканных глаз, так и не попытался вырваться, неловко оправдываясь какой-нибудь глупой причиной. Немного затих и слабо покраснел, так и не прекратив меня обнимать. Я знаю, что он меня понимает и всегда понимал. Он умный мальчик. – Ты должен отдохнуть. Поспи немного, – я улыбаюсь, лизнув его в щёку, – а я просто побуду рядом. Не надо бояться, я с тобой… Он вздыхает, но поворачивает свою голову, зарывшись своим холодным носом в шерсть на моей шее. Это щекотно, но так приятно. Кажется, я знаю, что нужно сделать в следующий раз, чтобы вывести его из себя. Но лучше я отложу это до лучших времён, а сейчас он должен поспать. Хоть немного вздремнуть спустя неделю, ставшую для него вечностью. Я прижимаюсь своей щекой к его виску и наблюдаю за рассветными тенями, бегающими за его спиной, вслушиваясь в его тяжёлое, сбивчивое, но стихающее дыхание. Он засыпает, продолжая всё сильнее сжимать меня в своих крепких объятиях. Как же мне этого не хватало. Я наконец-то понимаю, что я чувствую – безопасность и непомерное счастье. Его недостатки стали его достоинствами, которые я заметила слишком поздно. Или нет? Я уже не знаю… – Это так тупо, – я тихо усмехаюсь, продолжая тереться об него своей щекой. … Не знаю, сколько я так просидела, осторожно поглаживая его по спине – кажется, уже прошло слишком много времени. Достаточно, чтобы он крепко спал, продолжая тихо сопеть, согревая мою шею своим горячим дыханием. Это странно, мы провели вот так уже всю ночь, а мне все равно не хочется его отпускать. Сейчас вот-вот встанут родители, а затем и щенята и увидят нас здесь в углу, сжимая друг друга как в последний раз нашей жизни. Но знаете – мне уже все равно, что подумают окружающие. И ему, кажется, тоже…