An Antique Form

Она получает очередное сообщение с неизвестного номера, но со знакомым очарованием Рио. В нем значилось: дата, время, адрес и негласный приказ явиться вовремя. Он, вероятно, опоздает на час с небольшим, окруженный своими головорезами. Резкий, опасный и раскаленный в рубашке с высоким воротником. "Раскаленный?" Боже, как же ей грустно. Не то чтобы он совсем не раскален. Он определенно тлеющий. Даже Руби согласилась бы, сразу же после того, как одарила бы ее тем самым выражением лица, которое появляется каждый раз, когда та ловит пристальный взгляд Бет. Она все еще думает об этом, когда подъезжает к дому с сумкой налички в багажнике и яркой полосой фиолетовой краски на середине руки. В конце концов, детский праздник Эммы была очень искусным, и Бет предпочла бессмысленную болтовню за детским столом, чем, скажем так, бессмысленную болтовню родителей. Она выпрямляется, вглядывается в окно и обнаруживает, что смотрит на неописуемо-маленький домик, повозку с заросшим двором и задернутыми шторами. Это напоминает ей дом Мэри Пет, и черт возьми, саму Мэри Пет. По крайней мере, с возвращением бизнеса они смогут заплатить этой сучке. Выйдя из машины, держа руки на сумке, она поднимается по подъездной дорожке и стучит, прежде чем успевает подумать дважды. Дверь открывается у нее под рукой, незапертая. Если снаружи дом был неприметным, то внутри дела обстояли лучше. В передней комнате – потертый диван, журнальный столик, радиоприемник вместо телевизора. Остальная часть помещения казалась пустоватой, только длинный стол занимал место в столовой. Так что, по ее мнению, именно здесь она встретит смерть. Внезапно жалеет, что сказала Энни и Руби, что справится с этим в одиночку – просто у Сары был концерт, а у Энни ночная смена. А у Бет – как обычно – целая куча ничего. Не то чтобы ничего, напоминает она себе. Очень много всего этого. – Ау? – зовет она, подтаскивая сумку чуть ближе. В помещении так пусто, что ее голос, кажется, отражается эхом. Беспокойство моли, копошение насекомых. Боже, она очень, очень надеется, что здесь нет крыс, и говорит об этом в слух. – Никаких крыс. Я не имею дел с крысами. Бет обернулась так быстро, что поразилась, как это она не споткнулась, и этого достаточно, чтобы Рио выгнул бровь и ухмыльнулся. – Ты должен прекратить так делать. – Как? – Подкрадываться к людям! Это...– она нащупывает нужное слово. – Грубо. Фразы достаточно, чтобы заставить его рассмеяться. Дотянувшись до сумки, она протягивает ему. Она почти не отпускает, но Рио силен для такого худощавого парня и ему не нужно много времени, чтобы взять сумку. Свет здесь, похоже, не работает. Уже ночь и единственный свет исходил с улицы и из окон соседей. Бет слышит, как кто-то смотрит ток-шоу, а вдалеке ссорится парочка. Все это – странная, неизменная картина. Даже Рио в его джинсах, винно-красной рубашке, начищенных ботинках, как ни странно, не вписывается. Единственный свет здесь, кажется, падает прямо на него – опускается ниже скул и оттеняет его ресницы, делая длиннее. Бет прочищает горло. – Здесь все, – говорит она, когда он расстегивает молнию на сумке и начинает считать. – Разве не ты говорил мне о доверии? Это улица с двусторонним движением. – У тебя и твоих подружек не самый лучший послужной список. – Но я надеюсь, это не самый худший вариант. – Нет. – говорит он, глядя на нее снизу вверх. – Не самый. Она на мгновение задумывается, как выглядит. Дин часто говорил, когда они были молоды, глупы и влюблены, что она светится в темноте. Ее кожа бледная, влажная и нежная. Но она уже не молода, не глупа и не влюблена, и знает, что выглядит немного хуже. Ладно, гораздо хуже. Не то чтобы Рио когда-нибудь возражал. Энни все время шутит, что если бы Рио смотрел на нее так же, как смотрит на Бет, она была бы совершенно голой, на четвереньках, готовая на все. Но Бет думает, что не поступила бы так же. Она хотела бы его лицом к лицу. Для разрядки, вот и все. И еще эта улыбка. Ладно, не молода и не влюблена, но, может быть, все еще глупа. Она прочищает горло. – Обычно твои люди пересчитывают, нет? Кстати, а где они? – Велел им подождать снаружи. Бет моргает. – Почему? "Чтобы охранять? Здесь может появится кто-то еще? Боже." – Я увидел тебя в окно. Твоих подружек не было слышно. Подумал ты одна. – И? Рио только пожимает плечами, застегивая молнию на сумке. Он прислоняется спиной к столу, пока почти не садится на него. Ей приходится смотреть сверху вниз, чтобы встретиться взглядом. – В следующий раз столько же? 750? Бет кивает, и Рио тоже, но никто из них не собирается уходить. Ей, вдруг, совсем и не хочется. И ему тоже. Мысль о том, чтобы вернуться домой к Дину на диван, с его выпученными щенячьими глазами, и раковиной, полной посуды, калечит Бет. Вместо этого она спрашивает: – Чей это дом? – Рио не отвечает, просто достает телефон из кармана и начинает печатать. У него каждый день, может неделю, новый телефон. Она точно не знает, как это работает. Может, ей купить второй телефон? Зная Энни, та все равно забудет позвонить по нужному номеру, так что, наверное, не стоит покупать. – Твой? По крайней мере, он посмеялся над этим. – Нет, милая, рано задавать такие вопросы. – Что ж, мой дом ты видел. И не раз. Черт возьми, ты даже был в моей спальне. Как там говорится: "Ты мне, я тебе"? – Хочешь в мою спальню? Очевидно же, да, по целому ряду причин, но глубокий, пьянящий тон голоса Рио заставляет ее покраснеть. Она необычайно радуется, что в темноте мало что видно, даже если насыщенный и раскатистый смех Рио говорит об обратном. Бет едва не проглатывает язык, пытаясь придумать, что бы такое умное сказать. Боже, как же она смущается. Она, должно быть, по меньшей мере на десять лет его старше. Наверное, мама читала ему "Спокойной ночи, Луна", когда Бет школу оканчивала. Она так глубоко погружена в свое собственное унижение, что не замечает его движения, пока он не протягивает и не берет ее руку. – Ты уже несколько месяцев не носишь обручальное кольцо. Ради меня? Или проблемы в раю? Вопрос пугает ее, но не так сильно, как тепло его кожи. Он переворачивает ее ладонь в своей, обхватывает мозолистыми пальцами ниже костяшек и прижимает к себе, как нечто драгоценное. – Проблемы в раю, – отвечает. – Не райские, просто проблемы. Он кивает, поджав губы, и смотрит с таким жаром, что Бет чувствует, как пламя охватывает ее. – Тогда, поцелуешь меня? – спрашивает, и Бет моргает, чувствуя, что снова краснеет (когда же она прекратит?). Ее горло внезапно становится таким тугим, а рот плотным и влажным. Ноги дрожат. – А ты хочешь? Она почти гордится тем, как ровно звучит ее голос, тем более, когда Рио смеется, отпуская ее руку, чтобы обхватить ладонью ее бедро. – Я много чего хочу, милая. И это все, что ей нужно, чтобы прижаться губами к его. Рио отвечает мгновенно, зубами покусывая ее губы. Руки опускаются, сначала к заднице через платье, а затем ниже, скользя под ним, пока она не чувствует, как черствые пальцы сжимают заднюю поверхность бедер. Он быстро переворачивает их, достаточно, чтобы Бет ахнула, когда ноги коснулись прохладного деревянного стола. Рио приподнимает ее, чтобы усадить на стол. Затем дергает за длинную молнию платья, избавляется от него быстрее, чем она успевает подумать. Этого достаточно, чтобы сделать паузу. Единственный звук в ночи – соседский телевизор и тяжелое, влажное дыхание. Тишина оглушает, но ничто не может заставить произнести хоть слово, особенно когда Рио смотрит на нее, с ее «телом мамы» и крупной грудью в трехлетнем лифчике, бабушкиными панталонами и краской на руке, так, будто она – центр внимания. – Черт, – говорит он. Вероятно, самая горячая вещь, которую она когда-либо слышала, заставившая усмехнуться. Она не совсем понимает, что делает, но она так возбуждена, что становится неловко. – Черт? – переспрашивает, приподнимаясь на локтях и поднимая бровь. Рио улыбается, расстегивая рубашку, показывая смуглую грудь. Снимает и у Бет перехватывает дыхание. – Черт, – повторяет он, перелезая на стол и ловя ее губы своими. Вскоре, расстегивает ее лифчик, трусы оказываются на полу. Все, в чем она остается – туфлях-лодочках, когда обхватывает талию Рио. Он толкается в нее одним плавным движением. Его губы опускаются ниже, к линии ее подбородка, затем к линии шеи, оставляя засос, к изгибу ее груди, облизывая языком сосок. Он обхватывает ее грудь, а затем опускает руку на промежность. Его, чертовы, волшебные руки. Она могла бы заплакать, глаза были такими же влажными, как и все остальное. Она кончает смущающе быстро, а Рио продолжает свой ритм, толкаясь с той же сосредоточенной энергией, с которой проходит всё их взаимодействие. Святое дерьмо, если Бет хочет, чтобы все это закончилось сейчас. Пусть длится вечно. А потом он тоже кончил. Просто. Не падая на нее, но опуская потную грудь к ее и целуя снова, на этот раз мягче. Его рука возвращается, чтобы убрать волосы с ее лица. Переведя дыхание, он отстраняется. Встает со стола, чтобы снова натянуть брюки, и осматривается вокруг в поисках ее трусов, лифчика и платья. Складывает, кладет на край стола и смотрит на нее ленивым взглядом, упиваясь обнаженным телом. Приятно, думает она, когда на тебя так смотрят. – Знаешь Боттичелли? – спрашивает, и Бет удивленно моргает. Он все еще застегивает рубашку. – Что? – смеется она. – Лично? Он закатывает глаза, и этого достаточно, чтобы Бет села и скользнула в свое нижнее белье. – Художник. «Рождение Венеры», «Ад Данте», «Весна». На этот раз она закатывает глаза. – Да, я знаю Боттичелли. – она выгибает бровь, глядя на него. – Разбираешься в искусстве? – Я разбираюсь в деньгах. Она смеется над этим, хватая свое платье и вставая из-за стола. Завтра у нее все будет болеть. Секс на столе был хорош, но она сомневается, что ее тело создано для занятия сексом на вещах более жестких, чем кровать. – Это не одно и то же. – Еще как. Бет просто смотрит на него, Рио наклоняется вперед. На секунду кажется, что он собирается поцеловать ее снова (Может быть, по второму кругу? Кого она обманывает. Снова вылезет из трусов быстрее, чем он успеет моргнуть). Но он только протягивает руку, чтобы взять сумку с деньгами со стола. Бет вспоминает, где они находятся и кто они такие. Боже, как она собирается держать в себе? Ее пальцы нашли засос на шее, кожа сморщилась. Энни – не самый наблюдательный человек, но не когда дело доходит до секса. В голове уже выстроилась предстоящая картина. Она откашливается, глядя, как Рио собирается уходить. – Ты напоминаешь мне ее, – говорит он напоследок, и Бет моргает в ответ. – Кого? – Венеру. Богиня красоты, значение, которое хорошо отложилось в памяти. Она внезапно теряет дар речи, дыхание перехватывает. Этого достаточно, чтобы Рио снова рассмеялся. – Скоро увидимся, да? – Да. – говорит она. Очень скоро.