Извращенец у психолога

Ульрике Шмидт размешивала в чашке растворимый кофе и нервно поглядывала на дверь. Недавно ей удалось поймать крупную рыбу – подруга порекомендовала её услуги психолога рок-звезде, по слухам, страдающей от биполярного расстройства и теперь женщина не знала, чем себя занять. Мысли отчаянно крутились вокруг кошелька потенциального клиента, хоть Ульрике и понимала краем сознания, что слишком неудачлива для того, чтобы зацепить его. Конечно, она не признавалась себе в этом – её кредо, выработанное в процессе практики психолога было в том, что самооценка человека всегда должна быть слегка завышена. Заставь людей верить, что ты звезда, и ты и впрямь ею станешь, пусть жизненный опыт никак не подтверждал эту теорию. И теперь блондинка, которая внушала себе собственную звёздность, не могла дождаться реальную звезду, в надежде поправить собственное очень шаткое материальное положение. Наконец, в дверь постучали. Потом в кабинет заглянул высокий кучерявый шатен с волосами по плечи. Он был под два метра ростом и очень хорошо сложен. Его тело хоть и было спортивным, но совсем не перекачанным, даже слегка худощавым, как у спортсмена, который занимается лёгкой атлетикой. Мужчина поздоровался и, пройдя в кабинет, расположился на диване, закинув ногу на ногу так, что можно было оценить длину его стройных ног и взглянул на Ульрике смущённым взглядом нежно-голубых глаз. Черты его лица соответствовали всем канонам мужской красоты – строгие, выразительные, но мягкие одновременно. Типаж идеального арийца. Шатен улыбался смущённой улыбкой, не решаясь заговорить. Ульрике поняла, что, похоже, слова придётся вытягивать из него. Задав несколько наводящих вопросов, психолог постаралась выведать у музыканта, с какой проблемой он к ней пожаловал. Кристоф Шнайдер застенчиво отвёл глаза: «Нуу... у меня очень деликатная проблема... Вы просто не представляете себе, насколько...» Ульрике показалось, что она закатила глаза так далеко, что увидела свой собственный мозг. Конечно, она не сделала этого на самом деле, но с клиентом всё было понятно. Очередной извращенец. А проблемы извращенцев все банальны донельзя, прямо, как под копирку. Опять ей придётся выслушивать какую-то чушь. Она не признавалась себе в том, что заметила, что мужчина очень красив – как и многие блондинки она считала себя призом для любого мужчины, и считала, что снизойдёт только до того, кто проползёт за ней от Кёльна до Берлина на коленях с розой в зубах. Разумеется, никто за ней не полз, и Ульрике использовала свою квалификацию психолога для того, чтобы ставить своим бывшим диагнозы: один из них оказался перверзным нарциссистом, другой, очевидно же, что страдал от расстройства аутического спектра, следующий за ним, ну разумеется, был мнимоничтожником. Вот только страдали от своих расстройств эти парни уже давно по-отдельности от Ульрике, а может, они ими и наслаждались, женщина не знала. Себе она говорила, что её не бросили, а потеряли, да и вообще, это сама она бросила всех этих жалких невротиков. Придав своему лицу максимально учтивое выражение, с натянутой милой улыбкой она приготовилась слушать. Клиент был очевидно туповат, и поддельно-ласковая улыбка женщины придала ему уверенности в себе. «Конечно, стучать по тарелкам в рок-группе большого ума не надо», – промелькнуло в голове психолога – «Вот я занята действительно интеллектуальным трудом». – Моя проблема очень сложная и деликатная, – продолжил Шнайдер – Дело в том, что я влюблён сразу в двоих мужчин... – И кто же эти мужчины? – переспросила Ульрике, закусывая губу от смеха, ведь извращенец уже начал казаться ей полным придурком. – Они оба гитаристы в нашей рок-группе, – с тоской в голосе ответил Шнайдер – У нас такие драматичные отношения... – Это взаимно? – переспросила Ульрике. – Да, взаимно! – выпалил Шнайдер – Или нет... Вы понимаете, они сводят меня с ума... В отдельные моменты я убеждён, что они влюблены в меня точно так же, как и я в них, но проходит день, неделя, и я снова отвержен, я в игноре, словно пёс, который скребётся под дверью и жаждет хоть немного ласки... – Ты бы хотел заставить их полюбить себя? – Не буду скрывать, что я мечтаю об этом, но... Они так прекрасны и так недоступны... Мне хочется, для начала понять, кого из них я люблю сильнее, понять, как относится ко мне каждый из них и, если всё безнадёжно, выкинуть обоих из головы, как ночной кошмар! Вы понимаете, нам же надо работать вместе! Работать надо с холодной головой, а не в состоянии, когда голова постоянно кружится в полубреду, и пол уходит из-под ног... – Расскажи мне о них! – Ну... конечно, надо бы не называть имена, но они, и так, известны, поэтому, буду говорить, как есть. Пауль – он как бокальчик игривого белого сухого вина, от которого моментально сносит крышу, а Рихард – как сочный свежезажаренный свиной окорочок, который выглядит так аппетитно, что ты хочешь сразу вгрызться в эту плоть... Я не в состоянии сам разобраться, кем из них я очарован сильнее. Мы периодически трахаемся втроём, но редко... Вернее, не так уж редко. Это, просто, мне мало, я хотел бы чаще... – И давно вы этим занимаетесь? – По сути, недавно начали. Пауль и Рихард давно друг в друга влюблены, ещё с момента создания группы, а я, получается, третий лишний. Это ужасно! Я так зол на Пауля, что он меня во всё это затащил! Честно, я всегда был нормальным! У меня не было ни таких мыслей, ни желаний! Я, вообще, никогда не был на теме отношений заморочен, я люблю музыку, люблю играть на барабанах, с девчонками никогда у меня проблем не было, они сами на меня вешались. С Паулем мы много лет просто дружили, хоть и были конфликты, ведь это уже вторая группа, где мы играем вместе. Но теперь мне кажется, что я всегда любил его, что наши души были предназначены, чтобы встретиться. Наверное, я и в прошлых жизнях его любил... Когда я об этом думаю, я начинаю ненавидеть Рихарда, который стоит между ним и мной! Но потом Рихард целует меня так страстно, обнимает, не давая вырваться из объятий... Вы знаете, у него такие сильные руки, ты подчиняешься ему, даже если этого не хочешь. И тогда я уже не могу думать ни о чём, кроме того, как я хочу, чтобы он отодрал меня, как сучку! Ульрике смотрела на клиента в лёгком шоке. Извращенец впечатлил даже её, видавшую виды. А ещё этот его мягкий, бархатистый голос, который рассказывал такие пошлости, словно повергая в гипноз. Женщина придерживалась традиционных, патриархальных взглядов и, конечно, не одобряла однополых отношений, тем более, полигамных. Но мужчина говорил так искренне, так откровенно страдал, что женщина поняла – перед ней настоящая жертва психотравм. Всё же, как уязвима психика человека искусства! Бедный мальчик, во что его втянули! Ульрике про себя назвала мальчиком человека старше себя по возрасту и значительно более успешного в плане социального статуса, но это её не смущало. Она глядела на него с высоты своей мудрости психолога и уже искренне была готова оказать этому несчастному заботливую поддержку. Оставалось лишь разобраться, что же так травмировало Шнайдера в детстве – быть может, холодная мать, быть может, властный, доминантный отец, чью фигуру он теперь проецирует на Рихарда. Да, работы предстояло непочатый край. Психолог и клиент пробежались по детству клиента, по травмирующим ситуациям прошлого, но Шнайдер был слишком влюблён и снова перевёл разговор на объекты своего вожделения. Для Ульрике было уже очевидно, что Шнайдер – лишь пешка в игре, которую вели коварные соблазнители. Этот чистый и легко ранимый человек попался в лапы настоящих манипуляторов, умело играющих его чувствами. – Когда в последний раз у вас была близость? – спросила Ульрике. – О, это было на гастролях, когда мы спали в соседних номерах! – ответил Кристоф с невинным и чуть потерянным выражением лица – Пауль и Рихард регулярно пользуются этой ситуацией, чтобы заманивать меня в свои игры! Я реально не хотел идти! Ночью мне пришла смс-ка, и я откинул телефон в сторону! Но они стали мне названивать! Я ответил и, когда услышал этот голос, был не в силах бороться с эрекцией... – Очевидно, что этот Ландерс мощный манипулятор и, возможно, владеет техниками гипноза, быть может, даже НЛП! – Да-да! Он манипулятор! Не то слово! И НЛП там точно присутствует! Как он мастерски плетёт свои сети! – А что он сказал по телефону? Шнайдер запнулся. Он отвёл взгляд и, спустя паузу, произнёс – Он сказал «Шнайдер, блять, приходи ебаться уже!» – И всё? – Ну, да... – И что ты сделал? – Пошёл к ним в номер... – Прям так, сразу? – Да Психолог замолчала. Что же там за человек такой? Ситуация была явно сложной, объективно попахивая нарциссизмом и абъюзом. Всего её богатого опыта сейчас было недостаточно для того, чтобы оценить всё происходящее и назначить пациенту адекватную терапию. – Я должна вживую взглянуть на этих Пауля и Рихарда, – решительно произнесла она – Только так я могу тебе помочь... – Ну, это не сложно... – ответил Кристоф – Приходите на концерт, а потом, я вас проведу за сцену... Ульрике стояла за сценой, не находя себе места в непривычной для неё компании музыкантов и работников шоу-бизнеса. Шнайдер куда-то ушёл, поэтому, ей хотелось обо что-то облокотиться, чтобы создать у себя чувство эмоциональной опоры. Пока она бегала глазами, она не заметила, что к ней подошёл Рихард Круспе. – Вы подруга Шнайдера? – спросил он – Приятно познакомиться. – Вообще-то, я его личный психолог, – ответила Ульрике. Рихард посмотрел на неё с изумлением, но потом прогнал это выражение со своего лица и открыл бутылку с пивом. – А что за проблемы у Шнайдера? – поинтересовался он. – Знаете, у Шнайдера никаких проблем нет! – на серьёзных щах ответила женщина – Вот только очень похоже, что он стал жертвой парочки подлых манипуляторов! – Ей хотелось пристыдить человека, из-за которого невинный Шнайдер так страдал. К собеседникам подбежал довольный Ландерс. Он приобнял Круспе, прижавшись в нему щекой и поздоровался с Ульрике. – Познакомься, Ландерс, – произнёс Круспе, с трудом сдерживающий улыбку – Это личный психолог Шнайдера, которая лечит его после того, как он стал жертвой двух манипуляторов. Не знаешь, кто это могут быть? Ландерс прыснул со смеху – Шнайдер жертва манипуляторов? Наверное, они очень хороши собой? – Да, очевидно, что они вызывают у него сильные чувства, с которыми он борется, с большим трудом сдерживая себя, – сказала Ульрике – Но эти отношения глубоко токсичны и являются, по своей сути, изнасилованием! Ландерс уже с трудом сдерживал смех. Подошедшему Шнайдеру хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию и сообразить, что он попал. – А вот и жертва изнасилования! – заорал Ландерс, напрыгивая на него сзади и совершая над ним телодвижения кобелька в период гона. Рихард не отставал и прижался ко Шнайдеру спереди, начав тереться промежностью об его ширинку и кусая его за плечи. – Ну, ребята, ну, что вы делаете, ну, вот зачем опять вы пристаёте! – начал отбиваться Шнайдер – Ульрике, что ты им такое сказала про меня! – Она сказала, что ты нахваливал член Рихарда, что он такой большой, широкий и мощный! – громким шёпотом произнёс Ландерс. Шнайдер был готов провалиться сквозь землю. Он действительно говорил что-то такое про член Рихарда, но в интимной обстановке, и теперь не мог вспомнить, неужели, он и психологу это на эмоциях ляпнул. – А про Ландерса ты говорил, что он опьяняет, как сухое вино! – продолжил Круспе – у Шнайдера горели щёки. Вот это уж он точно говорил дословно. Проклятая Ульрике! – Что вы врёте? – закричала Ульрике – Я ничего подобного не говорила! Всё это неправда и враньё! Шнайдер, они опять тобой манипулируют! Не позволяй им взять над собой вверх! На счастье Шнайдера к музыкантам подошёл Тилль. – Рихард, Пауль, вы зачем опять дразните Дума? За километр слышно, как он у вас тут заливается! Ну-ка, не лезьте к нему, чтоб он больше не орал! Круспе и Ландерс резко успокоились и отпустили барабанщика, встав по стойке смирно. Линдеманн обошёл их кругом, оглядывая выразительную задницу Рихарда. Это был отличный повод его отшлёпать. – Ну, Тилль, ну, прекрати! – выкрикнул Рихард, получая по заднице. – Для тебя я герр Линдеманн! – ответил Тилль, плюя на руку и снова отвешивая ему шлепок – Отставить тянуть руки к барабанщику! – Так точно, герр Линдеманн! – ответил Рихард, снова получая по заднице. Ландерс наблюдал за происходящим томным взглядом, гладя себя по шее. Он хотел, чтобы его тоже отшлёпали. Ульрике стояла и закатывала глаза, всем своим видом показывая, как её тошнит от этого гей-клуба. Вырвавшийся на свободу Шнайдер поспешил прочь от коллег по группе. Ульрике засеменила следом. Ей было тяжело не отставать от двухметрового мужчины, и она бежала рядом, поспешно бормоча: – Ты был совершенно прав, Кристоф! Эти Пауль и Рихард затянули тебя в сложную психологическую игру, в которой ты лишь жертва, и я, вообще, в шоке, как ты только это терпишь! Я посмотрела на Ландерса – очевидно, что у него перверзный нарциссизм, а Рихард, вообще, психопат-социопат. У вокалиста вашего, макиавеллизм, по сути дела! Да, ты там единственный нормальный человек. Ты должен бороться с их манипуляциями, со всей этой похотью, страстью и вожделением, что они испытывают к тебе! Шнайдер замедлил шаг. Ему было очень приятно слышать, что Пауль и Рихард испытывают к нему «похоть, страсть и вожделение». Он перевёл взгляд на Ульрике. Всё-таки, она была хорошим человеком и хорошо понимала его. Хороший психолог. Настоящая профи. Пожалуй, стоило продолжить терапию. На следующей встрече он был ещё более откровенен. – У вас не было секса с тех пор? – спросила Ульрике. Она говорила себе, что спрашивает о том, что интересно клиенту, гоня прочь мысль о том, что ей и самой интересен ответ на этот вопрос. – Нет, – печально отозвался Шнайдер – И я лезу на стенку, как голодный дикий зверь. Я не понимаю, что творится в голове у этого Ландерса! Он снова такой холодный и равнодушный ко мне! – А на гастролях он таким не был? – Нет! Помню, когда он позвонил мне, и я зашёл к ним в номер, он с порога накинулся на меня! Он был уже раздет и потащил меня к кровати. Бросив меня на постель, он начал срывать с меня одежду, так страстно целуя меня, что я чуть сознание не потерял! Он такой нежный и невинный на первый взгляд, но ты бы знала, какой он, когда остаёшься с ним наедине! Это чёрт! Это просто, чёрт, который тащит мою душу в ад! А этот Круспе – это, просто, моя смерть. Я перевожу взгляд, и вижу, что он курит на балконе и смотрит на нас... Рихард затушил сигарету и зашёл в комнату, прикрыв за собой дверь балкона. Пауль и Кристоф целовались на кровати в полумраке, Ландерс был полностью голый и лежал сверху, призадрав попку, как сучка, а Кристоф водил по ней руками, слегка царапая. Круспе отвесил Ландерсу шлепок по заднице, сгоняя его с барабанщика и сам лёг сверху на Кристофа, который вплыл в его объятья как расплавленная на жаре конфета. Рихард поцеловал Кристофа, тот жадно отвечал на поцелуи – он был голоден до секса, и это было классно. Ландерс уже раздел его, Рихарду оставалось самому раздеться и доставить удовольствие плохому мальчику, который опять напрашивался. Засунув палец в попочку Кристофу, он заметил, что тот уже растянут. – Кристоф, ты чем это занимался без нас? – спросил Рихард. – Я занимался этим с игрушкой, сам с собой... – смущённо признался Кристоф. Рихарду даже в темноте казалось, что он видит, как щёки барабанщика краснеют. – Ооо... Дуум... Какой же ты ебливый извращенец! – произнёс Ландерс, подвигаясь ближе – Рихард, пошёл вон, я его первый трахну! – Не пойду, – ответил Рихард, целуя Кристофа в шею – Он больше хочет меня! – Нет, меня! – перебил Ландерс, целуя Кристофа в губы с языком. – Ну, не ссорьтесь, ну, вы же знаете, что я люблю вас обоих... – простонал Кристоф. Его нереально заводило то, что они соперничали из-за него. Ландерс посмотрел на него блядским взглядом: «Дум, а давай, того, кто тебя круче трахнет, ты и будешь больше любить?» Шнайдер репетировал барабанную партию в наушниках. Ульрике мыла окно в его квартире. Она перемыла уже всю квартиру, постирала одежду Дума и приготовила ему обед, ведь он неправильно питался. Должна же была сильная женщина позаботиться об этом одиноком и несчастном человеке, психически травмированном и страдающим от трагической любви. Дум воспринимал эти проявления заботы, как что-то само собой разумеющееся – если ей так хотелось понянчиться с ним, то почему бы и нет, тем более, это была возможность лишний раз поныть о Пауле и Рихарде. Но сейчас Ульрике ничего о них не спрашивала. Недавно она сама сходила к своему психологу – женщине намного старше и квалифицированней в профессии, но та наговорила ей какой-то ерунды. Например, сказала ей, что Ульрике сама себе не признаётся, что влюблена в Кристофа и бегает за рок-звездой. Это была откровенная чушь, но теперь Ульрике задумалась о другом – а не влюблён ли в неё Кристоф. Быть может, все эти психологические консультации – лишь повод быть ближе к ней? Да Кристоф и смотрел на неё как-то странно – очень томно и игриво. На самом деле, Кристоф на всех так смотрел. Он, вообще, был очень смазливым, а сочетание привлекательных черт лица и светлой радужки глаз создавало эффект кокетливого взгляда. Но Ульрике уже относила это лично на свой счёт и раздумывала, ответить ли на чувства Шнайдера или пожалеть его и не травмировать ещё и любовью к себе. К тому же, она не знала, нужен ли ей человек с таким количеством психиатрических диагнозов, которые она ему поставила. Возможно, даже такая сильная женщина, как она не справилась бы с такими отношениями. На телефоне Ландерса высветился номер какой-то Ульрике. Он не мог вспомнить, кто это, и когда он менялся с ней номерами, но трубку взял. – Ландерс, привет, это Ульрике! – раздалось в трубке. Он не сразу смог вспомнить, что это та психологиня со странностями – Прости, что называла тебя абъюзером, но сейчас мне реально нужен твой совет. Дело в том, что мы с моим парнем Шнайдером совместно сейчас беремся с его гаптофобией и коитофобией и не знаем, что и предпринять. Ты так хорошо знаешь его, скажи, что его расслабляет и настраивает на романтический лад? – Шнайдер твой парень? – для Ландерса это была новость – И что за психические расстройства ты перечислила? – У Шнайдера была диагностирована гаптофобия – это боязнь прикосновений других людей, обычный симптом обсессивно-компульсивного расстройства, – Ульрике не стала уточнять, что сама же его и диагностировала – Ну, и, как следствие, проявляется коитофобия – боязнь сексуальных контактов. – Боязнь сексуальных контактов??? Ты что-то путаешь... Этот извращенец сексуально озабочен. – Ландерс, ты не профессионал и не можешь самостоятельно ставить психиатрические диагнозы. У Шнайдера гаптофобия, коитофобия и интимофобия, это нормально при его заболевании... – Слушай, дорогая, я понимаю, что ты сохнешь по Шнайдеру, и, честно говоря, желаю вам счастья. Я по-настоящему люблю Кристофа, но не могу сделать его счастливым. С нами он третий лишний, к тому же, у мужика тикают часики, ему пора заводить детей, но он постоянно просит, чтобы его трахали, как будто он может забеременеть. Но забеременеть из нас всех можешь только ты, и было бы классно, если бы ты это сделала. Попробуй быть с ним поактивней, пожёстче, купи страпон и одевайся во всё чёрное, хотя бы, в тёмные холодные цвета, а не в эти розовые кофточки, от которых ты без ума. Волосы потемнее покрась. Кристоф любит, чтобы к нему относились, как к прекрасному принцу, как к конфетке, и конфетка в отношениях с ним может быть только одна. Да, и хорош ставить ему диагнозы. Ты плохой психолог, смирись с этим. Он бросил трубку. Ульрике была глубоко оскорблена, но она и ожидала такого деструктивного поведения от нарцисса. Главное, что она получила важную информацию. Она записала в блокнотик «Страпоны, чёрная одежда, Шнайдер любит пожёстче...» Шнайдер любил пожёстче, и Рихард знал это. Он поставил барабанщика раком, полил ему жопу смазкой и въехал сразу на всю длину. Кристоф заскулил, упав лицом в подушку и стал умолять отпустить его. Это было забавно, учитывая, что он сам пришёл, зная, на что идёт, но Рихарду это нравилось. Он заскользил внутри узенькой щёлки, чувствуя, как она приятно стягивает его член. Рихард притянул Кристофа за длинные пряди волос и заставил взять в рот у Ландерса, который сидел напротив. Пауль перенял эстафету, намотав волосы Шнайдера на свою руку и заставил того скользить ртом по своему члену вверх-вниз. Кристоф чувствовал, что член входит ему в горло, вызывая рвотный рефлекс, от которого у него из глаз текли слёзы, но ему это нравилось. Ландерс притянул его за волосы сзади, задрав голову Кристофа и отвесил ему пощёчину. «Не кусайся!» – прошептал он. Хотя Кристоф хорошо сосал и не кусался, это просто, был повод лишний раз сделать больно сучке, которая так любит боль и унижение. Он снова засунул член в рот Кристофу, позволив продолжить начатое дело. Кристоф взял в руку свой член и начал медленно надрачивать его, растягивая удовольствие. Его слюна смешивалась во рту со смазкой Пауля, и он застонал, чувствуя, что скоро кончит. Ландерса тоже крыло от кайфа, но ему не хотелось кончать слишком быстро. Он вынул член изо рта Кристофа, снова шлёпнув того по щеке, уже совсем нежно, любя и произнёс полушёпотом: «Рихард, нет, ну, он напрашивается!» «На что?» – отозвался Рихард, который в этот момент натягивал Кристофа сзади. «Ты хорошо его растянул?» – прошептал Ландерс. «Ага», – ответил Рихард. Дырочка классно облегала его член, но можно было бы ввести и второй, при желании. «Нет! Нет!» – закричал Шнайдер, но его никто не слушал. На одной из репетиций Шнайдер засыпал за барабанной установкой. Рихард предложил ему выйти на свежий воздух и покурить с ним. Они вышли на балкон и Кристоф, окончательно проснувшийся, облокотился на перила балкона, подставив кудрявую голову под лучи солнечного света и улыбаясь. Он очаровательно жмурился на солнце и улыбался нежной улыбкой. «Я тебе уже говорил сегодня», – спросил Рихард, закуривая – «Что я люблю тебя?» Он обнял барабанщика сзади, положив голову ему на плечо и слегка целуя в шею. – Не выспался? – спросил он – Не спал ночью? – У меня свои секреты! – отозвался Шнайдер, кокетливо хихикая – Даже от тебя! – Это правда, что ты женишься на Ульрике? – спросил Рихард. – Я? Женюсь на Ульрике? – переспросил Шнайдер – Боже мой, какая чушь! Кто тебе это сказал? – Ландерс, – ответил Круспе – Они с ней регулярно созваниваются и обсуждают, как тебя правильно соблазнять. – Что серьёзно? – расхохотался Шнайдер – Вот не ожидал от него такой подставы. Теперь понятно, как она додумалась устроить мне лёгкий бдсм-чик. Но мне понравилось... А что ты думаешь о женитьбе вообще, Круспе? – Если бы я и женился, то только на Ландерсе! – со смехом ответил гитарист. – Только на Ландерсе? – барабанщик вырвался из его рук, обиженно тряхнув кудряшками. В его глазах стояли слёзы – Вот так ты меня любишь? Как же мне надоела вся эта неопределённость! Знаешь, я действительно женюсь на Ульрике! И пошёл ты к чёрту со своим Ландерсом, который плетёт интриги у меня за спиной! – он обернулся и побежал прочь по коридору. – Стой! Шнайдер! Дум! – выкрикнул ему вслед Круспе – Да что я такого сказал?!

***

Ульрике в подвенечном платье открывала ключами дверь квартиры Шнайдера. По идее, музыкант должен был перенести её на руках через порог, но невеста слишком задержалась в ресторане, хвастаясь перед подругами, вернее, делясь с ними секретной психологической методикой по соблазнению богатой рок-звезды. Психолог торжествовала – это было не только торжество её, как женщины, но и как профессионала, ведь впервые ей, за всю её карьеру, удалось излечить такого сложного пациента. Шнайдеру надоела болтовня тёток, которые сорили психологическими терминами из Инстаграм-блогов, и он попросился домой. Жена милостиво его отпустила. Заходя домой усталая и сильно навеселе, женщина направилась прямиком в спальню, рассчитывая на первую брачную ночь. Зайдя туда, она застыла в дверях – Шнайдер был уже занят, он трахался с Ландерсом и Круспе. В голове Ульрике проскользнуло несколько вариантов: закатить скандал, выгнать всех троих ссаными тряпками, поджечь дом... Но она сделала то, чего не ожидала сама от себя – тихо закрыла дверь и вышла из комнаты. Она достала из холодильника огромное ведро с мороженым и села на диван перед телевизором в гостиной, не снимая фаты, сделав звук погромче, чтобы не слышать стонов из спальни. Впервые она почувствовала в себе силы смотреть с юмором на свои неудачи в любви и не обвинять других. Наверное, она, всё же, стала хорошим психологом.