Рапунцель

Мягко говоря, Пётр Морозов ещё никогда так сильно не жалел о том, что десять лет назад решил, что инвестировать в модную школу-пансион логос, которую в то время ещё называли и «элитной». Разумеется, сначала все дела шли хорошо, за исключением того, что ему приходилось работать на нацистов, а потом и вовсе, притворяться, что он работает на нацистов, на самом деле докладывая сведения немолодому мужчине со странной кличкой «Князь», ещё и пытаться за это время не двинуться головой, да ещё и ухитрятся грамотно инвестировать. — Если я сказал, что не хочу это делать, значит я не хочу это делать, — в который раз проговорил Пётр, ходя туда-сюда по комнате, в то время как Володя с Верой, которым уже давно в школе дали клички «Чип и Дейл» тщательно сооружали костюмы. И себе и Петру в том числе. — Да ладно вам, Пётр Алексеевич, это же весело, — Володя оторвал зубами нитку, затем кивнул на костюм, лежащий на кровати, — тем более, что мы подогнали под ваш размер, так что должно быть вполне сносно. — Я сказал, что не хочу! В конце концов, — Пётр сделал свой фирменный жест рукой и откинул волосы, — кто я такой? Я председатель попечительского совета! Чёрт подери, да эта школа существует на мои деньги! И что это за отношение ко мне, а? Я им что, какой-то шут гороховый или кто? — Пётр, — Вера уже сама едва сдерживала смех, потому что благодаря хорошему воображению уже могла видеть, как будет выглядеть её напарник через несколько часов, — ну пойми, — она поднялась с кровати и осторожно погладила мужчину по плечу и заглянула в его глаза, — это же всего лишь бал, детский праздник, понимаешь? — Детский праздник, который может серьёзно подмочить мою репутацию, — обозлился Пётр, — даже не пытайся меня уговаривать! Сказал, что не буду, значит не буду. Володя поднялся с кровати, затем посмотрел на костюм Петра, затем на свой. Спрашивается, почему он не возникает? Может быть, ему тоже не хочется становиться королевой птичек и мышек. — Пётр Алексеевич, вы правда считаете, что вот это вот может испортить вашу репутацию? — с губ Володи не сходила усмешка, — ну тогда, может быть, грош цена такой репутации? Он прекрасно знал, что Морозов сейчас не станет махать кулаками — надо же, они смогли найти общий язык. Правда, не на всегда, и временами всё-таки говорили друг с другом сквозь зубы, что уже успело достать Веру, и всякий раз, когда они позволяли такое при ней, то обязательно получали взбучку. Во-вторых, Володя был готов поспорить на самую лучшую сковородку в школе, что через несколько минут им удастся сломить Петра. — Ну, послушай, — Вера посмотрела на напарника и покачала головой, — ты же сам понимаешь, что нам нужно проникнуть в подземелье даже сегодня, да? Она подошла поближе к Петру и начала гладить его по плечам. Володя, увидев эту сцену, цокнул языком, покачал головой и отвернулся, едва скрыв усмешку. Он, конечно, был в шоке с того, что Вера стала встречаться с Петром, но… она же уже большая девочка, не так ли? Вера, приподнявшись на носочки, несколько раз нежно поцеловала Петра и даже слова не дала ему вставить — всё-таки, очень хотела, чтобы он сделал это. Пётр сначала сопротивлялся, но через пару секунд даже это уже не смог делать, потому что Вера умела уговаривать. — Уверен, что всю эту чехарду придумал Максим, — проворчал он, снова поправив волосы. Вера отследила его жест, затем хихикнула, но сразу же прикрыла губы ладонью. — Действительно, с чего это он? — Так, друзья, — Володя отвернулся от окна и посмотрел на часы, — вы как хотите, а надо собираться. «Это, — протянул Петру самую большую сковородку, — всё-таки ваше». — Я тебе твоё яблоко сам отравлю, — зыркнул на него Пётр. Вера хмыкнула, затем забрала свой костюм и удалилась в ванную.

***

Это был самый необычный праздник за всю историю школы-пансиона Логос. Во-первых, потому что ученикам всё-таки удалось выбить своё право не переодеваться в эти «старые, дурацкие, тухлые костюмы», потому что даже несмотря на то, что материал был новый, одна мысль о том, что снова придётся изображать из себя героинь предыдущего века, доводила всех школьников до тошноты. Поэтому, переругавшись с учителям, они всё-таки смогли договориться на то, что праздник действительно будет базироваться на принцессах и принцессах, однако всё будет относиться к современности, в особенности к современным мультикам. Виктор Николаевич, скрепя сердце, принял эту затею, даже потом смог объяснить учителям, почему это будет весело. На его удивление, несколько учителей идею и вовсе подхватили практически с тем же энтузиазмом, с которым её предложили ученики: Анна, Вера, Кирилл, да даже Галина Васильевна, со своей фирменной улыбкой, заявила, что абсолютно не против немного разбавить старые концепции. А вот вторая мысль поступила от Маши, которая так и не смогла простить Виктору давнюю шутку про «день наоборот». — Я и не думал, что они нам такой ответ подготовят, — ворчал Макс, когда они вместе с компанией стояли в углу библиотеки и наблюдали за тем, как появляются учителя и остальные школьники в самых немыслимых нарядах. Все учителя должны были одеться в реальных ключевых героев, а со школьников хватало платьев и камзолов, которые должны были показать, что их владельцы относятся к королевскому роду. — Да ладно, по-моему прикольно, — с улыбкой заявила Виктория, точнее, Виктор, затем поправила свои приклеенные усы и посмотрела на Максима, — а почему вы кстати такие длинные платья выбрали? Парни пожали плечами, а Елизавета хихикнула, затем толкнула подругу, вернее «друга» локтем. — Им было лень заморачиваться с эпиляцией, вот и решили, что будут выглядеть вот так, — хихикнула она, затем поправила свой парик и сощурилась, ловя взгляд Максима, который, единственный из всех, не позволил накрасить свои губы помадой. Максим уже хотел что-то ответить, но его взгляд упал на Володю, который был в костюме… — А где же ваши семь гномов? — крикнул Макс, и все присутствующие разразились диким хохотом. Вера шикнула на своего почти-пасынка, а Володя лишь улыбнулся в ответ. — Завтра на завтрак будет шарлотка, — проворчал он. Вика тихо смеялась в кулак, затем подняла взгляд вверх и внезапно закашлялась. — Макс, а это не… Максим проследил за её взглядом и внезапно почувствовал, как потерял дар речи. На втором этаже библиотеки стояла высокая фигура в розовом платье, в руках отсвечивала сковородка, а длинные волосы водопадом падали сначала на плечи, затем на пол, видимо, желая намекнуть Маше, что убирается она из рук вон плохо. — Пап, ты… — Макс икнул, затем подошёл поближе и почувствовал, как вырывается дикий хохот. Пётр Морозов, а это был именно он, досадно шикнул на своего сына и даже замахнулся сковородкой, не зря же Володя от сердца оторвал реквизит, затем чуть не запутался в парике, точнее в нескольких париках, которые Вера с Володей сшивали денно и нощно. Лицо Петра украшал лёгкий макияж девушки, которая всю жизнь просидела в башне и не видела модных каталогов, которые он отобрал у Веры, чтобы ей ещё чего в голову не пришло — Ну это, — проговорил он и даже слегка испугался: абсолютно все замолчали и внимательно смотрели на Петра, — праздник объявляю открытым! — Рапунцель, — Вера, единственная кто мог разговаривать, потому что отсмеялась ещё в комнате, — спусти же свои волосы! — крикнула она, подбежав ближе, затем сделала вид, что падает на колени. Через секунду вся библиотека огласилась громким хохотом, а Петру (он едва удержался, чтобы не отвести волосы от лица в привычной манере) действительно пришлось сбросить их вниз, под радостные вопли Нади и Алисы. Через несколько секунд он ощутил, как швы на розовом платье потянулись, сжал зубы и решил, что до конца праздника двигаться не будет. А когда все, кому нет восемнадцати, покинут этот зал, расскажет Вере и Володе, для чего нужна сковородка хрупкой блондинке, которой приходится находится среди толпы принцев.