Scena

      Солнце уже село, и сумерки уступили темноте. Единственным источником света была полная луна, позволяющая увидеть перед собой лесную поляну и где-то вдалёке цитадель Камелота. Прохладный весенний воздух как назло обжигал лёгкие ведьмы. Она стояла, оперевшись на старый дуб, в ожидании человека, о котором в последнее дни были совершенно все её мысли, даже затмившие планы мести. Его слова о любви и сострадании плотно засели в её голове, и она никак не могла избавиться от них, как и от дурацких чувств, заставивших её отправить письмо с просьбой о встрече.       Ветер немного играл с тёмными волосами ведьмы, пуская запутанные пряди по воздуху. Тоже самое он проделывал и с засохшими листьями, что остались на земле после зимы. Услышав шаги, Моргана выпрямилась и посмотрела в сторону звуков. — Ты всё-таки пришёл, — заключила она, увидев друида в камелотском плаще, но без доспехов. — Возможно, чтобы убить тебя, — он отвёл взгляд на лесную поляну, стараясь не смотреть ведьме в глаза. — Скучно. У озера Арианрод ты не справился с этой задачей.       Она сделала несколько шагов, чтобы приблизиться к друиду, а он достал меч из ножен. — Ну что же. Пробуй, — ведьма нервно улыбнулась. — Ты ведь знаешь, что я не сделаю этого, — друид тяжело вздохнул, пряча меч обратно в ножны. — Ах, но я всё равно собираюсь рассказать Артуру, кто ты на самом деле. — Правда? Спустя почти год? — Да, — ведьма слегка усмехнулась, — не так уж много времени прошло. — И что дальше? — Ты увидишь, что он сразу же прикажет казнить тебя, — ее голос слегка дрогнул, — ты окажешься на эшафоте. — Я верю в Артура. — Слепая вера, — с ненавистью произнесла она.       Мордред отрешённо улыбнулся, разглядывая ведьму. Лунный свет подчеркивал белизну её кожи, выделяя черты её лица, и когда она говорила, все ее эмоции тотчас отражались в виде хмурого лба, сжатых губ и блеска в зелёных глазах. Назначить встречу ночью в лесу было странной идеей, но он не мог не прийти на её зов, даже когда они играли в врагов. — Когда-нибудь ты пожалеешь о том, что не верил мне.  — Моргана, стой, — услышала ведьма в своей голове, — Я совершил ошибку. — О чём ты? — Артур и Мерлин сейчас следят за нами. — Прекрасно,  — ведьма подавила смешок, — мне даже говорить ничего не придётся, ты сделал всю работу за меня. — Неужели ты позволишь им убить меня? Вместо того, чтобы сделать это самой? — Конечно, магу ведь лучше умереть от меча короля Артура. — Помоги мне, Моргана.       Она нахмурилась, глядя на него. Его кудри развивались по ветру, а взгляд голубых глаз был направлен в сторону деревьев и кустарников, где и находились король со своим слугой. Их силуэты можно было разглядеть с большим трудом. Ведьма увидела в глазах Мордреда мимолётную искру страха. — Почему ты так доверяешь моему брату? Почему не мне? — Потому что ты погрязла в ненависти и жаждешь смерти собственного брата, — быстро ответил друид, — чего ещё можно ожидать от тебя? — Ты поверхностно судишь. — Месть что, не является твоей целью? — Я… — она растерялась, — я откажусь от неё, — полушёпотом произнесла Моргана, словно сама не осознавая смысл своих слов, — я откажусь от неё. — И как же? — он с недоверием посмотрел на ведьму. — Взамен на… — она сглотнула и, несколько раз моргнув, продолжила, — на твою любовь. — Ты… — Я люблю тебя, Мордред. И твоя слепая вера в Артура меня раздражает.       Он удивился её словам, но эта сценка, разыгранная специально для Артура с Мерлином, не могла не радовать его. Лунный свет придавал ведьме некий шарм, что притягивал к ней. Она продолжала смотреть на друида, в ожидании какой-то реакции на свои слова. Конечно, ведьма хорошая актриса, но так быстро вызвать неискренние слёзы, которые она пыталась незаметно смахнуть, она не могла.       Мордред не сдержался, резко притянул её к себе и поцеловал. Ведьма не стала сопротивляться, а наоборот ответила на его порыв, углубляя их поцелуи и цепляясь пальцами за его кудрявые волосы. Оторвавшись от её губ, друид крепко прижал ведьму к себе, чувствуя её сбитое дыхание на своей шее. — Ты испортил идеальную сцену. Они бы думали, что ты не склонишься пред моими чарами и сладкой ложью. — А ты разве лгала?