без тебя

в эпицентре шумной вечеринки сунен абсолютно точно, невозвратно и безбожно пьян. его личная - пустая уже - бутылка вина только подтверждает - пьян. пара капель виноградного цвета блестят на шее, смазанные впоследствии ладонью, которой до них дела не было, но сквозняк раздражает кожу. встать и закрыть окно кажется чём-то невозможным - в комнате так холодно и уныло, но квону плевать. к черту. к черту это все. к черту пьяных друзей, чьи голоса доносятся раздражающим шумом сквозь стены. сунену бы в тишину сейчас, но тогда бы подвело собственное сердце, резким стуком напоминающее о себе. к черту вино, так некстати закончившееся. но это не главное. к черту ли чана, который невероятно быстро забыл бывшего молодого человека и ныне беспечно развлекается, оставляя легкие поцелуи на шее какой-то девчонки, притащенной сюда хансолем. сунену даже не нужно видеть это сейчас, чтобы утверждать, что так и есть. он видел это своими глазами какие-то пару десятков минут назад. картина мерзкая, но на веках отпечатывается в красках. блядство. вот за что ему это? вону заходил «проверить». съебался сразу же, как кожей почувствовал холод, исходящий от окна и сунена одновременно. не чон тут был нужен, ох не он. нужная персона и не вздумает появиться здесь, пребывая увлечённым другим времяпрепровождением. запуская руку в волосы, квон морщится от осознания собственной дерьмовой жизни и надеется, что никому в голову не придет сунуться в эту комнату еще хотя бы час, иначе он за себя не отвечает. в этом огромном доме легко можно найти комнату для увеселения, не стоит трогать его. будто в противовес мыслям входная дверь противно скрипит, оставляя рваную полосу света пробежаться по помещению. квон закатывает глаза, даже не пытаясь рассмотреть вошедшего. да пошли вы все. тихой поступью к нему приближаются, обдавая до боли знакомым ароматом парфюма с примесью хмеля и дешевых женских духов. ну, конечно. хуже быть не могло, но случилось. чан легко опускается на просевшую под ним кровать и тихо выдыхает, ежась. некомфортная тишина повисает в воздухе, добавляя лишь только холода вокруг. сунену, что иронично, будто до ожогов больно чувствовать чужое присутствие рядом. он ежится, чуть сутулясь в попытке абстрагироваться. может, получится и ли уйдет. - что случилось? детский вопрос. чан школу в прошлом году закончил, но повзрослеть, видимо, забыл. «только заметил?» хочется спросить сунену, но он прикусывает язык, не желая проронить даже единого звука. только дышит чаще, втягивая носом любимый аромат. ровно настолько, как младшего не хочется видеть, точно также хочется прижаться ближе и с упоением выцеловывать всю дурь из чана. пиздец ситуации становится все явнее. ли только лишь вздыхает снова, оказываясь еще ближе и повторяя. - все в порядке? а сам как думаешь? квон цокает языком, позволяя паре слов сорваться с искусанных губ. - какое тебе дело? противоречивые слова лезвием режут внутренности. о боги, почему только рядом с чаном вся боль просыпается, захватывая организм. ему так не нравится, но чертово самолюбие не позволит признаться вслух. сунен прикусывает губу вновь, падая назад на подушки, и утыкается взглядом в потолок, по которому бегают тени от окна. ли, видимо, решая играть по крупному, не задумываясь, оказывается рядом в мгновение секунды. чертовски рядом. сунену понадобится лишь протянуть руку, чтобы коснуться чужой, или повернуться, чтобы носом уткнуться в чужую шею. ну, блять. - мне есть дело. даже если если тебе так не кажется. - сунен слышит теплые нотки в голосе младшего, что заставляет его сердце сжаться. ну почему нельзя нормально? - тебе до меня дела не было весь прошлый месяц, забыл? мы поэтому расстались. - проходясь по старым ранам случайно, прикрывает глаза, но напомнить считает нужным. - мне... мне жаль. звучит фальшиво, но ладно. не сдержавшись, квон все же поворачивается, ощутив внезапное желание посмотреть тому в лицо. их маленький спектакль начинает переходить в жанр абсурда, другого объяснения происходящему просто нет. иначе не объяснить. чан остается недвижимым, только, кажется, тоже прикрывает глаза. ну и правильно. потому что давая слабину сунен утыкается губами в щеку чана и замирает, сглатывая. младший не двигается даже из-за этого, не давая никакой реакции на действие сунена. опьяненное сознание засчитывает это как карт-бланш. тихо вздыхая, квон чуть поворачивает голову, избирая себе новую цель. приближаясь ближе, он сглатывает, прежде чем прошептать честное: - я без тебя не могу. усмехается собственной слабости, медленно моргая и задевая ресницами прохладную кожу ли, и оставляет легкий поцелуй на ушной раковине, замечая, как знакомо вздрагивает чан. ну, ты серьезно, да? но молчит. яснее не становится. а пьяному сознанию как-то без разницы. как-то похуй, что ли. сунен шумно выдыхает, с удовольствием замечая дрожь, пробегающую по телу рядом, и переходит к скуле, оставляя дорожку лёгких поцелуев по пути до нее. в сознании, кажется, остановка системы и обрыв всех тормозов, потому что остановиться не получится, не захочется. чан все еще молчит, напоминая о себе лишь шумным дыханием. сунен смелеет, запуская ладонь под чужую черную футболку и пальцев очерчивая рёбра, пока губами он совсем близко к излюбленным чановским. целует в уголок губ наконец-то и замирает в ожидании. чан, будто по очереди, оживает, так не вовремя поворачиваясь и утыкаясь своими губами в губы квона. не поцелуй, нет. простое касание. и подает голос, так обыденно, что кажется лучшего времени для разговоров по душам не найти. - ты же знаешь, что мы не можем пробовать еще раз? чан не имеет совести и имеет дерзость проговаривать это в самые губы квона, так что тот лишь рвано выдыхает, прежде чем прошептать что-то похожее на «пошел нахуй» и впиться в губы напротив. по позвоночнику, кажется, пускают искры, сбивают дыхание к чертям так, что можно задохнуться, и только одна вещь остается важной: чан, блять, отвечает. отвечает, руками обвивая старшего за шею и притягивая ближе. невозможно. сунен отстраняется на мгновение, судорожно хватая губами воздух, и уточняет: - скажи, если мне стоит остановиться. удивительная забота. чан лишь усмехается, пальцами чуть путаясь в светлых волосах квона, и нагло меняет их местами, вольготно располагаясь на бедрах старшего, прежде чем вернуть услугу, жарко целуя и почти сразу же просясь углубить поцелуй. они сталкиваются языками и зубами, теряя голову в крышесносном удовольствии от чувствования друг друга рядом. чан все также больно кусается, заставляя квона зашипеть и слегка отдалиться, облизывая пострадавшую губу. не стоит злить старших малыш. доходя до крайней точки безумия, сунен без усилий скидывает с себя возомнившего невесть что чана, и нависает над ним, колено свое устраивая там, где вообщем-то бы лучше не стоило, но ли выгибает, так что игра стоит свеч. коварно пользуясь этим положением, сунен спускается ниже, атакуя выставленную как на показ шею чана. ведет по ней носом, помогает губами, будто стараясь забрать весь запах, окутывающий чана. кусается больно, мстя за себя, и зализывает сразу же места укусов. не удерживается от засосов, хотя стоило бы. но чан все равно свободен, так что его дело как объяснять случившееся всем будущим невольным свидетелям его растерзанной шеи. полустоны, срывающиеся с пересохших губ ли вперемешку с выдохами, служат лучшим звукосопровождением. но легче не становится. - малыш... один твой стон и я точно не сдержусь. - играя в джентельмена, сунен предупреждает, играясь мокрыми от своей же слюны пальцами с соском чана. и чан разбито стонет, принимая поражение. или победу. на это и рассчитывалось. утром, в полусне, сунен сжимает талию младшего своей рукой, не желая отпускать. тот смеётся хрипло, отдавая дань ночной нагрузке на горло, но жмется ближе. - я что, шутка для тебя? - сунен тянет лениво, оставляя пару укусов на голом плече ли. - ночью было не очень смешно, вообще-то. - чан явно издевается, даже не пытаясь это скрыть. - будешь так себя вести и будет еще хуже. чан на эти слова только довольно жмурится, удобнее устраивая свою голову на чужом плече. не сказать, что он против. - хуже может быть только то, что мы при этом даже не в отношениях. - ли, подумав, добавляет, слегка усмехнувшись. сунен закатывает глаза. надо же было испортить идеальное утро. маленький засранец.