Чрезвычайное происшествие

      – Ябедничать будем? – поинтересовался Рено, когда молчание стало для него невыносимым.       – Нет смысла, – Ценг покачал головой, – нам же все равно никто не поверит.       – Ладно, как знаешь... – Рено посмотрел на пачку сигарет и протянул ее Ценгу. – Хочешь?       Ценг взял сигарету, неумело прикурил и после первой же затяжки подавился дымом и начал кашлять.       – Ты че, первый раз попробовал, что ли? – догадался Рено. – Бля... тогда лучше кури, не затягиваясь, а то сразу «на вертолетике улетишь». Это очень крепкий табак.       Ценг кивнул, скрестил руки на груди и погрузился в мрачную задумчивость. Даже сейчас – с разбитым лицом и в окровавленной разорванной рубашке – он каким-то образом ухитрялся держаться с достоинством и выглядеть почти величественно. "Мой будущий босс, точно", – мысленно оценил Рено и предпринял еще одну попытку:       – Ну давай хоть Вельду на этих уебков пожалуемся! Он наш начальник или как?       Ценг снова покачал головой:       – Ты же слышал, что сказал их начальник. Поверят ему, не нам.       Рено выругался.       – И чего эти козлы недоебаные к тебе прицепились?! Скажи хоть, за что били. Или вобще нисхуя, что ли?       – За то, что вутаец, – коротко ответил Ценг.       – Вот же блядство...       Ценг промолчал – добавить было нечего.       Все началось две недели назад, когда в здании корпорации появилась очередная партия кандидатов в солджеры, на этот раз отловленных в окрестностях Баноры. Все оказались здоровыми и крепкими деревенскими парнями, были зачислены в ряды почти без отбраковки и сразу же приступили к занятиям и тренировкам. А поскольку солджерские спортзалы как раз в это время были закрыты на ремонт, часть новобранцев подселили в тренировочный комплекс Турков. Соответственно, душевые и раздевалки тоже стали общими – к всеобщему неудовольствию. Разделял его и Ценг, который очень не любил суету, тесноту и шум. Пришельцы же быстро заметили, что им не слишком рады, и стали вести себя еще бесцеремоннее и наглее.       Не пересекаться с ними попросту не получалось, именно потому, что не только тренировочный комплекс стал общим, но и график тренировок изменился тоже – в сторону уплотнения. А следующим нововведением вообще стал банный день «по-банорски» – совместное мытье всех в одном помещении, даже не разделенном перегородками, опять же по причине ремонта.       Ценг спокойно стоял в очереди у самого входа, когда сзади кто-то нетерпеливый решил поднажать и протолкнул вперед сразу несколько человек. Да так, что двое не удержались на ногах. Ценг тоже поскользнулся на мокром полу, но упасть ему не дал парень, который вошел в предбанник минутой раньше, – на голову выше Ценга и чуть ли не вдвое шире в плечах. Вопреки всем народным сказаниям о добродушных великанах выглядел он не слишком миролюбиво.       – Извините, пожалуйста! – Ценг решил, что лучше будет проявить вежливость. – Сегодня здесь слишком тесно.       Верзила хмыкнул и отвернулся, зато сзади кто-то прикрикнул:       – Эй ты, че стоишь, как цапля на болоте! А ну, блядь, подними! Че ебальник разинул, харя косоглазая?       – Что? – Ценг посмотрел под ноги и увидел кусок мыла. – Это не мое. Я принес гель для душа.       – Все равно подними! Ты че, хочешь, чтобы кто-то наступил на него и наебнулся нахер?       – Хорошо. Если неизвестно, чье оно, я положу на полочку, может, тот, кто забыл, за ним вернется.       Как только Ценг наклонился, его толкнули в спину, подставив подножку, сбили с ног и начали пинать, осыпая оскорблениями.       – Вот тебе, сучонок вутайский! Че, бляденыш, нашел теплое местечко, чтобы войну пересидеть, под крылышком у Шинры? Тварь продажная!       В конце концов на шум прибежал сотрудник, который должен был следить за порядком в бане, мгновенно оценил ситуацию и сразу же принялся наводить порядок при помощи швабры, хорошо поставленного командирского голоса и лексикона, понятного жителям глубинки.       – А ну прекратите сейчас же! Ебанулись, что ли?! На ринге кулаками не намахались? И вообще, валите отсюда, засранцы деревенские! И так уже всю горячую воду выплескали, а чище не стали! Уебывайте на хуй, кому сказал! А то охрану позову, они вам всем пропиздонов выпишут!       Выставив за дверь будущих Солджеров, банщик повернулся к будущему Турку:       – А ты, мелочь костлявая, не умеешь драться – не дерись! А то в следующий раз отпиздят так, что и костей не соберешь!       Ценг не стал объяснять, что драться он вовсе не собирался и что умение вряд ли поможет, когда нападают сразу вшестером. Но сказал на всякий случай:       – Я только что пришел, еще не успел вымыться, не прогоняйте меня, пожалуйста.       – Да вижу, вижу, не дурак. Ты сначала сопли вытри и холодной водой умойся, а то кровью все заляпаешь. Если не хочешь больше иметь дело с мудачьем, просто приходи позже, когда их здесь не будет. Раз эти уебища начали цепляться, то теперь уже не отстанут.       Так и получилось – после этого Ценгу нигде не давали проходу: пытались толкнуть или подставить подножку, особенно на лестнице, выхватывали из рук и бросали на пол книги, когда он шел из библиотеки, подсыпали соль или перец в чай в столовой. Однажды каким-то образом ухитрились заблокировать двери лифта, хоть это чудо городской техники для многих из них было в диковинку, и Ценг полтора часа ждал аварийку, опоздав на занятия в академии. Возможно, если бы он сообщил об этом Вельду или наставникам Солджеров, кто-то бы навел порядок и приструнил задир, но жаловаться не хотелось. Ценг решил, что будущий Турк должен сохранять спокойствие в любой ситуации, а потому ничего не предпринимал. Будущие Солджеры тихо зверели от того, что жертва никак на них не реагирует, и ждали подходящего момента. А подвернулся такой момент достаточно быстро: не прошло и недели, как Ценг нарвался на компанию не слишком трезвых новобранцев в коридоре у входа в спорткомплекс. Обрадовавшись такому внезапному подарку судьбы, они набросились все разом и затащили его в уборную, где и начали бить не только кулаками, но и всем, что под руку попалось.       Сначала Ценг пытался сопротивляться и даже успел сломать запястье одному из нападавших, но его быстро повалили на пол и не давали подняться. В дверь сунулся Рено, скорее всего, искавший возможность тайком покурить. Увидел, что один из Солджеров держит Ценга за волосы, а другой охаживает ремнем, стараясь ударить как можно больнее, сразу все понял и с боевым кличем:"Наших бьют!" ринулся на помощь. Однако и сам долго продержаться не смог и тоже оказался на полу.       Что было дальше, Ценг помнил урывками, которые никак не получалось собрать в единое целое. Кто-то поднял его на ноги и поволок к умывальнику, кто-то принес аптечку... В голове не укладывалось, что это делали те же, кто его бил. Впрочем, они выполняли приказ своего командира, а в его отсутствие вряд ли откажут себе в удовольствии поиздеваться над любым, кто попадет под руку.       Пока Ценг пытался понять, есть ли у него хоть какая-то возможность избежать всего этого в следующий раз, Рено принялся строить планы мести.       – Слу-у-ушай! А давай я ему в берцы едкого натра нахуячу! Его в химлаборатории сколько угодно спиздить можно, я проверял!       – Кому? – не понял Ценг.       – Да тому козлу, который тебе щас втирал про "вам не поверят". Раз он у них главный, ему и ответка!       – И что будет если ты попадешься? Да и вообще, это уже "преднамеренное причинение вреда".       – Э... чего?! – удивился Рено. – А нам эти обмудки что – не "преднамеренно причинили"? Бля... ну ж че ж ты такой правильный, а? То не делай, это не делай, Вельду не жалуйся... А ты сам? Вот если он тебя сейчас в коридоре встретит и поинтересуется, че у тебя рожа побитая, что скажешь? Он же не отъебется, пока все не выведает...       Ответить Ценг не успел. Дверь открылась, вошел Вельд – уже очень сильно не в духе – и с порога набросился на них:       – Вот вы где! А я еще сомневался, верить ли в ту херню, что мне сейчас про вас рассказали! Какие теперь могут быть сомнения, если доказательства налицо! Точнее, на лице! – Вельд указал на заклеенную пластырем переносицу Ценга. – Ладно еще Рено! Но ты! Я от тебя такого не ожидал!       – Простите, сэр, не знаю точно, что вам рассказали... – начал Ценг, но договорить не получилось.       – Да ты еще и куришь, паршивец! – Разозлившись окончательно, Вельд отвесил Ценгу такую пощечину, что тот отлетел к стене, уронив сигарету.       Рено, сразу догадавшись, кому достанется следующая порция воспитательных тумаков, не стал дожидаться этого и выскочил за дверь.       Вельд даже не пытался его преследовать. Во-первых, потому что не в его возрасте и не с его здоровьем можно рассчитывать догнать резвого и юркого подростка. Во-вторых, его внимание снова привлек Ценг – тем, что вдруг побледнел так, словно пытался замаскироваться под цвет кафельной плитки, и с полувздохом-полустоном сполз по стене на пол.       – Эй, малыш, ты чего? А ну, открой глаза!       Холодная вода не помогла, нашатыря в аптечке почему-то не оказалось. Вельд выругался и, осторожно подняв Ценга на руки, понес в медцентр. Поиски Рено и выяснение, что же они с Ценгом не поделили, пришлось отложить на потом.       Дежурный врач встретил его не слишком приветливо:       – Что, очередная жертва тренировки в условиях, приближенных к боевым? Ох, смотри, дождетесь вы у меня, возьму и накатаю докладную насчет ваших методов обучения! Знаешь, какой у меня перерасход антисептиков по сравнению с прошлым кварталом?       – Нет, обычная драка. Это же мальчишки, не могу я за ними уследить, других дел полно. Ты, вместо того, чтобы возмущаться, лучше посмотри, что с ним.       – Вот именно – посмотрю. Что я сейчас могу сделать, без ассистентов? Я и санитаров уже отпустил, рабочий день у них не бесконечный.       – Ты скажи, что делать, я помогу.       – А, ну да, конечно. Ты ж у нас настоящий специалист по лечению в полевых условиях. Отнеси его в смотровую и помоги раздеть, а потом выметайся. Нечего здесь своими микробами трясти, ты даже бахилы не надел!       Ждать пришлось долго. Наконец врач вышел в приемную, вытирая руки полотенцем.       – Ну? Что с ним?       Врач пожал плечами.       – А ты чего ожидал? Черепно-мозговая и, соответственно, сотрясение. Насколько серьезное, оценю чуть позже, когда сможет внятно отвечать на вопросы. Нос сломан, два ребра, а еще ушибы, ссадины, порезы – полный набор, в общем. Ты мне для начала скажи: что делать с его лицом?       – А что не так? – напрягся Вельд.       – Ну... я вот о чем: твоим сотрудникам ведь особые приметы не нужны? Мешать в работе будут и все такое...       – Ты имеешь в виду, что шрам останется? – догадался Вельд. – Да, такая примета точно не нужна, особенно Ценгу. Так-то у него есть шанс затеряться в толпе, потому что для мидгарцев все вутайцы на одно лицо, но с особой приметой, как ты говоришь... Постарайся сделать так, чтобы ее не было.       Врач кивнул.       – Понял. Тогда репозицию я могу провести прямо сейчас, судя по снимку, смещение незначительное, так что тут я и без ассистента справлюсь. А восстановлением кожных покровов придется заняться через пару дней, когда отек спадет. Кстати, хорошо, что ты не додумался воспользоваться материей. Толку от этого было бы почти нисколько, а мне бы работы добавилось.       – Потому и не рискнул, – ответил Вельд. – Разве я не понимаю, что кости могли срастись неправильно, и получилось бы только хуже.       – Ну ладно. Теперь хоть объясни, что с произошло. Желательно – как можно подробнее.       – Сам еще не знаю. Мне позвонили и сказали, что Ценг и Рено дерутся в уборной спорткомплекса. До моего приезда их успели разнять, более-менее привели в порядок и оказали первую помощь. Так что к тому времени, когда я туда добрался, мальчики курили там же возле умывальников и в драку больше не лезли, возможно, даже успели помириться. Но что на самом деле произошло, я так и не выяснил. Рено сбежал, как только понял, что я намерен отобрать у него сигареты, Ценг свалился в обморок. А почему тебя интересуют подробности?       – Понимаешь, тут такое дело... Не знаю, что написать в заключении об осмотре. Я имею в виду, кроме диагноза.       – То есть?       – По характеру повреждений не получается определить как и чем они были нанесены. Ни разу ничего подобного не видел. Жаль, что ты не знаешь, чем таким они дрались.       – Я полагал, кулаками. Хотя... – Вельд ненадолго задумался. – Нет, погоди, у Рено мог быть кастет.       – Совсем не похоже. Судя по тому, как рассечена кожа, это металлический предмет с тонким, но не заостренным краем. Точно не оружие, но что это было?       – Как только выясню, скажу. Но лучше расспроси Ценга, он-то у тебя под рукой, а мне пора, еще дел полно, да и Рено нужно разыскать.       Поиски, продолжавшиеся до поздней ночи, так и не увенчались успехом. Рено словно провалился сквозь землю. Вельд всерьез предполагал, что так и было – мальчишка мог сбежать из здания корпорации через подземные этажи, где проходили разнообразные коммуникации. По крайней мере, охрана утверждала, что ни одним из выходов, включая ворота гаража, он не воспользовался.       Что произошло на самом деле, Вельд выяснил утром следующего дня. И то случайно – позвонил Рив Туэсти из градостроительного департамента и со слезами в голосе потребовал немедленно разобраться и прекратить «этот ужас». Какой именно ужас нужно прекратить, Вельд не понял, а потому сразу же спустился на этаж, где обитали инженеры, чтобы выяснить, что же там у них случилось.       В департаменте оказалось все в порядке, только в кабинете Туэсти крепко пахло успокоительными каплями, а вот результат их действия пока не наблюдался. У молодого инженера дрожали губы и тряслись руки, он заикался и никак не мог внятно рассказать, что же довело его до такого состояния.       В конце концов, из его сбивчивых объяснений Вельд понял, что речь шла о настройке новой системы видеонаблюдения, в которой почему-то участвовал и Туэсти, хотя обычно это не входило в его обязанности.       – Я не знаю, почему одну из камер установили в уборной, и я... Я не подглядывал! Я только хотел проверить качество изображения и определить угол охвата!       – Попробую угадать: ты увидел, как кто-то удовлетворяет свои сексуальные потребности противоестественным способом? – предположил Вельд.       – Как... как ты можешь такое говорить! Как ты можешь шутить над этим?! Это же... это вовсе не смешно... Это ужасно!       – Да я вообще понятия не имею, что ты там увидел! – Вельд в конце концов разозлился. – Или объясни спокойно и внятно, или... Хотя, подожди, ты сказал "в уборной"? Случайно, не возле спорткомплекса?       – Да! Но если ты все знаешь... Вельд, как ты можешь относиться к подобным вещам так спокойно?!       – Я еще ничего толком не знаю! Не можешь объяснить по-человечески, просто покажи мне эту видеозапись!       – Вот, смотри! – Туэсти развернул монитор в его сторону. – Только так, чтобы я не видел! Если я увижу этот ужас еще раз... я... у меня сердце не выдержит...       – Выпей воды и отвернись, – посоветовал Вельд и нажал на "воспроизведение".       Туэсти тотчас же последовал его совету – не только отвернулся, но и закрыл лицо руками.       Качество изображения было великолепным. Уже с первых кадров Вельд понял, что он видит, но досмотрел до конца, стиснув зубы и бледнея от злости. А потом запустил еще раз – с максимальным увеличением, чтобы разглядеть и запомнить каждого из нападавших. Ценга били прямо под видеокамерой, даже не догадываясь о ее существовании. Били всерьез, так, чтобы не припугнуть, а по-настоящему покалечить.       Внезапно в кадре мелькнуло что-то яркое, Вельд понял, что это был прибежавший на выручку Рено. Скорее всего, его сразу оттащили в сторону и тоже повалили на пол. В конце концов в уборной появился один из наставников Солджеров, растолкал своих подчиненных в стороны, пинком отшвырнул устремившегося к Ценгу Рено, а самого Ценга поднял с пола за шиворот и потащил к умывальнику: "Иди, рожу умой, блядь вутайская!", после чего взялся за телефон. Что и кому он сказал, Вельд и так помнил дословно, без всяких записей: "Твои выблядки только что чуть всю нашу сральню вдребезги не разнесли! Мне похуй, чего они не поделили, иди забери их отсюда!"       Вельд вставил в компьютер флэшку и, пока видеофайлы копировались, задумался о том, как лучше действовать в такой ситуации. Тем временем Туэсти слегка успокоился, должно быть, лекарство подействовало.       – Вельд, скажи мне – что случилось с людьми?! Откуда эта необъяснимая звериная жестокость? Я хорошо помню себя в этом же возрасте и своих ровесников – мы такими не были! Это современное воспитание, что ли? Или его отсутствие?       Вельд положил ему руку на плечо.       – Это война, Рив. Она всегда делает людей жестокими. Даже тех, кто непосредственно не участвует и находится далеко от боевых действий.       – Война... с Вутаем? Но почему? Причем здесь война?       – Разве ты не слушаешь радио? Не смотришь телевизор? Когда из каждой радиоточки с утра до вечера – Вутай то, Вутай это, вутайцы враги, кровожадные демоны и так далее, молодежь рвется на передовую, чтобы "показать этим косоглазым тварям"... неудивительно, что в конечном итоге это приводит к таким последствиям. Новобранцы, которые сами еще пороха не нюхали, но наслушались этого всего, внезапно обнаружили вутайца здесь, в пределах досягаемости. Дальше ты сам видел.       – В голове не укладывается... Над мальчиком издевались только из-за его происхождения? Ты уверен?       – Абсолютно уверен. Ты же знаешь, я немного умею читать по губам. Тот, кто начал, прежде чем ударить, назвал Ценга "вонючим вутайским ублюдком".       Вельд не стал уточнять, что на самом деле Ценга обозвали не ублюдком, а выблядком. Также ему удалось разобрать "мочи нахер этого сучонка!", "врежь ему по ебалу!" и "...щас я тебя об толчок уебу нахуй!" Может, и к лучшему, что запись велась без звука: такого количества ненормативной лексики нежная натура Рива Туэсти точно бы не выдержала.       – Какой ужас! Бедный ребенок! Вельд, я могу что-то для него сделать? Оплатить лечение или...       – Благодарю, но в этом нет необходимости. Ценг – один из Турков, поэтому лечение и все остальное – за счет корпорации.       Он уже собрался уходить, но Туэсти задержал его, вцепившись в рукав.       – Вельд, я не знаю, что теперь делать... со всем этим? Я первым делом позвонил тебе, потому что это же твои подчиненные. Но ведь надо что-то делать?!       – Ты правильно поступил, Рив. А теперь успокойся, сядь и напиши "Отчет о проведении испытаний системы видеонаблюдения" со всеми подробностями и еще докладную на имя президента. В ней можешь изложить все, что ты думаешь по этому поводу. Только без лишних эмоций. Эту запись я возьму с собой. Сначала посмотрю сам еще раз, покадрово, потом покажу экспертам и на всякий случай сделаю еще пару копий. Рив, я обещаю сделать все, чтобы виновные были наказаны по всей строгости. Никто не отвертится.       Вернувшись в кабинет, Вельд взялся за телефон: запросил личные дела тех кандидатов в Солджеры, кого удалось опознать на отснятых в уборной кадрах, и характеристики от их начальства, потребовал предоставить ему все видеозаписи с тех этажей, где Турки могли как-либо контактировать и соответственно, конфликтовать с Солджерами, распорядился опросить всех, кто был свидетелем подобных конфликтов. Видеоматериала о конфликтах оказалось неожиданно много, и Вельд добросовестно отсмотрел его весь, после чего приступил к опросу уже своих сотрудников. Как оказалось в итоге, хотя больше всех пострадал Ценг, от новобранцев доставалось и остальным.       Изящного и стройного Катану регулярно обзывали "глистой очкастой", к девушкам-Туркам приставали с явно непристойными намерениями – сначала словесно, потом начались попытки облапать, Руд признался, что у него несколько раз пропадали очки и крем для бритья, однако подозревать в этом солджеров ему и в голову не приходило. Руд был уверен, что все это шуточки Рено, а потому просто покупал новую пару очков и всегда держал при себе запасные. Самое худшее выяснилось напоследок, когда Вельд вызвал к себе Шокера, всего лишь для того, чтобы тот кратко пересказал ему свой разговор с одним из новоприбывших.       Шокер долго отмалчивался, но потом выдал такое, от чего впору было поседеть: верзила-новобранец, руководствуясь общепринятым в его окружении мнением, что "все рыжие – бляди", потребовал немедленно удовлетворить его сексуальные потребности, для начала – оральным способом. А поскольку изящным манерам был не обучен, высказал свое желание примерно в такой форме: "не отсосешь, сука, я тебе так въебу, что все зубы нахуй повылетают!"       Шокер ухитрился вывернуться и сбежать, но на последующие попытки решил отвечать так, как было принято в байкерской банде, к которой он принадлежал раньше. Именно для таких случаев он и носил в кармане бритву.       – Если этот уебок еще раз... я его... Я ему хуй отрежу! Пусть сам сосет свою залупу как карамельку! Бля буду, если я так не сделаю!       Вельд схватился за голову: с настолько развесистым пиздецом прежде ему еще ни разу не приходилось сталкиваться и он оказался к нему морально не готов. В том, что это именно пиздец, как он есть, сомневаться не приходилось – других слов, чтобы охарактеризовать происходящее, у него просто не нашлось.       Окончательно добил ответ Катаны на вопрос:       – А ты почему ничего не предпринимал?       Катана пожал плечами и спокойно сказал:       – Но вы же сами запретили применять оружие против сотрудников корпорации.       В этот момент из-за приоткрытой двери раздался голос Шокера, который вместо того, чтобы уйти, подслушивал в коридоре:       – А бритва – не оружие! Это предмет личной гигиены, значит, на нее запрет не распространяется! Отчекрыжу так, что всю оставшуюся жизнь ссать в пакетик будет!       Вельд втащил его за шиворот обратно в кабинет и усадил писать заявление о принуждении к действиям сексуального характера. Формулировка не выглядела удачной, но придумать сходу что-то более подходящее не получалось. Рядом, в комнате для совещаний, над похожими заявлениями трудились Сюрикен, Шотган и Найвз. Руд наотрез отказался заявлять о краже очков, утверждая, что это будет выглядеть смешно. В конце концов, Вельд махнул рукой и сам занялся этим вместо него. Шокера тоже ненадолго хватило: накарябав пару абзацев, он вдруг скомкал бумагу:       – Да нахуй надо! Что, я сам с этим пидорасом не разберусь?       – С одним-то, может, и разберешься... Но ты, похоже, не в курсе, что пидорасов этих, как минимум, шестеро. А бритва у тебя одна... Вот, кстати, Ценг тоже думал, что разберется сам. Посмотри, что получилось.       Вельд разложил перед ним сначала распечатки с камеры наблюдения, потом фотографии, сделанные медэкспертом: все последствия побоев крупным планом. Шокер всмотрелся и побледнел так, что сразу проступили обычно почти незаметные веснушки.       – Все понял? – поинтересовался Вельд. – Теперь сядь и пиши, если не хочешь, чтобы это же самое произошло с тобой или с кем-то из твоих друзей. А я пока гляну, что там у девочек.       У девочек тоже оказалось не все гладко: Найвз и Сюрикен послушно сочиняли заявления, краснея от смущения и шепотом переспрашивая друг у друга что-то, а Шотган отодвинула лист бумаги со словами:       – Да зачем эту ерунду бюрократическую разводить? Лучше я отцу пожалуюсь, он быстро тут порядок наведет!       Через приоткрытую дверь ее услышал Шокер:       – Хуета бюрократическая, говоришь? Конечно, хуета! Тебя всего лишь за жопу разок полапали, а Ценга в это время ногами отхуячили чуть не до смерти! На, любуйся!       Шокер запустил в нее пачкой фотографий, которые оставил ему Вельд, но в запале промахнулся, и фото улетели на стол к остальным девушкам. Сюрикен ахнула и закрыла лицо руками.       – Думаешь, тебя папаша защитит? Да хуй там! А если не успеет? А ее кто защитит? – Шокер указал на плачущую Сюрикен. – У нее-то папаши с золотыми мудями нету! Поняла, о чем речь, пизда белобрысая? Думай головой, а не манденкой!       – Сам ты... это самое... хуй ушастый! – огрызнулась Шотган, но все же взялась за ручку.       Из-за всего этого добраться до медцентра удалось лишь во второй половине дня. Еще с порога Вельд заметил, что все кровати в отделении травматологии пусты.       – Где же Ценг? Только не говори мне, что ты его уже выписал. Или он тоже каким-то образом ухитрился удрать?       – Пытался. Пришлось перевести его в отдельную палату, запереть и зафиксировать.       – ...зафиксировать?! – удивился Вельд. – Что ты имеешь в виду?       – Идем, покажу.       Врач отвел его к массивной двери в конце коридора. Сквозь крохотное окошечко Вельд увидел небольшую комнату, стены которой были выложены мягкими плитами, и Ценга, пристегнутого к кровати широкими ремнями.       – Специальная палата для особо буйных. Я понимаю, как это выглядит... но что еще я могу сделать с пациентом, которому нужно соблюдать постельный режим, а он внезапно пробует сбежать, да еще и сопротивляется при этом. Вельд, он пытался меня укусить!       – Я б на его месте уже не только кусался, но и захотел бы кого-нибудь убить, – проворчал Вельд. – Погоди, а почему ты сказал "внезапно"?       – Потому что сбежать он пытался в половине четвертого утра, хотя вечером вел себя вполне спокойно. Вот только выяснить, что с ним произошло, я так и не смог – Ценг на этот вопрос вообще не ответил. То ли не хочет говорить о случившемся, то ли ничего не помнит. Второй вариант мне очень не нравится.       – Третий, – сказал Вельд.       – Что?       – Есть еще и третий вариант – правильный, только мы с тобой об этом даже не догадывались. Не было драки между Ценгом и Рено. Их обоих избили новобранцы-Солджеры, наставник которых потом и скормил мне версию про драку, а я, дурак старый, на нее и повелся. Мальчишек он убедил, что им никто не поверит. Вот поэтому Ценг молчит, а Рено где-то прячется, и я уже второй день не могу его найти.       – Как только найдешь, приведи сюда, я должен его осмотреть. Ты же понимаешь, что на нервах он и с переломом мог помчаться, куда глаза глядят.       – Еще как понимаю. Сам таким был. О чем теперь и жалею. Так что Рено обязательно окажется здесь, даже если мне придется тащить его за шиворот. Но прежде нужно решить, что будем делать с Ценгом.       – А у тебя есть конкретные предложения?       Вельд пожал плечами.       – Для начала я должен с ним поговорить.       – Прямо сейчас не получится. Он проснется примерно часа через два. Ты же понимаешь, что мне не удалось бы с ним справиться, если бы я не воспользовался транквилизатором?       – Считай, тебе повезло, что ты успел им воспользоваться. Ценг только выглядит маленьким и хрупким, но ломать руки врагам умеет просто великолепно. Кстати, о врагах... Ты спрашивал "чем били"? Ремнем, в том числе и пряжкой. Хочешь знать как – посмотри вот эту запись.       – Что-то мне совсем не хочется такое видеть. Но ведь придется! Надо, в конце концов, оформить заключение и все остальное.       – И сделай это поскорее, оно понадобится для судебного разбирательства. А теперь скажи мне вот что: в коридоре перед входом в медцентр есть камеры наблюдения?       – Да, есть, и не только в коридоре. После нескольких краж стимуляторов их пришлось установить буквально везде. Нет, я, конечно, понимаю, что это... несколько нарушает личные границы и персонала, и пациентов, но что еще можно было сделать? У каждого шкафчика с лекарствами отдельную охрану не выставишь.       – Значит, если ночью сюда кто-то приходил, я могу это увидеть.       – Да, конечно. Изображение со всех камер можно вывести на этот компьютер. Садись и смотри.       Подозрения Вельда оправдались полностью. И причина, по которой Ценг решил сбежать из медцентра, не долечившись, нашлась, хотя и не сразу: видео сбрасывалось на жесткий диск в случайном порядке, номера файлов не содержали никакой информации. Сначала Вельд увидел Ценга, который шел по длинному коридору, держась за стену. На следующей записи оказался тот же коридор, но пустой. Наконец ему удалось отыскать именно то, что он предполагал увидеть: после полуночи в палату Ценга вошел наставник Солджеров и, судя по угрожающим жестам, принялся его запугивать, убеждая не говорить правду о том, что случилось. Ценг покачал головой и что-то ответил. Вельд отмотал запись назад и увеличил до предела, но лишь с третьей попытки удалось разобрать: "Он не стал меня слушать". После его ухода Ценг долго сидел, сжав руками виски, словно что-то напряженно обдумывал, а потом осторожно встал с кровати и направился к двери.       Вельд показал видеозапись врачу.       – Что скажешь?       – Ничего хорошего. Я не смогу гарантировать, что твой сотрудник здесь будет в безопасности. Или ты сам обеспечишь ему круглосуточную охрану, или... не знаю.       – А я могу его забрать, чтобы спрятать в безопасном месте? – предложил Вельд.       Врач немного подумал и кивнул:       – Только при условии, что ты обеспечишь ему надлежащий уход, а мне – возможность ежедневно навещать, чтобы контролировать его состояние.       – Все, что скажешь.       – Тогда так. Список лекарств сейчас напишу. Кое-что придется покупать в аптеке, сам понимаешь: конец квартала, и запасы самых расходуемых препаратов уже заканчиваются. Твоя задача – контролировать, чтобы Ценг принимал их вовремя. Проследи, чтобы он спал на высокой подушке, избегал любых физических нагрузок... нет, лучше пусть соблюдает постельный режим еще, по крайней мере, неделю, а там посмотрим. Ну и питание ему обеспечь калорийное, но без всяких излишеств. Если предпочитает кухню своей родины, объясни ему, что придется обойтись без пряностей, пока все не заживет.       Вельд внимательно выслушал все указания, взял рецепты, а потом завернул спящего Ценга в одеяло и унес на этаж, который отсутствовал на всех планах здания корпорации, потому что целиком и полностью принадлежал сотрудникам отдела административных расследований.       Ценг проснулся, когда он укладывал его в постель, и сразу же начал отбиваться, пытаясь вырваться. Вельд осторожно прижал его к подушке.       – Спокойно, Ценг, спокойно. Ты в безопасности. Больше не нужно никуда бежать и ни от кого прятаться. Ты меня понимаешь?       – Да, сэр...       – Очень хорошо. А теперь скажи, как ты себя чувствуешь? Голова болит?       – Нет, только кружится.       – Ничего страшного, это скоро пройдет. Просто лежи спокойно и не пытайся встать. Тебе так удобно? Нет? Сейчас я принесу еще одну подушку и постараюсь устроить тебя получше.       Пока он ходил за подушкой, Ценг сел в постели и начал осматриваться так, словно выбирал возможные пути к отступлению.       Вельд укоризненно покачал головой.       – Ценг, успокойся. Я же сказал: ты в безопасности. На этом этаже находится секретная штаб-квартира нашего отдела, и дорогу сюда не найдет даже сам президент. Честно говоря, я здесь иногда от него же и прячусь, чтобы спокойно обдумать какое-нибудь дурно пахнущее поручение. А еще я тут ночую, когда задерживаюсь на работе. Так что можешь не волноваться, сюда нет доступа никому кроме сотрудников отдела, и здесь до тебя не доберутся ни Солджеры, ни тот мудак, который приходил тебя запугивать.       – Значит, вы...       – Да, я все знаю. И сейчас же приму меры, чтобы это больше не повторилось, а виновные были наказаны. Жаль, что ты не рассказал мне сразу, в чем дело.       – Я пытался. Вы не стали слушать...       – Да, это моя вина, и я должен попросить у тебя прощения за то, что так поступил. Обещаю, это больше не повторится. Послушай, Ценг, что бы ни случилось, ты можешь поговорить об этом со мной.       – Хорошо, сэр, – Ценг, похоже, немного успокоился, – а что мне делать теперь?       – Да пока ничего. Лежи, отдыхай. Врач просил передать, чтобы ты вел себя осторожно и не делал резких движений. Если проголодаешься, вот здесь на тумбочке сок и печенье. Обед ты уже проспал, но я распоряжусь, чтобы тебе принесли что-нибудь из столовой. Потом, когда тебе станет лучше, я дам бумагу, и ты напишешь... Нет, погоди, лучше, если наговоришь на диктофон, как можно подробнее, что случилось. Это будет одним из доказательств во время предварительного расследования. Возможно, тебе придется выступить в суде, но это еще не скоро. Так что отдыхай и ни о чем не беспокойся, а я пойду поговорю с президентом.       По дороге на президентский этаж Вельд вдруг сообразил, что Рено лучше не искать, а сделать так, чтобы он нашелся сам. На звонки мальчишка не отвечал, но телефон, скорее всего, не выбросил. Можно было написать ему и просто дождаться хоть какого-нибудь ответа.       Вельд остановился у лифта и быстро набрал сообщение: "Рено, пожалуйста, вернись. Ты мне нужен. Это срочно и очень важно. Я уже знаю, что произошло на самом деле".       Ждать не пришлось. Сигнал "получено сообщение" внезапно прозвучал прямо над его головой. Вельд посмотрел вверх и увидел темный силует в оконном проеме. Мгновением спустя там засветился экран телефона и раздался голос Рено:       – Вот так, да? Этот хуеплет вам напиздел, что Ценга я бил, а вы поверили? Но теперь-то вы все знаете? И че дальше? Не станете наказывать меня и Ценга? А тех уебков? Или против них руки коротки?!       – Интересно, как бы я узнал, кого наказывать, если вы оба решили играть в молчанку? Если бы не камеры наблюдения, я бы и сейчас не знал. Давай, слазь оттуда, поговорим спокойно.       – А я уже видел, как вы поговорили с Ценгом, – буркнул Рено. – Мне че-та не хочется, чтоб вы и мне так по роже въебали.       – Я был не прав и признаю это. Перед Ценгом я уже извинился.       – Ладно, бля, уговорили... – Рено спрыгнул вниз. – Так на кой хер я вам прямо щас понадобился?       – Во-первых, чтобы получить показания против тех, кто на вас напал. Ты же не хочешь, чтобы они остались безнаказанными, вот и сделай все, что нужно для этого. Во-вторых... Ценг плохо себя чувствует, а оставлять его в медцентре нельзя. Мне нужно, чтобы кто-то присматривал за ним, пока я занят. Надеюсь, я могу рассчитывать на тебя?       – Ценг? Где он? Я могу его увидеть?       – Конечно. Если пойдешь со мной. Но сначала тебе нужно показаться врачу.       – Это зачем еще? Я не... Со мной все в порядке!       – Не сомневаюсь. Но, во-первых, хочу, чтобы это подтвердил врач, во-вторых, нужно выполнить некоторые формальности – "снять побои", оформить медицинское заключение. Надеюсь, ты понимаешь, зачем?       – Ну да, понял! – огрызнулся Рено. – Че, думаете, я долбоеб и ни в чем таком не разбираюсь? Но если эту пиздобратию не выебут в хвост и в гриву, я их сам порешаю!       В медцентре их встретил не врач, а пышечка-блондинка с закрученными вокруг головы косами.       – А где...       – Отсыпается после дежурства. Но он мне все объяснил. Я рентгенолог, сейчас сделаю снимки и опишу их. Кого снимать?       Вельд вытолкнул вперед прятавшегося за его спиной Рено.       – Какой милый рыжик! Это новенький? Почему я его раньше не видела?       – Потому что лечиться не любит. Давай, раздевайся!       Осмотр показал, что Рено досталось гораздо меньше, чем Ценгу: вместо сломанного носа подбитый глаз, десяток синяков по всему телу и несколько странных порезов.       – У кого-то из нападавших был нож? – предположил Вельд.       – Розочка, блядь! Этот уебыш бутылку от пива из мусорки достал и хрясь об толчок! Я ему всю харю распишу, когда поймаю!       Вельд покачал головой.       – Не поймаешь, он уже под арестом. А ты, значит, голой грудью на розочку кинулся, герой?       – А если бы он Ценга по горлу? Вы, начальнички кабинетные, вообще понимаете, что такое друзей хоронить?! А у меня... все мои... вся банда...       – Рено, успокойся. Я помню, что случилось с твоими друзьями, я тоже это видел. Успокойся, слышишь? То, что ты сейчас рассказал, уже тянет на "попытку убийства", а не только "причинение тяжких телесных повреждений". Пойдем, изложишь это на бумаге.       В кабинете Вельда на диване, обнявшись, сидели Найвз и Сюрикен.       – Вы еще здесь? Разве я не разрешил уйти пораньше?       – Ждем Катану, – ответила Найвз. – Он сказал, что теперь небезопасно ходить поодиночке и обещал нас проводить.       – К сожалению, он прав. Я постараюсь решить эту проблему как можно скорее. Рено, садись, бери бумагу и пиши...       – Чего? Чистосердечное признание?       – Не ехидничай! Если бы ты сделал это вчера...       – А вчера вас и не интересовало! Вам и сегодня похер было, пока этот спец по хуям че-то там не углядел!       – Кто "спец по хуям"?! – опешил Вельд. – Туэсти?! С чего ты взял?       – Но именно так у него в личном деле записано! – неожиданно подтвердила Сюрикен. – Вы же сами приказали ознакомиться!       Окончательно охреневший от такой информации Вельд сел за компьютер, открыл файл с личным делом Рива Туэсти и (к несказанному удивлению) в самом деле обнаружил там запись "специалист по ХУЯМ". Оказалось, это аббревиатура: "по хранению и учету ядерных материалов", относившаяся к какой-то древней технологии, благополучно забытой с открытием Мако. Зачем она была нужна Риву, Вельд и не пытался понять.       – Ладно, это к делу не относится. Рено, ты долго еще?       – Ща, пять минут и будет готово!       – Нет, лучше не торопись, а то что-нибудь важное упустишь. Когда допишешь, спустись в столовую. Поешь сам и возьми ужин для Ценга. Скажешь, чтобы упаковали что-нибудь сытное, но диетическое, без перца и прочих пряностей. А я иду к президенту. Надо выяснить, что он собирается предпринять в связи со всем этим.       Выяснять оказалось нечего. Президент, любовавшийся ночным Мидгаром из окна кабинета, встретил его так, словно не ожидал увидеть. Да и к разговору оказался не расположен.       – А, это ты... Мог и не приходить, я уже все решил. Трибунала не будет, нет у нас лишнего времени на бюрократические ритуалы, да и незачем привлекать внимание к таким вещам.       – Но виновные...       – Виновные будут наказаны, не сомневайся. Завтра же отдам соответствующие распоряжения: всех причастных – в штрафные роты, офицеров, которые так распустили своих подчиненных, – разжаловать в рядовые, без права повышения, ну, скажем, в течение десяти лет. Ну как, доволен?       – Наказанием – вполне. Вот только это не гарантирует, что подобное не повторится.       – Хорошо. Можешь сказать своим Туркам, что в таких случаях они могут обороняться любым способом, в том числе и применять оружие на поражение, против кого угодно. Понятие "превышение пределов самообороны" к ним применяться не будет.       Когда Вельд вернулся к себе, Рено и Ценг уже спали. Может, это было и к лучшему, так как он не знал, что им сказать по поводу решения президента.       "Утро вечера мудренее..." – подумал Вельд и устроился спать на диване, раз уж пришлось уступить кровать своим юным сотрудникам. К тому же следующий день был выходным и можно было, не торопясь, во всем разобраться.       Вельд успел хорошо выспаться (что редко удавалось в последнее время) и даже приготовить завтрак, когда зазвонил телефон.       – Никого не разбудил? Ах да, ты ведь тоже ранняя пташка. Я вот зачем звоню... как насчет возможности проведать Ценга и Рено? Я уверен, что ты хорошо о них заботишься, но хочу сам убедиться, что все в порядке и не предвидится никаких осложнений.       – Спускайся на библиотечный этаж. У лифта тебя встретят и проводят ко мне. Только не обижайся, что тебе завяжут глаза.       – Да понимаю, секретность и все такое.       Врач появился на пороге минут через сорок, пожал руку Вельду.       – У тебя тут ничего, уютненько, не хуже, чем в президентских апартаментах. Ну, показывай, где ты моих пациентов устроил.       Вельд поманил его к двери в спальню.       – Ш-ш-ш, иди сюда, только тихо. Вот, посмотри.       Мальчики крепко спали, прижавшись друг к другу, Ценг положил голову на плечо Рено, а тот улыбался так, словно осуществлял во сне какую-нибудь замысловатую пакость.       – Даже не хочется будить, – пояснил Вельд. – Они такие милые, пока спят.