Love is a drug

У Рэймонда Смита имелось несколько слабостей. Например, он до дрожи в пальцах любил шоколад. Без разницы, какой, темный или молочный, с орехами, карамелью или какой-нибудь фруктовой жижей. Без разницы, дорогой или дешевый. Сам запах шоколада крыл его почище, чем любая наркота. Еще он не мог иногда уснуть, прежде чем не проговорит про себя какое-нибудь слово пару десятков раз. Это еще со школы повелось. Казалось, если Рэй успеет произнести "Йеллоустоун" несколько раз до того, как его окликнут в школьном дворе, или мама заглянет пожелать доброй ночи, все будет хорошо. Иногда не выходило, и хорошо не было, и Рэй решал, что это он виноват, и что говорить "Йеллоустоун" надо было быстрее. Так что твердить одно и то же слово про себя стало еще одной привычкой. Все это Рэймонд, повзрослев и набравшись ума, тщательнейшим образом скрывал.Чтобы не дай боже кто не заподозрил, что он не во всем идеален, не подумал, что он уязвим, не решил, что..."что ты тоже человек, да, Рэй?" Смит досадливо трясет головой, стараясь избавиться от голоса своего босса, Микки Пирсона, хотя бы сейчас. Сейчас он точно ни думать о нем, ни вести воображаемые диалоги не желает. Микки с женой, что-то отмечают в новомодном лондонском ресторане, и отчего-то от этого очень горько. Хотя кто Рэймонд такой, чтобы ему горько было, между ним и Пирсоном никогда и не было ничего, если не считать того раза, когда года три назад в дрова пьяный Микки беззастенчиво лапал его на заднем сидении чей-то тачки. Перед этим выдалась до крайности напряженная неделя, Рэймонд спал в общей сложности часов десять, вряд ли больше, Микки, кажется, тоже, а потом все завершилось очень и очень успешной сделкой, отмечая которую Пирсон накидался так, что стоять прямо не мог. Стоять не мог, а вот шарить руками, оглаживая Рэя по плечам, и ниже, и безостановочно тыкаться тёплыми губами то в щеку, то в шею, то в подбородок - еще как. И шептать всякое, отчего у Рэймонда пламенели уши, а внутри все скручивалось в тугой узел, тоже мог. Рэймонд сидел тогда, будто палку проглотил, прямой и непреклонный, думая только о том, как бы побыстрее доехать, потому что позволь он себе прислушаться к пьяному лепету босса, позволь он себе принять все это, сказанное спьяну, на свой счёт - все закончилось бы катастрофой. Катастрофы им ни к чему, верно? Потому что подумай он тогда, что вся эта чушь, что Микки бормочет, правда - он бы точно его поцеловал. И срать на водителя, срать на жену Микки, срать на весь белый свет. Потому что если от шоколада и повторения слов Рэй отказаться может, то от Микки - точно нет. Микки - его третья, всепоглощающая, и определенно самая большая слабость. Наверное, глупо было влюбляться в человека, который при самой первой встрече сказал "накосячишь - колено прострелю", но Рэймонд все равно влюбился. Наверное, потому что Рэймонд тоже глупый. Нет, любовью с первого взгляда Рэй бы это точно не назвал, он вообще первое время Микки понять не мог, хотя и старался, видит бог. Микки был непредсказуемым. Иногда казалось, что он сам себя удивлял своими же поступками, и Рэймонд к концу второй недели бросил пытаться даже понять, что за человек такой Микки Пирсон. Вместо этого Смит просто очень хорошо делал свою работу. Вернее, всё то, что Микки нужно было, чтобы он делал.Потому что заказывать цветы и шампанское, например, входило в обязанности личного помощника, а вот закапывать чей-то труп где-то под Бирмингемом пожалуй что и нет. Но Рэймонд делал и то, и другое, и еще успевал по мелочи между. А поскольку его колени оставались в целости и сохранности, выходило, что он нигде не косячил - потому что Микки не был похож на человека, который забывает о своих обещаниях. Они бы, пожалуй, так и жили бы дальше, Микки - занимаясь своими делами, Рэй - следуя за ним, словно тень, если бы Микки в очередной раз Смита не удивил, позвав поужинать вместе. И добавил "пусть будет французский ресторан, ты же любишь французскую кухню". Не спрашивал, просто сказал. Потому что знал об этом. Значит, Рэй для него был не просто подай-принеси. Но влюбились,конечно, не после французского ресторана, Рэймонд всё-таки был не трепетная истеричная институтка, которую на свидание позвал её кумир, после того ужина все стало проще. Доверительней. Микки со своей спонтанностью понятнее не стал, но это и не важно было - чтобы он был понятным. Важно было, чтобы он был целым, это Рэймонд осознал, когда Микки ранили - кроваво и очень нехорошо. Вот тогда Смит и правда был похож на истеричку, окончательно потеряв лицо. К счастью, найти толкового частного доктора он смог и в еле сдерживаемой истерике, а больше ничего не смог, и нарвался на " а Вы ему кем, простите, приходитесь?'' и такой взгляд, который мигом заставил его подобраться и взять себя в руки. Потому что Микки Рэймонду действительно был никто. Потому что у Микки жена, которая, часом позже приехав в клинику, была холодна и спокойна. И от этого только гаже стало, потому что на её фоне, оглядев себя, Рэймонд понял две вещи. Первая - он испуган так, как никогда еще в жизни ни за кого не боялся. И вторая - он просто по уши влюблен. Во всяких романтических комедиях и книгах про любовь обычно говорится, что когда понимаешь, что влюбился, сразу становится легко, хорошо и радостно. От осознания влюбленности в Микки легко и хорошо не было, и бабочки в животе тоже не порхали. Потому что все происходящее никаким, нахрен, романтическим фильмом не было. Было страшно и жутко хотелось напиться, что Рэймонд, собственно, и сделал, добравшись домой к середине ночи. Но способность соображать не утратил даже приговорив в одиночку половину бутылки бурбона, а потому лихорадочно принялся прикидывать, как быть дальше. Не поймите неправильно - его не влюбленность в мужчину пугала, в колледже была пара недолгих романов, так что то, что ему нравятся не только девочки, Рэймонд давно знал. Пугало то, что он как-то совершенно незаметно и определенно очень сильно втюрился именно в Микки, и что с этим делать - совершенно непонятно. Потому что тут не подойдешь и не поговоришь по душам, и себя еще и в любовники тоже не предложишь, Микки любит только свою жену, это и слепому понятно. Отказываться от места и уходить работать на кого-нибудь еще, лишь бы только Пирсона не видеть, тоже вариантом не было, Рэймонд отлично понимал, что день-два - и он приползет обратно к Микки, словно побитая собака. Куда ни посмотри, всюду тупик. Господи, да они за все это время даже не разговаривали толком, Микки только отдавал приказы да делился планами, а Рэй выполнял да запоминал. Ну и еще смотрел и слушал, как оказывается. Потому что сейчас, сидя на полу гостиной, он мог с легкостью вспомнить, как Микки смеется когда он доволен и когда раздражен, как он улыбается, как он смотрит, как наклоняет голову, когда думает, хмурится, когда недоволен, как закусывает губу, когда придумал что-то. Собственно, им с Микки и слова-то были не нужны, Рэймонд по одному движению бровей догадался бы, что боссу потребовалось на этот раз. И все это привело к такому...к такой неприемлемой ситуации. Рэймонд думает, что за это не колени, за это ему башку надо прострелить, и идет спать, потому что вариантов, как быстро и безболезненно решить сложившуюся ситуацию все равно нет, ни единого, а поскольку он ни от места, ни от Микки отказаться не в силах, завтра его ждет работа. Очень много работы, чтобы постараться хотя бы один день не вспоминать о Микки Пирсоне. Делать его дела и не вспоминать о нём самом звучит, конечно, как безумие, но, судя по всему, Рэймонд уже давным-давно сошел с ума На удивление, ему даже удается задуманное - дел и правда много, надо разобраться и с тем, и с этим, и где-то до полудня Рэймонд даже о том, чтобы кофе попить, не думает, не то что о своих душевных метаниях. Но в полдень Микки звонит ему, и говорит, чтобы он тащил свою задницу в клинику, и тон его таков, что Рэй и не думает возражать и ссылаться на горы еще недоделанной работы. Пирсон выглядит весьма живым и здоровым, разве что бледноват немного - но это и не удивительно, учитывая то, как из него накануне хлестала кровь, заливая Рэймонду руки и пальто, в которое он от отчаяния Микки завернул перед тем, как они в клинику приехали. Палата наполнена солнечным светом, что-то тихонько попискивает, пахнет лилиями. Видимо, кто-то, кто знает, что Пирсона ранили, но не знает, что у того на лилии аллергия, прислал цветы, которые уже вынесли прочь. Рэй неловко переступает с ноги на ногу и наконец набирается храбрости посмотреть Микки в лицо. Тот улыбается, разглядывая его с ног до головы. - Хотел удостовериться, что с тобой все в порядке, Розалинд говорит, ты тут вчера всех на уши поставил, вломившись со мной на руках, будто с невестой - в голосе Микки тоже чувствуется улыбка, ясно-понятно, это ж не на его, Микки, руках кто-то очень дорогой ему пытался откинуться, например, его обожаемая жена. Рэймонд ловит себя на мысли о смерти Розалинд и прикусывает щеку, чтобы отвлечься - ни к чему такое думать, некрасиво и глупо. Микки окликает его, не дождавшись ответа, и он смотрит куда угодно - на приборы рядом с кроватью, себе на ботинки, на светло-голубые занавески на окне, но только не на босса. Потому что если посмотрит - начнет говорить, и наговорит черт знает чего. Кивает на настойчиво повторенный вопрос о том, все ли с ним самим в порядке, и облегченно вздыхает, когда в палату заходит медсестра - значит, время посещений закончено. Микки что-то продолжает говорить ему вслед, кажется, что-то о загубленном пальто, обещает купить новое, но Рэймонд не слушает. Сегодня вечером он снова попытается напиться. Интересно, думает Рэй, поправляя манжеты и с трудом удерживая нить беседы, в которой не участвует, но присутствовать при которой обязан - Микки так захотел - вот просто интересно, если я куда-нибудь денусь, если меня, например, похитят, он будет меня искать? Платить выкуп? Или решит, что на хрен я ему сдался, и нового секретаря ему подгонят в этот же день, как я исчезну? У Рэймонда болит голова и нет никакого настроения тут находиться. Больше всего на свете ему хочется вернуться домой, завернуться в одеяло и заснуть, отключив телефон перед этим, хотя нет, для верности выбросив его, потому что Пирсон и на выключенный же дозвонится, с его-то неугомонностью и желанием получать то, что он хочет. Микки едва-едва из клиники, но уже скачет по всему Лондону и его окрестностям, словно желая удостовериться, что ничего за время его недельного отсутствия не изменилось. И Рэймонда за собой таскает, вот приспичило-то ему... Он кажется только в спальню к Розалинд его не берет в последние дни, или где там они еще имеют обыкновение уединяться, все остальные места, встречи и переговоры Рэймонд посещает вместе с боссом, который, похоже, забыл совершенно, что вообще-то помимо Смита у него есть парочка телохранителей, и что он все еще может на них положиться. Но нет, короткое "ты едешь", возражения не принимаются, и день начинается с завтрака в респектабельном районе Лондона, а закончиться может в притоне с героиновыми торчками. Обида ворочается где-то под ребрами, невнятно рокочет, и Рэй глубоко вздыхает, стараясь унять растущее раздражение. Обида растет день ото дня, с того самого момента, как Микки, верный своему обещанию, купил-таки ему новое пальто взамен того, что уделал своей кровью. Причем обставил все по высшему разряду, сказал "а давай-ка прокатимся, Рэй, тут недалеко", самолично привез в неимоверно выпендрежный салон, который по такому случаю был закрыт для всех, кроме Рэймонда и его босса. Оказавшись внутри, Микки по-царски повел вокруг себя рукой, приглашая выбирать среди кучи и кучи пальто, которые, казалось, были вообще везде - висели на стойках и манекенах, были разложены по прилавкам и креслам, словно их свезли сюда со всего Лондона. Хотя почему словно? Так наверняка и было... И этот закрытый салон, и полумрак, и эта гора одежды, и Микки, который улыбался, глядя на замеревшего от неожиданности Рэя, а потом то поправлял ему загнувшийся воротник, то говорил "нет, ну это точно нет, снимай" - все это было так хорошо и так интимно, что хотелось вот тут вот прямо и умереть очень счастливым. Жаль, что этого не получилось сделать, в смысле, умереть, потому что как только они сели в машину, и Рэймонд, стараясь не очень влюбленно смотреть на босса, еще раз заглянул в пакет - отчасти чтобы отвлечься, отчасти потому, что выбранное совместными усилиями пальто и в правду было очень и очень красивым - как Микки словно подменили. Он то ли понял, что сделал что-то лишнее со всеми этими шуточками и касаниями в салоне, то ли ему стало просто неинтересно. Все неинтересно, и Рэй - в первую очередь. И когда он произнес "надеюсь, впредь того, что было не повторится, и это пальто от крови отмывать не нужно будет" - Рэю словно оплеуху отвесили. Он даже не сразу понял, что ему намекают на промах, хотя уж кто-то, а он в том, что вся сделка, на которой Микки подстрелили, пошла не так с самого начала, вообще виноват не был. Однако - получите-распишитесь. Хотелось сказать максимально официальным тоном что-то в духе "знаете ли, сэр, нам следует пересмотреть мой контракт, потому что я не припомню там пункта ответственность за все вообще", но вместо этого Рэймонд просто кивнул, и Микки этого было достаточно. Рэймонду, собственно, этого тоже было достаточно чтобы перестать воображать бог знает что, почувствовать себя внезапно уставшим и ощутить, как рот наполняется горечью. Немного забавно, как концепция пяти стадий принятия смерти похожа на то, что вы чувствуете при невзаимной влюбленности. Не замечали? Значит, вам повезло. Рэймонд же, начав с отрицания и гнева, перепрыгнул стадию торга - потому что что тут выторгуешь-то, честное слово, только время зря терять, немного потоптался в депрессии, и аккуратно соскользнул в принятие. Он любит Микки. Это факт, неоспоримый настолько же, как тот, что небо голубое, а солнце встает на востоке. Принятие не означало полнейшей безмятежности - нет, точно нет. И одному только богу известно, сколько сил ему потребовалось приложить, чтобы в самый неподходящий момент не разораться и не высказать все, что у него на сердце, что давит и мешает порой вздохнуть нормально. Интересно, какое бы у Микки было лицо тогда? Удивился бы он или нет? Размышляя об этом, Рэймонд решает, что все же нет. Микки привык либо к ненависти, либо к обожанию, у него в жизни все или-или, полутонов нет. Так что ему нормально бы было, узнать, что его любят, не удивительно совсем. Возможно, он даже был бы этим доволен - еще одно доказательство собственной неотразимости, собственного превосходства... Неподходящий момент, когда невыносимо хотелось выораться уже, проблеваться словами, словно желчью, пришелся на конец месяца, который и начался-то не очень - поездкой за тем самым новым пальто. Смит чувствовал, что грядет что-то такое...нехорошее. То ли машину разобьет, то ли Микки снова подстрелят у каких-нибудь наркош, то ли пожар случится на одной из спрятанных плантаций. Уж лучше бы пожар. Брошенное боссом "чтобы такого не повторялось" занозой засело в мозгу Рэймонда, заставляя того стать еще более аккуратным и собранным, по нескольку раз проверять все расчеты, наизусть запоминать входы и выходы, просчитывая варианты отступления, зубрить биографии всех тех, с кем Микки пожелал встретиться либо планировал встречаться. И пока Рэй проверял, перепроверял и культивировал свою паранойю, Пирсон во всю резвился, назначая и отменяя встречи, заставляя мотаться из графства в графство, пулеметной очередью выдавая в телефонную трубку с десяток новых указаний - сонный и вымотанный Рэй тогда даже на "конечно, босс" сил не находил, ощущая себя едва ли не Золушкой - "натри полы, выбели кухню, выполи грядки, посади под окнами семь розовых кустов"... Микки закатывал внезапные вечеринки, на которых тоже надо было обязательно быть, швырялся деньгами направо и налево, начинал рассказывать о каких-то новых проектах, перебивая самого себя. Лихорадочный, как будто под чем-то... В один из таких дней Рэймонд, не выдержав, аккуратно спросил "у нас все хорошо?", и тут же пожалел об этом, поскольку Микки смерил его с ног до головы ледяным взглядом, и произнес, что не знает, что там "у нас", но вот у него лично все в полном порядке, спасибо, что спросил - и отчалил домой, не позволив даже слово вставить. Только вот на полный порядок происходящее совсем не походит. Рэймонд бы и рад был списать все на собственную подозрительность, но Розалинд, которую он видел не так уж и часто, выглядела подавленной и раздраженной, и когда заговаривала с Микки на людях, казалось, вот-вот плюнет ему в лицо. Рэймонд, старающийся не лезть в чужую жизнь, находясь при них отчаянно делал вид, что его тут нет, что он слепоглухонемой и вообще прямо сейчас уходит. Естественно, все это должно было во что-то вылиться. Естественно, не со стороны Смита, и уж естественно не со стороны Розалинд, которая могла бы давать мастер-классы по умению держать лицо в самых пиздецовых ситуациях. Микки пропал, как будто в воду канул, не шепнув никому ни пол словечка. Когда Розалинд позвонила и сжато - у них это было общее с Микки, уметь тремя словами дать понять, что они хотят - обрисовала ситуацию, Рэймонд грешным делом подумал, что вот теперь он сможет свалить. Выдохнуть, попробовать зажить спокойно, попробовать полюбить кого-то еще... Потом отвесил себе мысленно подзатыльник и принялся одеваться. Четыре часа утра, воскресенье. Что бы, собственно, и нет. Путем расспросов, угроз и манипуляций оказалось, что Пирсон в Норфолке, в какой-то задрипанной гостинице, что не гостиница даже, так, комнаты над пабом... Рэймонд не спрашивает больше, все ли в порядке и может ли он помочь хоть как-нибудь. Он и так знает, что нет, не в порядке, и да, может. Обязан помочь. Рэймонд любит Микки. Рэймонд принимает, что любит его. Поэтому он терпеливо наблюдает за полупьяными перемещениями босса из угла в угол снимаемой им комнатушки. Поэтому он аккуратно собирает его немногочисленные вещи. Поэтому он и бровью не ведет, услышав полувнятное "ну и задница же у тебя, Рэй, так бы и завалил прямо здесь". Рэймонд любит Микки, а Микки любит свою жену, не смотря ни на что, поэтому соглашаться на полупьяные сомнительные предложения в планы Рэймонда точно не входит. Пару дней спустя, когда Микки бурно примиряется со своей женой прямо в кабинете, Рэймонд все так же притворяется слепоглухонемым. И когда Пирсон, с совершенно шальной улыбкой спускается вниз, дрожащими пальцами стараясь застегнуть рубашку и не попадая пуговицами в петли, фыркает, завидя Рэя, и сытым голосом тянет "господи, ты все еще здесь, неужто у тебя больше дел никаких нет?", выразительно вскидывая брови, Рэймонд напоминает себе, что он любит его. Что он принимает тот факт, что любит его таким, каков он, Микки есть. Зажмуривается, считает до десяти, выдыхает. Вот сейчас бы все и сказать. Здесь и сейчас. Но это же Микки. Ему не надо что-то объяснять. Он, кажется, и сам давно все знает. И его это полностью устраивает. Прошла пара недель, возможно, немного больше - Рэймонд, который иногда имени-то своего вспомнить не мог сразу, дней особо не считал - и все потихоньку стало как прежде. Микки не пытался пропасть и не говорил вещей неприятных или смущающих. Они даже несколько раз ужинали вместе - никуда не выбирались, Микки заказывал что-нибудь в офис, и это было очень уютно. Можно даже сказать, по-семейному. И это привело к тому, что Рэймонд, бог знает сколько времени ходивший в ожидании, что вот-вот - и прилетит с той стороны, с которой меньше всего предполагаешь, расслабился. Даже позволил себе взять пару отгулов. Ничего такого, просто хотелось отоспаться уже по-человечески, приготовить что-нибудь, что по рецепту требовало неторопливости и тщательности, сходить в кино, в конце-то концов. Телефон Рэй на всякий случай держал все же при себе, но тот за оба дня ни разу не понадобился. А потом все-таки прилетело. Стоило утром приехать в офис, как Микки, который словно под дверью его ждал, произнес скороговоркой "ну наконец-то ты вернулся, у нас новости для тебя", и тут же зашагал к себе, не оглянувшись даже, чтобы удостовериться, что Рэймонд идет за ним. Идет, конечно же. Как и обычно. И у Микки, и у Розалинд, внезапно обнаружившейся в кабинете Пирсона, вид был до того торжественный что Рэй решил было, что ему вот-вот объявят о планируемом прибавлении семейства, он даже поздравления, соответствующие случаю, в голове перебирал, но на деле все оказалось совершенно иначе, чем он мог предположить. Оказалось, Микки планирует отойти от дел, вон, уже даже и покупатель присмотрен - "ты его наверняка знаешь, у тебя не голова, а картотека, Рэй", и на этом, собственно говоря, новости заканчивались, дальше следовали указания, что и к какому сроку нужно сделать. Мэттью Бергера Рэймонд и правда знал, не лично, нет, но был наслышан, и слухи эти Смиту не очень-то нравились. Однако если Микки решил выбрать именно его, то так тому и быть. Видимо, в той захолустной гостинице решил, не иначе, где прятался то ли от всего мира, то ли от самого себя. Бергер был меньшей из проблем, само то, что Микки решил отойти от дел - вот что было настоящей проблемой. Потому что если так, то Рэймонд ему и не нужен вовсе. Вряд ли Микки, завязав с одним глобальным делом, где нужен умеющий практически все помощник, тут же влезет в другое. Значит... Что именно это значит, Рэймонд даже представлять не хотел. Как и думать слишком много о том, как Пирсон лично с ним поступит. Отпустит на все четыре стороны было вариантом сомнительным, неправдоподобным и каким-то блеклым. Не в стиле Микки. От подобных мыслей Рэймонд начинал чувствовать себя собакой, которую хозяева не планируют брать в новый дом, потому что она не подходит к общему стилю, и от этого становилось еще хреновее. И поэтому начавшийся едва ли не сразу после объявления о продаже бизнеса кипиш Рэймонд принял почти что как подарок свыше - отвлекало от всяких дурацких мыслей, знаете ли. Да, пришлось побегать, поорать и понервничать - и видит бог, Рэймонд терпеть не мог орать, бегать и нервничать. Еще пришлось терпеть весьма долгий вечер в своем доме этого надоеду Флетчера, но...но. В итоге все складывалось не так уж и плохо, если разобраться. Рэймонд сам не мог понять, почему, но глядя на Тренера (господь милосердный, у человека его лет должно быть нормальное имя!) он впервые за долгое время чувствовал, что все будет хорошо. Возможно, из-за того, что появился кто-то, кто говорил не "Рэймонд, разберись с тем и этим", а "я помогу разобраться". Это было непривычно, но определенно приятно. Еще он чувствовал, что ему отчего-то не хочется вовсе, чтобы этот странноватый, откликающийся на прозвище мужик уходил вот так вот сразу, когда все закончится. И было похоже на то, что странноватый мужик тоже не хотел исчезать, хотя изо всех сил делал вид, что все как раз наоборот. Но через несколько дней после того, как все окончательно улеглось, внезапно - Рэймонду определенно везло на мужчин, внезапно оказывающихся в его доме - заглянул снова, с очевидно выдуманным предлогом в виде сгинувшего неизвестно куда телефона. Телефон, само собой, не смотря на тщательные поиски, не нашелся, зато к концу переворачивания диванных подушек и выдвигания ящиков (ну мало ли ты случайно его туда убрал и не заметил, ничего такого, бывает) Тренер решился-таки спросить, что Рэй делает следующим вечером, и если ничего, то не хотел бы он... Рэй ответил что хотел бы так скоро, что это в какой-то мере могло бы показаться даже неприличным. Ну потому что он даже имени его не знает. Интересно, его вообще все и всегда зовут Тренер? Даже в постели? И интересно, отчего это ему вдруг интересно, как этого странного мужика в постели можно звать... Тренер же, если и удивился этому весьма скоропалительному согласию, - он явно был готов уговаривать и уламывать, но не так, как это делал Флетчер, гораздо деликатнее - виде не подал, и тут же откланялся, не забыв упомянуть, что жаль все же, что телефона они так и не нашли. Правда, расстроенным при этом он совсем не выглядел. Вот ни капельки. На свидания Рэймонд не ходил столько, что и подумать страшно. Все не до того было, а потом - не с кем, а потом и вовсе стало не важно. Про то, чтобы так неудачно влюбившись, позвать на свидание Пирсона Рэй и не помышлял даже, своя голова была дороже всех тех чувств, что у него к Микки были. Так что когда первое за бог знает сколько лет настоящее свидание замаячило на горизонте, он несколько подрастерялся. Потому что каким бы классным мужиком Тренер ни казался, но они вечером явно не криминальное что-нибудь будут проворачивать, все будет совсем иначе. От осознания этого в голове становилось пусто, во рту пересыхало, хотелось позвонить и отменить все к чертям. Придумать какой-нибудь повод, или не утруждаться враньем, просто сказать, что не может, ни сегодня, ни завтра, ни когда-нибудь еще. Но от этого Рэймонда останавливали две вещи - беспокойство о том, что услышав отказ без объяснения причины, Тренер, с его-то упрямством, и припереться к нему домой может, и это будет очень неловко, и смутное ощущение того, что если он откажется, то лишится чего-то очень важного. Возможно, единственного важного в жизни. То, что Тренер вообще ничего не сказал про вечер ясности тоже не добавляло, и Рэймонд терялся в догадках, куда они могут пойти. Поспешных выводов делать не хотелось, но он отчего-то склонялся либо к просмотру боксерского поединка, либо к неспешной болтовне в каком-нибудь уютном пабе. Это, конечно, было не особо в его, Рэймонда, стиле, но если говорить честно, то он почти что был готов шататься с Тренером по улицам и есть рыбу с картошкой из бумажного кулька, ни о чем особо не разговаривая, и это было бы неплохим способом провести вечер. Судя по тому, какое у Тренера было лицо, стоило Рэймонду вечером открыть дверь, тот тоже за день успел подумать о многом, вряд ли он размышлял о том, чтобы все отменить, но обо всем другом думал точно. И, как оказалось, удивлять он умел ничуть не хуже, чем Микки, потому что вечер планировал провести не наблюдая за тем, как кто-то кого-то мутузит , и не в пабе. - Опера? - немного ошарашено переспросил Рэймонд, таращась на билеты, которые ему протягивали. Вот этого он точно не ожидал. - Ну да, - Тренер пожал плечами, убрал билеты во внутренний карман, поняв, что Рэймонд их брать не будет, и вскинул брови - Что-то не так? Хорошая постановка, я видел их Турандот в записи, определенно цепляет. Если не будешь стоять столбом и моргать, успеем как раз к самому началу. Или ты хотел в кино? - и посмотрел на Рэймонда с таким неожиданным ехидством, что тот мгновенно устыдился всех своих версий вечера с мордобитием и пивом. И хотя в опере Рэймонд не был так же давно, как и на свиданиях, все то время, пока на сцене разыгрывалось действо, он смотрел больше на Тренера, чем куда-либо еще. Тот действительно был увлечен происходящим, по-настоящему, а не для вида, когда хочешь пустить пыли в глаза и выставляешь себя лучше, чем ты есть. Выбранная Тренером опера была и в правду замечательная, она даже не "цепляла", а едва ли не сбивала с ног, разглаживала что-то там внутри, и от этого даже немного хотелось плакать, потому что такие чувства, такая любовь, когда ради нее и умереть не жалко, и вечер мог бы быть просто образцово-показательным, не реши вдруг Рэймонд некстати подумать о Микки и все себе испортить. Потому что от воспоминания о Микки начало думаться и о делах вообще, о том, насколько сейчас все непонятно и неустойчиво, уж лучше бы Микки и правда весь свой бизнес продал, а его, Рэймонда, выгнал, так было бы гораздо проще. При этом Рэй еще краем уха слушал пространные рассуждения Тренера о постановке и о том, что еще нужно и на Волшебную флейту выбраться, угукал невпопад, и едва не выругался вслух, грязно и несдержанно, когда остановившийся вдруг Тренер схватил его за запястье, заставляя тем самым остановиться тоже. Постояли, помолчали, таращась друг на друга, после чего Тренер выдал: - Я понимаю, конечно, что у тебя проблемы, еще бы их не было, столько всего наворотили, и, если хочешь, я помогу разобраться хотя бы с частью из них. Но пожалуйста. Если ты согласился провести со мной вечер, то проведи его целиком, до конца, ладно? А то это как-то нечестно,знаешь ли. И если тебе что-то не понравилось, я или опера, можешь просто сказать об этом, так будет проще, я пойму, и если это касается только оперы, в следующий раз пойдем еще куда-нибудь. - и снова замолчал, только смотрел. И от этого Рэймонду было здорово не по себе. Не потому, что на него так пристально смотрели, нет, к чему-к чему, а ко взглядам всех мастей он, работая у Микки, привык , и не замечать их привык тоже. Не по себе стало оттого, что ему вот так вот просто и открыто сказали "у тебя проблемы, давай поговорим", а не привычное "реши все сам." Еще - потому, что одновременно хотелось сказать "пожалуйста, не думай, что это из-за тебя" и целоваться. Вместо всего этого Рэймонд устало растер лицо ладонями, вздохнул, бесконечно виновато посмотрел на Тренера и сказал, чтобы тот приходил завтра вечером. Чтобы непременно приходил, и тогда они обо всем поговорят. Однако все планы на вечер полетели псу под хвост, стоило Рэймонду добраться до офиса. Потому что у Микки тоже были идеи по поводу того, как Рэй этот самый вечер может провести, и даже не один вечер, а несколько дней и вечеров. И уж поверьте, в этих планах не было ни вина, ни оперы или хотя бы кино, и приятных разговоров там тоже не было. Услышав "сегодня летишь в Дублин, а оттуда - в Нью-Йорк, я не могу решать дела и тут, и там одновременно", Рэймонду очень хотелось сказать нет. Он почти почувствовал, как это слово срывается с его языка, короткое и содержащее гораздо больше смысла, чем все те слова, что он до этого Микки говорил, но почему-то сдержался. Возможно, по привычке. Потому что не говорить Микки те или иные слова тоже уже вошло у него в привычку. И здорово осложняло жизнь, да. Собираться пришлось в спешке, отправлять сообщение Тренеру - тоже, Рэй набирал его уже в такси, нервничая и пропуская буквы, и, отправляя его, Смит чувствовал себя до крайности паршиво. Ну что он за человек такой, а? Сказал бы это сраное " нет", и...и все равно бы ехал сейчас в такси по дороге в аэропорт, а оттуда - в Дублин, потому что Микки не приемлет отказа. Потому что ему по большому счету все равно, что там Рэймонд хочет, а чего не хочет, дело должно быть сделано в любом случае. Дальше думать об отказах, упущенном свидании и чужой непреклонности просто не было времени, перелеты туда-обратно внезапно здорово выматывали, так что по возвращению Рэймонда только и хватило на то, чтобы отправить Пирсону короткий отчёт о проделанной работе, необходимые боссу документы и вырубиться примерно на сутки, даже не раздевшись перед этим толком. Проспал бы он, наверное, и дольше, если бы какому-то умнику не приспичило трезвонить в дверь так настойчиво, будто где-то пожар, или вот-вот наступит конец света. Можно было, конечно, закутаться в одеяла поплотнее и понадеяться на то, что незваный визитер скоро утомится и уйдёт, но любопытство все-таки взяло верх, и Рэймонд, немного путаясь в ногах, отправился открывать, чтобы обнаружить там не кого-нибудь, а Тренера. Тот, казалось, собирался уже уходить, по крайней мере, вид у него, когда дверь распахнулась, был именно такой. Какое-то время он молча оглядывал взлохмаченного сонного Рэймонда, словно ощупывал взглядом, пытаясь удостовериться, что с ним все в порядке, а затем без приглашения шагнул в дом, сунув Рэю в руки картонную подставку с несколькими стаканами кофе. Тому ничего другого не оставалось, как закрыть дверь и отправиться следом за Тренером, который обнаружился в гостиной, сосредоточенно разглядывающим книжные полки. - Немного поздновато для кофе, не находишь? - Ну, приходить с пустыми руками было не слишком-то удобно, приходить к тебе с бухлом - вроде ситуация не та, а до цветов мы вроде как с тобой еще не добрались, я даже не знаю, какие цветы тебе нравятся. Про кофе я, кстати, тоже не знаю, поэтому взял на выбор, там даже что-то веганское есть, на кокосовом молоке. Рэймонд кивнул и потянулся за стаканом, на боку которого красовалась надпись "чёрный без сахара" Сделал глоток и поморщился, кофе был еще здорово горячим. Помолчали. Совершенно некстати где-то внутри начало расти раздражение - Тренер, каким бы чудесным он наверняка ни был бы, сейчас вел себя несколько бесцеремонно, вот так вот взяв и заявившись, без звонка. "Он тебе едва всю дверь не отзвонил, придурок" внезапно крайне ехидным тоном произнес внутренний голос Рэя, и тот готов был уже согласиться с тем, что вообще-то да, это хороший способ заявить о себе и своем желании увидеться, и вообще неплохо, что Тренер здесь, как вдруг тот, оторвавшись, наконец, от книг, еще раз оглядел Рэя и спросил, не хочет ли он что-нибудь рассказать. Спросил таким тоном, что Рэй мгновенно подобрался, готовый атаковать в случае чего. - Рассказать что? - поинтересовался Рэймонд так ледовито, что любому бы стало не по себе. Поправка, любому, кроме Тренера. Тот просто вздернул брови и полез в карман за телефоном. - Ну не знаю, например, рассказать про чудное сообщение о том, что "у нас ничего не получится, извни", и о том, где ты пропадал несколько дней, отключив телефон. Я, вообще-то хотел обсудить, что именно у нас не получится. Чёрт. Смс действительно стоило набирать внимательнее, и дело вовсе не в дурацком " извини" - Там должно было быть "у нас сегодня ничего не получится, извини". Сегодня, а не вообще. Просто я очень спешил. Тренер хмыкнул, потом подошёл поближе. - Я рад, что ты не решил отделаться от меня таким вот способом. Но ты должен...- что он там должен, Рэй дослушивать не стал, потому что его натуральным образом перемкнуло. Слово " должен" сработало, как триггер, и все те слова, кусачие и злые, что он так долго носил в себе, вырвались наконец-то на свободу. Рэй говорил и говорил, и орал, кажется, и вообще это была самая настоящая истерика, за которые потом обычно очень неловко. Когда слов не осталось, а в горле пересохло от долгого монолога и криков, он замолчал, чувствуя себя полностью опустошенным. Тренер, который все это время ни пол словечка не попытался даже вставить, дождавшись молчания развернулся и вышел из гостиной. Собственно, это правильно, устало подумал Рэй. Зачем ему возиться с неуравновешенным мужиком, который ведёт себя, как истеричка, в самый неподходящий момент? Пусть уходит, он справится как-нибудь сам, он большой, самостоятельный, он... - Закончил самоугрызаться, или мне еще немного подождать? У тебя вот здесь - внезапно появившийся снова Тренер легонько коснулся его лба и продолжил - у тебя здесь все кипит аж. И это проблема. К счастью, я кажется знаю, как её можно решить. Вот, возьми. Рэймонд непонимающе воззрился на ключ, который Тренер ему протягивал. Видимо, у него был слишком уж удивленный вид, потому что Тренер поспешно добавил: - Нет, это не значит, что мы съезжаемся, хотя это тоже можно. Но потом. Это запасной ключ от зала. Приходи заниматься, когда хочешь, даже если ночью припрет. Это поможет разгрузить голову хотя бы отчасти, поверь, я знаю, о чем говорю. Там еще код от сигнализации нужен будет, я потом его тебе пришлю, потому что парни его меняют иногда, этим придуркам кажется, что это очень забавно... - Я могу приходить заниматься с тобой? - Думал, ты не спросишь... Да, когда сможешь. Обещаю не сильно тебя гонять. Рэймонд фыркнул. Всё-таки Тренер действительно умел удивлять. Приходить в зал первые несколько раз было как-то странно. Не смотря на то, что Тренер сам это придумал, не смотря на то, что у Рэя был ключ, и ему своевременно присылали код от сигнализации. Все равно странно, было ощущение, что он тут неуместен, что вот-вот кто-нибудь появится и прогонит его прочь. Но по ночам никто не приходил, а вечерами припозднившиеся подопечные Тренера только поглядывали на Рэя, но ничего не говорили, и знакомиться тоже никто, к счастью, не лез. То ли Тренер их так выдрессировал, то ли у Рэймонда лицо было такое, что понятно становилось - с ним знакомиться себе дороже. Но как бы там ни было, тренировался Рэй в полном одиночестве, и это было хорошо - действительно помогало разгрузить голову и переключиться на другое, даже мысли о Микки и работе потихоньку уходили на задний план, и можно было думать о себе, или о начинающихся отношениях. Об отношениях, кстати, думать было приятно. Приятно осознавать, что теперь у Рэя есть кто-то, с кем не нужно притворяться, быть удобным и безотказным. Кто-то, перед кем выораться можно, и он не уйдёт. - Ты поэтому в зал по ночам приезжаешь? Чтобы никто не видел, как ты улыбаешься? - Тренер, появившийся совершенно внезапно, выглядел подозрительно бодрым для такого позднего часа. И неприлично довольным. - Твою-то мать! - И я тоже рад тебя видеть, Рэй. - Только не говори, что поразмяться приехал, или снова где-то оставил телефон, я же не поверю. - И в мыслях не держал. Просто решил заехать за тобой, время-то позднее... - Ну прямо заботливый папаша - Рэй тянется за полотенцем, чтобы обтереть лицо и шею, и почти тут же мысленно благодарит бога за это. За то, что у него есть, во что уткнуться смущённо, потому что Тренер едва ли не мурлычет: - Если это намёк на то, что ты хочешь звать меня папочкой, ты можешь просто попросить - и улыбается, засранец такой, так улыбается, что у Рэя табун мурашек проносится по спине. Да что ж это такое-то, в самом деле... К счастью, по дороге домой не происходило ничего двусмысленного или смущающего, иначе бы Рэй точно не выдержал. - Приходи заниматься как-нибудь днем, парни говорят, что ты хорошо двигаешься, слишком хорошо для человека, который вроде как не занимается боксом и вообще не часто появляется в зале. Я хотел бы посмотреть. Тренер, которого Рэй пригласил на чашку чая, прежде чем он отправился бы восвояси, делает глоток и выжидающе на Рэймонда смотрит, будто пытается угадать, согласится тот или нет. Рэй наливает чашку и себе, молчит. Наверное, стоит рассказать. Они все же вроде как встречаются, и уже дошли до сомнительных шуточек, поэтому... - Я занимался этим раньше. Ну, в смысле, боксом. Боями. Еще в колледже, на последнем курсе, когда был молодой и глупый. Казалось, это круто и весело, я даже каких-то там успехов добился - меня приглашали иногда, на разогрев, перед серьезными боями, представляешь? Я был так горд... Были какие-то деньги, поклонники тоже были. Не поверишь, я даже учиться более-менее нормально успевал. Мама, конечно, была не в восторге, но я её разве тогда слушал... Тренер хмыкает так, что становится ясно - он слышал такие истории, много раз, наверняка его подопечные могли рассказать что-то подобное. Ну что Рэймонд тут может сказать? Он не единственный такой дурак, вот и все. Он делает еще один глоток подостывшего чая и продолжает: - Микки приходил пару раз, когда я дрался. Нас не знакомили, нет, я даже не знал, что он меня видел. Но тогда, видимо, он меня заметил, и потом...потом, когда мама умерла, и у меня не осталось никого, и все было так, что или в петлю лезть, или работать, пока себя не забудешь, от него внезапно позвонили и предложили встретиться. И знаешь, мне тогда настолько насрать было, что делать, что я согласился. Чем труднее и больше работы - тем лучше. Лишь бы не вспоминать о том, что случилось. Думаю, Микки был доволен. - А потом? - А потом я вдруг понял, что работаю на него уже порядочно для того, чтобы влезть во все дела по уши, и что прекращать делать то, что я делаю, уже не получится. Знаешь, я даже был ему благодарен за то, что он взял меня к себе. Со временем благодарности поубавилось, но я до сих пор не знаю, что было бы тогда, не реши Микки, что я ему пригожусь. Про то, что его и влюбиться в Микки угораздило, Рэй не говорит. Скажет потом, обязательно скажет, но сейчас, кажется, откровенности достаточно. Тренер вздыхает и трет переносицу, затем кивает. - Значит, с тем, почему ты так двигаешься, мы разобрались... Знаешь, возможно я могу найти записи с тех боёв, если они есть, и мы можем пересмотреть их вместе. Это будет занятно. Рэй мотает головой так отчаянно, что едва очки не спадают, и Тренер смеётся. - Да брось, не должно все быть так уж плохо. Рэймонд задумывается, затем кивает: - Ладно, договорились. Тренер уезжает, пожелав доброй ночи, и Рэй злится на себя за то, что не сообразил предложить ему остаться и гостевую спальню, но решает, что завтра днем обязательно заскочит в зал, даже если дел будет очень много, повидаться и поблагодарить. И заезжает, прихватив с собой стейк из ресторана, в котором их по-настоящему хорошо готовят. Было бы время, он бы приготовил сам, но это еще успеется. Тренер, увидев Рэймонда посреди дня в зале, удивленно улыбается, а затем вздергивает брови, заметив у того в руках пакет с фирменным логотипом ресторана: - хочешь сказать, что мы обедаем вместе? - хочу сказать, что ты обедаешь один. Ну и еще - спасибо за вчерашний разговор и всякое такое. - Всякое такое, - хмыкает Тренер, принимая из рук Рэймонда пакет. - Зачем было тратиться, мог бы просто меня поцеловать, и...И Рэймонд его целует. Вернее, слегка прижимается губами к губам, это и поцелуем-то толком не назовешь, но этого хватает для того, чтобы заставить Тренера замолчать и удивлённо распахнуть глаза. - Вот так вот, - говорит затем Рэй. - но стейк все равно себе оставь. И уходит. И чувствует себя при этом так хорошо, как не чувствовал уже очень-очень давно. Если подумать, то Тренер действительно напоминает Рэю отца семейства. Очень большого и очень разномастного семейства. И даже при том, что никто из его подопечных по-прежнему с Рэймондом не заговаривает, Тренер так или иначе передаёт их знаки внимания. "Парни сказали, ты вчера вечером приезжал совсем на чуть-чуть", " Эрни говорит, у тебя что-то случилось с запястьем под конец тренировки, хочешь, я посмотрю?", " они говорят, видок у тебя сегодня был совсем не важный, ты в порядке?'' Рэймонд чувствует себя неловко поначалу, думает, что за ним могут следить таким образом, но быстро отгоняет эту мысль - Тренер слишком честный и слишком прямой для таких вещей. Так что его парни действительно присматриваются к нему по своему желанию, и, кажется, ничего не имеют против ни его тренировок в их зале, ни чего-то более серьезного. Кстати, о серьезном. Рэй шипит сквозь зубы, потому что пока он тут думает о разных глупостях, мясо стоит в духовке уже минуть пять как дольше, чем нужно, и если он хочет идеальное второе свидание, это точно стоит исправлять прямо сейчас. Предстоящий вечер, который он предложил Тренеру провести у себя дома - после полуночных разговоров по душам и того недопоцелуя в зале глупо было искать какое-то другое место - почему-то делает его еще более нервозным, чем обычно, Утешает только одно - если он снова сорвется, распереживавшись из-за чего-нибудь, будет не так стыдно. От тщательного осмотра готового мяса на предмет микроскопических изъянов Рэя отвлекает телефонный звонок, и он сначала думает, что это Тренер - может, тот хочет уточнить что-нибудь насчет вечера, например, какое привезти вино, и от этих мыслей теплеет в груди, но все теплое и приятное исчезает сразу же, стоит ему только взглянуть на номер. Нет. Нет, он же специально пахал как проклятый несколько дней подряд, чтобы сегодня в офис не соваться, он же даже с утра успел на всякий случай кое-что перепроверить, и все равно Микки, чтоб его черти в аду драли, названивает ему прямо сейчас. В самый, мать его, подходящий момент. Привычное "да, босс" в этот раз звучит гораздо более нервозно, чем обычно, но даже если Микки это и замечает, не спрашивает ни о чем. - Ты сказал, что то, что я услышу, мне не понравится, - Тренер, приехавший несколькими часами позже не выглядит взволнованным, и Рэй выдыхает. Хоть кто-то из них должен уметь держать себя в руках. - Ужина не будет, или мы не смотрим кино? - Я уезжаю через три часа, и меня не будет где-то неделю. - Вот как...- Тренер снимает очки и трет переносицу, пару раз моргает, и Рэймонду ужасно хочется поцеловать его прямо сейчас, по-настоящему поцеловать. Так, чтобы коленки подкосились и под зажмуренными веками вспыхивали золотые звезды. - ты бы мог позвонить мне раньше, как только узнал, у нас было бы побольше времени... Рэй чувствует себя полным идиотом, но целоваться хочется по-прежнему сильно. - Ладно, - Тренер вздыхает и улыбается. - самое главное, не отключай телефон, как в прошлый раз, можно будет хотя бы сообщения отправлять. - Непристойные? - Это уж как тебе захочется. Шотландия встречает Рэя дождём, холодом и влажными простынями в гостиничном номере. Еще - небольшой толпой идиотов, с которыми ему придётся взаимодействовать, и от этого хочется орать и швыряться вещами. Вместо этого он достаёт телефон и набирает тоскливое ''Ты не представляешь, насколько мне тут плохо" Тренер не пишет, он звонит пару часов спустя, видимо, разузнав предварительно, какая погода в Шотландии, поскольку первым делом спрашивает, не отморозил ли Рэй там свою прекрасную задницу. После они беседуют о всякой ерунде, а затем Тренер внезапно выдаёт: - Хочешь, я тебе почитаю? - Спортивную колонку что ли? - совершено по-дурацки отзывается Рэймонд, думая при этом, что он согласен слушать, как Тренер читает вслух что угодно, даже телефонный справочник. Читают ему Большие надежды, где-то из середины, и голос Тренера звучит настолько умиротворяюще,что дневное раздражение потихоньку сходит на нет. Пару десятков страниц спустя он неожиданно зевает, и Тренер смеется, и говорит, что, кажется, Диккенс - это отличное снотворное. Рэймонд полусонно угукает и так же полусонно желает Тренеру доброй ночи. И перед тем,как окончательно провалиться в сон, думает, что если все и дальше будет так, то это, пожалуй, не такая уж и ужасная неделя. Рэймонд терпеть не может внезапных гостей. Рэймонд терпеть не может тех, кого гостями-то не назовешь, и кто, тем не менее, внезапно оказывается в его доме. Глядя на Микки, который с независимым видом поедает медовые хлопья прямо из коробки, стоя посреди его кухни, Рэй отчаянно пытается понять, к какой категории отнести босса - первой или всё-таки второй, потому что, знаете ли, все должно иметь свои пределы. - Не смотри на меня так сурово, ты все равно околачивался в Шотландии все эти дни, - говорит Микки, со вздохом заглядывает в коробку и, зачем-то встряхнув ее, ставит на стол. - Пока тебя тут не было, кое-что случилось, некоторые проблемы, но они решены уже, кажется. Или не решены, но решаются прямо сейчас. И так вышло, что твой дом - едва ли не самое безопасное для меня место, Микки продолжает еще что-то говорить, но Рэй только делает вид, что слушает, лихорадочно соображая, чем это является на самом деле - проверкой, по-прежнему ли он верен Микки так же, как и раньше, демонстрацией того, насколько он Пирсону принадлежит, или же у них и вправду проблемы, а не очередная, взбредшая Микки в голову, блажь. Разобравшись с Бергером, Микки нажил себе некоторое количество недоброжелателей, Рэй знал об этом, но не думал, что они начнут доставлять неприятности так скоро. Получается, ошибался. - А Розалинд? Она...она тоже здесь? Микки как-то странно хмыкнул, и Рэй аж внутренне подобрался, ожидая, что сейчас тот ответит "да, она тоже тут, в душе", но, к счастью, оказалось, что Розалинд сейчас в другом, не менее безопасном, месте. Что же, интересно, Микки не там же, не вместе со своей женушкой?.. Похоже, у них и правда проблемы, и серьёзные, потому что супруги Пирсон обычно стараются не разделяться. - Насколько все плохо? - Рэймонд сам удивляется, как устало звучит его голос. - Не думаю, что очень, но до конца вечера я все же здесь пробуду, уж не обессудь. Можем провести это время с пользой, и ты расскажешь мне про Шотландию. Вот так вот. И никаких " отдыхай и отсыпайся, Рэй, ты проделал отличную работу''. Вечером, когда Микки успевает узнать все, что ему нужно, перетрогать в доме Смита все, что хочет, и попросив - считайте, приказав ему - сделать пару телефонных звонков, а потом расспросив и про них тоже, наконец, уезжает, Рэй чувствует себя вымотанным больше, чем обычно. Дома, не смотря на усталость, он оставаться не хочет. Дом вообще хочется сначала отмыть до скрипа с отбеливателем, а затем облить бензином и поджечь. И Рэймонд уверен - когда он будет стоять и смотреть на то, как дом пылает, будет чувствовать себя много лучше, чем чувствует сейчас. Но поддаваться подобным мыслям глупо и опасно, поэтому он трясёт головой, а после, прихватив куртку, выходит из дома в сад. Некоторое время мнется, затем всё-таки набирает Тренера. - Не стану скрывать, я надеялся, что когда приеду сюда в следущий раз, приеду с цветами, но голос у тебя был такой, что бухло явно полезнее. Расскажешь, что случилось, или мы просто будем пить и, возможно, делать глупости? Рэй слегка улыбается. Если бы он еще знал, что случилось. Микки только спрашивал, но ничего не объяснял. От этого тоже было немного неспокойно. Не то, чтобы раньше Пирсон изливал ему душу по поводу и без, нет, но тут было что-то такое...словно Микки начал в нем сомневаться. Ладно, к черту. Надумывать всякое Рэй всегда умел. Например, что он нужен Микки. Что Микки позаботится о нем, в случае чего. Как показали недавние события, это совсем не так. Видимо, он слишком долго и слишком красноречиво молчит. Ну, или Тренер умеет читать мысли, потому что, не дождавшись ответа, он уходит на кухню, за стаканами, и возвращается в сад. - Значит, будем пить. И они пьют. Вернее, пьет Рэй, Тренер едва ли пару раз прикладывается к своему стакану за весь вечер. Вместо этого он слушает и говорит. И в какой-то момент произносит то, что Рэй считает шуткой поначалу, потому что Тренер предлагает ему просто уйти от Микки. Уйти и делать что-нибудь для себя. Возможно, первое время вообще ничего не делать. - Тебе нужно просто побыть немного для себя. Как давно ты это делал в последний раз? - Знаешь, когда ты упомянул о том, что мы будем делать глупости, я предполагал что-то более разнузданное, чем разговоры о том, что невыполнимо. - Вы же с ним не сиамские близнецы, Рэй. Да даже сиамских близнецов можно разделить, что уж ты так сразу... - Я слишком нетрезв сейчас, чтобы обсуждать настолько непростые темы, знаешь ли. - Да что тут непростого, делов-то...но как скажешь. Рэймонд благодарно салютует ему стаканом. Тренер всё-таки умный мужик, ему не нужно намекать на что-то дважды. А поскольку и Рэй тоже не дурак, в эту ночь они спят в одной постели. Просто спят, поскольку Рэя срубает из-за нервов и выпивки, но знаете... даже лежать и чувствовать, как Тренер, обнимая его одной рукой, размеренно дышит ему в шею, очень и очень хорошо. Мысль о том, чтобы уйти от Микки и начать делать что-нибудь еще накрепко заседает у Рэя в голове, как бы он ни противился этому. Он отмахивается, отвлекается от неё, как может, но стоит ему расслабиться - как вот она, снова подкралась исподволь, и кажется одновременно чудовищно дурацкой и чудовищно же соблазнительной. Господи, да он даже владельцем цветочной лавки успел себя вообразить, представил, как будет стоять за прилавком в фирменном фартуке и желать посетителям доброго дня. И улыбаться. Только вот он ни черта не разбирается в том, как содержать цветочную лавку. Но может ведь постараться, верно? Конечно, может... Рэй глухо рычит и трясёт головой, будто это поможет хоть немного отделаться от воображаемой свободной жизни - без Микки и всего этого круглосуточного пиздеца, что постоянно происходит. Будь Тренер здесь, они бы наверняка нашли, чем можно отвлечься, но он как на зло повёз своих подопечных в Корк, у них там какой-то очень важный матч - не у всех разом, конечно, у кого-то одного из этой развеселой компашки, но остальные отправились болеть, и отпустить их без контроля Тренер, конечно же, не мог. Сказал, что ему так будет спокойнее, и что он непременно привезёт Рэю подарок. Основная причина, по которой идея уйти и зажить честно и праведно кажется Рэю дурацкой заключается в том, что у Микки нет ничего бывшего. Нет хобби или увлечений, которые разочаровали его и остались в прошлом. Нет каких-то бывших работ - свою торговлю травой он взрастил и преумножил с колледжа. Нет бывших пассий, рядом с ним только Розалинд, всегда была и всегда будет. Нет тех, кто раньше работал на него, а теперь больше не работает. Кто-то, а Рэй это хорошо знает. И становиться первым бывшим Микки Пирсона он не торопится. Когда пляшешь с дьяволом, пляши до конца песенки. К вопросу о честной жизни и прочем - обломавшись на сделке с Бергером, Микки больше не заикался о том, чтобы уйти на покой. Наоборот, в последнее время его очень прельщала мысль о расширении своих владений, именно поэтому Рэй и мотался то в Шотландию, то в Ирландию, то в Нью-Йорк, с тоской вспоминая те дни, когда боялся, что его прогонят прочь за ненадобностью. - Ты какой-то квелый, Рэй, - выдаёт Микки в один из дней, внезапно подходя сзади и заставляя Смита вздрогнуть. - может, возьмёшь пару дней отлежаться? И смотрит на него так заботливо, будто действительно за Смита переживает. Раньше Рэймонд непременно бы на это повелся, теперь только мотает головой да говорит, что все в порядке, спал плохо. Микки согласно хмыкает и тут же засыпает его ворохом дел и вопросов. В середине дня он не выдерживает и звонит Тренеру. Тот берет трубку не сразу, и судя по возбужденным крикам толпы на фоне, бой в самом разгаре. - Что будет,если я никогда не смогу из всего этого выбраться? - Рэй выпаливает это не размениваясь на приветствие и обмен любезностями. - Что, если мы с Микки те сиамские близнецы, когда операция невозможна? Что, если я больше ничего не могу, и не знаю, и не умею, кроме как выполнять кучу приказов, ни один из которых в голову вменяемому человеку не придёт выполнить? Что, если... Рэймонд не знает, как, но Тренеру удаётся обнять его одним только звуком своего голоса. - Ничего не случится, - говорит Тренер, и Рэй чувствует, что тот улыбается в трубку. Улыбается, не смотря на то, что ничего хорошего Рэй ему не сказал. Просто он соскучился и рад его слышать - Ничего ужасного не случится. Я так же точно буду тебя любить.