Шампанское (и водка)

После закрытого выступления перед важной публикой один из увешанных побрякушками и невыносимо пахнущий дорогим одеколоном и старостью генерал что-то долго и восторженно говорил фрау Линдеманн, то и дело порываясь ни то пожать, ни то поцеловать её руку. Линдеманн, очевидно, всё это порядком надоело, и она явно с трудом держала умеренно вежливое выражение лица, отвечая не слишком заинтересованно и односложно. Взгляд генерала постоянно съезжал на стоящую сбоку Катарину, которая то с энтузиазмом кивала, уперев руки в бока, то вдруг застенчиво улыбалась, прикрывая ресницы. Спустя пять минут такого общения генерал вручил Линдеманн завёрнутый в слои розового целлофана букет гвоздик и бутылку шампанского и таки поцеловал руку Катарине, вперив взгляд в вырез её блузки и бормоча что-то про «восхитительно играющие нежные хрупкие ручки». Лена закатила глаза. Если бы он посмотрел на ручку которую целовал, то не нашёл бы там ничего красивого и изящного. Хотя, конечно, меньше всего его интересовали руки Катарины и её талант. Когда их всех выпроводили за дверь, чтобы они не мешали важным господам решать их важные дела, Линдеманн ощутимо расслабилась, а потом слегка потрясла трофейной бутылкой шампанского. — Приглашаю вас пройти в мой кабинет, — сказала она неожиданно игриво. В воздухе повисла нерешительная пауза, атмосфера сгустилась. Все явно пытались решить, не является ли предложение выпить изощрённой ловушкой начальства. Раньше фрау Линдеманн держалась отстранённо и только последние несколько месяцев неожиданно стала общаться с Кристиной. Лена, конечно, изводила ту вопросами, но Флаке только втягивала голову в костлявые плечи и заверяла, что обсуждать здесь совершенно нечего, правда. Пауза затягивалась и становилась всё более неловкой. Кристина, нервно грызя обрезанные по самый корень ногти, умоляюще посмотрела на Лену. Та вздохнула, и уже раскрыла рот, чтобы согласиться, когда её опередили. — Если мы не собираемся обсуждать следующий концерт… — Катарина закинула косы за спину и, выпрямившись, глянула на Линдеманн прямо и весело, — тогда мы согласны! Все словно бы одновременно выдохнули и расслабились, а больше всех уже успевшая собраться в грузную грозовую тучу Линдеманн. В её прокуренном кабинете нашлись запылённые хрустальные стопки из не раскрывавшегося до того подарочного сервиза, пробка от шампанского выстрелила и попала в красный, обрамлённый бахромой вымпел на стене. Криста взвизгнула от неожиданности и тут же разразилась высоким смехом, к которому присоединились все остальные, поспешно подставляя стаканы под изливающееся тугой струёй, растрясённое тёплое шампанское. Естественно, шампанское было только прикрытием. Что такое одна бутылка шампанского для шести разгорячённых девушек? Бутылки водки из ящика, припрятанного под столом фрау Линдеманн, оказались как никогда кстати. Жаль не нашлось никакой закуски, но все они пили не в первый раз и знали свои силы, рассуждала про себя Лена, опрокидывая четвёртую стопку. — Ещё шампанского! — Кристина неуклюже взмахнула рукой и шлёпнулась на диван рядом с Леной, заливаясь смехом, больше похожим на икоту. Лена одобрительно посмеялась и потрепала подругу по плечу. Сама она тоже была основательно пьяна, но, в отличие от Кристины, контролировала своё состояние. По крайней мере, ей так казалось. Перед глазами всё немного плыло, цвета казались тёплыми, а контуры предметов слегка смазанными. В целом, стоило признать, вид у всего окружающего был довольно приятный. Особенно у раскрасневшейся Кристы, слегка неуклюже, но с большим энтузиазмом танцующей посреди комнаты, под доносящийся из радиолы очередной безвкусный и бессмысленный эстрадный хит. — Я не поняла, так где шампанское?! — продолжала настаивать на своём Кристина. Она обожала быть пьяной, хоть на трезвую голову всегда это отрицала и ныла о том, как тяжело вставать и как болит голова и говорила, что Лена втягивает её во все передряги. Но правда была в том, что только пьянея, Кристина становилась такой, какой хотела быть — она казалась себе смелой, честной, дерзкой, смешной и красивой. Что было довольно опасно, в основном для неё самой. — Флаке, ну имей ты совесть, — Лена приобняла разбушевавшуюся подругу за плечи и чуть встряхнула, — тебя уже напоили шампанским, шампанского больше нет, будь попроще, поближе к народу… Флаке обиженно выпятила нижнюю губу. В сочетании с длинным крючковатым носом это выглядело довольно смешно, но сейчас ей было на это наплевать. — Шампанского нет, но есть подарочный коньяк, — раздался рядом низкий хрипловатый голос Линдеманн, — сейчас откроем. — Нененене, — Кристина неожиданно схватила Линдеманн, направившуюся было к стеклянному стеллажу, за запястье. Лена подняла брови. — Ты говорила, он для особого случая! — А сейчас разве не особый случай? — фрау кинула через плечо взгляд на Кристину и подмигнула. Та порозовела щеками. Наблюдая, как Линдеманн широкими плавными, почти изящными шагами подбирается к стеллажу, Лена придвинулась к подруге и ткнула её локтем в рёбра. — Пошли курить, тебе надо проветриться. Кристина бросила на неё малоосмысленный взгляд, но, в конце концов, заторможено кивнула. Пройдя в конец коридора, Лена распахнула форточку и протянула Флаке сигарету, прикуривая свою. Флаке затянулась и капризно поморщилась, но ничего не сказала. — Будь аккуратней, — сказала Лена, выдыхая вонючий дым в форточку. — О чём ты? — Кристина зачем-то принялась протирать очки краем блузки и смотрела, подслеповато щурясь. — С Линдеманн, — пояснила Лена мягко, хоть и была уверенна, что её отлично поняли и с первого раза, — помни, что она — наша начальница, и ваше общение может обернуться против тебя в любой момент. К тому же, она просто странная. Не поймёшь, что у неё на уме. Флаке напялила очки обратно на длинный нос со второй попытки, чуть не выколов себе дужкой глаз. И сделала пару неглубоких затяжек. — Знаешь, я тоже решила дать тебе совет. Лена растянула губы в улыбке, внутренне напрягаясь. — А давай, обожаю советы! — Ненавидишь, в том и дело, — Кристина страдальчески вздохнула, — думаю, тебе надо побольше доверять людям. Лена продолжала выжидающе улыбаться. — Ты никому не веришь кроме себя, всех во всём подозреваешь, мысленно всех потрошишь, как рыбу. Кусаешь первой, если подозреваешь, что на тебя могут напасть или подойти ближе, чем ты считаешь безопасным. А ты попробуй просто довериться кому-нибудь. Вдруг понравится? И жить станет легче. — Кому легче? — Всем, — хмыкнула Кристина, — но тебе первой. — То есть, ты считаешь, что я тебе не доверяю? А я тебе доверяю, между прочим! — Я никогда не в счёт, — Флаке попыталась выкинуть бычок в форточку эффектным движением, но промахнулась. Хихикая, пошарила пару минут по подоконнику, но в итоге махнула рукой. — Пошли, а то вылакают весь коньяк без нас! Беспокойство Кристины было частично оправданно — половина бутылки уже была разлита, но как только они вошли, Линдеманн махнула рукой Кристине и показала заполненный до краёв стакан. Та, радостно охнув, посеменила к столу, по дороге натолкнувшись на задумчиво раскачивающуюся из стороны в сторону Оливию. Лена покачала головой, ища взглядом Кристу. Та нашлась довольно быстро. Обвив руками Катарину, она пыталась поцеловать её в щёку, а та, очевидно уже зацелованная, хохоча отворачивала её лицо в сторону. Ревность вскипела в крови у Лены моментально, застила глаза красным. Она едва могла дышать, а уже выпитый алкоголь, только недавно даривший радостное умиротворение, подкидывал дров в топку её неожиданной ярости. От совершения необдуманного поступка её спасло осторожное прикосновение к плечу. — У тебя голова закружилась? — Олли по-прежнему раскачивалась из стороны в сторону, но в остальном выглядела скорее как обычно. — Да, что-то ух, — Лена помахала на себя руками, стараясь смотреть на Олли, а не себе за спину, — душновато здесь, да? Олли молча медленно кивнула. — Я хотела посидеть, — сообщила она. — Пойдём, посидим. Оливия тоже была странной девушкой. Лена практически ничего о ней не знала, потому что сама о себе она не говорила, а на редкие прямые вопросы отвечала односложно и уклончиво. Всё, что можно было о ней сказать — она была существенно младше их всех, любила бегать, в отличие от них всех, видимо, была знакома с Катариной ещё до поступления в оркестр и, очевидно, не слишком любила говорить. Лена развернулась в сторону насиженного места на диване, с облегчением замечая, что Катарина, вырвавшись из крепких любовных объятий Кристы, разглядывала висящую на стене акустическую гитару. Шнайдер же, словно забыв о подруге, снова начала медленно кружиться в чём-то вроде танца, присосавшись к стакану, заполненному коньяком. Сколько же она выпила? Присевшая рядом с ней на край дивана Олли, начала бездумно ощипывать подвявшую гвоздику, вытащенную из букета фрау Линдеманн. — Как тебе вечер? — попробовала Лена. Олли неопределённо пожала плечами, не отрываясь от своего занятия. — Неплохо сегодня сыграли, да? — Хорошо. — Ты такая немногословная, иногда пугаешь меня, — шутливо сказала Лена. — Мне говорили, — снова пожала плечами Олли, дёрнув уголком рта. Не настроенная продолжать бесплодный разговор и разрываемая от кипящей внутри энергии, Лена вскочила. Нужно найти более благодарный объект для её приложения. Криста на другой стороне кабинета попыталась подставить стакан под горлышко бутылки, но вместо этого опрокинула пустой стакан Кристины, что неимоверно её развеселило. Катарина, привстав на цыпочки, начала снимать гитару со стены. — Что, собираешься порадовать нас своими исключительными вокальными данными? — поинтересовалась Лена. И ей, и Катарине, и кому угодно было известно, что голос у Катарины был совершенно обычным. Подходящим для того, чтобы спеть песню хором в походе, но совершенно не подходящим, чтобы петь со сцены. Катарина выпятила губы и опустила подбородок, глядя на неё. Она тоже была изрядно пьяна: раскрасневшееся лицо покрыто испариной, подводка растеклась и размазалась, глаза косили чуть больше обычного. Молчаливо обменявшись взглядами с Оливией, Катарина плавно повернулась к Лене, качнувшись с пятки на носок и наклонив голову в сторону. — Нет, в этот раз только сыграю, — на её лице медленно начала проявляться ехидная улыбка, и Лена поняла, что Катарина придумала шутку, которая кажется ей невероятно смешной. — Ну, конечно, если ты не хочешь порадовать нас своими исключительными оральными талантами, — она сделала характерный жест, — игры на трубе. Лена расхохоталась, подняв голову вверх. — Ты такая забавная, знаешь? — Ты тоже, подруга, — Катарина, чересчур сильно хлопнув Лену по плечу, прошла мимо. Пристроившись задницей на рабочем столе Линдеманн, она начала дёргать за струны и крутить колки настривая гитару. — А сейчас, фрау Линдеманн споёт нам песню, — объявила она громко, застав всех врасплох. Фрау, танцующая в компании Кристы и Флаке посередине комнаты, остановилась и неожиданно замялась. — Что? Нет, зачем? — Такой голос скрывать грех, — подмигнула Круспе, проведя рукой по струнам, — просим поделиться! Просим, девочки? — Просим! — восторженно захлопала в ладоши Криста. — Да! — добавила Кристина, неуклюже и неуверенно хлопая. Олли тоже хлопала, молча улыбаясь. — А давай, играй! — широко махнула рукой Линдеманн, — только тогда я Урсула, а не фрау. Катарина глубоко кивнула, пару раз на пробу провела по струнам и заиграла. Урсула запела. Песня содержала призывы выпить ещё пива, рассказы о том, как весело поваляться в сене с дочкой лесника и как быстро надо потом убегать от её папаши. Сначала она пела тихо и неловко, но когда Кристина и Катарина начали подпевать, распевалась всё громче и становилась всё веселей. Криста тоже подпевала и хлопала в ладоши, её глаза блестели, на лице был написан чистый искренний восторг. В конце песни разошедшаяся Линдеманн протянула руку и, подцепив Кристину за талию, обрушила её к себе на колени. Кристина польщенно и смущённо захихикала. Криста сделала быстрый оборот вокруг себя и тут же, покачнувшись, начала крениться к полу. — Ой-ей, стоп! — Лена подхватила подругу подмышки и не без труда придала ей вертикальное положение. Криста виновато икнула и ойкнула. — О, ясно. Кажется, тебе хватит, как думаешь? — Всё в’прядке, — заверила Криста, опираясь на неё всё сильнее. — Пошли, отведу тебя спать, — Лена ловко направила неустойчивое тело к двери, — давай- давай! — А мы потом ещё потанцуем? — грустно спросила Криста. — И не раз! — бодро заверила Лена, не переставая буксировать подругу в сторону двери. — Помочь? — спросила выросшая сбоку Олли. — Нет, всё в порядке, видишь она идёт сама, мы отлично доберёмся, — Лена, не оборачиваясь, махнула рукой остальным, — развлекайтесь! Шумно закрывшаяся дверь отрезала их от душного, наполненного весельем и алкогольным парами помещения. В коридорах уже было совсем темно, холодно и тихо. Это подействовало на Лену отрезвляюще. Но не на Кристу. Та понуро шла по не слишком прямой траектории в сторону противоположную нужной. Лена быстро догнала её и, крепко подхватив под локоть, развернула в обратную сторону. — Пошли спатеньки, — сказала она и, не удержавшись, заправила растрепавшиеся светлые кудряшки ей за ухо, воровато и будто случайно проведя кончиками пальцев по высокой скуле. Шнайдер посмотрела на неё недоумённо, словно бы увидела Лену только что. Продвигались вперёд они медленно. У Кристы заплетались ноги, и она наваливалась на Лену всё сильнее и сильнее. Упрямства Ландерс, конечно, было не занимать, но сказывалась и существенная разница в габаритах. Если высокую, но лёгкую как снежинка Кристину, в схожих обстоятельствах тащить на себе было не так уж сложно, то Криста, кровь с молоком, весила как обычная здоровая женщина, а то, что она превосходила ростом Лену почти на голову, только способствовало заносам. Какое-то время Шнайдер шла послушно, повесив голову. Но на полдороги вдруг встала столбом. Качающимся столбом. — А почему мы ушли? — требовательно спросила она. — Потому что кто-то перебрал с алкоголем, — охотно ответила Лена. — Кто? — удивилась Криста. Лена рассмеялась. — Потом расскажу, пошли, — попыталась потянуть Шнайдер за руку, но та отказалась сотрудничать, — сколько же ты выпила, мммм? — Немного, — гордо ответила Криста, пытаясь показать, сколько немного, и шатаясь. Вдруг её лицо словно бы озарилось и расплылось в блаженной улыбке. — Лена, ты такая хорошая! — Я? — слово превратилось в придушенный писк, когда Криста заключила её в крепкие объятия. — Такая хорошая, такая умная, замечательная! — Криста на секунду ослабила железные объятия, только чтобы начать покрывать её лицо пьяными, влажными поцелуями куда придётся. В глаз, в скулу, рядом с носом, в подбородок, в угол губ. Лена чувствовала себя так, будто под кожей у неё бегают табуны ядовитых муравьёв. Жар захватил её от макушки до пят, лицо горело, между ног тоже стало горячо. Кристы было слишком много, она была везде, и от этого было практически физически больно, она была, словно заперта в этих крепких объятиях и не могла лишний раз вздохнуть. — Стой, успокойся, да прекрати! — Лена упёрлась обеими руками в грудь Кристе, чувствуя, как быстро, заполошно и немного неровно бьётся её сердце под правой ладонью, — ты пьяная! — Ну и что, что пьяная, если я тебя люблю? Как мне это мешает тебя любить? — обиженно насупилась Криста, но объятий не разжала и звучно чмокнула Лену в ухо. «То, что ты любишь меня не так, как мне бы хотелось» — подумала вдруг Лена. И от этой мысли стало так невыносимо горько, что она чуть не расплакалась. — Просто успокойся немного и перестань меня облизывать! — потребовала она. Криста засопела, но просьбу выполнила, вместо этого пристроив подбородок у неё на макушке. Лена уткнулась носом во вкусно пахнущую ямку между ключицами и почувствовала, как по щеке сползает одинокая слеза. Ладно, можно, наверное, если только одну. Ни с кем у неё не было так, как с Кристой. Женщины нравились ей почти всю жизнь, сколько она себя помнила. Мужчины тоже были ничего, но женщины всегда казались красивее, изящнее, надёжнее, умнее. Она ничего с этим не делала, никогда не пыталась завязать романтические отношения с девушками, встречалась только с мужчинами, а женщинами любовалась на расстоянии. У этой красивые ступни. У той чудо, какие веснушки. Эта мило закусывает пухлую губу, когда задумывается. Всё это казалось забавной игрой, секретным знанием, позволяющим видеть больше, чем видят другие, получать от жизни и созерцания больше удовольствия, чем другие получают. Она отлично понимала, например, почему мужчины не в силах устоять перед Катариной, несмотря на все её очевидные недостатки, в ней было много простой животной привлекательности, которая была видна сразу и издалека. Но с Кристой было не так. Её она хотела всю, целиком. Во всех смыслах. Хотелось её изящные, живо жестикулирующие руки. Разговоры о музыке, лисьи голубые глаза, светлые кудри, стеснительные неловкие смешки, ладные бёдра, наивную искренность, закусанные узкие губы. Её хотелось себе. Хотелось её любви, так, как не хотелось до этого ни от какого мужчины и ни от какой женщины. Конечно, Лене всегда было любопытно испытать чувство, с придыханием описываемое в любовных романах, но она никогда не думала, что это будет так больно. Она металась с этим чувством, словно подранок. Сходила с ума от ревности, на которую не имела права, срывалась то на Катарину, то на саму Кристу, то на попавшуюся под горячую руку Кристину. Кристина только тяжко вздыхала. Криста на её вспышки непонимающе страдальчески поджимала белеющие губы и какое-то время старалась держаться подальше, но потом всё снова возвращалось как было. Она и Криста — лучше подружки, болтающие и хихикающие ночью под одеялами, не давая спать остальным. Когда-то это бывало совсем легко и радостно. Прямо сейчас это было практически невыносимо, но и сладко. Она аккуратно обняла Кристу в ответ, нежно проводя ладонями по оттопыренным крыльям лопаток. Сейчас можно, тихо сказал у неё в голове голос. Сейчас можно немного так, как хочется. Она всегда чувствовала себя слегка виноватой перед Кристой. Ведь та просто считала её классной, просто хотела дружить. А Лена держала камень за пазухой. Но сейчас ведь она сама хочет обниматься и целоваться, правда? Они пьяны и они подружки, и в этом нет ничего такого. Никто не такой как Лена, не увидит в этом ничего особенного. Криста сдвинулась в её объятьях, слегка наклоняясь к её уху и, шумно выдохнув в него, сказала: — Сейчас блевану. Надо отдать должное Кристе, она умела выдернуть из мира грёз. — Так, стой, подожди, — Лена на всякий случай отступила на шаг и заозиралась в поисках выхода из сложившейся ситуации. Туалет? Слишком далеко. Окно? Закрыто на все шпингалеты. Криста уже наклонилась, опираясь на подоконник, и Лене не оставалось ничего, кроме как обеими руками забрать её волосы на затылок, чтобы спасти хотя бы их, раз уж спасти казённый линолеум не удалось. И даже слушая, как подруга содрогается в малоприятных рвотных спазмах, Лена не могла перестать любоваться на её руку с побелевшими крупными костяшками, пытаться запомнить, каково это — пропускать через пальцы её волосы. Чтобы тихой одинокой ночью отделить эти приятные воспоминания от кислого сладковатого запаха рвоты и насладиться ими как следует. Кажется, она увязла в этом по уши. Кристу наконец перестало рвать, и она выпрямилась, одной рукой держась за горло, другой пытаясь вытереть губы. Жалобно всхлипнула. Лена успокаивающе похлопала её по спине. — Ну, не расстраивайся, никто не узнает. Давай я тебя уложу спать, а потом приду и разберусь с этим безобразием? — Только никому не говори, — Криста умоляюще заломила брови. И как Лена могла ей отказать? Понурую и слегка протрезвевшую Кристу вести было куда легче, чем весёлую. — Зато запомнишь, что тебе нельзя мешать шампанское с водкой, да ещё и без закуски, — весело сказала Лена, завидев впереди двери их общей спальни, — хотя это, наверное, никакому здравомыслящему человеку нельзя. Усадив Шнайдер на её койку, она сбегала за стаканом воды и протянула ей. — Пей! Криста присосалась к стакану и начала шумно пить, струйка воды скатилась из угла губ по длинной красивой шее. Лена представила Кристину, укоризненно цокающую и качающую головой. «И это ты даёшь мне советы, Ландерс?» — На утро тебе будет очень тяжко, — сообщила Лена подруге, которая очевидно уже собралась лечь спать прямо в форме и сапогах. — Спать хочу, — пробормотала Шнайдер. — Сейчас, давай помогу, — Лена встала перед ней на одно колено и ухватилась за голенище сапога, стягивая его. Потом второй. — Со всем остальным помочь? Криста заторможено кивнула. Лена хотела такого ответа. По коже снова побежали мурашки, щёки предательски потеплели. Но Криста ничего этого не могла увидеть в полутьме. Да и если бы могла, ничего бы не поняла. Она начала быстро и деловито расстёгивать пуговицы её блузки, руки не дрожали и не подводили. Закончив с пуговицами, она вжикнула молнией, расстёгивая юбку. Криста наблюдала за этим, тяжело дыша. Потом вдруг неуклюже наклонилась и поцеловала её в макушку. — Ты хорошая и я тебя люблю. — Опять у тебя приступ нежности, — беззлобно улыбнулась Лена. Криста протянула руку и погладила её по щеке, провела указательным пальцем вдоль глубокой носогубной складки, словно пытаясь её разгладить. Лена перехватила её руку. — Хватит играться, я тебе не игрушка, — голубые затуманенные глаза смотрели на неё обиженно, — давай спать. Лена, сжав зубы, начала вытаскивать руки Кристы из рукавов блузки, что было не так-то просто, потому что ни то обиженная, ни то сонная Криста содействовать ей не хотела, и мягкие, как плети, руки застревали в складках ткани, обнажившееся белое плечо выворачивалось по виду довольно болезненно. Вдруг знакомые руки с ногтями, покрытыми чуть облупившимся перламутровым лаком («ну и что, что в казарме запрещено, как будто мне не плевать!») придержали безвольное плечо и помогли наконец выпростать руку из рукава. Лена продолжала придерживать Кристу, глядя, как Катарина ловко подёргивает манжет её блузки и стягивает блузку целиком. Ландерс чувствовала, как в груди вскипает необоснованная злость на Катарину, злость за то, что украла у Лены этот короткий момент, украла Кристу. Но она слишком устала и только позволила ревности сидеть большим холодным камнем у себя в груди. К тому же, она была не справедлива. Катарина не сделала ничего такого. В этот раз. — Видела, у вас по дороге произошёл инцидент, — понизив голос, сказала Катарина, словно боялась разбудить Кристу. Лена страдальчески вздохнула. — Да, я сейчас уложу эту пьянчужку, и пойду, замою пол. В полутьме и ватной тишине пустой казармы было легко сделать вид, что они с Катариной общаются, как нормальные люди. — Не ходи, — махнула рукой Катарина, — я всё поняла, вытерла лужу, залила место хлоркой. К утру будет только ей и вонять. — Спасибо тебе! — искренне сказала Лена. — Да ерунда. Помочь пьяной подруге это святое, да? — её лицо казалось мягким и беззащитным. Уже умылась и смыла свой карандаш, сообразила Лена. — Не ерунда. Спасибо, что подумала, это здорово. — Справишься без меня? — кивнула головой на Кристу Катарина. — Да, уже почти всё сделано. Катарина кивнула и направилась в сторону зеркала, прихватив с тумбочки расчёску. Лена развернулась к Кристе и уложила её на кровать. Та уже закрыла глаза и слегка причмокивала губами. Стащив с неё юбку, она уставилась на чулки. С одной стороны, это бельё. С другой стороны, спать в чулках… «Я просто не хочу, чтобы она спала в чулках» убеждала она себя, склонившись над поясом и отстёгивая подвязки. Стянув чулки, она, сглотнув, вытянула подвязки из-под трусов, стащила пояс. Воровато оглянулась на Катарину. Та, казалось, была невероятно увлечена расчёсыванием волос. Бросила долгий взгляд на Кристу. Бледная кожа, усыпанная разновеликими родинками. Выпирающая чуть вперёд кость на груди, завораживающий недостаток, примеченный ею в душевой некоторое время назад, как небольшой штрих, делающий Кристу идеально реальной. Глубоко вздохнув, Лена задержала воздух, пока не начала кружиться голова, и только после этого выдохнула. Вперёд. Вытянув покрывало и простыню из-под Кристы, Лена укрыла её и, не удержавшись, подоткнула одеяло со всех сторон. Больше ей тут делать нечего. Можно ложиться самой. — Останься, — руки несмело коснулись чужие пальцы, чуть приоткрывшая глаз Криста смотрела на неё умоляюще. — Да куда же я от тебя денусь, горе луковое? Буду на соседней койке. — Нет, здесь. Ближе. Лена вздохнула и села на краешек неудобной койки, чувствуя спиной лихорадочное тепло тела Кристы, чувствуя, как силы её покидают. Как долго она сможет продержаться так? Лена не знала.