Боль волной окутывает ноги и заставляет шипеть от неприятных ощущений даже при малейшем движении, и Тэиль, кое-как встав с травмированных коленок, направляется в дом.
Тэиль почти взрослый, ему семнадцать — через пару дней совершеннолетие, но эмоции от падения не сдерживает, вытирая грязным рукавом дорожки слёз, и, хлюпая носом, заходит в дом, сразу направляясь на кухню.
В помещении никого, родители уехали по делам, а брат, вероятнее всего, с головой ушёл в работу на втором этаже, и даже не слышит, что происходит на первом этаже. Аптечка, зараза такая, стоит на верхней полке, а Тэиль, со своим ростом ниже метра семьдесяти — только кончиком пальца касается полки.
Приключение с табуреткой заканчивается с переменным успехом, колени начинают ныть ещё сильнее, а несчастная коробочка с медикаментами оказывается в трясущихся руках Тэиля.
Джонни тихо заходит на кухню, когда отвлекшись от работы, бродит по этажам и слышит всхлипы младшего брата, и молча наблюдает за тем, как аккуратно пытается Тэиль снять грязные джинсы с ног, и как у него это не получается, и он то и дело цепляет кровоточащие ранки.
— Давай помогу, — Тэиль резко дёргается от неожиданности, но выдыхает с облегчением, когда это всего лишь Джонни.
Тот садится на корточки напротив и, мягко убрав дрожащие руки Тэиля, аккуратно подцепляет пальцами узкую ткань джинс, и бережно спускает одну штанину, а затем вторую, не зацепив красные коленки. Тэиль стыдливо натягивает тёплое худи аж до середины бедра, и с трепетом в сердце ощущает тёплые пальцы у себя на щиколотках, голени и везде, где Джонни касается его.
— И где ты умудрился так упасть? — мягко спрашивает старший, пока достаёт из пакетика ватные диски и открывает обеззараживающую жидкость, неприятно отдающую спиртом и другими средствами.
— Споткнулся об что-то, пока наблюдал за ранним появлением Луны, — Тэиль отвечает тихо, ладонями сжимая кофту, и, как только влажная ватка касается коленки — шипит болезненно, роняя пару слезинок на покрытые смущением щёки.
Джонни дует на коленки, стараясь уменьшить дискомфорт, и пытается словить взгляд Тэиля, но у него глаза зажмурены, и сам он весь сжался, словно обиженный котёнок.
— Тэилька, — Джонни снижает голос до шёпота и откидывает в сторону окровавленный ватный диск, смачивая новый. — Потерпи ещё чуть-чуть, пожалуйста.
Тэиль открывает заплаканные глаза и смотрит неотрывно на Джонни, пока тот сосредоточенно промачивает вторую ушибленную коленку.
Когда самое ужасное позади, Енхо намазывает на стёртую кожу заживляющий крем, и закрепляет всё это дело милыми пластырями с котятами.
— Ну вот и всё, — Джонни довольно потирает руки, и Тэиль шепчет «спасибо», провожая взглядом уходящего брата, когда тот идёт ставить всё обратно на место.
— Джонни... — старший оборачивается на зов с глухим «м?». — Поцелуй пожалуйста...
Тэиль смущённо губы кусает, и неотрывно смотрит на старшего брата, вновь возвращающегося к его коленкам. Джонни целует мягко ушибленные места, обдавая кожу тёплым дыханием, и берёт ладони младшего в свои, согревая.
— Ещё? — поднимает свои глаза на разомлевшего Тэиля, и, будто зная ответ наперёд, вновь наклоняется к острым коленкам, от которых пахнет медикаментами и пластырями, и аккуратно касается губами открытых участков кожи вокруг пластыря, вызывая новый табун мурашек по телу младшего.
Тэиль очень чувствительный, поэтому прикосновения старшего вызывают дрожь по всему телу; очень нежный, и Джонни это прекрасно знает, ведя кончиками пальцев от талии до бёдер, явно смущая младшего.
— Джонни...
Тихий выдох Тэиля для старшего как соблазн, и ему ничего не стоит поднять лёгкого брата на руки, и уверенными шагами отнести в свою комнату на втором этаже.
Та освещается только тусклым светом от засыпающего ноутбука и открытого окна, из которого льётся тёплый и свежий воздух. Тэиль не отлипает от брата даже когда его удерживают одной рукой, а второй включают синий ночник; крепче обвивает чужую шею, носом цепляя правое ухо, и сверху-вниз смотрит на свои несчастные коленки.
Любимое место Джонни — одноместное кресло, что стоит возле окна, и в порывах ветра его накрывает плотными тёмными шторами; оно удобно и Тэилю, потому что сидеть там вдвоём комфортнее и теплее.
Джонни аккуратно ставит Тэиля на пол и усаживается в кресло, расслабленно выдыхая, и приглашающе хлопает по бедру.
— Плюхайся, — Тэиль с осторожностью садится на брата, стараясь не касаться повреждёнными участками кожи рельефной обивки, и устроившись, словно в тёплой кроватке, наконец-то счастливо улыбается, кладя голову на плечо Джонни. — Малыш ты мой...
— Не смущай, — Тэиль бурчит куда-то в основание шеи, и прикрывает глаза от удовольствия, когда одна рука крепко обвивает талию, а вторая приподнимает за подбородок, слегка надавливая двумя пальцами на челюсть.
Они целуются будто в первый раз — слишком нежно, сладко и долго, прерываясь только для того, чтобы вдохнуть минимум кислорода, и вновь исцеловывать губы до красноты и пухлости.
— Почему мне с тобой так хорошо, как ни с кем другим? — тихий вопрос прямо на ухо, и Джонни млеет от горячих поцелуев Тэиля на своей шее.
У Тэиля распирающие душу чувства и тихое «люблю тебя» к Джонни, скрытые от родителей отношения, которые длятся уже долгие годы, боязнь потерять брата как надёжную опору и любимого человека; у старшего — глупая влюблённость в младшего брата, возникшая ещё в детстве, и ставшая чем-то большим за прошедшие года, и новость о его предстоящей помолвке с наследницей какого-то японского императорского титула в десятом поколении, которая просто сломает Тэиля. И сказать Джонни не может, потому что в его руках только-только успокоившийся маленький любимый человечек, и это счастье не хочется тревожить.
Я разобью его потом
Джонни целует в макушку, пахнущую мёдом, и спускается ниже, к шее, губами нащупывая бьющуюся венку; кусает слегка, оставляя крохотное пятнышко на чувствительном участке, заставляя Тэиля дёрнуться, а кожу покрыться мурашками. Старший сильнее обвивает худое тельце руками, носом вжимаясь в предплечье, и вдыхает родной аромат, — Тэиль с рождения пахнет жасмином, действуя на Джонни успокаивающе, словно недавно выпитая чашечка горячего напитка.
— Потому что я люблю тебя? — бурчит куда-то в шею Джонни, не желая отстраняться от чужого тепла, и прикрывает глаза от удовольствия, когда ловкие пальчики вплетаются в густые волосы, а сухие губы поцелуями приятно царапают лоб.
— Всё равно я больше, — старший фыркает на заявление Тэиля, и в отместку кусает за щеку, получая по лбу. — Ей, больно! — Тэиль глядит на Джонни, чьи глаза щурятся в усмешке, и наклоняется, целуя своё счастье.
Джонни не может нарушить то спокойствие, которое царит в комнате, поэтому решает оставить разглашение новости в другое время. Тэиль в его руках начинает елозить, в попытке устроиться удобнее и уснуть; Джонни чувствует зевок возле своей шеи, и как зубы младшего слегка царапают нежную кожу. Но ему всё равно приятно чувствовать следы любимого человека.
— Пойдёшь спать? — Тэиль выпрямляется, сонно хлопая глазами, и подтягивается, хрустя онемевшим телом. — Спокойной ночи, Тэилька.
Тэиль оставляет нежный ночной поцелуй на губах Джонни, и, отпустив чужую руку, выходит из тёмной комнаты.
— Люблю тебя, — его макушка вновь появляется в дверном проёме, и Джонни, послав воздушный поцелуй, отправляет его спать.
Тёмная макушка исчезает, дверь тихонько закрывается, и Джонни позволяет себе громко вздохнуть, обдумывая план действий на ближайшее будущее.
***
Утро дня рождения Тэиля начинается с раннего поздравления родителей, брата и неизвестно когда прибывших друзей, что скопом стоят возле его кровати, умиляясь с сонного и крайне удивлённого Тэиля. Кто-то уже сделал десяток фотографий, рассылая друзьям из других городов, а некоторые подбегают к кровати Тэиля, плюхаясь с разбегу к имениннику, не обращая внимания на возмущения по поводу верхней одежды.
— С Днём рождения, хён! Тебе восемнадцать, а значит, теперь ты можешь спокойно покупать выпивку! — громкий гогот Лукаса наполняет комнату в унисон с дельфиньим смехом, и Тэиль выпутывается из крепких объятий Джемина и Рэнджуна, попадая подушкой по лицу первому за излишнее тактильное внимание.
— Который час?
— Пол десятого, — Тэиль сонно хмурится в телефон, пытаясь разглядеть там числа 9:30, но не проснувшийся мозг выдаёт только расплывчатое фото братьев, что стоят в обнимку на фоне маминого розария.
— Подъём, сплюшка, тебя ждут подарки, веселье и завтрак!
— Хорошо хоть не шлюшка, — Тэиль косо смотрит на Джемина, что задорно смеётся, повисая на плече своего парня, и откидывает одеяло, всё-таки покидая тёплую кровать. — Брысь отсюда, мне надо переодеться!
Все как один выползают из комнаты, оставляя в ней разноцветные шарики и куртки, скинутые кучкой на кресле.
В дверь аккуратно стучат и, получив разрешение войти, Джонни проскальзывает в комнату, захлопывая дверь перед самым носом Чэнлэ.
— Ей, у тебя особенный допуск что ли? — возмущения Донхёка слышны даже с лестничного пролёта, но Джонни только фыркает.
— Представь себе — и не один, и не только входить в комнату. Ха, — кто-то показательно цокает, и всё утихает, собираясь гулом где-то в районе кухни.
Джонни делает несколько шагов навстречу Тэилю и, переложив что-то из одной руки в другую, наклоняется к брату, аккуратно целуя в лоб.
— С Днём рождения, малыш. Точнее уже взрослая детка, — Тэиль зеркалит улыбку Джонни, прижимаясь сразу к чужим губам, смакуя их мятный привкус. Хорошо, что он успел выпить лимонной воды, хоть целоваться будет немного приятней.
— Я для тебя всё равно останусь мелким, — Джонни кладёт ладонь на бедро, сжимая с силой, просовывая тёплые пальцы под кромку атласной рубашки.
— Мелким только в цифрах возраста и росте, — Тэиль, выгнув бровь в изумлении, неотрывно смотрит в карие глаза, отблеском раннего Солнца отдающие. — Это тебе, — старший протягивает компактную коробочку, обтянутую синим бархатом, складывая руки на груди, ожидая реакции брата. — Они парные — твой слева, мой справа.
Внутри лежат два изящных кулона на тонких цепочках в виде двух одинаковых полумесяцев, отдающими сверкающим серебром при игре солнечных лучей. Тэиль не сдерживает удивлённого вздоха, невесомо касаясь украшений пальцем, и, поставив коробку на близ стоящий столик, рывком тянет Джонни на себя, поднимаясь на носочки, чтобы подарить сладкий поцелуй.
— Спасибо большое, любимый, — Тэиль мигом меняет спальную одежду на повседневную, и, встав спиной к Джонни, чувствует холодок украшения, что обвивает шею. То же самое проделывает с другим кулоном, аккуратно застёгивая замочек.
Джонни притягивает к себе улыбающегося брата, обвивая худое тело в крепких объятиях; и они бы так долго стояли, рассматривая друг друга, если бы не визги друзей рядом, напоминающие о том, что они всё ещё в доме, никуда не исчезли, и ждут появления Тэиля.
Выходят из комнаты они вместе, возле лестничного прохода обмениваясь поцелуями, и расплетают пальцы, встречая родителей и друзей в большой кухне.
День становится насыщенным, когда после уймы поздравлений и горы подарков, отец в честь совершеннолетия дарит младшему сыну одну из коллекционных машин, что стоит в гараже без внимания. Права, честно полученные после года экзаменов и тестов, приходят почтой, которую приносит охранник Ли Джено. Тэиль принимает поздравления и от старшего, хоть и разница у них в два года, и, крепко обняв, обещает зайти на его пост в гости и принести кусочек торта.
Толпа друзей отправляется вместе с Тэилем развлекаться в новый парк аттракционов, что находится в десятках километров от его дома, и, весело отгуляв праздник старшего, возвращают родителям сына живого-здорового в семь вечера, желая удачи на семейном ужине.
Ещё одни поздравления от родителей, скромно, но со вкусом обставленный стол, и большой торт, испечённый мамой и бабушкой, — делают вечер незабываемым, оставляя тёплые воспоминания на будущее.
Ближе к позднему вечеру, когда отпраздновав, вся семья сидит в домашнем кинотеатре, попивая ромашковый чай, отец напоминает Джонни о завтрашних грандиозных планах, в которые, как оказалось, Тэиль не был поставлен в известность.
— Джонни, не забудь выпить нужные таблетки, и хорошо выспаться: у тебя завтра важный день, всё-таки свадьба — ответственный шаг, расширяющий нашу семью. Отец невесты приболел, но обещал завтра к началу церемонии подъехать и подвести невесту к алтарю...
Тэиль замирает на середине слов отца, на мгновение цепенея всем телом в мягком кресле, и даже не чувствует стук сердца. Мозг, отказывающий анализировать такую информацию, заставляет тело замереть в одному положении, и только глаза, наполненные шоком, незнанием и постепенно наполняющиеся обидой, встречаются с чужими, полными страха и какого-то сожаления.
— Ты не знал, Тэиль? — он машет отрицательно головой, не отрывая взгляд от Джонни, чувствуя, как всё поперёк горла становится толстой костью, давящей на всё внутри. — Ох, Джонни наверно забыл сказать, хоть это мы и обсуждали на одном ужинов — господин и госпожа Накомото с радостью согласились обвязать их дочь брачным союзом с твоим братом.
Тэиль думает, что он заплачет в эту же секунду, не обращая внимания на удивление родителей. На мгновение делает взгляд полный стали и злости, и, повернув голову к родителям, улыбается натянуто, оставляя чашку на подлокотнике.
— Да? Оу, я даже не подозревал, что у Джонни обязательно будет невеста, — Тэиль прячет раздражение в удивлённых нотках голоса, и заинтересовано смотрит на родителей, игнорируя Джонни.
— Мы с господином Накомото в дружеских отношениях больше двадцати пяти лет, так почему бы нам не укрепить этот союз таким способом? Тем более, я слышал, что Джонни очень понравился обоим родителям и их дочке.
А ещё этот союз создаётся только ради денежной выгоды, титула и всеобщего внимания к их семьям. И всё равно, что у той девушки был парень, которого она бросила потому что заставили родители и их советники, — благо, она успела разъясниться перед возлюбленным и они вроде бы общаются как друзья; что Джонни не нужна никакая невеста, ведь у него в паре родной брат, которого он любит всем сердцем и душой; плевать на Тэиля, который, будучи очень уязвимым и хрупким, не выдержит такого удара в сердце, и лишь железное самообладание сдерживает его досидеть с родителями и скрывать свои истинные чувства, притворяясь, что он рад за брата.
— Это... Великолепно, я думаю? Она красавица, насколько я помню по первым страницам журналов и редким встречам, и, вроде, является наследницей императорского титула самого древнего клана Японии. Они будут красивой парой.
Никто не замечает яд, который вырывается наружу с противными словами, и родители, коротко переглянувшись, счастливо осматривают сыновей.
— Я пойду: время позднее, и, как я понял, нам нужно быть бодренькими к предстоящему празднику, — родители согласно кивают, и Тэиль встаёт на ватных ногах из мягкого кресла. — Спокойной ночи, спасибо за
испорченный праздник.
Он тенью сбегает из проклятущей комнаты, взлетая по огромной лестнице, и, тихо хлопнув дверью, оказывается в своей комнате, цепляясь за деревянный выступ, чтобы не упасть.
Глаза начинают болеть, а позже из них текут тяжёлые градинки слёз, беззвучно капая на пол. Внутри разрывает от обиды, боли и ощущения недосказанности.
Джонни, его любимый Джонни, наносит удар в спину в такой радостный для него, Тэиля, праздник своим подлым молчанием, в то время как последние дни полностью посвящал ему, целуя будто в последний раз, обнимая, будто такой возможности не будет больше, и доводя его до конвульсий во время оргазмов одной тихой ночью.
Сердце, обливающееся кровью, и сжимающееся в больных спазмах, пытается найти причину такого поведения, анализируя вместе с мозгом сложившуюся ситуацию, — но всё тело молчит, содрогаясь в рыданиях.
Тэиль слышит чужие шаги, и затихает, надеясь, что мимо его комнаты пройдут, но не случается — в дверь аккуратно стучат, намереваясь открыть её просто нажав на ручку.
— Тэиль, открой пожалуйста, — голос у Джонни взволнованный, тихий, и неожиданно ласковый, — ранящий Тэиля.
— Уходи, — всхлип, и Тэиль поворачивается в сторону двери, замечая силуэт на полу. — Я видеть тебя не хочу после того, что ты сделал, Джонни Со! — он не может успокоиться, захлёбываясь в слезах и дальше, удивляясь, как ещё держится на ногах. — Уйди от моей комнаты, и не приближайся ко мне, слышишь?!
— Тэиль, пожалуйста, я всё объясню тебе...
— Да что тут объяснять, мне и так всё ясно! Не трогай меня после такого, и даже не думай, что между нами что-то есть после твоего поступка; а рассказывать всё будешь будущей своей жене, а не мне!
Дверь, до этого обещавшая сохранить Тэиля от чужого присутствия, поддаётся ловким пальцам, знающим систему старых замков, и Джонни, проскользнув в чужую комнату, останавливается в нескольких шагах от Тэиля, с болью смотря на ручейки слёз.
— Не подходи ко мне, — Тэиль душит в себе истерику, отходя от брата подальше, но подоконник останавливает его, упираясь твердостью в поясницу.
— Тэиль, любимый, выслушай меня...
Джонни подходит к младшему, и, боязно схватив за тонкую кисть, тянет на выход из комнаты, не обращая внимания на тихое шипение.
Его комната самая дальняя, и вероятность того, что их услышат — минимальная.
Тэиль, выдернув руку из чужой хватки, отходит от Джонни в другой угол, смахивая слёзы рукавом рубашки.
— Тэиль, выслушай меня, пожалуйста... — младший отрицательно машет головой, не желая слушать оправдания брата, но тот, видимо, не обращает на это внимания. — Ты понимаешь, что это фиктивный брак? Мы не будем целоваться, зажиматься и всё такое пока не будем в поле зрения родителей. Тэиль, я люблю только тебя, пойми, и я не сказал сразу, потому что хотел это сделать другим способом и в другой обстановке, но...
— Поэтому ты скрыл от меня, своего парня, такую новость? Разрушил наши отношения своей недосказанностью и молчанием, и словно подлый трус, ничего не делал для того, чтобы я хотя бы догадался об этом? Продолжал меня целовать, обнимать и втрахивать в постель, шепча мне, что любишь, — ты так же само будешь делать на глазах родителей со своей женой? Или ты серьёзно думаешь, что я смогу целовать губы, которые несколькими часами назад побывали в красной помаде? Или чувствовать твои руки на своём теле, зная, что ими ты ласкал свою недо-жену? Ты серьёзно думаешь, Джонни Со, что я смогу поверить твоим ласковым словам, не зная, говоришь ли ты правду?
Тэиль делает глубокие дыхательные движения, восстанавливая дыхание, и вытирает текущий нос рукавом, смотря в глаза брату, в которых тонна сожаления, что не нужна ему.
— Мы не сможем быть больше вместе — нас везде будут преследовать, искать; ты будешь со своей женой строить грандиозные планы, пока я буду учиться в университете, зализывая раны на любящем тебя сердце, разрываясь от невыносимой боли. Ты не понимаешь, что я люблю тебя безвозвратно, и не смогу вырвать тебя из сердца, как что-то давно ненужное и забытое. Не смогу смотреть на вас, потому что на её месте должен быть я.
— Тэиль-
— Что, Тэиль? Что ты от него хочешь? А может его уже нету, и он растоптан собственным братом? Джонни, не подходи, прошу-
Тэиль всеми силами старается ускользнуть от чужих рук, но Джонни сильнее, крупнее и быстрее его, поэтому уже через секунду, несмотря на хриплый визг, Тэиль оказывается в просторной ванной, скрытый от чужих ушей.
— Не применяй ко мне свою силу! — Джонни закрывает дверь в комнату и нечитаемым взглядом смотрит на дрожащего младшего брата. — Не трогай меня!
Тэиль глупо пытается отпихнуть высокого человека используя свои минимальные силы, но один раз всё-таки у него это получается, и Джонни бёдрами цепляет тумбочку, оставляя между ними метр свободного пространства.
— Тэиль, успокойся, прошу тебя, — у Джонни пальцы начинают болеть от того, как сильно он сжимает край мебели, когда Тэиля буквально распирает от рыданий.
— За что?.. — спрашивает тихо, зная уже ответ, и мокрым рукавом рубашки вытирает дорожки слёз с щёк. — Почему ты н-
Джонни неожиданно отходит от тумбочки и преодолевает метр в два шага; и Тэиль ошарашено смотрит на брата, как тот моментально с силой хватает атласные края рубашки и притягивает его к себе, больно сталкиваясь бёдрами и тазовыми косточками; и, пока младший находится в испуге и пытается уйти от прикосновений, Джонни ладонь на тёплую шею кладёт, ощущая бешеный стук сердца, разливающегося по венам, и наклоняется.
Резко впечатывается в чужие сухие губы и, игнорируя любые сопротивление со стороны, целует, как обычно это делал. Целует, не закрывая своих глаз и вглядывается напротив, где застыл ужас; смахивает подушечками пальцев градинки слёз, что скапливаются в уголках опухших глаз, и не отпускает. Тэиль, понимая, что не выберется из лап этого медведя,
пускает всё на самотёк слабо двигает губами, разбивая своё же сердце. Которое с тоской больно бьется об грудную клетку.
Младший понимает, что это, возможно, в последний раз, поэтому с полной отдачей вкладывает свои чувства в этот поцелуй; пока не становится больно в лёгких, на талии, где останутся отпечатки ладоней Джонни, и в душе.
Тэиль, отмирая, шокировано прикрывает рот рукой, осознавая всю абсурдность происходящего, и, когда Джонни собирается что-то сказать, слабо шевеля влажными губами, дёргается, срываясь с приросшего места и сбегает из комнаты, молясь о том, чтобы родители его не увидели.
Такого зарёванного, разбитого, зацелованного, сломанного, с трясущимися от переизбытка нервов ладонями, и негнущимися от упадка сил ногами.
Громкий звук соседней захлопнутой двери созвучно перекликается с каким-то надломом внутри Джонни.
***
Этой тихой ночью Тэиль не спит, незаинтересованно глядя в открытое панорамное окно, и провожает уходящую Луну на запад, укутываясь в тёплый и яркий свет.
Внутри — сплошной комок боли, не исчезающий ни на секунду.
В середине ночи Тэиль принимает обезболивающее, в надежде унять спазмы в теле, и, летая в тяжёлых мыслях, встречает яркий рассвет нового дня.
Церемония начинается вовремя, толпа гостей шумно разговаривает в помещении для бракосочетаний, взрываясь позже в бурных аплодисментах.
Тэиль пусто смотрит на новобрачных, и не отрывает взгляд даже когда во время громких «горько» Джонни начинает целовать свою жену, показательно углубляя поцелуй, получая за это одобрительный кивок от родителей.
Пока все радуются и громко хлопают, Тэилю под шум и гам удаётся смыться с этого цирка, и выбежать из душного помещения, быстрым шагом направляясь в сторону машины, что припаркована под огромным дубом.
Там желудок сковывает тяжёлыми спазмами, и весь обед, состоявший из воды и каких-то сладостей, оказывается на тёмной земле.
Джено как-то вовремя оказывается рядом, любезно принося большую бутылку воды и таблетки от рвоты.
— Спасибо.
Идут они в тишине до машины Тэиля, что стоит в длинной шеренге дорогих иномарок, и, сев в мягкое кресло, Тэиль позволяет телу обмякнуть, повернув голову в сторону друга.
— Тэиль... Каково это — любить Джонни-хёна, у которого вся жизнь родителями расписана наперёд?
Джено нервно трёт гладкую поверхность двери, пока Тэиль молча смотрит на руль.
— Так же, как и быть парой с Доёном, когда тот в Китае, в железных руках своего отца.
Джено губу кусает, вспоминая любимого, и Тэиль только сочувствующе сжимает тёплую ладонь.
— Я, кстати, уволиться хотел, — Тэиль удивлённо окает, и Джено спешит объясниться: — Меня здесь никто не держит, сбережения есть, так что, поеду к Доёну.
Тэиль, недолго думая, улыбается, впервые за день радуясь и посылая искреннюю улыбку.
— Я желаю вам только удачи и счастья, — Джено кивает, но дверь не отпускает, заглядывая прямо в душу, будто зная, что на уме у младшего. — Пожалуйста, за меня не беспокойся, и передавай привет своему возлюбленному.
— Будь осторожен, — Тэиль фыркает, и захлопывает дверь, как только Джено отталкивается от неё. И в душе понимает, что это предостережение ему не понадобится.
Заведённый мотор рычит, разрывая тишину спускающихся на постепенно остывающий после летнего тепла день сумерек, и Тэиль, выкатившись из стоянки, проезжает мимо тяжёлых на вид ворот, и машет на прощание ладонью.
Джено с грустью, обидой и тяжёлым сердцем, провожает взглядом исчезающий автомобиль.
И краем уха слышит, как Тэиля уже зовут вернуться на праздник.
***
Хайвей за городом подозрительно пуст, хоть в это время потоки машин несутся в или из города, ослепляя светом своим фар. Тэиль, чувствуя свободу на пустой дороге, разгоняет свою малышку до максимальной скорости, слушая эхо рёва двигателя.
Телефон начинает разрываться от потока сообщений и телефонных звонков, и Тэиль, немного сбавляя скорость, открывает один-единственный чат, не читая предыдущие сообщения.
Вы
До встречи в аду, Джонни Со
Johnny💜
Что?
Johnny💜
Тэиль, ты где?
Johnny💜
Вернись, пожалуйста, где бы ты ни был сейчас
Johnny💜
Тэиль!!!
[Пользователь My_Moon_bby недоступен]
Johnny💜
Тэилька, ответь пожалуйста
[Ошибка отправки сообщения]
Johnny💜
Что за херня, Тэиль?!
[Вы больше не можете отправить сообщение этому пользователю]
Тэиль удаляет мессенджер, останавливая поток сообщений, и заходит в онлайн приложение банка, скидывая все свои сбережения на счёт Джено; они ему нужнее, и пара сотен тысяч точно не помешает. Когда милый бот оповещает об опустошении баланса, Тэиль спокойно выдыхает, и, отыскав в закромах шухлядки тонкую проволку, вынимает сим-карту, с лёгкостью разламывая её на неровные две части.
Открытое окно впускает тёплый воздух, что мощной струёй врывается в салон, и Тэиль поправляет отросшие пряди волос за ухо, что непослушно трепещут под сильным ветром, и выкидывает пластик на дорогу. Экран телефона полностью сливается с темнотой салона, и тоже безжалостно отправляется за борт машины. Жёлтая десятка с треском падает на асфальт, заглушаемым рёвом автомобиля, и Тэиль пустым взглядом смотрит на разбитый айфон, одиноко лежащий на пустой дороге; вскоре он исчезает из вида, скрываясь во тьме глубокой ночи, а Тэиль мчит дальше.
Голова начинает болеть с удвоенной силой из-за неожиданных, но нескончаемых слёз; руки дрожат, сильно сжимая кожаный руль, и Тэиль глубоко вздыхает, откидывая внутренние сомнения. Правая нога сильнее жмёт на газ, разгоняя машину до максимальной скорости, и Тэиль мысленно просит у всех своих родных прощения за любые содеянные поступки, нарушения, неправильно сказанные и обидные слова.
— Люблю тебя, Джонни-хён, — тихое, такое искреннее, но уже никем не услышанное.
От этих слов Тэиль чувствует только внутреннюю боль и новый приток разочарования со вкусом солёных слёз.
Машина, до этого ехавшая ровно и прямо, резко сворачивает вбок, визг колёс громом разрушает парящий покой ночной загородной местности, оставляя на идеальной дороге уродливые длинные следы.
So call out my name
Call out my name when I kiss u so gently
I want u to stay
Why can't u wait?
***
— Что же ты наделал, Тэиль?..
Всё, что позволяют Джонни увидеть, так это сгоревшие деревья рядом с остатками машины, и тот самый кулон, с полумесяцем на тонкой цепочке, до сих пор хранивший тепло, и не успевший деформироваться из-за высокой температуры. И Джонни не знает, что сильнее болит и давит на сознание: потерявшее любимого человека сердце или осознание того, что вещь, хранящая в себе частички Тэиля, и вмиг ставшее увесистым украшение, которое он сам недавно подарил, — одно из немногих, что осталось от брата.
Событие третьего дня полностью проходит в чёрных тонах.
Ты знал, что мы были обречены ещё с самого начала
Теперь, когда наше будущее и воодушевляющие надежды сгорели в прах, назови моё имя, зная, что я не отзовусь на отклик
