Answering machine («Автоответчик»)

- Хо… хорошо… - тянет Уруха, не отрывая взгляда прищуренных глаз от божественных бедер, которые движутся так чувственно и так идеально… ну, и от плавных изгибов, и от гладкого пирсингованного живота… Уруха сжимает эти бедра ладонями – ему никогда не удается сдержать свое желание постоянно трогать то, что ему нравится. Движения Аоя напоминают Урухе о тех редких случаях, когда Аой садился верхом на бедра самого Урухи и заезжал их обоих до полного изнеможения. Уруха раскидывает ноги шире – сейчас не на нем катаются, сейчас он лежит на спине, с готовностью изображая шлюху перед тем единственным человеком, который может заставить его кровь вскипеть, который может заставить его увидеть искры перед глазами от одного-единственного поцелуя или прикосновения. - Да? – горячий выдох проходится по щеке Урухи, язык Аоя проникает между разомкнутых губ, трется об язык Урухи и ретируется прежде, чем Уруха успевает ответить на поцелуй – ему только и остается, что ощущение чужого дыхания. Чувственные накрашенные глаза и припухшие губы с металлическим колечком – тайная слабость Урухи – отодвигаются, Аой снова опускается на колени, не давая Урухе сдвинуть ноги, и продолжает творить магию своими бедрами. Безупречными бедрами. Ну разве может существовать что-то более восхитительное и приносящее больше удовольствия, чем бедра Аоя? Уруха считал, что нет… точнее, он мог бы поклясться, что нет. Аой, мерзавец, двигался, как божество; Уруха постоянно ловил себя на том, что беззастенчиво пялится на Аоя, когда тот решает одарить окружающих изгибаниями или покачиваниями всего, что находится у него ниже талии. Видя, как Аой на сцене чуть ли не сексом со своей гитарой занимается, Уруха возбуждался так, что даже за собственной гитарой ему спрятаться было крайне затруднительно. Он еще тогда, когда Аой в самый первый раз с дразнящей улыбкой игриво качнул своими бедрами перед его глазами, понял, что трахается тот, как бог. О да, он захотел Аоя с того самого, вполне еще невинного момента – и понял, что обязательно получит его, потому что он всегда получал то, что хотел. У Урухи были свои козыри в рукаве, и он не стеснялся пользоваться ими, чтобы добиться своего. Ноги и бедра, за которые стоит умереть, полные губы и притягательные глаза погубили многих мужчин и женщин. К несчастью - ну, правда, не сказать, чтобы к такому уж сильному несчастью, - Аой исключением не стал. Самого-то Аоя маленькая победа Урухи не слишком огорчала – судя по тому, как он сейчас стонал и двигал своими безупречными бедрами. Только для Урухи – и больше ни для кого, кроме него. - Да чтоб тебя… Аой… - сквозь стон выдавливает Уруха, когда Аой толкается глубже и подводит ладонь под его поясницу, чтобы приподнять под тем углом, при котором у Урухи по краям зрения начинают мелькать белые вспышки. Уруха с неохотой снимает руки с неторопливо двигающихся бедер и проводит ладонями по взмокшему животу Аоя, чувствуя, как напрягаются мышцы под горячей кожей. Аой шипит и так смотрит на Уруху, что тот непроизвольно стонет и легонько царапает его ногтями одной из ладоней, лежащих на его животе, продолжая наблюдать за смотрящим на него Аоем. Порой от его взглядов у Урухи лицо начинало гореть, а сердце – биться как бешеное, такая энергия исходила от Широямы. Уруха сомневался, что сам Аой знает о силе своих взглядов, об их чувственности и безумной страстности. Аой словно трахал его взглядом. После их первого раза, за который им пришлось заплатить кучей неудобств в виде полуразорванной одежды, следов от укусов и нескольких жалоб на нарушение общественного порядка, Аой начал цеплять его своими взглядами на собраниях группы, репетициях и даже на сцене – Уруха периодически ловил себя на том, что потирает горящую от взгляда кожу шеи, и смотрел в ответ на Аоя из-под полузакрытых век. Когда они не могли прикоснуться друг к другу, то занимались таким вот сексом на расстоянии. Аой стонет что-то своим великолепным голосом и на мгновение разрывает контакт их горящих взглядов: Уруха, негодяй такой, подается бедрами навстречу медленным толчкам, скользит руками по подрагивающему влажному животу вверх, к твердой груди, трет соски – по ладоням бегут мурашки – и, обведя крепкие плечи, сжимает предплечья. Урухе хочется простонать «сильнее, быстрее, еще», хотя он прекрасно знает, что начало у них всегда именно такое: медленное, чувственное и напряженное. Зато концовка становится настоящим безумием: сбитый ритм движений, прокушенные шеи и губы, грубые поцелуи в отчаянных попытках сдержать поток непристойных криков - и взрыв страсти, какой Уруха еще ни с кем до Аоя не испытывал. Эта медленная, почти болезненная пытка в начале всегда делала заключительную награду еще слаще. Так что Уруха только выдыхает имя Аоя – так, как самому Аою больше всего нравится. Аой снова наклоняется над ним, мышцы под пальцами Урухи напрягаются, и он сжимает предплечья Аоя крепче, с дразнящей ухмылкой, которая, впрочем, исчезает от ошеломленного выдоха: перенеся вес на одну руку, Аой подхватывает другой бедро Урухи, и толчки становятся еще глубже; их тела теперь тесно прижаты друг к другу. Уруха откидывает голову на подушку, прогибается в спине и впивается ногтями в руки Аоя: у него даже пальцы на ногах поджимаются от прошивающего тело удовольствия. Аой, довольно хмыкнув, проводит языком по его губам, но на этот раз Уруха не позволяет отстраниться, затягивает Аоя в поцелуй. Он целует жадно, грязно, широко открывая рот, продолжая тереться поясницей о влажные простыни. - Как же ты мне таким нравишься, - низко рычит Аой. Еще одно резкое движение – Уруха прикусывает нижнюю губу, вонзает ногти глубже и только тогда ослабляет хватку, когда Аой болезненно шипит. Толчки быстро становятся сильнее, четче, хоть и не ускоряются, и Уруха понимает, что сейчас они могут позволить себе быть грубыми. Это видно по тому, как напрягается тело любовника, заметно по движениям, по лицу Аоя: тот сжимает зубы, на скулах играют желваки, и капельки пота скользят по вискам от попыток удержать размеренный ритм. Они нагнетали это напряжение весь вечер, не позволяя себе расслабиться, потому что оба знали, каким восхитительным будет освобождение от него. Напряжение копилось постепенно, чтобы потом превратиться в лихорадочный жар, рвущийся наружу на концерте. Дразнящие взгляды через залитую огнями сцену, несколько «случайных» прикосновений в то время, когда их гитары пели одна подле другой, объятия в самом конце, которые длились чуточку дольше положенного и в которых руки соскальзывали неприлично низко, парочка выпитых вместе с остальными участниками группы алкогольных коктейлей, опьянивших их как раз до нужной степени, бесстыжие ласки на заднем сидении их микроавтобуса – и к тому моменту, когда их высадили у дома Аоя, оставив сражаться с ключами, выпадающими из дрожащих рук, и дверью, никак не желающей поддаваться, оба уже дошли до точки кипения.. - Сильнее, - наконец умоляюще выдавливает Уруха. Наслаждение искрами бежит по-над кожей, собирается в низу живота – и оно такое сильное, что становится почти болезненным. Урухе сейчас хочется только одного - освободиться от этого ощущения, и он знает, что Аой чувствует то же самое. Аой ухмыляется, пьяный от удовольствия, и волна возбуждения проносится по телу Урухи. Он закрывает глаза, обвивает ногами идеальные бедра – но сильные руки сталкивают его ноги и прижимают к кровати. Уруха знал, как Аою нравится, если контроль над ситуацией в такие моменты в его руках. Вот только сегодня Урухе не хотелось покоряться его воле, он не собирался принимать отказы в своих желаниях - даже от Аоя. А сам Аой этим вечером, кажется, зеркально воспроизвел его упрямство. Если они в чем и были похожи, так это в том, что оба привыкли добиваться своего, так что в такие моменты, как этот, когда их желания противоречили друг другу, происходящее приносило еще больше удовольствия. - Дай мне!.. – шипит Уруха, сгибается, чтобы оттолкнуть ладони Аоя от своих бедер и закинуть ноги ему на талию – но Аой только снова с силой подается вперед, сбрасывает ноги Урухи, прижимает его своим весом к кровати. - Нет, - этот непреклонный ответ звучит хрипло от удовольствия и всех тех стонов, что издал Аой после того, как они ввалились в его квартиру. Уруха громко вскрикивает, когда Аой делает резкий толчок, продергивая его тело искрами наслаждения, - и смутно слышит, как Аой усмехается. - Аой, - жалобно стонет Уруха. Он хмурится, решившись во что бы то ни стало настоять на своем, снова отталкивает руки Аоя – и, что удивительно, на этот раз тот позволяет обхватить ногами свою талию. Вот только потом он наклоняется и внезапно кусает Уруху в шею, отчего по телу того проходит дрожь, и он как-то отчаянно цепляется руками за спину Аоя. Уруха зарывается лицом в шею Аоя, чувствуя запах одеколона и пота, и темные пряди волос прилипают к его влажной щеке, – движения Аоя убыстряются, как Уруха и думал. Уруха прерывисто стонет, вскрикивает, когда Аой снова подхватывает его под спину, чтобы входить как можно глубже и сильнее. Пронзительный телефонный звонок, раздающийся где-то на заднем плане, Уруху не волнует нисколько, но он чувствует, как Аой сбился с жесткого ритма, на который они перешли, рычит и оглядывается через плечо на тумбочку с нарушителем спокойствия. Уруха цепляет двумя пальцами серебряное колье, висящее на шее Аоя, и грубо притягивает его обратно. - Пусть звонит, - ворчит он, сжимая ногами талию Аоя и резко подаваясь бедрами вперед, чтобы побудить его продолжать. Да ни за что на свете он не позволит Аою остановиться сейчас, и чтобы черти драли любого, кто окажется на другом конце этого хренова провода! Телефон не прекращает бессовестно орать даже тогда, когда Аой снимает руку Урухи со своего колье, с ухмылкой целует пальцы и возвращает ее туда, где она лежала до того, как их прервали. Урухе вспомнилось, как они занимались любовью на заднем сидении его машины. Окна полностью запотели, все было таким влажным, скользким, восхитительным – и вдруг кто-то постучался в стекло со стороны водителя, грубо вырвав их из их маленького рая на земле. Ну и разумеется, это был не кто иной, как их дорогой друг Кай, который решил глянуть, что там происходит. Когда Кай, тщательно подбирая слова, на утреннем собрании под дружный хохот описывал эту ситуацию, то сказал, что в автомобиле словно бы установили дым-машину. А потом у него в голове как будто гей-радар включился, позволявший ему точно знать, когда именно Аой с Урухой вытворяли очередную непристойность. Такое ощущение, что ему кто-то вменил в обязанность прерывать их на самом интересном месте. Так что у Урухи возникли было нешуточные подозрения по поводу личности звонившего, – но Аой набрал прежний темп, Уруху начали активно вбивать в матрас, и все мысли как-то вылетели из головы. - Еще чуть-чуть, - выдыхает Уруха в ухо Аою. Крепко зажмурившись, он прижимается щекой к немного загорелому плечу, неожиданно горячему, и позволяет захватить себя теплу и предвкушению приближающегося оргазма. В такие моменты мысли о том, какие ощущения дарит ему Аой каждым своим прикосновением и насколько они с ним близки, заставляют его испытывать огромную благодарность за то, что Аой целиком и полностью принадлежит ему. Телефон все звонит и звонит, а Аой стонет, осыпает щеку Урухи бешеными поцелуями, тесно прижимая его к себе, и продолжает быстро двигаться. Стоны становятся глубже и отчетливее. - Почти… - Уруха плавно вскидывает бедра навстречу Аою; непристойности, всхлипы и стоны сливаются в непрерывный поток. Их с Аоем голоса громко звучат в маленькой комнате с окном, открытым для проветривания. Случайным прохожим наверняка крайне неловко, но Уруха сейчас как никогда далек от человеколюбия. Он – эгоист, и ему плевать на людей на улице с их нежным слухом, плевать на звонящий телефон, даже если там вовсе и не Кай, а что-то важное. Они с Аоем слишком захвачены происходящим, и уже так близки… так близки… - Черт, Уруха… почти… - выдыхает Аой во влажную шею Урухи, прижимается к ней губами, проводит языком по четко очертившейся линии челюсти. Уруха соскальзывает ладонями по выгнутой спине Аоя обратно на эти великолепные бедра, помогая подводить их обоих к желанному финалу. – Ты всегда так хорош… Уруха пьяно улыбается, прогибается в спине и слышит, как звонок телефона обрывается и с громким щелчком включается автоответчик, не заглушаемый их стонами и криками. - Блядь! – резко выкрикивает Уруха, когда Аой толкается с такой силой, с таким напором, что от этого почти больно. Ритм полностью пропадает, остаются только пылающие страстью тела и гортанные стоны. «Привет, ребята, это Кай, - раздражающе бодрый голос раздается в комнате под сдавленные звуки удовольствия и кожи, скользящей по коже. – Уруха, ты забыл в микроавтобусе свою сумку, в которой, к несчастью, оказались твои ключи от дома и мобильник, так что когда соберешься домой, перезвони мне, и я тебе их подвезу. Ну, если только ты не планируешь остаться ночевать у Аоя». О да, он определенно останется ночевать у Аоя. Уруха царапает руки Аоя, скрип кровати восхитительно громко отдается в ушах. Он наслаждается тем, как Аой терзает его шею, кусает, целует, продолжая жестко трахать. Сейчас он в любую минуту может отправить Уруху на вершину блаженства. «И да, Аой, вы вдвоем так быстро ушли, что ты на заднем сидении забыл видеокамеру и сигареты. Я, конечно, привезу их тебе, но знай, это просто свинство. Я тут вообще-то пытаюсь бросить курить, так что, если что, утром я их просто выкину». - О боже, - беззвучно выдыхает Уруха. Аой жестко двигается, бедра болезненно сталкиваются, ноги бесстыже раздвинуты, – а Аой продолжает сдавленно материться и хрипло стонать Урухе в шею. От этого Уруху чуть не накрывает оргазмом. Стоны Аоя, уже больше похожие на стоны боли, перемежаются резкими короткими вдохами и протяжными криками – и Уруха закрывает глаза, пытаясь не кончить слишком быстро, испортив тем самым эту ночь. Аой снова целует его в губы, и Уруха наслаждается приятным, крепким привкусом алкогольных коктейлей, которые они в значительных количествах поглощали этим вечером. Поцелуй влажный, небрежный, грубый и совершенно восхитительный, в общем, самый лучший – и Уруха огорчился бы его окончанию, если бы причиной оному не были остервенелые толчки Аоя, заставляющие изнеможенное тело вздрагивать от вспышек возбуждения. «Слушайте, я знаю, что вы там, потому что я лично видел, как вы оба дошли до дома Аоя, не свалившись со ступенек и не сломав себе шеи. Так какого хрена вы не поднимаете эту чертову трубку?!» - Божепустьнаэтойхуйнезакончитсяместооо… - стонет Уруха, цепляясь за спину Аоя и мотая головой по подушкам. Он даже не осознает, что озвучил свои раздраженные мысли по поводу несвоевременного ворчания Кая, пока не слышит, как Аой смеется, все так же уткнувшись в его шею и покачивая головой. Уже ведь близко, совсем-совсем близко… да и Аой почти… Движения отчаянные, быстрые, рваные… «Так, вы там наверняка меня слышите и игнорируете. Если вам интересно мое мнение, то это просто невежливо…» Наступает длинная пауза, и Урухе на мгновение кажется, что Кай сдался. - Да плевать нам на твое мнение! – рычит Уруха, вжимаясь затылком в подушку и несдержанно постанывая от наслаждения. Аой смеется ему в шею, но не останавливается, потому что еще пара движений, еще пара толчков – и они взлетят на седьмое небо, а потом, уставшие, рухнут на кровать. «Вот вы всегда так. Кто я для вас? Подай-принеси? Могли бы относиться ко мне и с большим уважением… я же знаю ваш секрет…» Нет. Не только не сдался, но и угрожать начал. - Ублюдок, - шипит Уруха сквозь стиснутые зубы, пытаясь приподнять голову, чтобы посмотреть на автоответчик, но Аой целует его во вспотевший лоб, шепчет на ухо какую-то похабщину, и Уруха забывает о том, что собирался поутру, протрезвев и уняв дрожь в руках, убить своего друга. «Так вот чем вы сейчас занимаетесь, да? О боже… - голос Кая на записи ощутимо холодеет. – У вас сейчас, наверное, пьяный, беспорядочный…» - Секс! – выкрикивает Уруха, когда Аой придавливает его к матрасу, в последний раз грубо толкается внутрь и кончает. Уруха тут же следует за ним, пачкая их животы, стонет, откидываясь на кровать и принимая на себя весь вес любовника, закрывает глаза, чувствуя, как влажное лицо вжимается в его шею. Алкоголь наконец-то берет свое, тело расслабленно растекается по сбитой постели. Он почти засыпает под нежные поцелуи в шею, но чужой голос, снова раздавшийся в комнате, резко вырывает их из дремоты: он становится еще громче и даже и не думает пропадать. А ведь Уруха почти забыл о нем… «Я даже и думать не хочу о том, чем вы там сейчас занимаетесь. Но когда вы в следующий раз решите закрыть меня в нашем микроавтобусе или подсыпать мне снотворное, имейте в виду, что я не побоюсь использовать свое знание против вас. Я устал быть добреньким…». Наступает еще одна пауза, и Уруха с Аоем комично вскидывают брови, ожидая продолжения. Они прекрасно знают, что Кай слишком добр, чтобы когда-либо осуществить свою угрозу. «Я… ну… и больше не жди, Уруха, что я буду подбрасывать тебя по утрам до работы. Как бы ты меня ни умолял. А ты, Аой, будешь забирать свои вещи сам, я не нанимался к тебе в рабы. Ну… и… счастливо оставаться…», - сбивчиво бормочет Кай, и в комнате раздается громкий отчетливый звук положенной трубки. - Слава богу, это закончилось, - с облегчением стонет Уруха на выдохе, когда благословенная тишина окутывает их. Аой, усмехаясь, скатывается с него и лениво растягивается рядом. - Надеюсь, ты сейчас не о нашем сексе, - шутит он. Уруха только закатывает глаза, дотягивается до тумбочки с неизменной пачкой сигарет и закуривает. Кивком предложив Аою, он прикуривает сигарету и ему, а потом прислоняется спиной к изголовью кровати. Ну да, он уже почти было заснул, но Кай бесцеремонно вырвал его из дремоты. Улыбнувшись, Уруха выдыхает дым и смотрит, как Аой рядом делает то же самое. Он по-прежнему лежит на спине, курит, небрежно набросив скомканные простыни на свой влажный живот, и Уруха думает, что Аой еще никогда не выглядел так сексуально. - О да, Аой, ты так ужасен в постели, что я еще неделю буду ходить с трудом, а потом – еще несколько недель дрочить на твой нынешний образ, пока тебя рядом не будет. И тем не менее, ты ужасен… - отсмеявшись, Уруха склоняется к наигранно надутым губам Аоя и накрывает их своими губами, делясь дымом от своей сигареты. Когда Уруха отстраняется, Аой приоткрывает рот, позволяя дыму свободно вытекать, потом закрывает глаза и затягивается. - По-моему, я целый месяц проспать могу. Как думаешь, он действительно что-то о нас расскажет? – неуверенно спрашивает он, глядя на автоответчик. Уруха только трясет головой. - Ты же знаешь Кая, он верен своим друзьям… - начинает было он, но Аой его прерывает: - Друзьям, которые большую часть времени вертят им, как хотят? – он смотрит на Уруху, вскинув брови, и тот неуверенно усмехается: - Ну… мне в самом деле кажется, что он ничего не расскажет. Но, думаю, для верности надо теперь относиться к нему чуточку лучше. Никакого снотворного, никакого крема для бритья в лицо – и никаких шуточек по поводу его поведения. И тогда никто не узнает… разве что прослушают записи на твоем автоответчике, - Уруха косится на автоответчик, стоящий на тумбочке, и снова переводит взгляд на Аоя, который сонно смотрит на него в ответ. Он то и дело вяло подносит руку с сигаретой ко рту, а потом роняет ее обратно на одеяло. Если бы Уруха не был так пьян, он бы забеспокоился по поводу возможного пожара, но в таком состоянии ему плевать – как и самому Аою. Уруха озорно улыбается, глядя на Аоя сверху вниз, и тот подозрительно приподнимает брови. - Ты чего это так на меня смотришь? Я знаю этот твой взгляд, он не к добру… Игнорируя вопрос Аоя, Уруха все с той же улыбкой сует сигарету в рот, оставляя ее свисать из уголка губ, спихивает с себя простыни и выбирается из кровати. - Уруха, если ты планируешь нагишом пробежаться по всему зданию, сперва убеди окружающих, что мы с тобой незнакомы. Мне надо поддерживать репутацию… - тихо смеется Аой, наблюдая за тем, как Уруха во всей своей нагой красоте пересекает комнату. - Прости, Аой, но ты единственный, кому позволено видеть это великолепное тело обнаженным, - Уруха шутливо покачивает бедрами. Откинув голову на подушку, Аой смеется над тем, какие же они пьяные. – И вообще, какая, к чертям, репутация? По-моему, твои соседи каждую ночь слышат, как ты тут меня любишь… Вряд ли тебя хоть кто-то еще считает белым и пушистым. Усмехнувшись, Уруха направляется к столу и даже не спотыкается по пути, хотя пол под его ногами решает подшутить и накрениться в попытке лишить Уруху равновесия. - Ну же, скажи мне, что ты делаешь. Я имею право знать, что происходит в моем собственном доме, - невнятно бормочет Аой, и Уруха понимает, что тот совсем скоро вырубится. Ну и к лучшему, потому что это значит, что Уруха только утром получит взбучку за то, что сейчас сделает. Правда, с учетом того, сколько алкоголя плещется в его крови, его это пугает совсем не так, как должно было бы. Уруха берется за провод автоответчика, неуклюже выдергивает его из розетки и прижимает устройство к груди, одновременно пытаясь не выронить сигарету изо рта. Аой смеется над ним, хотя до сих пор не понимает, что именно он делает. - Я выбрасываю этот автоответчик из окна. Это свидетельство нашей любовной связи может попасть не в те руки и погубить нас, к тому же это такая досадная помеха для занятий сексом… - объясняет Уруха, и его ответ кажется вполне логичным… по крайней мере, в данный момент. – У Кая с его гей- радаром будет одним инструментом для наших мучений меньше. Покачав головой, Уруха с автоответчиком в руках направляется к открытому окну. Обернувшись, он видит, что Аой немного привстал на постели. Сигареты у него уже нет, и Уруха надеется, что это не потому, что она затерялась где-то в простынях. - Уруха, ты не можешь выбросить мой автоответчик из окна. Как я буду получать сообщения? – спрашивает Аой. Правда, он не выглядит особо обеспокоенным действиями Урухи и навряд ли сейчас выпрыгнет из кровати и кинется спасать свой драгоценный автоответчик. - Да ты же даже не пользуешься этой чертовой железякой. Я постоянно оставляю тебе сообщения, а ты никогда их не прослушиваешь, - Уруха вытягивает руки с автоответчиком в окно и внимательно осматривает темнеющий внизу тротуар. Когда он оглядывается на Аоя, чтобы убедиться, что тот еще не поджег кровать, его любовник делает виноватые глаза. - Ну… я правда иногда игнорирую твои сообщения, когда мне не хочется отвечать на телефон или перезванивать, - к несчастью для Аоя, в пьяном состоянии он прискорбно честен. Уруха делает мысленную заметку, чтобы не забыть утром это признание, хмыкает и снова поворачивается к окну. - Ну что ж, будем честны друг с другом… - улыбнувшись, Уруха разводит руки, позволяя автоответчику выскользнуть из пальцев, и с садистским наслаждением наблюдает, как тот летит вниз и спустя восхитительно короткое мгновение разбивается о тротуар. Оперевшись о подоконник, Уруха перегибается через край, чтобы внимательнее рассмотреть мелкие черные осколки почившего автоответчика. Признания Аоя было более чем достаточно для такой печальной судьбы. Теперь, если они когда-нибудь расстанутся, Аой всегда будет вспоминать о нем, как о сумасшедшем экс-бойфренде, выбросившем его автоответчик из окна. Да, вот что получается, когда игнорируешь звонки своего любовника… - Да ты окончательно спятил, - бормочет Аой из-за спины Урухи, словно читая его мысли. Ухмыльнувшись, Уруха поворачивается и быстро идет к постели. - Не думал, что я действительно это сделаю? – спрашивает он, забираясь обратно на кровать и стягивая простыни с Аоя, чтобы набросить их на себя. Аой оборачивается к нему, и удивленное выражение на его лице сменяется ленивым безразличием. - Нет, я знаю, что ты достаточно безумен для такого, но вот утром, когда мы протрезвеем, ты об этом пожалеешь. А пока просто имей в виду, что ты должен мне автоответчик, который влетел мне в копеечку. Уруха усмехается, кладет голову Аою на грудь и обнимает его за талию. Он замечает лежащую недалеко от Аоя прямо на кровати пепельницу, слава богу, с погашенной сигаретой в ней. Уруха большим и указательным пальцами вытаскивает изо рта собственную сигарету и передает ее Аою, чтобы тот затушил ее рядом со своей. - Вообще-то, Аой, я думаю, что однажды ты поблагодаришь меня за это, - бормочет Уруха. Аой ерзает и пытается встретиться с ним взглядом – скорее всего, полным сомнения. Но на кой тогда был вообще нужен этот хренов автоответчик, если Аой ни единого движения не сделал, чтобы спасти его? – Теперь мы можем трахаться, сколько захотим, и никто не будет нас прерывать. Тебе не придется врать, почему ты игнорируешь мои звонки. И, что более важно, Кай больше не сможет оставлять нам сердитые сообщения. Уруха ухмыляется Аою в грудь, и тот усмехается в ответ. - Ну, может, ты и прав, - задумчиво говорит он. – Кому он вообще нужен? Ебучий бесполезный автоответчик…