Пять раз, когда Жильбер де Лафайетт спасал Александра Гамильтона...

Александр спешил. В принципе, словом «спешка» можно было объяснить весь его образ жизни в целом — парню постоянно хотелось успеть везде, всюду быть первым. Выходило, конечно, не всегда, но то, чего сирота-иммигрант с Карибских островов уже достиг, стоило того. Вот и сейчас он спешил, совершенно оправданно — первая пара в университете, куда Алекс с таким трудом поступил, начиналась через пятнадцать минут, а перспектива опаздывать парня не прельщала. Ему повезло найти жилье неподалеку, но, учитывая утреннюю загруженность улиц и толпы спешащих по своим делам жителей Нью-Йорка, время пути целиком и полностью зависело от того, насколько ловко он протиснется между пахнущими резким одеколоном и кофе офисными работниками, насколько быстро пробежит перед знаменитыми желтыми такси и блестящими автомобилями. На мокром асфальте лежали опавшие с кленов листья, но из-за ночного дождя и ног бесконечных прохожих они уже превратились в грязное бурое месиво. В этом году осень нагрянула быстро и внезапно: к концу сентября вся романтика ярких листопадов и золотых лучей солнца рассеялась, оставив свинцовое низкое небо и противные серые лужи под ногами. Но Александру некогда было обращать внимание на хмурую прохладную погоду — он спешил. Люди вокруг тоже спешили. Отовсюду раздавался гомон толпы, шуршание одежды и разворачиваемой прямо на ходу утренней газеты, музыка какого-то уличного артиста, чья игра сливалась с шумом — на него никто не обращал внимания, времени ни у кого не было. Пахло выхлопными газами, крепким кофе и мокрой пылью — Александр обожал этот запах. Запах города, который никогда не спит, вызывал на лице непрошенную улыбку, но только не когда ты опаздываешь на занятия. В каком-то смысле ему даже повезло — юркому студенту было проще протискиваться между горожан, поэтому и дорогу он преодолевал быстрее, что было весьма кстати, ведь время поджимало. Александр приближался к перекрестку, облегченно выдыхая: дальше оставалось только повернуть направо, а потом бегом по аллее к зданию университета — должен успеть. Гамильтон вытянул шею и тихо выругался себе под нос, ускорившись и влившись в поток бегущих к пешеходному переходу людей — зеленый сигнал светофора начал предупреждающе мигать, грозясь переключиться на красный в ближайшие десять секунд, а ждать еще минуту никому не хотелось. Вблизи проезжей части давка стала меньше, а справа раздался грохот и чьи-то гневные выкрики. Александр рефлекторно, не замедляясь, повернул голову и краем глаза еще успел выцепить картину что-то кричащих людей, груду каких-то упавших деревянных деталей и собирающихся зевак, как вдруг одна нога соскочила с бордюра, Гамильтон потерял равновесие и ориентацию в пространстве, начиная заваливаться вперед. Яркий свет фар и скрежет тормозов пытающейся остановиться на мокром асфальте машины, пронзительный сигнал гудка оглушили парня. Тот на мгновение растерялся, как в замедленной съёмке наблюдая за блестящей влажной дорогой, летящими в воздухе брызгами грязной воды, которые создавали скользящие по лужам колеса. Резкий рывок за шиворот вернул его в реальность, полную шумом и гвалтом. Кто-то бесцеремонно поймал его и вздернул на тротуар, фактически повалив на себя и обхватив руками, оттащив от дороги. Сзади послышались тихие ругательства на какой-то смеси французского и английского, Александр отметил, что у его спасителя довольно приятный голос, показавшийся ему смутно знакомым. Его развернули за плечи, тогда только Гамильтон спохватился и отстранился. Незнакомец оказался парнем его возраста, выше его на голову, если не больше, с тёмной кожей и кудрявыми волосами, забранными в пучок на затылке. Он выглядел растерянным и раздраженным, но в выражении его лица — симпатичного, стоит отметить — были заметны и нотки искреннего беспокойства. — Ты в порядке? По сторонам бы хоть смотрел… — голос его неожиданного спасителя с французским акцентом, в котором уже почти исчезли нотки раздражения, вывел Гамильтона из кратковременного ступора. — Ты меня слышишь? Все хорошо? Александр яро закивал головой, стараясь успокоить колотившееся по ощущениям где-то в районе горла сердце и запустил руку в волосы, выдыхая. — Аккуратнее надо быть… — после этих слов Александр внимательнее оглядел говорящего и вспомнил, где же он его видел. После того, как он начал снимать небольшую однокомнатную квартирку в том доме, он почти не обращал внимания на соседей, но это лицо он определенно видел среди них. — Я твой сосед, ты не узнал? Кажется, мы не знакомы… Меня зовут Жильбер, но друзья обычно зовут меня по фамилии — Лафайеттом или просто Лафом, — он доброжелательно улыбнулся, а Александр самую малость смутился, внешне никак этого не обозначив — Гамильтон подумал, что ему тоже неплохо было бы представиться, да и поблагодарить нового знакомого за это спасение. — Рад познакомиться лично. Я — Александр Гамильтон, твой сосед сверху, — парень быстро взял себя в руки и даже шутливо поклонился, что было немного сложно из-за снующих туда-сюда людей, улыбнувшись — К Вашим услугам. И да, спасибо за это, пожалуй, мне и правда стоит впредь быть осторожнее. Не хотелось бы окончить свою жизнь так глупо и бесславно. Лафайетт кивнул, мягкая улыбка не покидала его лица. К слову, никак не замедлившийся поток людей напомнил ему еще об одной вещи — Александр опаздывал, и прямо сейчас его надежда успеть к началу пары стремительно таяла. Он поспешил попрощаться с новым знакомым, который что-то быстро писал на клочке бумаги. — Слушай, правда, спасибо за всё, но мне пора, у меня учеба через пять минут, а мне жизненно важно успеть… — тираду прервал Лафайетт, подошедший к Гамильтону как будто для того, чтобы пожать ему руку на прощанье, но на деле вложивший в его ладонь тот самый клочок бумаги. — Мой номер. Звони или пиши, если вдруг снова надумаешь ставить жизнь под угрозу, но лучше, конечно, просто будь осторожнее, mon ami, — француз отпустил его, одарив на прощание все той же теплой улыбкой, — Беги, Алекс, не опаздывай. Гамильтон тут же сорвался с места, помахав на прощание рукой с зажатым в ней клочком бумаги с номером, и скрылся в толпе. Лафайетт усмехнулся, вздохнул, пробормотал что-то на родном языке и направился в противоположную сторону. На пару, к слову, Гамильтон опоздал на целых пять минут, за что получил не слишком суровый нагоняй от преподавателя, но бумажка с телефоном его спасителя, соседа и, как он надеялся, нового друга, была аккуратно расправлена и положена среди страниц блокнота, а вскоре в списке контактов Александра в мобильном появился новый, кратко окрещенный: «Лафайетт»