Июльская статья про Рысь.

Макс — это большая стена, за которой можно укрыться и не бояться ничего. Он всегда внимателен к чувствам других, храбр и, что утаивать, своей занудной натурой очень легко может успокоить. Он понимает, как никто другой, что есть настоящий хаос, ведь успел побывать на проклятой войне в Ираке. Эш думал, что должен ненавидеть это лицо, эти руки и голос. Но что-то внутри говорило, что это невозможно. Будто у Лобового тогда был выбор. Не выстрели он тогда, кормил бы червей. И ведь как стрелял — не желал лишать обезумевшего друга жизни. Но его точно до сих пор мучает совесть. Будто пытаясь искупить вину перед Гриффином, он всегда следует за Линксом, не желая ничего слушать. Когда они приехали в родной дом Аслана, Макс впал в ярость, услышав слова Джима. Наверное, потому, что его раздражало это из-за Майкла. Лобо почти не мог видеться с собственным сыном, а глава семейства Калленризов встретил своего ребёнка такими словами, как «что ты тут делаешь, шлюха?» Эш тогда про себя усмехнулся. Вспоминая их перепалки в камере, да и собственное обещание, данное сгоряча, он не понимал, почему этот человек так рвётся защищать его честь. Но он — не Эйджи. Совсем не Эйджи, хотя они оба постоянно рвутся спасать его задницу. У этого журналиста, видать, не все дома. Но из взрослых, пожалуй, он нравился Линксу больше остальных. Придурок, конечно, чистой воды, но зато не полезет с лишними расспросами. Такое было только один раз, в их самую первую встречу. Лобо не переносит лжи и предательства. Калленриз тоже. Пожалуй, лучше умереть, зная истину, чем процветать на троне из самообмана. Но обманывать второму себя приходилось не меньше, чем первому. Разница лишь в том, что обстоятельства у каждого свои. На самом деле Аслан думал, что все журналюги — просто отъявленные пиздаболы. Ошибся, видать. Макс сжигает фотографии и записи. Конверт горит прямо у него в руках. А там — все самые постыдные доказательства грязи, от которой Эш никогда ее отмоется. Но сейчас они обращаются в пепел. «Тебе уже пора об этом забыть.» Будто скатывается камень с души, надо же. Просто стирает всё, в чём был измазан все эти чёртовы годы одним движением и одним предложением, которое произносит, не отводя глаз. Шуничи направляется к машине, говоря, что уже немного замёрз. Ох уж эти старики. Линкс склоняется над горкой пепла на земле, которая ещё немного дымится. От неё воняет. — Спасибо,- выдавливает из себя он, поднимаясь с колен, и внезапно, сам себя не понимая, утыкается в чужое плечо. Лобо не отстраняется и просто обнимает его одной рукой. Легко, можно выскользнуть в любой момент и сказать, что просто пошутил. Эш не выскальзывает. Это не Эйджи. Это не тот, кого хочется защищать. Тут совсем другое. В Максе, скорее, был поиск отцовской поддержки. Самой простой. Такой, которой у Эша так давно не было, но в которой он и не нуждался вовсе. Отвык, да и брат прекрасно справлялся. А сейчас, наблюдая это, у Линкса появился этот глупый каприз, с которым было ничего не поделать. — Идём? - немного погодя интересуется Лобо, даже не смотря на светлую макушку, будто боясь того спугнуть. До этого момента буйный подросток доверялся только Окумуре. Калленриз молчит, так же утыкаясь носом в куртку, не поднимая рук. Кажется, будто он заснул на ходу. Ещё несколько безмолвных минут. Наконец Линкс отрывается и направляется к машине. Его плечи опущены, корпус немного согнут вперёд. В голове крутится глупость, которую себе позволил. Он оборачивается на мужчину и смотрит, но тот просто молчит и, слегка приподняв уголки губ, высоко подняв голову, идёт следом. Сомнения улетучиваются. Эйджи и Ибэ уезжают, Макс добивается возвращения на работу. Первая неделя проходит привычным чередом, он пишет статью за статьёй в любимой колонке. Четвёртая статья несёт странное название. Один из коллег Лобо забирает небольшой лист с печатными буквами и обнаруживает тёмные пятна на нём. — Ну ты даёшь! Ты что, вспотел, пока писал? - усмехается верстальщик и разворачивается к себе. На пару секунд заходящее солнце падает на лицо журналиста. Пара влажных дорожек высвечиваются в лучах вечернего светила. — Да. Жара, июль месяц ведь, Боб. Макс быстро выходит из офисной комнаты.