Баласт

Эллисон улыбается, будто ничего не происходит, словно сама жизнь не рушится в эти мгновения. У нее даже ямочки на щеках и искреннее счастье поверху радужки, под которым реальность, что стеклом раскололась в секунды. И руки не дрожат, что довольно странно, когда она обнимает Лидию, прижимая к себе. Носом в чужие локоны утыкается, на секунду глаза прикрывая, чтобы слабости не показать. Слабости, что крошит и ломает, стирая подчистую все стены, которые годами возводились. Возводились, потому что прекрасно знала, что однажды этот момент настанет в их жизнях. Лидия светится, словно маленькое солнышко, и нет ни грамма стервозности или притворства. Она, будто маленькая девочка, в жизни которой свершилось долгожданное чудо. Эллисон невольно сглатывает комок, что в горле застрял и проклинает то, что порадоваться в этот момент не может вместе с лучшей подругой. — Это было так неожиданно. Он просто встал на одно колено посреди сквера и сказал эти слова. Я тогда подумала, что сплю и нужно срочно попросить его ущипнуть меня. А потом сказала «да», потому что мечтала об этом с нашего первого поцелуя… Лидия чистит похлеще Стайлза, изредка прикусывая ненакрашенные губы, и поправляет изящными пальцами, лезущие в лицо локоны. У нее глаза светятся по особенному, так как никогда не светились рядом с Эллисон. Так как светились всегда только рядом с Джексоном, который был тем еще мудаком. Эллисон с трудом пытается вспомнить, сколько еще бутылок виски можно стащить из отцовского бара, чтобы он не заметил пропажи. Прикидывает, что нужно соврать Стайлзу и Малии, чтобы составили компанию в ее пьяном забытье. И, возможно, поэтому пропускает вопрос, что задает Мартин, смотря на нее с волнением, не присущим такой особе. Арджент медленно моргает, стараясь выглядеть счастливой за подругу, но может в глазах задумчивость, а может и дрожь, что в кончиках пальцев ожила, дают понять рыжеволосой девушке, что подруга не с ней сейчас. Лидия хмурит красивой формы брови и смотрит уже с пристальностью, будто пытается душу под микроскопом рассмотреть. — Прости. Что ты сказала? И уже не отшутиться, что думала о том, какой фасон платья будет у подружек невесты. Не сказать, что думала о том, как и где можно устроить торжество. Лидия не из тех, кого легко можно обмануть, а Эллисон и обманывать не хочет, потому что вместе, почти с песочницы. — Ты будешь подружкой невесты? И вроде нужно сказать» да», чтобы быть рядом до конца. Чтобы все волнительные моменты пройти и поддержать, ведь Мартин, как никто другой, заслуживает этой проклятой поддержки. Да только понимание, что изорвет в клочья, сломает еще сильнее, раздерет на мелкие частицы и превратит в пепел — останавливает от простого, но такого сложного «да». Эллисон с трудом отводит взгляд, наблюдая, как по озеру плывут лебеди. Они красивые и верные. Эллисон сама, как проклятый лебедь, что верной будет до конца и сама грудью на железный прут, если что-то случится с ее половиной. Да, только Мартин об этом неизвестно, Мартин выбрала Уиттмора, с которым дольше, чем с Эллисон. Лидия выбрала того, кто полюбил так же сильно, даже если скрывал это годами, делая больно. Наверное, у нее на роду написано — ради любимых ломать себя. А может судьба — злодейка, у которой счеты со всем родом Арджентов. Она не знает и узнать не у кого, чтобы понимание пришло, за что и почему. — Нет. Слетает с ее губ, будто пепел, от сожженного внутреннего мира, который нападениям подвергался с четырнадцати. Она говорит «нет» и даже воздух вокруг замирает, когда Лидия тихо выдыхает потрясенно. Эллисон на нее не смотрит, возможно, боль причинила, может, разочаровала. Но смотреть не хочется, потому что если посмотрит — сердце еще больше заболит, и слезы будет не сдержать. А слова, что годами внутри хранились, польются полноценной рекой, сметая на пути все, словно цунами. Это «нет» пропитано горечью, болью, ненавистью, а еще любовью, что сдержать становится невозможным. Это «нет», будто отказ от дальнейшего молчания, отказ от проживания в тени великолепного Уиттмора и его чистой и светлой к Мартин. Лидия молчит долго, возможно, сдерживает обвинения, может слова разочарования. Эллисон почти плевать, потому что она вспоминает, что остались всего три сигареты в пачке, а дома ждет очередная доза кокаина, на который она подсела месяца два назад, Эллисон почти плевать, потому что дома ждет Малия, что пахнет ментолом и лесом, которая умеет доводить до фееричного оргазма, выбивая из сердца Арджент любовь к Мартин, хотя бы, на доли секунд. — Я люблю тебя с тринадцати. Тихо говорит она, все также смотря на спокойную гладь реки и на птиц, что уже отплыли довольно далеко. — Однажды я хотела тебе признаться, а ты сказала, что переспала с Джексоном. Говорит она, и засовывает озябшие руки в черное пальто, чтобы не схватиться за чужую ладонь. — Когда вы расстались в шестнадцать, я хотела поцеловать тебя, а ты только и делала, что говорила о том, как тебе не хватает его. Говорит она и делает шаг назад, будто пытается отдалиться от молчаливой подруги, что и попытки не делает сказать что-либо. — Когда нам было восемнадцать, я впервые напилась так сильно, что на утро не помнила, как оказалась в чужой квартире и чужой постели. Через месяц я закурила, потому что ты снова была с ним, и ты говорила только о том, что вы будете жить в одной квартире, и в одном городе. А еще спустя два года я подсела на наркотики, после чего, жизнь пошла под откос. И я даже плохо помню тот период времени. Единственное, что я помню, это как позвонила тебе, чтобы просто услышать твой голос, а ответил мне Джексон, который сообщил, что ты не хочешь со мной говорить. Меня вытянула совершенно незнакомая девчонка, что до сих пор пытается, сделает каждый мой день лучше. Я стала алкоголичкой, наркоманкой и шлюхой, а ты все это время от встречи к встрече рассказывала о том, как тебе хорошо с твоим парнем. Я не буду подружкой невесты. Я даже не появлюсь на твоей свадьбе, потому что ты сделала все, чтобы сломать меня на мелкие детали. Говорит она, даже не смотря на ту, кого любила слишком сильно. На ту, что заслуживала намного лучшего, чем изломанная и испорченная Эллисон Арджент, у которой уже и выхода из глубокой ямы — не находилось. — Мне очень жаль, Лидия. Но наши пути разошлись еще тогда, когда ты уехала в Лондон, оставив меня одну в этой дыре. Она уходит, не давая ничего сказать. Она уходит, не давая самой себе и шанса передумать. Слова произнесены, а выхода из этой ситуации нет, ведь у Лидии свадьба через месяц, а Эллисон жалкий балласт, что висел на ее шее годами.