Путь ледяного дракона

Когда Джон с трудом открыл слезящиеся глаза, первое, что он увидел –это бледное лицо Сипухи, склонившейся над ним. Она и вправду походила на сову, именем которой называлась –такая же круглолицая и раскосая. На правой её скуле виднелся большой порез, волосы странного, «мышиного», цвета, растрепались и свисали засаленными прядями, а в белёсых глазах читалось волнение. -Где я? –выдавил принц, чувствуя, что язык у него во рту словно распух и им почти невозможно шевелить. Всё тело ныло, правое плечо слегка пульсировало. -В лагере. –ответила Безликая, протирая его лицо куском влажной ткани. –Ты лежал в бреду весь день. -Что произошло? –прошептал мужчина, щурясь от света горящей над его ложем лампады. Воспоминания были отрывочны и абсолютно бредовы, настолько, что в них сложно было поверить. -Мы с Хьюбертом и Джого нашли тебя там, у алтаря. Ты бился в судорогах, пуская пену изо рта, и бормотал что-то бессвязное. Рядом лежал тот жрец, мёртвый. –ответила Сипуха, снова обмакнув ткань в миску с водой, а другой рукой пощупав его лоб. –Слушай, жар вроде ушёл, как ты? -Могло быть лучше. –принц приподнялся, оглядывая свой шатёр. Он лежал на лежанке из шкур, и одной из них был укрыт, как одеялом. Ощупав свои обнажённые грудь и плечи, он нащупал повязку, плотно стягивающую его раненое плечо. -Эта дура, Абра, хотела лечить тебя дотракийскими методами. –сообщила Сипуха, протягивая ему бурдюк с водой. –Клянусь, если бы я ей позволила, ты был бы уже мёртв. Держи, смочи горло. Джон так сильно хотел пить, что припал к бурдюку, как путник в пустыне, делая большие жадные глотки. И он поздно понял, что погорячился. Желудок протестующе скрутило, и его вырвало всей только что выпитой водой прямо на землю, служившую полом в его шатре. Сипуха отскочила, выдав несколько ругательств на чистом валирийском. -Я сказала только смочить, побери тебя неведомый! –воскликнула она, и сунула ему кусок ткани, чтобы вытереть губы. -Прости. –пробормотал принц, кашляя. –Кажется, мне не так хорошо, как я подумал. Отдышавшись, Джон снова откинулся на подушку, пытаясь побороть лёгкое головокружение. Рукописные дотракийские узоры на куполе шатра расплывались и переплетались перед его глазами. -Что произошло после того, как я лишился чувств? –спросил он. –За весь этот день. -Что-что…победа за нами, принц. Ты сразил очередного врага. -Но какой ценой? –мужчина сглотнул, и по горлу прошла волна боли, как при сильной простуде. –Скольких мы потеряли? -Враги потеряли больше. –Сипуха откинула с его глаз прилипшую ко лбу прядь волос. –Ты был настоящим драконом той ночью. Бородатые Жрецы повержены, три великих колокола звонили несколько часов, оповещая о том, что город пал. Джон горько усмехнулся. -Мне не нужен был этот город. –сказал он. –Я пришёл, не как завоеватель, и не хотел всей этой крови. Только отомстить тем, кто по-настоящему виновен. -Ты привёл в Норвос воинственно настроенную орду, Эйгон. И ты говоришь, что не хотел крови? –снова изумилась Сипуха. -Только страха. Я хотел напугать, чтоб они сдались и уступили, увидев всю эту силу. И я не ожидал, что нас встретит такая свирепая, беспощадная сила, пожравшая столько верных мне людей. - Да, может показаться, что они всеми силами пытаются избежать войны, прячась за стенами своего храма, и откупаясь дорогими дарами, но это не правда. Бородатые Жрецы издревле были воинственны, как и их бог. Жаль, что меня не было с тобой, чтобы сказать это, когда ты принимал столь «гениальное» решение обмануть их. Только полный идиот мог подумать, что они купятся. -Да, я идиот, Сипуха. И всегда им был. –ответил Джон, без возражений. –Я совершил столько фатальных ошибок, что непонятно, почему боги продолжают оставлять меня в живых. -А ведь и вправду. –девушка внимательно посмотрела на него. –Вчера ночью тебя снова спасло какое-то чудо. То, что было в чаше, из которой вы, очевидно, испили с тем жрецом –страшный яд. Жрецы добавляли его по капле в вино, на своих ритуалах, чтобы после испытывать сильнейшие галлюцинации, через которые, по их словам, общались с богом. Уже две капли наверняка сделают человека «овощем», а три –смертельны. Сколько выпил ты? -Я не пил. Безумный старик плеснул этой жидкостью мне в глаза. -В таком случае очень странно, что они у тебя не вытекли кровавой жижей, и, судя по всему, даже видят. -Я узрел множество видений после этого…или галлюцинаций, говори, как хочешь. –сказал Джон, зажмурившись, и некоторые из виденных им моментов снова встали перед его внутренним взором. –Я помню не всё, но некоторые моменты очень свежи в памяти. И я не могу объяснить многие из них. Как думаешь, они могут нести какой-то смысл? -Порой смысл имеют даже сны. –ответила Сипуха. –Кстати, о снах. Сейчас глубокая ночь, и будет отлично, если ты поспишь ещё, хотя бы до рассвета. Воины ждут твоих дальнейших приказов. -Может, ты и права, но я не уверен, что смогу снова заснуть. –пробормотал принц. -Таргариены веками клали в колыбели своих младенцев драконьи яйца, и, как говорили, с ними они спали крепко и спокойно, без кошмарных сновидений. –Безликая отвернулась, вытащила что-то из большой кожаной сумы, и положила рядом с ним. Мужчина вздрогнул, ощутив нагой кожей каменную прохладу, скосил глаза, и увидел красное яйцо дракона. То самое, которое подарили Бородатые Жрецы в качестве откупа, в день первого визита Джона к ним. Он успел позабыть о нём, ведь оно осталось здесь, в Норвосе, у Джона Коннингтона. -Да, Жрецы забрали яйцо назад. –предугадав вопрос, ответила Сипуха. –Хьюберт нашёл в Храме, в пасти какой-то отвратительной статуи. Очевидно, оно долгое время было частью её. Джон положил ладонь на чешуйчатую поверхность яйца, глядя, как по ней бегают золотистые искорки в свете лампады. - Может быть, с ним тебе удастся заснуть. –сказала Безликая. –Если станет хуже, зови. Стража стоит снаружи, они кликнут меня. Когда она оставила его одного, принц снова погладил драконье яйцо, чувствуя, как по телу пробегает прохладная дрожь. Точно из такого яйца в его видении вылупился мерзкий белый червь, пожравший новорожденного дракона. Уже вскоре после рассвета следующего дня Джон сидел в седле, на своём большом вороном жеребце. На коне сияла богатая сбруя, достойная кхала, украшенная звенящими золототыми бубенчиками. Сам принц был одет в подаренную ему в Волантисе котту из лилового бархата, с вышитым на груди серебристым драконом и штаны из чёрной замши с высокими тёмно-коричневыми сапогами из конской кожи. На талии красовался дотракийский пояс, украшенный одиннадцатью золотыми медальонами по числу поверженных заговорщиков. Оставался всего один до полного числа. Пояс этот был весьма тяжёлым, веся не меньше пятнадцати фунтов, и немного раздражающе гремел при ходьбе, но сегодня он не мог не надеть его. За Джоном в город выехал отряд из четырёх десятков воинов, а во главе, вместе с ним ехали Сипуха, кхалиси Абра и кхал Мойо, всё же наплевавший на все запреты, и севший в седло. Нижний Норвос встретил их пугающей тишиной, восходящее солнце заливало его улицы золотым светом, но на них не было ни души. Но стоило принцу выехать на главную площадь города –круглую, с огромной каменной статуей, изображающей стража Храма, лысого, бородатого, и вооружённого двухсторонней секирой, как тишину нарушил звон колоколов. -Седьмое пекло! –выругалась Сипуха, морщась. –В септе Бейлора звон колоколов был приятнее в разы! Джон обернулся к ней, подняв брови. Безликая, похоже, сама того не осознавая, только что призналась, что бывала в Королевской Гавани. -Что это значить? –прогрохотал кхал Мойо, научившийся нескольким фразам и примерно сотне слов на общем языке. Его конь испуганно фыркал и перебирал копытами, прижимая уши к голове. Ответ был получен скоро, поскольку под звон колоколов на площадь с прежде пустынных улиц стали стекаться люди. В основном, это были мужчины, но попадались и женщины, все до одного с мрачными, даже скорбными лицами. Не в одних руках не было даже чего-то отдалённо похожего на оружие, в то время, как лучники принца проворно положили стрелы на тетиву в напряжённом ожидании возможного нападения. Джон отлично понимал, что если все эти жители Норвоса вдруг захотят атаковать его и спутников, они вполне смогут порвать их голыми руками, потому что их было больше во много раз. Но страха не было. Очень скоро люди окружили принца и его отряд, буквально прижавшийся к постаменту статуи, однако, никто не решился подойти более, чем на десять футов. Большая часть из них, глядя прямо в лицо завоевателя, протянули вперёд обе руки запястьями вверх, и не предпринимала больше совершенно никаких действий. Звон колоколов стих и на какое-то время площадь погрузилась в гнетущую тишину. Джон глядел на людей в смятении, не понимая, что происходит, пока какая-то старуха не подала голос, и не произнесла несколько фраз на некоем ломаном диалекте валирийского. Сипуха была единственной, кто, судя по изменившемуся лицу, понял её, но не успела ничего сказать, прежде, чем заговорил седеющий мужчина, а затем прыщавый подросток. Не прошло и полуминуты, как голоса стали звучать плотным хором, перебивая, и заглушая друг друга. Познаний принца хватало, чтобы понять, что всё эти люди говорят примерно одинаковые вещи, и даже, чтобы понять несколько слов. -Они просят тебя забрать их. –обретя дар речи, сказала Сипуха, обернув к нему взволнованное лицо. –Забрать их взамен кого-то из своих близких. Они считают, что ты пришёл за пленными, дабы увести в рабство. «Возьми меня, но оставь мою жену и детей, могучий дракон» -говорил мужчина с густой рыжей бородой. «Бери меня, но оставь моих невинных дочерей» -умоляла дородная женщина с растрёпанными чёрными волосами и слезами на глазах. «Забери меня взамен моих братьев и сестёр! Я старший, я поклялся родителям уберечь их!» -твердил худенький паренёк лет тринадцати. Джон был поражён происходящим, и даже не сразу нашёл в себе силы вскинуть руку, требуя тишины. -Прошу, переведи всё, что я скажу этим людям.-попросил он Безликую. Та коротко кивнула. -Свободный народ вольного города Норвоса! –крикнул мужчина, пытаясь перекричать не до конца утихший гомон голосов. –Я, Эйгон из дома Таргариенов, низверг Бородатых Жрецов за то, что они нанесли подлый удар по моей семье, и тяжёлое оскорбление мне лично. Но ни от кого из вас мне не нужно ничего! Я пришёл, не как завоеватель. Я не собираюсь грабить, насиловать, убивать и брать в рабство мирных жителей этого древнего города, как этого не сделают и мои люди. Клянусь, что ни один мужчина, ни одна женщина, и ни один ребёнок не пострадает! Как и жена моя, Дейнерис, Разбивающая Оковы, я не приемлю рабства, считая его отвратительным пережитком варварского прошлого. Вы были и остаётесь свободными, и будете вольны выбрать себе нового правителя, либо не выбирать вовсе! Сипуха перевела всё сказанное на беглом валирийском, звучавшем из её уст не менее чисто, чем общий язык. Джон, как и все, кто был рядом с ним, взволнованно притихли в ожидании реакции, но единственное, что произошло –это то, что народ опустил протянутые, явно для пут, руки. У многих изменились выражение лиц на удивлённые, облегчённые и менее мрачные, но никаких радостных возгласов, никакого восхваления и падений ниц не последовало. Принц ощущал на себе сотни взглядов, которые оставались не менее недоверчивыми, чем пару минут назад, до того, как он произнёс своё обращение. Несмело пришпорив коня, Джон направил его вперёд, к людям, и те без возражений расступились, пропуская его, а следом и его спутников. Он видел, как народ холодно смотрит на него, задрав головы, и слышал отдельные выкрики в толпе, среди которых звучало отчётливое «уходи!» и «чужак!». -Они не в восторге от твоей милости. –заметила Абра, догнав принца, и тот не нашёл причин возражать, ибо даже во взглядах изредка встречающихся в толпе детей не было ни малейшего дружелюбия. -Они боятся. –ответил Джон, неловко отведя взгляд от лица какой-то старухи, смотрящей со злобой, и сжимающей в руке кулёк с какими-то пожитками. –Думаю, эти люди просто не знали иной жизни, чем под властью Бородатых Жрецов и их бога. Я сломал привычный для них мир, и они не считают это милостью. -Люди недалеко ушли от овец. –буркнула Сипуха. –Они склонны привыкать к любой тирании и со временем начинают считать её благом, не зная ничего другого. -Мы не знаем точно, какими правителями были Жрецы. –возразила кхалиси. –Возможно, тирании не было. -И поэтому люди прятались в своих домах, закрывая окна и двери, едва только темнело? –Безликая даже усмехнулась. –Поэтому, едва заслышав звон колоколов, превращались в послушное стадо? Но, стоит отдать должное, видимо, новые поколения Жрецов явно милосерднее тех, что правили века назад, и порой выставляли народ перед врагом, как живой щит. Небольшой камень прилетел в круп коня Джона, как только он въехал в небольшую улочку, ответвляющуюся от площади. Животное, всхрапнув, шарахнулось в сторону, налетев на жеребца кхала Мойо. Принц резко обернулся, но люди стояли неподвижно, и ничто не выдавало кинувшего этот камень. По спине у него пробежали мурашки, как только он понял, что толпа единодушно провожала их взглядами. -Нужно уходить из города как можно быстрее. –посоветовала Сипуха. –Кто знает, вдруг, когда колокола зазвонят в следующий раз, все эти люди нападут на нас. Из узкой улицы Джон и его отряд выехали на набережную Ройны, остановившись перед Ступенями Грешника. Тела павших воинов уже были убраны, но на брусчатке остались пугающие кровавые разводы, сделав её из светло-серой красновато-бурой. За мостом и полуразрушенной крепостной стеной Верхнего Норвоса в небо вздымались клубы чёрного дыма, и в воздухе висел удушающий запах смерти, крови и жареной плоти. Было совсем не сложно догадаться, что на площади у храма сжигают тела. Миновав мост, принц въехал в разрушенные, никем не охраняемые врата, а затем, по узкой, выложенной камнем, тропе, к самому храму. Сейчас, в свете дня, он пугал далеко не так, как ночью. Подняв голову, Джон увидел башни, с которых его и Рейгаля обстреляли позапрошлой ночью. Одна из них была наполовину разрушена, две другие слегка «оплавились» от драконьего пламени. -Кхал-дракон! –воскликнул, завидев приближающихся всадников, один из дотракийских часовых. Джон кивнул ему, и въехал в то, что осталось от ворот в стене, окружавшей храм, оказавшись на площади, ставшей эпицентром битвы и местом казни Бородатых Жрецов. Сейчас посреди неё снова возвышался костёр, представляющий собой пылающую кучу из мёртвых, полураздетых тел в десяток футов высотой. Все эти мертвецы были бывшими врагами, что можно было понять по остаткам одежды. -С нашими мы простились ещё накануне. –сообщил дотракийский воин Джону и кхалу Мойо. -Сколько? –кратко спросил кхал. -Почти пять сотен. Джон зажмурился, ощутив внутри пугающую пустоту. -А сколько у врага? –задал новый вопрос Мойо. -Около семи. Дальше разговор зашёл о раненых, но принц не стал слушать его, оглушённый свалившимся на плечи чувством вины. Это была его ненависть, и его жажда мести. Должны были быть только он и Жрецы, а не два войска, и более тысячи жертв. Судорожно вдохнув удушливый запах дыма, мужчина внезапно подумал о том, были ли такие мысли у Эйгона Первого, его великого тёзки, когда он завоёвывал Вестерос, и в пламени его драконов погибли тысячи? Может быть, а может, и нет. Наверное, чувство вины – не лучшее для настоящего правителя. У правителя есть лишь цели, а способы достижения и потери не так уж и важны. -Но не для меня. –прошептал Джон, словно отвечая невидимому собеседнику. Он чувствовал себя виновным в каждой смерти, даже косвенно связанной с ним. С трудом вырвавшись из плена давящих мыслей, принц повернул голову на какой-то яростный крик, и увидел сотни людей в дальней части площади, под тенью чёрных скал. Они стояли на коленях, сбившись в плотную кучу, в которой, казалось, даже дышать было крайне сложно. Большинство были наполовину раздеты, им оставили лишь штаны или панталоны, а ведь было далеко не жарко. А сторожили их, не давая ни разойтись, ни даже подняться, несколько десятков дотракийцев с длинными кнутами для укрощения буйных лошадей. -Что это значит? –воскликнул Джон, пришпорив коня, и устремившись туда. -Это есть пленник, кхал. –сообщил ему один из воинов с кнутом. –Есть враг. Мы ждать вашего приказа. -Пленные? –выдохнул принц яростно. –Кто позволил вам брать пленных? И какого приказа вы ждёте? Для чего? -Чтобы убить их, господин. –ответил бывший раб из Миэрина. –Они сражались против нас на стороне врага. Как ещё нам поступить с ними? Уж не отпустить же с миром? -Убить? –конь словно почуял гнев хозяина, и взвился на дыбы. Джон грубо одёрнул его. -Они принять золотая монета за это, кхал. –произнёс молодой дотракиец. –Драться по своей воле. Убить много наши братья! -Бой окончен! –крикнул принц. –Эти люди безоружны и на коленях. Вы ограбили их и раздели. Да, участие в этой войне было их выбором, но они лишь наёмники, и плата за сражения помогает им выживать. Да, они убили наших братьев, но и мы делали то же самое с их братьями. Довольно, не будет больше смерти сегодня! Проявим милосердие, сохраним им жизни! Дотракийцы протестующе зашумели, требуя права совершить месть. Впервые за всё совместное путешествие они воспротивились его воле. -Я позволил вам взять сокровища храма и Жрецов, позволяю взять оружие и вещи убитых врагов. –твёрдо произнёс Джон, невзирая на возмущения. –Но живым вы вернёте всё, что украли, кроме оружия, и отпустите их. Мы позволим им уйти из города, а вот если проявят непокорность и попытаются напасть вновь, я сам покараю их Недовольные голоса поутихли, хотя и не исчезли полностью, но теперь к ним присоединились благодарные выкрики пленников. Не став слушать их, принц наказал кхалу Мойо и Абре проследить за исполнением его приказа, и, развернув жеребца, поскакал прочь. Через несколько часов Сипуха отыскала Джона в скалах над городом, где он стоял, глядя на расстилающуюся под ним долину опустошённым, ничего не выражающим взглядом. За его спиной лежал Рейгаль, который немедленно закопошился и зарычал, почуяв приближение непрошенной гостьи. Раненая морда дракона выглядела жутковато –в месте, где чешуя была содрана ударом пущенного из катапульты обломка стены, была видна обнажённая красная плоть, уже подсохшая, но местами всё ещё поблёскивающая от крови. Десна в месте удара распухла и кровоточила, в ней отсутствовало несколько зубов. Было очевидно, что травма причиняет ящеру боль и неудобства, что читалось в его горящих яростью глазах. Когда девушка сделала ещё несколько шагов вперёд, его рычание стал громче, он оскалился, показав огромные клыки, и приподнялся, изогнув шею. -Спокойно! –громко приказал Джон, понимая, что Рейгаль готов напасть, и тот тут же обернулся к нему, сменив рык на лёгкое сварливое ворчание. -Всегда мечтала вот так повелевать столь огромной мощью. –призналась Сипуха с нервной усмешкой, продолжая коситься на дракона, и немного несмело приближаясь к наезднику. –Эти существа - сама власть, облачённая в живую плоть. -Зачем ты пришла? –спросил принц прохладно. -Ты ещё вчера вечером лежал в бреду. Откуда в тебе, мать твою, нашлись силы залезть так высоко? –изумилась Безликая. Джон не ответил, ибо не знал ответа. Ноги сами привели его сюда, где все прошедшие сутки отлёживался, страдая от раны, его дракон. Это словно была потребность одного раненого в другом, интуитивное стремление дать поддержку и обрести. Вот только мужчину куда больше терзали раны души, а не тела. -На твоём поясе одиннадцать медальонов, Эйгон. –заметила девушка. –Когда мы встретились, не было ещё не одного. Ты низверг врагов своей королевы, исполнил данное слово. -Кроме одного. –ответил Джон, взглянув на неё. –Имя которого осталось загадкой. -И что ты собираешься делать? –вскинула брови Сипуха. –Не остановишься, пока не узнаешь его? Не найдёшь? Не отплатишь? Представляешь, сколько лет может уйти на это? Мужчина снова не нашёл ответа. -Довольно, мой принц. Я уверена, последний враг объявиться сам, как только ты перестанешь его искать. Так чаще всего и бывает. Отправляйся домой, где ты не был почти семь лун. –Безликая коснулась его плеча. -Домой…-повторил Джон странным голосом. «А где мой дом?» -пронеслось в его голове. Красный Замок, дом его отца, всё ещё оставался для него чужим, как он не пытался убедить себя в обратном. Ведь там Дейнерис, его королева, его любимая, его законная жена. Куда больше он тосковал по Винтерфеллу, дому матери и дяди, вырастившего его. Да даже в Чёрный Замок его и то тянуло сильнее, чем ко двору, где он, как ему казалось, играл чужую роль. –Это не я… -сорвались с его губ слова Арьи. -Всю свою жизнь ты идёшь на поводу долга, Джон Сноу. –вдруг произнесла Сипуха, словно прочтя его мысли, и впервые назвав его старым именем. –Я бастард, и поэтому недостоин ничего. Я щит, что охраняет царство людей, и потому я останусь на Стене и буду пытаться хранить обеты. Я от крови дракона, и потому я буду стоять возле трона, на котором сидит тётка-жена, которой я его уступил. Я смогла понять твою мотивацию лишь в первых двух случаях, но не в последней. Почему ты отдал Дейнерис то, что по праву твоё, и довольствуешься званием принца, когда ты – законный король. Почему ты так мстишь за неё? Ведь то, что её хотели убить –лишь закономерность, после того, как она перевернула множество жизней народов Эссоса с ног на голову. На Эйгона Завоевателя покушались трижды! -И что? Думаешь, он не мстил за это? -Мстил, но своими руками! А не руками кого-то, кому внушил чувство вины, сказав, что настоящий муж драконьего племени отомстил бы за свою женщину! Джон повернулся к ней. -Откуда ты, седьмое пекло, столько знаешь обо мне?! - У меня есть способы. –уклончиво и резко ответила девушка. -Это не даёт тебе права судить! Однажды Дейнерис уже пожертвовала многим ради меня. –сказал принц холодно. –Она пришла на помощь, когда я и мой народ нуждались в ней и её могуществе, потеряв множество верных людей, и одного из своих детей. А чем я отплатил ей? Лишь болью. -Болью? Ты о том, что рассказал о своём происхождении Сансе Старк? –хохотнула Сипуха. –Или о том, что объявился весь такой из себя, претендент на трон, стоящий впереди неё в очереди? Ты чувствуешь себя виноватым из-за этого? И снова я скажу тебе это –ты полный идиот! Мужчина бросил на неё злой взгляд, и направился к Рейгалю. -Ты делаешь всё это, потому что тебя терзает чувство вины? –закричала Безликая ему в спину. –О да, разумеется! Оно сопровождает тебя с тех самых пор, как ты начал осознавать себя, и ты не способен вытряхнуть его из себя до сих пор! Ты чувствовал себя виноватым в том, что родился, опозорив Неда Старка, и в том, что мозолил глаза его благородной и горделивой жёнушке. Потом в том, что нарушил клятву Дозора, трахнув одичалую, затем, что не смог спасти отца, семью и дом, будучи далеко от них... И всё дальше и дальше это гложущее тебя блядское чувство вины превращалось в огромный снежный ком, достигнув пика в момент встречи с Матерью Драконов! Уверена, ты испытываешь его даже каждый раз, когда ходишь посрать! -Я люблю её, седьмое пекло! –заорал, не выдержав, Джон, порывисто обернувшись. –Тебе вообще знакомо это чувство? -Любишь? –переспросила Сипуха с насмешкой, подойдя к нему. –Ты твердишь это, как слова молитвы, чтобы не забыть, каждый день перед сном, так? -Да что ты зна… -начал принц, но резко осёкся, когда Безликая внезапно грубо и бесцеремонно схватила его рукой за промежность. -Вот где твоя любовь! –она буквально выплюнула ему в лицо эти слова. –Помноженная на чувство вины и долю благодарности за то, что твоя Дейнерис сделала, в первую очередь, для себя… -Да как ты смеешь! –Джон схватил её за ворот её мужской рубашки, и ударил спиной прямо о чешуйчатый бок Рейгаля. Тот издал злобное утробное рычание. –Ты, конечно, Безликая, но, смотрю, возомнила себя ещё и бессмертной! Сипуха рассмеялась ему в лицо, показывая, что ничуть не напугана. -Вот так, милый принц. –почти ласково прошептала она, нарочито близко приблизив свои губы к его. - Таким ты мне нравишься больше, чем вечно ноющим размазнёй, боящимся признаться в правде самому себе. Принц оттолкнул её. -Я пообещал тебе взять тебя ко двору. –прошипел он. –И я сдержу слово. Но для тебя самой будет лучше больше не приближаться ко мне. Сказав это он, вне себя от ярости, взобрался на спину дракона, цепляясь за шипы. -Замётано! –крикнула ему Сипуха. –Но ты придёшь ко мне раньше, чем я захочу прийти к тебе. Скрежетнув зубами, Джон припал к шее Рейгаля, и мысленно послал его вперёд. Ящер выпустил из ноздрей дым, разбежался, и оттолкнулся мощными лапами от края утёса, взмыв в небо над Норвосом, навстречу клонящемуся к западу солнцу. Западный двор Красного Замка. Округа залита золотисто-красным светом заходящего солнца, в воздухе висит запах моря и жарящегося где-то в замковых кухнях мяса. Королева Дейнерис Таргариен прыгала, уворачиваясь, с грацией дикой кошки, от ударов тренировочного меча. Ещё год назад она и подумать не могла, что может быть такой быстрой, так хорошо управлять своим телом. Это новообретённое качество очень нравилось ей. И всё же, спустя около пары минут, начав утомляться, Дени ошиблась, вильнула не в ту сторону, и удар деревянного клинка пришёлся ей по рёбрам. Вскрикнув, она начала падать, но Даарио проворно поймал её за руку. -Убиты, ваше величество! -улыбнулся он, явно наслаждаясь раздражением и разочарованием на лице королевы, потирающей ушибленное место. -В этот раз я насчитал восемьдесят семь. Уже гораздо лучше, королева. –похвалил Бейлон Сванн, прислонившийся бедром к каменной ограде, отделявшей тренировочный плац от скотного двора. Дени сердито вырвала свою кисть из хватки Нахариса, и твёрдо заявила: -Продолжим, Даарио! И будем продолжать, пока сир Сванн не насчитает сто. Однажды мне уже удавалось продержаться столько. -Ты устала. Довольно на сегодня. –понизил голос Даарио, чтобы никто не услышал, как он обращается к королеве на «ты». –А завтра ты будешь учиться атаковать сама. -По-моему, вы забыли, кто здесь отдаёт приказы, сир Нахарис. –едко заметила Дейнерис. –Научиться уворачиваться от ударов для меня гораздо важнее, чем бить. Мы продолжим, сейчас. Рыцарь тяжело вздохнул, возвращаясь в начальную позицию с деревянным мечом, закинутым на плечо. Дени же, ещё раз потерев ноющие рёбра, направилась к нему, но остановилась, увидев едущего к ним всадника в чёрном, на вороной кобыле. Уже издалека стало понятно, что это может быть только лорд-Десница, и не только из-за его фирменного цвета, но и потому, что в этой части плаца ездить верхом не разрешалось. Все трое гвардейцев, заметив, что королева отвлеклась, тоже обернулись на него. -Милорд! –взволнованно воскликнула Дейнерис, понимая, что просто так он бы не пожаловал. –Что-то случилось? -Я пришёл с докладом, который, как мне показалось, вы хотели бы услышать немедленно. –ответил Бран, остановив лошадь в нескольких футах от неё. –Буквально полчаса назад я увидел, что вольный город Норвос пал. Прежде, чем королева успела осмыслить услышанное, Даарио воскликнул: -Пал? То есть как это, пал? Слышать такое было для него чем-то диким, ведь за многие годы ни один из Вольных Городов Эссоса, как их не терзали враги, не объявлял о своём падении официально. -Этой ночью принц Эйгон верхом на драконе обрушился на цитадель правителей города –Бородатых Жрецов, а идущая за ним двухтысячная орда дотракийцев атаковала войско их защитников на земле. Храм не выстоял, войско Жрецов разгромлено, а сами они были преданы смерти. –сообщил Десница привычно равнодушным голосом. -Матерь милосердная! –выдохнула Дени одновременно с ужасом и восторгом. -Это невозможно! – поражённый до глубины души, пробормотал Нахарис. –Я не единожды бывал в Норвосе, видел Храм, как он укреплён, как окружён скалами со всех сторон. Видел его стражу с боевыми, мать их, медведями! Он непреступен! -Значит, ты ошибаешься. –хмыкнул Герольд Дейн, дремавший всё это время на траве в тени дуба, и пожёвывавший соломинку. -Великие колокола Нум, Нарра и Ниэль зазвонили на рассвете, оповещая о том, что город сдаётся. Насколько мне известно, принц с миром отпустил уцелевших вражеских воинов, и не причинил вреда никому из мирных жителей города. –добавил Десница. -А как он сам? С ним всё хорошо? С его людьми? С Рейгалем? –воскликнула Дени нетерпеливо. -Простите, королева, и вы, господа, поскольку мой ответ причинит вам боль. –покачал головой Бран, и на миг на его бесчувственном лице-маске промелькнула скорбь. –Сам принц Эйгон жив, хотя и получил незначительные раны, как и его дракон. Но с прискорбием вынужден сообщить, что почти все спутники, отплывшие в Эссос вслед за ним, пали в войне с Норвосом. В том числе, сир Подрик Пейн. Рыцари охнули, а Герольд Дейн резко сел, и едва не ударился лбом об одну из низко расположенных ветвей. -А лорд-командующий? –выдохнул Бейлон Сванн, сделав шаг вперёд. –Сир Коннингтон? -Он жив, но получил множество увечий, физических и моральных, и я не уверен, что он сможет вернуться к исполнениям своего долга перед королевой. Гвардейцы поражённо притихли, переглядываясь. Дейнерис же порывисто отвернулась, и глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух. -Да упокоят Семеро души павших. –дрожащим голосом сказала она. –Милорд Десница, распорядитесь, чтобы Верховный Септон и его Праведные молились о них всю ночь в септе замка. Это была долгая ночь. Верховный септон нараспев читал молитвы, Праведные ходили меж рядами коленопреклонённых молящихся людей, помахивая кадильницами. Королева Дейнерис была ближе всех к септону, одетая в мрачное траурное платье, тем не менее, удивительно ей идущее, и подчёркивающее стройность и изящность тела. Серебряные волосы контрастирующие с тёмно-синим бархатом платья, были собраны в непривычно тугой и строгий пучок. Позади Дени расположились её гвардейцы, а следом фрейлины и ближайшие придворные. Сансе тоже было позволено присутствовать, но только в сопровождении Бриенны и двух стражников. Последние стояли на коленях позади неё, и усердно делали вид, что тоже молятся, хотя оба были бывшими Безупречными, и имели слабое представление о вере в Семерых. -Как лицемерно. –чуть слышно пробормотала Бриенна Тарт, чьи глаза покраснели от слёз, как она их не сдерживала. Санса подняла голову, и, проследив направление её взгляда, поняла, что та наблюдает за королевой, молитвенно сложившей руки у груди. -К чему эта показная скорбь? –женщина-рыцарь покачала головой. –Что для королевы драконов те двадцать павших воинов, что отправились за море с её мужем? Она и имён-то их, наверняка, не знала. -Она молится не только о тех двадцати, но и о сотнях погибших в битве, сражавшихся за Джона и неё. –прошептала Санса, сама не веря, что заступается за Дейнерис. Бриенна иронично усмехнулась. -А уж их-то она и тем более в глаза не видывала. Что для неё эти шесть или семь сотен душ? Всего лишь плата за власть. Разменная монета. Как и Подрик…что она знала о нём, как о человеке? Ничего… Пройдёт год, и она забудет его лицо, а через пять его имя останется только в книгах, что был когда-то такой член Королевской Гвардии, прослуживший чуть больше года, и павший на чужбине. Санса положила руку ей на плечо. -Крепитесь, Бриенна. –прошептала она. –Под был отважным человеком. -Он был зелёным юнцом!-возразила женщина-рыцарь, и по её лицу скатилась новая одинокая слезинка. –Я не должна была идти у него на поводу и позволять ему проситься в Королевскую Гвардию. Надо было оставить его при себе, чтобы он служил вам, как и я. Глупый мальчишка с глупыми амбициями. Тогда он всё ещё был бы жив… -Судьба неумолима, и значит… -начала леди Старк, но сир Тарт перебила её, произнеся холодно, и на повышенных тонах: -В пекло судьбу! -Сир, прошу вас! –взмолилась Санса, тут же схватив её за руку. –На нас смотрят! И вправду, сначала на них обернулись две почтенные матроны из числа служанок королевы, а затем и сир Бейлон Сванн недовольно зыркнул из под низко опущенных бровей. Бриенна как-то сникла и судорожно выдохнула, закрыв глаза. -Я никогда не забуду нашу последнюю встречу. –горько прошептала она. - Под был так счастлив, полон надежд. Он верил в то, что прославится, станет великим рыцарем. Почему он должен был умереть? Почему? Часы спустя, когда за окном уже занималась заря, четверо из пяти выживших членов Королевской Гвардии собрались на совет, как только вернулись из септы после ночной заупокойной молитвы. Ноги у всех затекли после часов, проведённых на коленях, и старший –сир Гарт Хайтауэр, даже начал прихрамывать. Доковыляв до стола из чардрева, стоящего в центре круглой белой комнаты, на первом этаже Башни Белого Меча, он сел во главе него, на стул из старого чёрного дуба, по праву исполняющего обязанности Лорда-Командующего. Бейлон и Герольд сели по правую руку от него, Даарио, в одиночестве, по левую. -Увы, мы потеряли ещё одного из наших братьев. –сказал глухим голосом сир Гарт. –Самого молодого из нас. К сожалению, у нас пока нет никаких данных о том, как погиб Подрик, но мы должны верить, что он умер с оружием в руках, как истинный рыцарь. -Воин сопровождал его на этом пути в этом мире, да будет Неведомый справедлив к его душе в ином. –произнёс сир Сванн, повторяя слова Верховного Септона. Герольд и Гарт коротко кивнули, а Даарио чуть слышно хмыкнул. Он никогда не питал никаких тёплых, дружеских, и уж тем более, братских чувств ни к кому из братьев по Гвардии, кроме Дейна, а уж Подрика и вовсе считал глупым неопытным сопляком, получившим белый плащ по нелепой случайности. Герольд прочёл на его лице нестерпимое желание заявить что-то вроде того, что Пейн, скорее всего, пал из-за того, что перепутал меч с лютней. Но, к счастью, Нахарис смолчал. -Так же нам стало известно, что наш лорд-командующий, сир Джон Коннингтон, во время сражения с властелинами Норвоса, получил увечья. –продолжил сир Гарт. –Мы так же не можем знать, насколько серьёзные, но, как вы, наверняка, помните, наша служба пожизненна, и увечья не освобождают от неё, лишь смерть. -Думаете, королеве нужен калека во главе её Гвардии? –иронично поинтересовался Даарио, откинувшись на спинку стула, и окинув всех насмешливым взглядом. –Почти уверен, она освободит сира Коннингтона от должности. В лучшем случае он останется просто гвардейцем. Сир Хайтауэр нахмурился, бросив на него долгий холодный взгляд. -Я и сам не пошёл бы за увечным. А вы…разве вы считаете иначе? –вскинул брови Нахарис. –Вы можете представить себе командира, сидящего в коляске, как, скажем, наш глубокоуважаемый лорд-Десница? Я -нет. Это же смешно! -Вы поклялись в верности сиру Коннингтону. –напомнил Гарт. –Не забывайтесь. Или верность для вас –пустое слово? -Для меня имеет цену лишь верность королеве. –бросил Даарио с вызовом. –Я служу и подчиняюсь лишь ей, и никому другому. -Заткнись, Нахарис, если не хочешь оказаться под мечом палача. –предупредил сир Сванн многозначительно. -В любом случае, Гвардии нужен будет новый лидер. –не унимался тот. -И ты, судя по всему, уже возомнил себя им? – сир Дейн вскочил на ноги. –Умерь свои амбиции, ведь мы все отлично знаем, кто займёт его место, если даже королева снимет сира Коннингтона с должности. -И кто же? – спросил Даарио, глядя на него снизу вверх. -Сир Гарт! Он самый старший и опытный из нас. По-моему, это очевидно! –ответил Герольд. -Надо же! Я думал, ты назовёшь себя! –Нахарис захлопал в ладоши. -Я почтён вашим доверием, сир Дейн, но прошу вас сесть на место, и закончить эту перепалку. –твёрдо произнёс Хайтауэр, бросив короткие ледяные взгляды на обоих молодых соратников. -Сир Гарт хороший воин, не спорю. –согласился Даарио, и не думая умолкать. –Но согласитесь, он уже не молод. Сколько ему? Сорок пять? Пятьдесят? Более молодые рыцари легко одолели его на Турнире Королевы, разве нет? Что за идиотская традиция –отдавать лидерство старикам из-за глупого уважения к возрасту? В Эссосе, откуда я родом, посмеялись бы над этим, ведь там важнее всего сила. -Так почему бы тебе не проваливать в свой Эссос, тирошийский ты павлин? –прошипел Бейлон. -Мне ещё только двадцать восемь, и я в расцвете своих сил. – заявил Даарио, проигнорировав его. – Быть может, нам стоит выяснить в бою, кто из нас достойнейший? Это будет честно. Теперь уже на ноги вскочил сир Гарт. -Согласен, ты молод, Нахарис. –прогрохотал он. –Но ты глуп. Возможно, ты одолеешь, или даже убьёшь меня, но я с радостью накормил бы тебя сталью за твои высокомерие и дерзость. Тирошиец криво усмехнулся, и выхватил из ножен свой сверкающий новый меч, рукоять которого была выполнена в виде нагой женщины, как и у его старых кинжалов. Это заставило трёх других рыцарей сделать то же самое. -Не заставляйте нас проливать кровь в Белой Комнате, сир. –покачал головой Хайтауэр. –Отступитесь от своей гордыни. Вы же дали клятву, как и все мы! -Королева казнит тебя, если узнает об этом! –прошипел Сванн. Герольд Дейн же тратить время на разговоры не стал, и, яростно отшвырнув свой клинок, зовущийся Тёмной Звездой, кинулся на товарища с голыми руками. Нахарис явно опешил, и даже не успел поднять свой меч, чтобы защититься, как получил оглушительный удар кулаком в лицо, едва устоял, налетел на колонну, и выронил его. Сир Сванн не сдержался, и заржал, а Герольд, не позволив частично оглушённому Даарио даже поднять оружие, схватил за волосы, и ещё раз приложив лицом о колонну. -Умерь свой пыл, сукин сын! – прошипел он, прижав шею Нахариса коленом, к полу. Тот грязно ругался и заливал белый ковёр кровью из разбитого носа. –Если королева когда-нибудь сделает такого самовлюблённого идиота Лордом-Командующим, я лично скажу ей в лицо, что она дура! С этими словами он выпустил Даарио, и тот поспешно вскочил, глядя на него гневным взглядом. Сейчас он, как никогда, был похож на ощетинившегося шакала. -Помяни мои слова, пустынная крыса! –рявкнул он, отплёвываясь от крови, и для пущей убедительности грозя пальцем. –Однажды я тебя прикончу! -Несомненно! А сейчас забирай то, что потерял, и проваливай!–ответил Герольд, поднял с пола слетевший с Даарио в пылу драки сапог, и швырнул в него, под хохот Бейлона Сванна. Тирошиец плюнул Дейну под ноги, поднял сапог и потерянный меч, и направился прочь. -Это было зрелищно! –похвалил сир Сванн, задыхаясь от смеха, как только за Даарио захлопнулась дверь. –Знаешь, о чём я сейчас жалею, Дейн? О том, что королева не видела этого. -А мне казалось, вы с ним дружны. –улыбнулся сир Гарт, тоже сдерживая смех. -Я считаю, что друг –это не тот, кто поддержит все твои глупые поступки, а тот, кто в лицо скажет, что ты идиот. –сказал Герольд многозначительно. –Господа, я думаю, на этом стоит закончить. И позвать прислугу … Когда вернётся сир Коннингтон, ему не понравится, что мы заляпали этот белоснежный ковёр из Пентоса. Тем же утром, но несколькими часами позже, в палате Малого Совета. -Прошу присаживаться, господа! –сказала Дейнерис, быстрым шагом войдя в помещение, и заняв место во главе стола. Давос Сиворт, Иллирио Мопатис, и сир Гарт, замещающий командующего Коннингтона, тут же опустились на стулья. -Вы ведь уже слышали о произошедшем за Узким морем пару дней назад? –не став медлить спросила королева. –О том, что мой принц-супруг взял вольный город Норвос –то есть сделал то, чего не делал ещё не один Таргариен? -Каюсь, ваша милость, узнал четверть часа назад от лорда-Десницы. –сир Давос неловко кивнул на сидящего напротив Брана. –Но теперь-то я в курсе, и немало поражён. -Новость действительно удивительная. –подхватил Иллирио. –Я бывал в Норвосе, и видел своими глазами его неприступные стены и храм-крепость в объятии непроходимых скал. Двери храма не открыть и не взломать. Как его милости это удалось? -Возможно, при помощи дракона? –вскинул брови сир Гарт, явно считая, что ответ лежит на поверхности. -Исключено. Дракон тут был бы бессилен. –покачал головой Мастер Над Монетами. –Разве что великий Балерион…да и то, далеко не факт. Бородатые Жрецы строили свою цитадель с расчётом на любого врага, в том числе, разумеется, валирийцев и их огнедышащих змеев. Этот храм считался самой неприступной крепостью в Эссосе, если не во всём мире. Дейнерис, выслушав его, нахмурилась. -Как вы объясните это, милорд-Десница? –обернулась она к Брану. –Как вышло, что Эйгон покорил Жрецов? Неужели они сами открыли ему двери храма? Юноша выглядел немного растерянно, что бывало с ним нечасто. -Простите, моя королева, но я не сумею ответить на этот вопрос. –сказал он. –Я видел большую часть сражения, но то, каким образом открылись двери, всегда остаётся в тени. Уверен, здесь замешана магия. -Магия на стороне моего мужа? Что ж…похвально. –Дени с довольной полуулыбкой откинулась на спинку стула. –Видимо он сумел привлечь на свою сторону могущественных союзников. Кто это может быть? Заклинатели теней, красные жрецы? Колдуны с синими губами из Кварта? -Всё возможно. –сказал Бран. –Кто бы он ни был, он тщательно скрывает свою личность от способных «видеть». Это очень сильная магия. -В любом случае, мы скоро всё узнаем. –произнесла королева. –Но, господа, скажите, как по вашему мнению нам следует поступить дальше? -Дальше? –прищурился сир Давос. –Думаю, принц Эйгон достоин хорошей награды за то, что победил самого могущественного из ваших врагов. - Несомненно. –ответила Дейнерис. –Но я не об этом. Я о том, что мой муж показал всему миру, какой мощью обладает. Теперь я вижу, что он истинный дракон, и способен низвергать города и страны. Быть может, мне стоит продолжить завоевание Вольных Городов, которое он так успешно начал? Большинство из них терзают мне сердце тем, что работорговля в них продолжает жить. Если это не повод, то что? Члены совета молчаливо переглянулись. На лицах всех, кроме Брана, читались растерянность и смятение. -Завоевание? –Иллирио даже промокнул лоб шёлковым платком. –Для такого не хватит одного дракона, орды дотракийцев, и даже сотни колдунов. -Я присоединюсь к нему на Дрогоне, и возьму Безупречных. У нас ведь достаточно кораблей, да, сир Давос? –девушка посмотрела на Мастера Над Кораблями. -Думаю, да, ваша милость…-пробормотал старик, морща лоб. -Но даже двух драконов будет мало, чтобы склонить все дев…то есть, уже восемь Вольных Городов! –заявил Мопатис, не удержавшись, и повысив голос. –Даже обладая десятком ваши предки не отваживались на подобное! -Хорошая возможность стать первыми. –твёрдо ответила Дени. –Я смотрю, вы не особо верите в успех такой операции, господа… Ну а вы, Десница, можете ли дать какие либо прогнозы? Есть ли шанс? Бран, словно выйдя из оцепенения, вскинул голову. -Он ничтожен. –честно ответил он. –Тем более, что принц Эйгон оставил Норвосу свободу и независимость. Он отказался брать контроль над городом. -Отказался? –заморгала Дени поражённо. –То есть, как это отказался? Хотите сказать, он взял город и освободил его вновь? Не назначил новой власти? Не издал законов, опираясь на законы Девяти Королевств? -Нет. –покачал головой Бран. –Принц не преследовал таких целей изначально. И, я думаю, он отдаёт себе отчёт в том, что непросто будет удержать город, подобный Норвосу. Королева встала, и нервно прошлась по комнате, напряжённо размышляя. Наконец, спустя пару минут, она признала, поникнув: - Боюсь, вы всё же правы, милорд-Десница. Каюсь, я была охвачена гордыней и мечтами, не вдумываясь. Я грежу об Империи, которой не видывал свет, но не отдаю себе отчёта в том, что, если у нас даже хватит сил захватить Вольные Города, нам нужны втрое большие силы, чтобы удержать их. Быть может…однажды…внуки или правнуки исполнят мою мечту. Но не сейчас… -Верно, не нужно дразнить зверя, чтобы он не напал, королева. –сказал сир Гарт. –Эссос куда больше Вестероса, а население его более многочисленно. Если случится, что они нападут на нас, мы не выстоим. Дени передёрнуло от одной мысли об этом. -Если в Эссосе не живут одни дураки, они никогда не нападут на нас, по крайней мере, пока живы те, кто лично видел, как смертоносны могут быть драконы! –уверенно заявила она. -Звери, которых не стоит дразнить, в данном случае, мы! Внизу расстилалось море, одна только тёмно-синяя вода, блестящая в лучах закатного солнца, насколько хватало глаз. Джон то и дело проваливался в полудрёму, припав к грубой чешуе на шее Рейгаля, и видел сны, в которых ему казалось, что он летит сам, на собственных крыльях. В ушах, словно доносясь издалека, буквально из глубины веков, звучали песни на древнем языке, и он осознавал, что понимает их. Когда же принц не спал, то в его памяти вновь и вновь проносились воспоминания о последних днях. Он вспоминал пир в дотракийском лагере, разбитом среди норвосских скал, на котором было зажарено с два десятка быков, и рекой лилось вино, украденное из подвалов храма Бородатых Жрецов. Тот пир нельзя было назвать радостным, всё, что они ели, пили, и о чём говорили тогда, было с привкусом горечи. Женщины пели тоскливые песни, на лицах мужчин читалась светлая печаль. Джон помнил, что, захмелев, плакал, просил прощения у Мойо, Абры и других дотракийцев, потерявших близких и друзей в войне за него и его королеву, а Сипуха стояла в стороне, точа кинжал, и ухмылялась, глядя на него. В голове проносились её слова о чувстве вины, и её смех прямо ему в лицо. Принц вспоминал прощание с кхалом Мойо. Они расстались, как братья, и поклялись в вечной дружбе и верности друг другу. Джон взял обещание хранить в Дотракийском Море спокойствие, мир и обычаи, завещанные Матерью Драконов, а кхал снова напомнил о данном принцем слове однажды соединить их семьи узами брака. Джон, надо заметить, уже и позабыл об этом обещании, и смог лишь сдержанно кивнуть, в глубине души понимая, что оно было бессмысленным. И, наконец, он вспоминал о том, как отдавал распоряжение купить в Пентосе ещё пару кораблей, чтобы взять с собой дары, в том числе прекрасных дотракийских скакунов, а так же людей из Вольных Городов, пожелавших отправиться в Вестерос, чтобы служить ему и королеве. Джон приказал хорошенько ухаживать за сиром Коннингтоном, истерзанныи и телом, и душой¸ и Сипуха лично вызвалась заниматься этим. Сам же, хотя ему не единожды предлагали, принц отказался возвращаться домой морем, снова предпочтя быстрокрылого Рейгаля, Изумрудную Стрелу, как его прозвали в Эссосе. Солнце уже коснулось поверхности моря на горизонте, а небо сделалось кроваво-красным, когда наездник дракона увидел впереди землю. -Мы дома. –шепнул он Рейгалю, но почти сразу же понял, что уж для дракона-то Вестерос уж точно никогда не был настоящим домом. Он родился в Дотракийском Море, как и многие поколения его предков происходили из Эссоса. Тем не менее, ящер тихо утробно заворчал, и это был тот самый звук, который он часто издавал, находясь рядом со своей Матерью. Дракон промчался, временами ныряя в облака, над полуостровом Расколотая Клешня, а затем миновал и Драконий Камень. То и дело оглашая округу громовым рёвом, вторя грому, отдалённо звучавшему в чёрных тучах над Черноводным, он ускорил свой полёт, чувствуя, как близок уже к цели. Примерно в районе Сумеречного Дола на призывный крик Рейгаля отозвался уже не гром, а точно такой же, только ещё более громкий и грозный, рёв. В сгущающейся темноте ночи из грозовых туч выскользнула чёрная тень с горящими глазами. Джон вздрогнул, поскольку это выглядело воистину пугающе. Два дракона едва не столкнулись в воздухе, выписывая виражи, напоминающие танец, игриво хватая друг друга зубами, но, не сжимая челюстей. Принцу оставалось лишь вцепиться в шипы на спине Рейгаля, что есть мочи, ведь резкие движения зверя в совокупности с порывами ветра, грозили унести его вдаль, как лист, сорвавшийся с ветви. Дрогон в последний раз схватил брата за хвост, и взвился ввысь, снова исчезнув среди туч. Так, на протяжении остального пути он то появлялся, то исчезал вновь, сопровождая Рейгаля и Джона, и бесстрашно кидаясь навстречу молниям. «Каким огромным он стал» -думал принц. Если ещё пару лет назад разница между чёрным и изумрудным драконом была не особо заметна, то теперь стала очевидна для любого. Дрогон продолжал расти небывалыми для драконов темпами, тогда, как его брат словно замедлился в этом. Скоро в окрестностях столицы уже не хватит корма для них, как бы усиленно Дейнерис не спонсировала скотоводов. Когда впереди показались рыбацкие бухты, а затем и порт Королевской Гавани, Джон ощутил первые крупные капли, упавшие из нависших над ним туч. А едва Рейгаль начал, кругами, снижаться, ливень уже хлестал вовсю. Дрогон, покружившись над Красным Замком, скрылся во тьме, а его брат тяжело приземлился в самом просторном, западном дворе, напугав стоящих в карауле Золотых Мечей. Они едва не бросились наутёк, когда очередная вспышка молнии осветила оскаленную драконью морду, и свет отразился в огромных жёлтых глазах, вызвав алый отсвет в их глубине. Скатившись со спины Рейгаля, Джон ласково погладил его по носу, и прошептал: -Теперь пришло время отдохнуть, брат! Мощные взмахи крыльев взлетающего змея едва не повалили с ног и его, и спешащих к нему стражников. Один из них услужливо накинул на плечи принца плащ из плотной материи, защищающий от нещадно льющего дождя. -Ваша милость! –воскликнул он удивлённо. –Вы вернулись! Мы не ожидали вас сегодня… -Мне доложить королеве о вашем прибытии, господин? –спросил другой, морщась, и вытирая с лица дождевую воду. -Не стоит! –ответил Джон с лёгкой улыбкой. –Глубокая ночь. Её величество спит давно. Войдя через заднюю дверь, принц пересёк кухни, ловя на себе удивлённые взгляды здешних работников и работниц, трудящихся допоздна, и понял, с долей облегчения, что немногие узнают его. Потом, мимо Башни Десницы, он прошёл к дворовой лестнице, и, поднявшись по ней, оказался во внутреннем дворе у самого откидного моста, ведущего в Твердыню Мейгора. -Кто идёт?! –преградил ему путь сир Гарт Хайтауэр, Гвардеец несущий караул на воротах. Принц приподнял капюшон, и лицо рыцаря вытянулись, после чего он склонил голову в виноватом поклоне. -Простите, ваша милость, я… -Не стоит оправданий, просто позвольте мне пройти, сир. –снисходительно произнёс тот. –Мой путь был долгим, а погода здесь –полное дерьмо. Рыцарь, слегка улыбнувшись, поклонился ещё раз, и посторонился. Солдаты на башне проводили Джона взглядом, пока он не вошёл в большие двери Твердыни, мимо часовых, покорно пропустивших его. В башне было тепло и сухо. Принц, сняв плащ, сунул его в руки одному из встреченных стражников, и устремился вверх по лестнице, в свете факелов. Чем выше он поднимался, тем сильнее становился внутренний трепет, а сердце начало биться быстрее. На последнем этаже, у двери королевских покоев, несли караул Даарио Нахарис и Герольд Дейн.Увидев поднимающегося по лестнице человека, оба очнулись от спокойной полудрёмы, и встрепенулись, схватившись за эфесы мечей. -Принц? – изумился Дейн, в то время, как Нахарис лишь поражённо заморгал. –Вы здесь…эээ…мне нужно оповестить королеву? Джон в ответ лишь покачал головой, и приложил палец к губам, прося не поднимать лишнего шума. Толкнув тяжёлую дубовую дверь в резных узорах, он вошёл в полутёмные покои, и закрыл её за собой. -Седьмое пекло! –почти с гневом прошипел Даарио. –И чего бы ему было не позагорать в Эссосе ещё годик-другой? Герольд усмехнулся. -Можно подумать, ты бы не примчался на крыльях любви туда, где тебя ждёт прекраснейшая из женщин! –хриплым шёпотом ответил он. –Но признай, Нахарис, твой гнев вызван другим…тем, что сменилось семь лун, с тех пор, как муж королевы улетел за море, а ты так и не сумел вернуться на её ложе. Нахарис зыркнул на него с яростью. -Закрыл бы ты пасть, пёс. –одними губами произнёс он с угрозой. –Я ещё не забыл, как ты опозорил меня перед Сванном и Хайтауэром. Если бы мы сейчас стояли не у покоев королевы, я бы запихал меч тебе в глотку. В комнате Дейнерис пахло дождём из приоткрытого окна, и, совсем немного, ароматными маслами, которыми она умащивала кожу и волосы после ванны. Освещали её лишь несколько свечей, горящих на каминной полке, и одна на столике у кровати. Сама королева крепко спала, едва укрытая тёплым зимним одеялом, набитым лебяжьим пухом, а её волосы белыми волнами разметались по шёлковой подушке. Дрожа, словно юнец, впервые пробравшийся в спальню возлюбленной, Джон осторожно расстегнул тяжёлый пояс с золотыми медальонами, и положил его на мягкий, пушистый ковёр из Пентоса, в котором ноги утопали чуть ли не по щиколотку. Затем он развязал пояс, и скинул бархатную котту, намокшую от дождя, оставшись в нижней рубашке из тонкого льна. Сапоги были отброшены в угол у заваленного свитками письменного стола. Слегка ступая по выложенному тростником полу, мужчина подошёл к кровати, и забрался на неё, стараясь не разбудить Дени. Он запустил пальцы в шелковистые волосы девушки, перебирая их, и любуясь спокойствием её лица, её длинными густыми ресницами ,пухлыми, розовыми, слегка приоткрытыми губами, изяществом ключиц и белизной маленьких упругих грудей. Она любила иногда спать без одежды, особенно, после горячей ванны, и говорила, что в такие ночи шёлк простыней ласкает её, словно руки любовника. Принц подумал о том, что видел сотни и тысячи красавиц в Эссосе, томных наложниц великих господ, изящных и грациозных дотракиек, танцующих свои дикие танцы полуобнажёнными, белокурых лисениек со смеющимися лицами и синими глазами, одетых в полупрозрачный муслин, куртизанок, покоящихся на мягких подушках, и увешанных драгоценностями… Но ни одна их них не сравнилась к красоте с последней женщиной рода Драконов, Бурерождённой, Матерью Драконов. Наклонившись, Джон с трепетом поцеловал её в висок. Ресницы Дейнерис затрепетали, а затем лиловые глаза медленно открылись. Увидев тёмный силуэт на фоне окна, в свете свечи, девушка охнула и отпрянула, проворно выхватив из-под подушки кинжал. Джон не знал, что его жена теперь спит с оружием, и опешил, тут же подавшись назад, однако, цепкая женская рука уже схватила его за влажные волосы, оттянув голову назад, а прохладный металл упёрся под кадык. -Дени! –просипел поражённый принц, глядя на искажённое гневом лицо своей жены, и только тогда она узнала его. Глаза расширились, рот приоткрылся в изумлении. -Джон? –выдохнула она, разглядывая его, как в первый раз, с неверием, с подозрительностью. И чем больше она смотрела, тем больше прояснялось её лицо, а затем на нём появилась счастливая улыбка. –Боги милостивые, это ты! Мужчина осторожно вытащил кинжал из её руки и отбросил в сторону. Девушка не возражала, она была не в силах оторвать от него взгляда. Её рука поднялась к его лицу, касаясь заросших колючей щетиной щёк. -Я дома, моя королева. –прошептал принц, склонившись для поцелуя, и тогда она обвила его шею руками, крепко и отчаянно, будто пыталась задушить. -Ты вернулся! Наконец ты вернулся! –бормотала Дени в перерывах между поцелуями, смеясь и задыхаясь. –Это правда не сон? Джон обхватил её за изящную талию, и притянул к себя, усаживая на свои колени. Королева справилась с завязками из грубой тесьмы, стягивающие рубашку супруга под горлом, после чего стянула её с него, и швырнула в изножье кровати. Прижавшись острыми грудками к его загорелой, покрытой шрамами груди, она припала губами к его шее, а тонкие пальчики опустились вниз, расстёгивая ремень его штанов. Принц приподнялся, чтобы она смогла приспустить их, и вскоре он уже был в ней. По телу королевы пробежала приятная дрожь, и она издала тихий, сдавленный стон, укусив его за нижнюю губу. Дейнерис всегда удивляла Джона тем, насколько быстро её охватывала страсть, даже быстрее, чем самое жаркое пламя. Возможно, это было ещё одно свойство драконьей крови, он не мог ответить на этот вопрос. Но иногда хватало одного лишь прикосновения, одного лишь жаркого поцелуя, и девушка вспыхивала, готовая пылать ещё долго, иногда едва ли не всю ночь напролёт. Её лоно было горячим, как жерло вулкана, и обильно источало сладкую влагу, что так нравилось её мужу. Так хотелось припасть к ней губами и испить до дна. Гибкое тело моментально покрывалось бисеринками пота, из груди вырывались глубокие вздохи, плавно переходящие в стоны наслаждения. Дени никогда не сдерживала себя, как чаще всего делали чопорные благородные леди Вестероса. Она кричала в голос, если ей было хорошо, не стесняясь стражи и спящих в соседних покоях фрейлин, так, что её крики порой разносились по всей Твердыне. И что самое забавное, после таких ночей она всегда смело и без смущения смотрела в глаза стоявшим на страже гвардейцам, девушкам из свиты, придворным, в то время, как Джон не знал, куда деть глаза. Дени скакала на нём, как на лихом жеребце, доводя до исступления, а потом резко останавливалась и пережидала пару минут, чтобы продолжить снова. Это была игра по её правилам, и любые попытки Джона возразить, взять главенство на себя, пресекались, нежно, но твёрдо. Ему оставалось только любоваться ею, раскрасневшейся, с губами, припухшими от поцелуев, и белоснежными прядями, прилипшими к взмокшему лбу, шепчущей его имя, и сжимающей свои груди в моменты высшего наслаждения. И лишь, когда на востоке забрезжили первые лучи рассвета, и принц уже едва сдерживался, королева покорилась, позволила супругу прижать её к постели, и взять нетерпеливо, грубовато и властно. Теперь она вскрикивала при каждом его движении, вцепляясь ногтями ему в спину, и обхватив ногами его бёдра, до тех пор, пока он, наконец, не достиг кульминации, и, излившись в неё, не упал ей на грудь, как подстреленный…. В комнату уже проникали первые лучи утреннего солнца вместе с утренней прохладой и свежестью. Джон и Дени лежали лицом к лицу на смятых простынях, едва прикрытые одеялом, и разговаривали. Точнее, говорил, в основном, принц, повествуя о своих странствиях, а королева внимательно слушала. Иногда она смеялась, иногда на её лице появлялся страх, а порой она мрачнела, и было видно, что не совсем одобряет поступки мужа. Но она старалась не перебивать, лишь изредка задавая вопросы. -Всего, что ты рассказал мне, хватит на целую книгу. –изрекла, девушка, наконец, жмурясь из-за солнечного света, падающего на глаза. –Позже мы подробнее разберём и обсудим, что произошло в Эссосе, а так же, какие выгоды и потери нам это принесло. А пока ответь мне, Джон…неужели ты действительно пошёл на всё это лишь ради меня? Каюсь, я не ожидала, что твои странствия затянутся на семь лун, и что ты взаправду поставишь с ног на голову весь Эссос, заставив дрожать господ в каждом из его городов. Она погладила Джона по перевязанному плечу. -То есть, ты полагаешь, что я должен был слетать в Эссос для вида, припугнуть одного вельможу, и вернуться назад? –принц тоже рассмеялся. –Ужасного же ты мнения обо мне. Я потратил эти месяцы на то, чтобы найти всех двенадцать заговорщиков, но, увы, одному всё же удалось скрыться. Его имя осталось загадкой. -Едва ли теперь он осмелится высунуть нос из норы. –сказала Дейнерис. –И всё же, ты не ответил…по-твоему я действительно достойна того, чтобы ради меня низвергали господ, убивали целые армии и сжигали крепости? Джон снисходительно улыбнулся, уже знакомый с тем, как, порой, женщины любят потешить своё самолюбие, снова выпрашивая признание, данное ей уже сотню раз, или просто красивые слова любви. -Можно говорить множество пафосных слов о женщине, что рождается раз в тысячу лет, о Бурерождённой, Неопалимой, Матери Драконов, что достойна всего в этом мире. –тихо ответил он, сжимая её ладонь в своей. –Я делал всё это не потому. А потому, что ты моя жена и королева, единственная женщина, которую я люблю, и которой буду верен, пока я жив. Улыбка медленно сползла с лица Дени. Она резко села, и нервно откинула волосы с лица, глядя на голубовато-розовое рассветное небо за окном. -Я сказал что-то не то? –растерялся принц, и приподнялся на локтях, удивлённо моргая. -Нет, ты не мог сказать слов прекраснее, любовь моя. –ответила девушка, покачав головой. – Если бы только всё могло быть так, как ты говоришь. -Всё и будет так! –мужчина даже рассмеялся. –Откуда такие странные сомнения, Дени? -Я не могу вечно оставаться твоей единственной женщиной, вот о чём я говорю, Джон! –в голосе королевы, помимо горечи, зазвучала сталь. –Я бесплодна! Я не смогу принести наследников династии Таргариенов! Тебе придётся взять себе вторую жену, которая сможет дать то, чего не могу я. Иного пути просто нет, если мы не хотим кануть в лету вместе со всем нашим наследием. Джон продолжал улыбаться, но эта улыбка была растерянной, словно он не понимал, правду она говорит, или глупо шутит. -Что? –выдохнул он.