Ангел мой

Семь лет. Целых семь лет изнурительных работ и суровой каторжной жизни. Но и они пролетели быстро, как любой момент человеческой жизни. Отбыв положенный срок своего наказания, Раскольников вместе с Соней переехали в Семипалатинск*, где временно поселились у Дунечки и Разумихина, которые уже как два года жили в этом маленьком, ничем не примечательном городе. За это время Соня стала для Раскольникова всем. Она не покидала его ни на минуту и всегда заботилась о нём. Порой Раскольников смотрел на неё и думал: «А стою ли я её заботы? Стою ли я вообще того, чтобы обо мне заботились? И чем плачу я ей за это?» Когда он уезжал на каторгу, ему было только двадцать три года. Сейчас ему уже тридцать, скоро будет тридцать один. Пора уже задуматься и о дальнейшей жизни. Надо привыкать жить по-новому, по совершенно другому укладу. Да, это сложно, на первый взгляд, но кому сейчас приходится легко? Вон тот же Разумихин. Живёт себе обычной жизнью, скоро отцом станет. Иногда Раскольников даже завидовал ему белой завистью. У него есть всё, что нужно счастливому человеку, а у Раскольникова? А у Раскольникова только семь лет каторги за спиной. И Соня. «Ну, вот, я начинаю жалеть себя. Знал же, что после каторги начну хныкать, так оно и получилось, — размышлял он в один из вечеров. — Хотя отчего я ною? Ведь мы сами творцы своей судьбы. Я должен что-то сделать. Вот, например, семья. Разве я не могу жениться? Могу, конечно. И невеста у меня есть» От этой мысли Раскольников невольно содрогнулся. Такую мысль он доселе не допускал. «Господи, да о чём же я думаю?! Да разве возможно… Согласиться ли она вообще? Да как же это? За меня, за убийцу и каторжника… Немыслимо. Да и где я возьму деньги на кольца? Да и какая свадьба выйдет?» Раскольников тут же с отвращением отмахнулся от этих мыслей. «Да как я могу вообще думать о деньгах? Да разве это важно?! Вон Дуня и Разумихин тоже скромную свадьбу устроили без всяких пышностей. Да это и свадьбой-то трудно назвать! Зато вон счастливы и живут душа в душу!» Рассуждая об этом, Раскольников всё же пришёл к мнению, что подготовиться предварительно надо. Не столько материально, сколько морально. Всё-таки, брак и семья — это очень ответственный шаг, который нужно хорошо обдумать. «А гожусь ли я для семейной жизни вообще? А если она… Откажется? Разве нельзя просчитывать и такой вариант? Что делать?» В этот момент в комнату вошёл Разумихин. Он принёс дрова для печки и как раз застал своего товарища за рассуждениями у окна. — Родь, ты бы не сидел у окна, простудишься, — сказал Дмитрий, но его слова остались проигнорированы. — Родь, да ты чего такой пасмурный? Родя… Родион Романович! — Что? — спросил Раскольников, будто очнувшись. — А, это ты, Разумихин. Прости, я тебя не заметил. Ты что-то спрашивал? — То то я заметил, — хмыкнул Разумихин. — О чём думаешь, говорю. — Да так, ни о чём, — отмахнулся Раскольников, вновь отвернувшись к окну. В комнате повисла тишина. Разумихин принялся топить печку, а Раскольников принялся изучать оконную раму. — Разумихин, у меня к тебе серьёзный разговор, — вдруг обратился он к другу. — Точнее, вопрос… — Вопрос? — удивленно вскинул брови Дмитрий. — Задавай! Ежели ответ знаю, то отчего ж и не ответить-то? Что случилось? — Вот ты когда Дуне предложение делал, ты ей в лоб всё так сказал или сначала намекал как-то? — Да вроде так и сказал, — пожал плечами Дмитрий. — А тебе зачем? — Да жениться я хочу, Разумихин, — ответил Раскольников, устремив взгляд в деревянный пол. — Жениться?.. Родька, да что же ты сразу не сказал! — обрадовался Разумихин. — Давно пора! А на ком? Ой, да что же это я! На Соньке, да? Всё верно? — Ты догадливый, — саркастично усмехнулся Раскольников, глядя на счастливого друга. «И чему радуется? Вот дурак. Я же женюсь», — подумал про себя бывший студент. — Так ты ей всё и скажи прямо! Мол, люблю, хочу связать жизнь узами брака с тобой! И всё! Проще пареной репы! — А если она… Ну, откажет? У меня не самое лучшее положение сейчас, — с досадой вздохнул Раскольников. — Эх, Родя… Тебе, что, каторга и на мозги подействовала? Опомнись, дурень! Она за тобой в Сибирь поехала! Все невзгоды с тобой вместе переносила, и на те! Откажет! Эх, ты… И не стыдно тебе после этого? «А ведь он дело говорит…» — быстро пронеслось в голове бывшего каторжника. В этот момент в комнату за чем-то своим вошла Дуня. Увидев счастливого супруга и старшего брата, девушка удивилась и аккуратно поинтересовалась: — У вас всё хорошо?.. Чего это вы радостные такие? — Дуня, представляешь, Родька женится наконец-то! — весело сообщил Разумихин, подойдя к жене. — Родя, это правда? Ты женишься? — изумленно спросила Раскольникова-младшая, просмотрев на брата. Тот лишь как-то странно пожал плечами, что оба приняли за явный знак согласия. «Господи, ну вот зачем я сказал Разумихину? Знал же, что будет… " — подумал Раскольников, качая головой Тут же посыпались вопросы насчёт того, когда и где будет свадьба, как отреагировала Сонечка и планируют ли они детей, на что Раскольников отмахивался, говоря, что ещё ничего не решено. — В конце концов, у нас даже колец нет! — Тоже мне, нашёл проблему! — хмыкнул Разумихин. — Значит так, кольца мы найдём, насчёт этого ты не переживай. Ну, белое платье я разве что не знаю, где достать… «Ну, если за дело берётся Разумихин, то всё будет», — усмехнулся Раскольников. Да, за эти семь лет он совсем не изменился. Тут в комнату вошла Соня. Застав всех в комнате в весьма хорошем расположении духа, девушка тоже пожелала присоединиться ко всеобщей радости. — А что случилось? Почему вы все радуетесь? — А это тебе вон Родька пусть расскажет, — усмехнулся Дмитрий, кивнув на друга. — Да иди ты! — густо покраснев, ответил Раскольников и вышел из комнаты от греха подальше, оставив смеющихся Разумизиных и удивлённую Соню. — А что собственно произошло? — спросила ничего не понимающая Мармеладова, хлопая ресницами. — Да ничего, это с ним бывает такое, — сказал Разумихин. Соню, видимо, такой ответ не устроил, и она вышла вслед за Раскольниковым на улицу. — Ты чего убежал? — спросила Сонечка. — Да Разумихин надоел своим шуточками. Ей-богу врежу ему когда-нибудь. — А что за шутка? — Очередной вздор, — нехотя ответил Раскольников. — Что ты, Разумихина, что ли, не знаешь? — Знаю, конечно же, — вздохнула Соня, поглядев куда-то в даль. — Небо сегодня ясное. Большая редкость для здешних краёв. — Да, редкость… — как-то рассеянно ответил Раскольников, мысли которого были сосредоточены на другом. — Соня, а как ты представляешь себе счастье?.. — Счастье? — удивилась девушка. — Счастье… Знаешь, я никогда не думала об этом. Наверное, это когда близкие люди рядом с тобой, и ты полностью уверен в завтрашнем дне… — А как же семья? Муж, дети… — Эх, Родя, да разве я смела когда-нибудь мечтать о таком? — и, как бы желая поддеть Раскольникова, добавила. — Да и кто же возьмёт меня такую порочную? — А ежели человек душу полюбил, то как ему быть? — тихо ответил он, глядя на Соню. — Душу?.. Да разве сыщется такой человек, который смог бы душу разглядеть? — Уже нашёлся, — Раскольников чуть приподнял уголки губ и аккуратно взял замёршую ладонь Сони в свою. — Не хочешь ли ты сказать, милый мой Родя, что… — Софья Семёновна вспыхнула до кончиков ушей и прикрыла рот рукой. — Хочу! Соня, мы с тобой многое прошли вместе, нет смысла перечислять. И поэтому я хотел бы, чтобы ты была со мною рядом всегда. Ты станешь моей… Женой? На мгновение воцарилась тишина. Соня смутилась и не знала, что ответить. Раскольников с напряжением ждал её ответа, как вердикта. Кажется, он так не волновался даже перед вынесением приговора. — Нет, нет… Я пойму, если ты откажешь, — пробормотал он. — Я… — Раскольников, ты дурак, не иначе! — воскликнула Соня, крепко обняв своими худыми руками его шею. — Как, после всего, что мы пережили, я могу тебе отказать? От переизбытка чувств Сонечка заплакала. Раскольников облегчённо вздохнул и тоже обнял её. — Ну, и чего ты плачешь? — ласково спросил он, посмотрев на её заплаканное лицо. — Всё же хорошо, Соня. — От счастья, Родя, от счастья, — ответила девушка, вытерев слёзы.

***

Раскольников в весьма хорошем расположении духа сидел в небольшой кухне и размышлял о будущих планах на жизнь. Вот скоро он женится, заведёт семью, а потом появятся дети… Неужели вот он, шаг к новой жизни? А ведь правду говорят, что Бог вознаграждает за все страдания. А он не верил… Видимо, Бог не хотел допустить окончательной гибели души Родиона и послал ему ангела в лице Сонечки. Да, она ангел, истинно ангел, спавший его душу. Она вытащила его из бездны, грозящей сумасшествием. И он бесконечно благодарен за это и Богу, и самой судьбе, которая свела его в тот роковый день с пьяным Мармеладовым. Вдруг все его размышления прервал вырвавшийся радостный Разумихин. Застав друга на кухне, он очень обрадовался: — О, ты здесь! Как хорошо? А Соня где? — У себя в комнате вышивает. А что? — Зови её сюда! У меня для вас обоих сюрприз! — Господи, Разумихин, что ты опять придумал? — Не спрашивай, а просто позови её, — потребовал Дмитрий. — Как скажешь, — вздохнул Раскольников. — Соня!!! Иди сюда! В комнату вошла Сонечка и бросила вопросительный взгляд на Раскольникова. Тот кивнул на улыбающегося Разумихина. — В общем, у меня сюрприз для вас. Закройте оба глаза. Сейчас же! И не подглядывать! Несмотря на странность всего происходящего и Раскольников, и Соня выполнили данное требование и ожидали дальнейших приказаний. — Теперь идите за мной! Разумихин взял обоих за руки и повёл в другую комнату. Эта оказалась их совместная с Дуней спальня. — Всё! Можете открывать! Соня и Раскольников открыли глаза и, мягко говоря, обомлели при увиденном. В распахнутом шкафу висело белое свадебное платье. Ай, да Разумихин! Вот как за дело-то взялся. — Это Дунечка помогала выбирать, — похвалился Дмитрий. — Ты, это, Соня примерь его, а то мы размер так, на скидку выбирали. Мы с Родей выйдем пока. Пошли, Родь. — Иди, я сейчас, — ответил Раскольников. Разумихин кивнул и удалился. Соня подошла к платью и аккуратно, будто бы оно было хрустальным и невероятно хрупким, дотронулась до него. Минуту она молча разглядывала это чудесное белое одеяние, а потом тяжело вздохнула и, повернувшись к Раскольникову, вдруг заявила: — Я не могу его надеть… — Это ещё почему? — удивился в свою очередь Раскольников. — Разве в праве я надевать белое платье? — сказала Соня, вспомнив, что белое платье символизирует чистоту и непорочность невесты. Такие характеристики точно ей не подходили. Раскольников, поняв, к чему клонит Соня, подошёл к девушке и аккуратно приподнял её подбородок, равняя личико на уровень своих глаз. — Выбрось это всё из головы, — прошептал он, поцеловав Сонечку в висок. — В моих глазах ты непорочна. Твоя душа чиста передо мною. Надень это платье. Оно тебе пойдёт. Соня улыбнулась. — Тогда выйди, — попросила девушка, снимая платье с вешалки. Он подчинился и вышел. Соня принялась надевать своё платье. К нему же прилагалась фата. Родион и Разумихин остались ждать за дверью. Через минут пятнадцать-двадцать девушка была готова. Раскольников хотел было посмотреть на неё, но тут его остановил Разумихин. — Эй, ты чего? — не понял Раскольников такого напора. — Эх, брат Родя, ты, что, забыл, что жениху нельзя видеть невесту до свадьбы? Примера плохая, — со знанием дела сказал Дмитрий. — Ой, да ну тебя, — буркнул в ответ Раскольников, но все-таки последовал за другом. Одним глазом, да можно. — Господи, это прекрасно! — воскликнул Разумихин, увидев Соню. — Правда, велико немного, но да ладно. Дуня подошьёт. Ой, Родька, ты глянь только! Родя ничего не ответил. Он сам был в восторге от вида невесты и, кажись, на мгновение потерял дар речи. Нет, это платье определённо ей к лицу без всяких предрассудков. — Значит так, обвенчают вас в ближайшем храме, я договорился, — сообщил Разумихин. — Ой, точно, чуть не забыл! Самое главное… Дмитрий убежал в другую комнату. Соня с Раскольниковым удивлённо переглянулись. Через минуту он снова оказался в комнате с миниатюрной коробочкой в руках. — А что у меня есть? А вот что! — Разумихин открыл коробочку. В ней лежали два хорошеньких колечка. — Разумихин, ты… Ты… Вот как объяснить твои поступки? — сказал Раскольников, глядя на друга. — Я хочу, чтобы ты счастливым был, дурень! — Но откуда всё это? Платье, кольца… — А это уже совершенно неважно! Где взял — там уже нет, как говорится. Дунечка мне во всём помогала. Она сказала, что если дело касается счастья старшего брата, то ей ничего не жалко. — Сколько я тебе должен? — вдруг серьёзно спросил Раскольников и вместо ответа получил хороший подзатыльник. — Ещё один такой вопрос, и я на тебя обижусь! — заявил Разумихин. — Так, а вот насчёт девичника и мальчишника я не знаю… — Оставь, лишнее это, — отмахнулся Родион, которому и так уже было жутко неудобно перед товарищем.

***

Свадьба прошла скромно. Из гостей были только Дуня, Разумихин, священник из местной церкви, где проходило венчание молодых, и один из соседей. Однако, это несколько не омарачало сие торжество. Всё прошло довольно обычно для здешней свадьбы. Но главное, сами молодые были счастливы. — Эх, Родя, если бы матушка наша видела тебя сейчас, она была бы бескрайне рада за тебя, — сказала Дуня, утерев платочком поступившие слёзы. — Оставь, сестра, — улыбнулся Родя, погладив руку Дунечки. — За молодых! — вдруг крикнул сосед. — Даст Бог вам счастья и благополучия в семье. — А вот это ты хорошо сказал! — подхватил Разумихин, разливая всем шампанское. — За молодых! Горько! «Горько!» прокричал даже священник, который, мягко говоря, чувствовал себя не в своей тарелке. Соня и Раскольников посмотрели друг на друга, и их губы сомкнулись в страстном крепком поцелуе. Но когда время подошло к вечеру, Раскольниковы откланялись и решили удалиться. Дунечка принялась убирать посуду. Сосед же принялся спорить с Разумихиным о том, нужна ли промышленность в аграрной России. Священник время от времени вставлял какие-то свои комментарии, хоть (будем честными) сам плохо разбирался в подобных вещах. — Идём, Соня, Разумихин выделил нам отдельную комнату, — сказал Раскольников, открывая дверь. — Это очень мило с его стороны, — улыбнулась девушка, присев на край кровати. — Да, он хороший человек, — ответил Раскольников. — Ну же, иди ко мне. Ненужная фата была снята мгновение. А вот от прекрасного белого платья избавиться было сложнее. Уж слишком хорошо его зашнуровала Дуня. У Раскольникова даже пару раз возникала мысль и вовсе порвать эти никчёмные верёвки, но труды сестрицы было жаль. Когда наконец свадебное платье оказалось в стороне, Раскольников увидед Соню во всей её красе. Она не потеряла былой стати даже за тяжёлые годы семилетней каторги. Великолепное зрелище! Как же долго он ждал этого момента. У Сони Мармеладовой, а точнее, уже Раскольниковой, прекрасные и тело, и душа. Но если первым владели многие, то последним обладает и будет обладать лишь он, Родион Раскольников. И ему всё равно, что скажут или подумают другие. Да какое им дело до них?! Раскольников притянул девушку к себе и поцеловал её в сухие губы. Неужели всё это на самом деле? Он — убийца и бывший каторжник. Она — девушка, вынужденная пойти на торговлю телом. Они — родственные души, которые нашли друг друга. Эти семь лет навсегда изменили их. Соня ответила на поцелуй, зарывшись пальцами в его волосы. Она спала со многими мужчинами. Но для них она была лишь игрушкой, развлечением на одну ночь, если не меньше. Она привыкла к грубости с их стороны и даже к боли. И ей самой было противно это. Но вместе с тем Соня понимала, что другого выхода у неё не было. Она просто должна. С Раскольниковым было всё иначе. Он, хоть и был где-то груб и неуклюж, старался обращаться с ней настолько бережно и аккуратно, насколько мог, хоть и понимал, что ей сие не в первой, и она даже где-то опытнее его. И именно с ним Соня впервые почуствовала, что значит быть по-настоящему любимой девушкой.

***

Солнце светило сквозь занавески. Раскольников нехотя раскрыл глаза. Его Сонечка спал рядом. Родион приподнял уголки губ и осторожно убрал светлую прядь с её лица. Сейчас он впервые за долгие годы почувствовал чуждое ему ранее чувство — бесконечное счастье. Его жизнь начинается снова, и он никогда не повторит прошлых ошибок. От этого его всегда будет оберегать его ангел.