***
— Лена Окстон… — врач искал информацию в компьютере и будто про себя повторял нужные имя и фамилию. — палата 208. Второй этаж, сразу налево и по коридору прямо. — Хорошо, спасибо, — поблагодарила Оливия и повернулась к своей спутнице. — Не заблудишься? Амели, которая стояла рядом, нервно поправляла рукав своей рубашки, но внезапный вопрос вывел её из секундного транса. — А ты не пойдёшь со мной? — осмыслив вопрос, немного растеряно ответила девушка. Сомбра вновь многозначительно улыбнулась. — Вы справитесь и без меня. Разбираться в поведении своей подруги Лакруа не хотела: она лишь безумно рвалась увидеть свою Лену. Девушка согласно кивнула и быстрым шагом направилась в сторону лестницы, ведущей на верхние этажи больницы. Хоть Амели и пыталась держать себя в руках, но с каждым шагом, с каждой ступенькой на девушку накатывало сильные волнение и страх. Перед глазами всплывали кадры с аварии: израненное и окровавленное тело, обломки болида, этот жжёный запах, крики людей на трибунах, медики. От этих воспоминаний девушке резко стало жарко, а в глазах потемнело, и она была вынуждена схватиться за поручень лестницы, чтобы не покатиться вниз. — Спокойно, спокойно. — шёпотом успокаивала себя девушка, шумно втягивая носом столь необходимый сейчас кислород. И спустя несколько секунд, при помощи специальных техник дыхания, Амели всё же смогла приубавить волнение внутри. Однако, несмотря на все попытки самоконтроля, чем ближе была заветная палата под номером 208, тем сильнее сбивалось дыхание. От предвкушения скорой встречи всё перемешалось: страх от грядущей картины в палате смешался с сильнейшем желанием взглянуть в родные карие глаза. Представить Лену, замотанную в сто слоёв бинтов, было невероятно больно. А осознавать, что скорее всего сейчас девушка выглядит даже хуже, было в разы больнее. Но это всё неважно: самое главное, что Окстон жива и пришла в себя, а значит, самое страшное уже позади. И вот девушка стоит прямо напротив заветной белой двери. Амели от Лены отделяет буквально один шаг вперёд, но этот шаг сделать совсем не просто. Все тараканы в голове разбежались по тёмным углам, освободив место для вот-вот проснувшихся бабочек. Рёбра ломило, горло пересохло, а сердце колотилось с такой скоростью и силой, что казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из грудной клетки и устремится прямиком к Лене… Лакруа всё же удалось немного утихомирить ураган эмоций внутри. Она плавно подняла руку и постучалась в дверь напротив. Ответа, что и следовало ожидать, не последовало, так что девушка положила кисть на ручку и убрав с пути последнюю преграду, зашла в палату.***
Амели медленно зашла в комнату и тихо закрыла за собой дверь. В нос сразу же ударил сильный запах дезинфицирующих средств, новых чистых бинтов и каких-то лекарств вперемешку с прохладным воздухом. По глазам ударил яркий свет из настежь открытых окон, прикрытых лишь тонким тюлем. Из-за белоснежных стен в помещении как будто становилось ещё ярче. Обычная ситуация для палаты: вонь лекарств и давящая на лёгкие тяжёлая атмосфера. Но когда до уха девушки дошли периодические тихие пикающие звуки, перед её глазами вновь пронеслись ужасные кадры с аварии. Чувство вины в произошедшем нахлынуло вновь. Лакруа отвела глаза в сторону и увидела кучу разной медицинской техники и приборов: кардиомонитор, на котором были кривые линии, показывающие пульс, давление и что-то ещё, разные капельницы, трубочки, датчики. И всё это было подключено к рядом лежащей на кушетке Лене. Лицо девушки не выражало никаких эмоций: веки были прикрыты, потресканные губы расслаблены, волосы неаккуратно растрёпаны на белоснежной подушке. Из-за того, что девушка была укрыта, всех бинтов на теле видно не было, но руки, которые лежали поверх одеяла, были частично перевязаны. От этой картины Амели стало грустно, и в то же время немного спокойно. Грустно не видеть задорный огонёк в янтарных глазах, не видеть лучезарную детскую улыбку на миленьком веснушчатом личике, не слышать смех. Но осознание того, что Лена идёт на поправку, явно приободрило. Лакруа шумно выдохнула и направилась к небольшому стулу, стоявшему рядом с кардиомонитором. Девушка заприметила, что обычно во всех фильмах и сериалах этот прибор надоедливо пикает, оповещая обо всех изменениях в пульсе, но этот лишь легонько гудел, не издавая никаких противных сигналов. Зелёная кривая линия по середине экрана показывала сердечную активность Лены — 83 удара в минуту. Амели аккуратно пододвинула серый пластиковый стул ближе к кушетке, максимально стараясь ничего не задеть. Как только Лакруа вновь взглянула в родное лицо, она почувствовала всю неловкость ситуации. Лена лежит без сознания, или спит? В любом случае не осознаёт происходящее вокруг, а тут приходит Лакруа и начинает пялиться на столь беззащитную девушку. Что говорить? Что делать? Пока девушка пыталась привыкнуть к этой тишине и придумать, как провести это время с пользой, она медленно скользила взглядом по частично прикрытому телу напротив. Синяки под глазами, мелкие царапины на щеках и шее, выпирающие ключицы, плавно вздымающаяся в такт дыханию перевязанная бинтами грудь, прикрытая белым одеялом, тонкие кисти, лежавшие на животе, забинтованные запястья и предплечья. А ведь Окстон находится здесь в таком виде только по причине того, что Вдова заигралась, на секунду расслабилась в такой ответственный момент, почувствовала себя свободной от жестокого мира; но жизнь сразу же вернула её на место. Поставила подножку, дала щелбан по носу, посмеялась ей в лицо и отняла ставшего за такое короткое время дорогого ей человека. Кто знает, во что эта невинная секундная слабость могла перерасти? Если бы врачи не успели оказать помощь, в мире Формулы-1 стало бы на одного гонщика меньше. А может даже и на два. Амели нежно взяла тонкую кисть в свою и плавно переложила её ближе к краю кушетки, не разжимая свои пальцы. Именно этот жест девушка посчитала нужным в данный момент. — Прости меня. — тихо сказала Лакруа, начав медленно поглаживать большим пальцем обратную сторону ладони спящей девушки. Кто бы что не говорил и не писал в адрес Роковой Вдовы, факт остаётся фактом — она была полностью виновата в случившемся. Именно из-за неё всё вышло именно так. Сколько бы раз она ни извинялась, сколько бы слов она ни говорила, это чувство вины за то, что могло произойти, и за то, что произошло, будет ещё долго мучить её. В данной ситуации Амели не смогла придумать слов лучше, чем банальные «прости меня», которые должны были помочь хотя бы ей самой. И, кажется, от них действительно стало чуть легче. Совсем чуть-чуть. Лакруа продолжала поглаживающие движения. Девушка смотрела в закрытые глаза Лены в надежде, что вот-вот она их распахнёт. Но, видимо, не сегодня. — Мне так жаль, что всё вышло именно так. — она продолжила диалог со спящей девушкой. В горле был ком из несказанных слов, но разобрать эту кучу на внятные слова и предложения выходило с трудом. Хотелось просто зареветь, накинуться и обнять, прижать к себе и никогда не отпускать, не допустить больше подобного, оградить от всех; но нужно было контролировать себя: у них ещё будет время. — Так жаль, что нам не удалось поговорить перед гонкой, — возвращаясь в воспоминания перед аварией, начала рассуждать Лакруа. — Я смотрела на тебя в зеркало бокового вида и умилялась. Ты так мило копошилась и крутилась на месте, так волновалась… — на лице появилась грустная улыбка. — А помнишь наше пари? — девушка слегка ухмыльнулась. Немного забавно, учитывая, что формально они обе проспорили. Лена не победила, да и Амели тоже; да и какая уже разница. — Я думаю, ты могла позвать меня на свидание даже прямым текстом, я бы в любом случае согласилась. — ещё один смешок. Лакруа почувствовала себя уже гораздо более уверенно, так что она просто продолжала рассуждать вслух, не задумываясь ни о чём: её слова всё равно никто не услышит. — На самом деле, как бы сейчас это забавно ни звучало, до того, как мы с тобой увиделись вживую, ты мне не особо то и нравилась, — по лицу поплыла искренняя улыбка, наверно, первая за эту неделю. — Я по началу даже местами где-то завидовала тебе и твоей нарастающей популярности. Такое ощущение, что они были знакомы уже целую вечность, а не каких-то пару дней. Лена стала для Амели кем-то настолько родным, настолько близким, что всемирно известная гонщица не задумываясь поставила всю свою карьеру и репутацию под прямую угрозу ради этой маленькой, уверенной в себе девчушки, нагло похитившей её сердце и явно не собирающейся возвращать его обратно. — Ты запала мне в душу с момента нашей первой встречи, тогда, на автодроме, — под сердцем разлилось какое-то необъяснимое тепло. — Ты не выходила у меня из головы ни на секунду, я радовалась каждому твоему сообщению, словно ребёнок. Сейчас, Амели говорила вслух то, о чём боялась даже думать. Она даже не допускала, что могла влюбиться в Лену за столь короткий промежуток времени до того момента, когда Оливия ей прямым текстом на это не указала. — Интересно, ты чувствуешь то же, что и я? — Лакруа в очередной раз выдохнула, возвращаясь в реальный мир из мира воспоминаний. Девушка на секунду перевела взгляд на окно напротив. На улице стояла отличная погода: тепло, лёгкий ветерок слегка покачивал деревья на заднем дворе, слышалось приглушённое пение птиц. Однако, краем глаза Амели заметила, что на одном из мониторов медицинского оборудования что-то мигает. Девушка быстро повернула голову в сторону приборов. Кардиомонитор, показывающий пульс Лены, просто сошёл с ума. Ранее сердце девушки билось со скоростью 83 удара в минуту, но сейчас оно выдавало аж 101 удар. Как она раньше не заметила этих изменений, учитывая, что такой пульс держится уже несколько минут? На мгновение девушка испугалась, что состояние Окстон ухудшилось, и уже хотела нажать на аварийный вызов медсестры, но она осознала, что если бы девушке было действительно плохо, то она бы не лежала так совершенно спокойно. И тут Лакруа осенило. Это странное поведение и намёки Сомбры, повышенный пульс после такого, можно сказать, интимного разговора. «Вот предательница, Оливия». — пронеслось в голове. Амели смогла наконец сложить в голове два плюс два. Лена не спит. В голове у Вдовы смешалось сразу несколько чувств: радость, от того что Лена всё же в сознании, удивление от такой забавной ситуации и неловкость от того, что все её слова, сказанные в порыве раздумий, были услышаны. Но раз уж Лена первая решила начать эту игру, Амели не отступит. «Раскрывать карты слишком рано, продолжим играть по твои правилам, дорогуша». — на лице появилась самодовольная улыбка. — Знаешь, — начала всё же Лакруа, пытаясь придумать что-нибудь интересное, — мне так хочется поцеловать тебя прямо сейчас, но я понимаю, что это неправильно. Девушка продолжала смотреть на показатель кардиомонитора, и поняла, что в этой битве она явно победила: пульс вновь повысился. Бинго. Амели перевела взгляд на всё ещё спокойное лицо Лены и, лишь присмотревшись, заметила на веснушчатых щеках проявившийся лёгкий румянец. — Но с одной стороны, что меня останавливает? Ты, да и никто другой об этом всё равно не узнает. — Лакруа стала замечать учащённое дыхание Окстон, и даже одеяло не могло его скрыть. Сейчас главное не упустить грань между шуткой и реальным желанием, ведь чем убедительнее Вдова старалась вывести на эмоции Лену, тем сильнее она действительно хотела впиться в желанные губы. — И раз никто об этом не узнает, так почему бы и нет? — Амели встала специально максимально шумно: она задела ногой стул, со скрежетом его отодвинула, шуршала одеялом. Раз Лена продолжает пытаться делать вид, что она спит, глаза она открывать не будет, а значит и видеть, что происходит, тоже; но раз она услышала звук того, что Лакруа встала со стула и вот-вот будет воплощать в реальность сказанные слова, девушка не сможет сдерживать себя долго. — Но знаешь, — Амели наклонилась над кушеткой, и всем своим телом почувствовала волнение вперемешку с предвкушением в теле, лежащем под ней. — Мне вот интересно… — прошептала она над самым ухом, заставив беззащитную в данной ситуации девушку слегка вздрогнуть. «Вот ты и попалась, малыш». — Как долго ты ещё сможешь сдерживать улыбку? — слегка отстранившись, спросила Вдова. И словно ответом на поставленный вопрос, Лена потеряла самообладание, и на её лице появляется фирменная лучезарная улыбка. Она наконец-таки распахнула глаза и со всей нежностью посмотрела на Амели прямо перед её носом. — Так нечестно, это запрещённый приём! — слегка надув губы воскликнула Трейсер. — Кто бы говорил. — Лакруа подалась вперёд, аккуратно обхватила двумя руками любимое веснушчатое личико и нежно поцеловала родные губы.***
Сомбра сидела на стуле в зале ожидания. Она мирно почитывала какой-то первый попавшийся под руку журнал, изредка отрывая глаза от букв и рассматривая людей напротив. «Её нет уже 30 минут, — думала про себя Оливия, смотря на наручные часы. По её лицу поплыла хитрая улыбка. — Видимо, они всё же нашли себе занятие». — девушка ещё раз ухмыльнулась и вернулась к чтению.