Знаю, что если буду продолжать (сегодня умру счастливым)

Тихо, прямо сейчас здесь тихо. Весь мир замер, всё, кроме мягкого ветерка, который шуршит листьями деревьев, который заставляет траву мягко колыхаться. Луна повисла высоко над ними, и Лютик спит, устроившись рядом с Геральтом. Одна его нога закинута поперёк Ведьмака, а его руки прижимают Геральта к земле. Он мог бы встать, распутать их, но оказывается не в состоянии сделать это. Вместо этого он наблюдает, как грудь барда поднимается и опускается, медленно и неуклонно. Геральт не верит во многое, если говорить о предназначении и замыслах судьбы. Но здесь, сейчас? Он мог бы обманывать себя, веря во всё это. Они так хорошо сочетаются вместе, идеальные части, созданные друг для друга, навсегда и навечно. Геральт поднимает взгляд к волосам Лютика, делая глубокий вдох в неяркие серо-белые пятна. Не похоже, что прошло слишком много времени от молодого барда до того, которого сейчас видит Геральт. Он осторожно вытаскивает руку со стороны барда, проводя пальцами по мягким волосам. Лютик не отстраняется, вместо этого он двигается ещё ближе, хотя, казалось бы, ближе уже невозможно. Его голова прижата к изгибу шеи Геральта, и ведьмак чувствует его дыхание на своей шее, мягкое и тихое. Геральт изо всех сил старается не думать о седине, вместо этого он фокусируется на луне, на серебряном свете, который освещает их. Прямо сейчас они здесь. Они вместе, и это самое важное. Ему всегда говорили, что Ведьмаки ничего не чувствуют. Он всегда верил в это, говорил себе, что так и должно быть — идти по пути в одиночку. Но сейчас, когда только луна может осудить его, он не лжет самому себе. Лютик состарится, оставит его. Эта мысль заставляет его желудок сжиматься так, что Геральт даже не думал, что это возможно настолько. Его пальцы в волосах барда замедляются, и вместо этого он кладет руку на макушку Лютика. Лютик издает тихий стон, медленно моргает, глядя на Геральта мягкими взглядом. — Что случилось? — Он шепчет, его глаза все ещё неясные ото сна. — У тебя седые волосы. — Ой. В самом деле? — Геральт берет седую прядку, потирая ее между двумя пальцами. Он хмыкает в ответ, и Лютик хмурится. — Что случилось? — Ты стареешь, — слова вырвались, прежде, чем Геральт смог остановить себя, и они снова сжали живот, в этом чувстве он обнаружил некий страх. Это жестоко — говорить вслух так, будто слова делают всё более правдивым, чем есть на самом деле. — Вот так люди и существуют, ты прав, — Лютик слегка приподнимается, нога все еще переброшена через грудь Геральта. Он откидывает голову назад, оказываясь рядом с головой Геральта. Рука Лютика ложится ему на подбородок, заставляя ведьмака повернуться к нему лицом. Лютик оставляет легкий поцелуй на его губах, мягко улыбаясь. С такого расстояния Геральт видит зачатки морщин, кривые линии, закрепившиеся на коже барда. Он хмурится, и Лютик вздыхает, обхватив его щеку. — Мы потратили столько времени впустую. — Да, потратили. Теперь у нас есть время наверстать упущенное, — Лютик снова целует его, в этот раз дольше, но все еще также мягко и сладко. Своими губами Геральт чувствует, как губы барда растягиваются в улыбку на его собственных. — Я здесь. Если ты думаешь, что можешь так легко от меня избавиться, должно быть, ты знаешь меня не так хорошо, как тебе кажется, — шепчет Лютик, хотя рядом с ними и близко ничего нет. Он отстраняется и возвращается обратно к изгибу шеи Геральта. Он прижимается, целуя там, где его шея встречается с плечом, прижимаясь к его голове до тех пор, пока его макушка слегка не вдавливается в подбородок Геральта. — Я здесь, — он поправляет ногу, притягивает ее ближе к груди и зарывается рукой в волосы Геральта. — Я здесь.