Ночь и заря

Брат сидел у окна… доносились с порога Чуть заметные чьи-то шаги. Он все также смотрел, но с какой-то тревогой На сияющий светоч Зари. Сёдзи открылось. «Это ты, Осомацу?» «А что тебе, братик, др*чил?» Взглянул он устало на старшего братца И что-то слегка приуныл. -Да нет, старший брат, я слегка беспокоюсь… -О чем? Расскажи не тая! «О нет… я тогда еще больше расстроюсь»… Смотрела в окошко Заря. Кто знал, что нечаянно братик споткнется, В то время, как Чоро вставал, И парочка братьев вдруг лбами столкнется? Скажите, ну кто это знал? Упали. Лежат. И как же подняться? Груда костей и жира… - Осо, вставай, дай отдышаться? «Боже, какой он милый» Осо привстал, увидев картину: Рубашка чуть слезла с плеча, Алые щеки, словно малина. И красный зажмурил глаза. - Братик, прости.. – и он утонул В одном поцелуе на миг. Но тут же близнец его прочь оттолкнул Из зала послышался крик. И брат, задыхаясь, бежал, что есть мочи. Над ними смеялась Заря. И только сестре ее, Сумрачной Ночи, Вся тайна известна была. В последнее время, бывало, ночами Один Чоромацу не спал. Он, жарко дыша, своими руками Охотно проблемы решал. Напротив – любимый. Сопливая морда, И чуб на затылке торчит. Ночью он стонет, а днем ходит гордо И вечно на что-то ворчит. Так продолжалось, похоже, недолго. На крыше, прощаясь с Зарей, Один Чоромацу, смущаясь немного, К губам прикасался рукой. Мечты? Может, правда? Иль все-таки ложь? Не верилось брату немного. «Эй, Черномазик, в пачинко идешь?» Послышался голос с порога. «Сегодня не в духе..» - сказал он тоскливо, И молча на крыше прилег. «Зачем ты сегодня к нам в дом приходила?» Взглянул томно брат на Восток. Он знал – только Ночь может тайны хранить, А Зори несут откровенье. Он видел давно свою красную нить, Несущую боль и сомненье. Он каждую Ночь на брата смотрел Наполненным ласкою взглядом, А после, умывшись, он сильно хотел, Не просто ложиться спать рядом. В глазах потускнело. В сон потянуло. Но брат все лежал на боку. Не слушалось разума чистое тело. «Ну ладно, немного вздремну» Весь день пролетел, братья поздно вернулись. На брата все дружно забили. Что-то крича, они шумно разулись, Скорее футон расстелили. Уснули все быстро, один Осомацу Тревожно на небо смотрел. Глазами ища непутевого братца, Он тихую песенку пел. Скрип крыши. Наверное, кошки скребутся. Как больно сейчас на душе. Не мог Чоромазик домой не вернуться, Слишком уж поздно уже. И вспомнил он, утром, собравшись в пачинко, Им с крыши балбес отвечал. И вдруг в его мыслях воскресла картинка, И он, что есть сил, побежал. Но только собравшись взобраться на крышу, Услышал неведомый стон. Поднявшись еще на ступеньку, как мышка, Увидел его… Это сон? Рубашку так крепко зажавши зубами, Спустивши пониже штаны, Он двигал усердно своими руками, Но слезы по щечкам текли. И старший, поспешно, ничуть не колеблясь, Рванул к своему близнецу. А Чоро, уже ни на что не надеясь, Ударил его по лицу. Минута. Сидят. Оба искренне плачут. А Ночь их собой укрывает. «Эй, братец, ответь мне, что все это значит?» - Безудержно слезы стекают. «А сам как считаешь, тупица? Не я ли, Все ночи др*чил на тебя? Не вы ли меня всей семьей донимали? Давай же, ткни пальцем в меня!» «Потише, прошу» - и, крепко схвативши, Обнял, успокоив немного. В ту ночь, навек сердце брата пленивши, Зеленый просил о подмоге. Два чл*на ладонью они съединили. Их стон разрывал тишину. В тот миг они все навсегда позабыли. Им снился лишь сон наяву. А утром проснулись и оба - с хандрозом. А Тотти на старших косится. Ночь жаркой была, но этим занозам Все ж, бл*дь, удалось заразиться! Никто, кроме Ночи не видел, не ведал, Как нежно снималась одежда, И только Заря каждый день до обеда, Ждала продолженья с надежой...