Двадцать второе сентября
POV Александр Николаевич
Переговорив с учительницей. русского, кажется (Не запомнил я своих коллег еще), я вышел из учительской и направился к своему прекрасному кабинету. Даже удивительно, почему его дали мне. Но спрашивать я точно не собирался, вдруг, отберут еще. А оно мне надо?
Пока я думал об этом, я спустился на первый этаж. Я приходил обычно чуть позже звонка, чтобы дети успели доделать какие-то свои дела. Когда у меня был первый урок, то на него приходило не больше половины класса (а если это одиннадцатый, то могла прийти только треть). Также было и сегодня. Еще недоделанное расписание уроков, которое висело в учительской, говорило мне, что первый урок у 11 «Б».
Счастье то какое… Не то чтобы они были шумными. или непослушными. Их дисциплина была неплохой. Но вот прогулы, отказы что-либо учить и тому подобное частенько выводили меня из себя. Из их класса мой предмет учили… учил один человек. Это была Лера Вернер. Способная ученица. И очень трудолюбивая. Я бы даже сказал, что она мне понравилась, но не скажу. Только она одна действительно внимательно слушала меня, выполняла абсолютно всю домашку, читала дополнительную литературу, задавала неудобные вопросы, над которыми можно было долго поразмышлять. В общем, идеальный ученик.
Она всегда оказывалась в моем кабинете раньше других. То есть, пока кто-то чистил зубы дома, Лера читала книгу у меня в кабинете, изредка поглядывая на меня.
История у их класса была два раза в неделю (плюс пара обществознания), но приходила она чаще. Мы много разговаривали, обсуждая, в основном, какие-то нейтральные темы. В моем присутствии Лера вела себя довольно странно, но я думал, что все отличники себя так ведут.
Сейчас же я заметил эту любознательную девушку вне класса. Даже это уже было странно. Поэтому я быстро подошел к ней, неся в руках недопитый кофе, и спросил:
— Вернер, ты хочешь учиться за пределами моего кабинета?
Она лишь медленно подняла голову, глупо смотря, как я пью из любимой кружки.
Было видно, что она как будто не в себе. Рассеянная, несобранная, даже какая-то сонная. Что же случилось?
Лера что-то пробормотала себе под нос. Из её слов я разобрал лишь: «кружкой». Я решил переспросить ученицу об этом. Но она внезапно встрепенулась и буквально влетела в класс, так и не посмотрев на меня.
— Странная она, — только это сорвалось у меня с губ, когда я, улыбаясь, направился за ней.
Я решил немного понаблюдать за ней, пока остальные. хм. девять человек откроют учебник и тетрадь. Лера тоже открыла учебник. Только не там где нужно. Это было заметно даже с моего места. Я все больше удивлялся несвойственному ей поведению. Андрей, — как мне казалось, её лучший друг, — помог ей открыть учебник, но после этого Лера все равно ничего не делала. Мне показалось, что она пыталась спрятаться от кого-то за маленькой книжкой. Может от меня? Но с чего бы вдруг? Что я сделал? Как я помню, ничего необычного, ничего, что могло бы обидеть или задеть её.
Так что же тогда происходит? Я твердо решил разобраться. А вдруг у неё какие-то проблемы? Отправить её к психологу или выслушать самому? Об этом подумаю позже. Надо все-таки рассказать тему этим смелым ученикам, пришедшим аж к первому уроку. Да еще и истории.
Дав им небольшое задание, я стал заполнять электронный журнал. Компьютер стоял очень удобно. В данный момент, я мог видеть в отражении экрана поникшую Леру, о чем-то болтающую с Андреем. Разговор был коротким и, кажется, не самым приятным для Вернер (но не для счастливого Андрея).
Звонкая трель раздалась, как мне показалось, слишком рано. Я не смог закончить с журналом, так как то и дело отвлекался на грустную ученицу, что-то вырисовывающую в тетради.
Когда почти все вышли и направились на следующие пары, я довольно громко сказал:
— Вернер, попрошу остаться ненадолго.
Прозвучало слишком строго. Но учителям же и нужно так общаться. Нет?
В любом случае, я хотел спросить ученицу про её состояние полной рассеянности. Но как бы это сделать? Вдруг я только усугубляю ситуацию. И я решил оставаться безэмоциональным и строгим. Как пришел к такому выводу? Понятия не имею. Ну да ладно.
Когда она поплелась на негнущихся ногах к моему столу, я жестом указал ей на стул рядом. Она села и стала внимательнейшим образом разглядывать пол под ногами.
Я немного холодно спросил:
— Что с тобой? Ты была крайне не сосредоточена на занятии. Что-то случилось?
Она немного помолчала. Мне на секунду показалось, что она сейчас выбежит из кабинета.
А нет. не показалось. Она сделала нечто похожее.
Она встала, открыто посмотрев в мои глаза, а потом добавив: «Совсем ничего не случилось», вышла из кабинета, немного хлопнув дверью.
Я был просто в шоке. Такая тихая, прилежная ученица… только что хлопнула моей дверью.
Это же плохо. Почему же мне понравилось?
Я бы мог её догнать, но мне показалось, что другие ученики и учителя неправильно поймут, если я буду бегать вслед за Вернер. Я остался в кабинете в смятении.
Жизнь-то все веселее становится.
После 11 «Б» ко мне пришел мой класс — 11 «А». Они ходили почти в полном составе. Хотя, я был уверен, что это только потому, что я их классный руководитель. Ну, а какая, впрочем, разница? Главное, что ходят.
Но проблем у 11 «А» было намного больше, чем у классов с их параллели. Я думаю, что когда я устраивался на работу, то что-то не то сказал директору, раз она решила так наказать меня в первый же год работы.
Так же, как и в 11 «Б», в 11 «А» была одна ученица, отличавшаяся от остальных. Такая же прилежная, аккуратная и трудолюбивая. Звали её Машей Лентовой. Про неё я точно мог сказать одно — она мне нравилась.
Девушка всегда выглядела очень опрятно, она подбирала себе весьма элегантную одежду. Школьной формой это было трудно назвать, но выглядело очень даже неплохо. У неё были длинные русые волосы, которые она обычно заплетала в две косички. Всегда радостные глаза лазурного цвета иногда удостаивали меня их прикосновением, но было это редко. Оттого еще более желанно.
Да, я чокнутый, если всерьез думаю об этом. Я посмотрел в документах (не горжусь этим поступком), что ей через две недели восемнадцать. Испугавшись своих последующих мыслей, я чуть ли не выкинул этот листок, дабы уничтожить его.
Мне было стыдно каждый раз, когда я на неё смотрел. Как я мог проявлять симпатию к ученице? Может зря я пошел в учителя?
Характер у нее был не лучший. Немного самовлюбленная, эксцентричная, она вела себя не всегда прилично. И как же мне было стремно, когда вместо того, чтобы отругать её, я лишь улыбался её выходкам. Но я заметил, что с друзьями и людьми старше она ведет себя совершенно по-другому. Маша заботилась о них, помогала с чем только могла.
Я думаю, что она хороший человек. А когда немного повзрослеет, то будет еще прекраснее, чем сейчас.
Каждый урок с 11 «А» давался тяжело. Я изо всех сил пытался не смотреть на эту девушку. А это было трудно, так как она то и раз привлекала мое внимание. То спросит про какое-то событие, про которое я только что рассказывал, то попросит выйти — это действие заставляло меня паниковать, ведь она проходила мимо меня в своей короткой юбке, немного покачивая бедрами. Эта чертовка точно знала, как управлять мужиками. Мной она теперь могла вертеть, как хочет. И я ничего не мог с собой поделать. Слишком она мне нравилась. Но я никогда не скажу ей этого (до восемнадцати точно). А вот не показывать было труднее.
Вот почему она не может быть, как Вернер? Почему Маша не заходит ко мне поговорить, почему не спрашивает как у меня дела? Почему она вообще мной не интересуется? Я что. такой непривлекательный? Зато на молодого англичанина она смотрит по-другому, без усмешки, как на меня. Да по этому человеку сохнут просто все. Наверное, это было плохо, но я немного завидовал. Да даже Вернер много проводила с ним времени. Может, влюбилась?
Пока я думал обо всем этом, я даже не заметил, как пропустил кое-что очень важное в своих мыслях. Это-то мне и аукнулось в будущем. Но о всем по порядку.
Перед уроком я решил прогуляться по этажу, чтобы успокоить нервишки. Только я открыл дверь кабинета, чтобы выйти из него, как увидел перед собой улыбающуюся Машу. Сердце чуть не остановилось, а я встал, как вкопанный.
— Доброе утро, Александр Николаевич.
Чего это она такая счастливая?
— Здравствуйте, Мария, — как можно отстраненнее ответил я хриплым голосом.
— Можно зайти? — прямо спросила Маша, устав ждать, когда я сам предложу. Я вообще ничего не делал и не говорил. Страшно было. Чуть-чуть…
— Да, конечно. Проходи, — быстро ответил я, отходя немного в сторону.
Она прошла вглубь класса. Проходя мимо меня, она, как бы невзначай, качнулась телом в мою сторону.
Я молниеносно ретировался из класса. И только с другой стороны двери смог наконец-то нервно сглотнуть. Ну зачем она так делает?! Хочет, чтобы я на месте растаял? Давно я такого не чувствовал. Кажется, со времен школы.
Что же мне делать?
Пока я бесцельно бродил по этажу, я увидел кое-что интересное. Та самая Лера Вернер, которая буквально десять минут назад оставила шокированного меня в кабинете, сейчас, смеясь, шла рядом с учителем английского (имя так и не запомнил). Он тоже задорно смеялся.
Я на секунду подумал, что если бы показать эту парочку Маше, то она перестала бы лезть к нему. И у меня был бы шанс. Ну что за мысли?! Совсем крыша поехала.
Лера так и не заметила меня, поэтому когда они проходили мимо меня, я услышал небольшой отрывок их разговора.
— И она пришла ко мне в класс в мини-юбке и вырезом на блузке чуть ли не до пупка, — рассказывал он.
Лера смеялась из последних сил.
— А вы что? Неужели рассматривали её? — едко спросила Вернер.
— Лер, думай, что говоришь. — серьезно ответил учитель. — Я бы выгнал, но я решил оставить её мерзнуть в таком наряде. Я ж забыл сказать, что опять все окна открыл.
Ученица устала смеяться и просто мило ему улыбалась. Учитель английского тоже был весел. Они продолжили разговор уже вне моей досягаемости.
Я был слегка удивлен. Их разговор носил не совсем такой формат, какой предполагали отношения учителя и ученицы. Может, они встречаются? Да какое мне дело? У меня и своих забот полно. А главная забота сейчас сидит у меня в кабинете. Совсем одна.
Отбросив подальше мысли и о Маше, и о Лере с учителем, я постарался продуктивно провести урок. Если бы Маша иногда не кидала на меня красноречивые взгляды, это бы получилось. А так. я все-таки отвлекался.
***
Я вернулся в класс после большой перемены, на которой все учителя ходили в столовую. Я же сегодня обошелся одним только кофе на обед. Аппетита не было от слова совсем. Допивая, уже, наверное, пятую кружку за сегодня, я дошел до своего стола. На нем лежал маленький сложенный стикер для заметок.
Я взял его и, развернув, прочитал:
«А вы милый, когда строжитесь. Да и вообще милый. Знаете, вы заставляете мое сердечко трепыхаться. Анонимный поклонник».
Я поперхнулся кофе, запачкав край рубашки. Слишком неожиданно. Кто бы это мог написать? Может Маша? Или Вернер? Да нет, не Лера. У неё бы смелости не хватило. Да и я ей, верно, не нравлюсь.
Ну вот, теперь точно не получится нормально вести уроки. Да меня так уволят скорее…
Конец POV Александр Николаевич
Октябрь
***
Дни шли слишком быстро. Лера не успевала даже переворачивать листы своего маленького календаря. Первый месяц учебы уже прошел. Не за горами долгожданные осенние каникулы, которых ждали все: и учителя, и ученики, и даже родители.
За последние два месяца ничего сильно важного или запоминающегося не произошло. Уроки, домашка, редкие прогулки, разговоры с друзьями. И все по кругу.
Лера почти каждый день приходила на дополнительные занятия по английскому. Но довольно часто их продуктивный настрой на обучение пропадал, когда кто-то из них отвлекался на разговоры о чем-либо. Хоть Дмитрий Владимирович недолюбливал слухи, он все-таки сплетничал с Лерой.
А однажды, они решили подшутить над одной его «поклонницей».
Когда она снова пришла к нему в кабинет после последнего урока в. неподобающем виде, Лера и учитель сделали вид, что они будто бы встречаются (или нечто похожее).
Нужно было видеть её лицо, когда Вернер положила свои руки на плечи Дмитрия Владимировича, аккуратно поглаживая его шею.
Эта девушка поставила бы рекорд по скоростному уходу из кабинета, если бы захотела. Но этот талант был у неё не единственным. Она так же искусно распускала слухи.
Уже на следующий день все Лерины одноклассники с усмешкой смотрели на неё. Но никто ей ничего не сказал. А самой Лере было как-то все равно. Главное — ей было весело в тот момент, когда они шутили над бедной влюбленной девушкой. С Лериной стороны это было даже хуже, чем казалось. Она же тоже была влюблена в учителя, но в другого. Кстати, об этом.
Наверное, вы уже догадались, что ту записку написала Лера. Она решила начать их потенциальные отношения издалека.
После этой записки, были и другие, примерно такого же характера и содержания. С их помощью она надеялась завоевать его симпатию. И кажется, ей это удавалось.
Валерия решила, что перед каникулами оставит последнюю записку, в которой укажет время и место встречи.
Было очень трудно решиться на это… Но даже Дмитрий Владимирович одобрил эту идею. Он никак не мешал её маленькому плану, а даже помогал иногда. И Леру это очень радовало. Они давно перешли в своих отношениях к грани между учитель/ученица и лучшие друзья.
И вот, наступил последний день первой четверти. Будто ожидавший чего-то Александр Николаевич, почти не выходил из своего кабинета. Лера понятия не имела, как подбросить записку.
Она стояла около класса истории уже где-то десять минут в надежде на то, что историк захочет куда-то выйти (и не закроет кабинет). Но ничего не происходило. Александр Николаевич и не собирался этого делать. Когда терпение почти закончилось, Вернер уже подумывала о том, чтобы отдать ему записку лично, как вдруг из-за угла появился… угадайте кто?.. Дмитрий Владимирович.
— Привет, Лер. Все еще не отдала? — усмехнулся тот, обнимая её.
— Не-а, — грустно ответила девушка.
— Знаешь, я думаю, — когда он начал говорить, Лере показалось, что из-за двери послышался звук приближающихся шагов.
Не дав мужчине договорить, она зажала ему рукой рот и увела в темный конец коридора, прижав к стене и призывая вести себя потише. Он лишь тихо смеялся ей в ладонь.
Слух не подвел девушку, историк действительно вышел из кабинета, настороженно оглядываясь вокруг. Не увидев никого «подозрительного», учитель направился куда-то в сторону лестницы.
Лера не собиралась терять ни секунды. Оставив англичанина, забавляющегося ситуацией, она быстро проникла в класс, положила записку на видное место и наскоро ретировалась обратно.
Только она подошла к Дмитрию Владимировичу, который вышел из темного угла и ждал её около, как с лестницы послышались неторопливые шаги. Не захотев проверять, кто идет, Лера жестом показала учителю, что собирается пойти в его класс через другую лестницу. Дав ей ключи, он тихонько прошептал, что немного задержит предмет её любви.
Какой же он хороший, — подумала девушка, тихо ступая по лестнице.
План был выполнен. Последняя записка гласила:
«Вот и последнее послание от меня. Мне было приятно общаться таким образом, но. надо идти дальше.
Если вам это интересно, то приходите к шести часам вечера ко входу городского парка.
До встречи!»
Осталось только подобрать одежду, сделать что-то на голове, продумать их разговор и в конце концов, успокоить нервишки.
Совсеем несложно, — успокаивала себя Лера. За этот год она стала намного увереннее.
В этом ей также помог Дмитрий Владимирович.
Совсем недавно он рассказал ей, на что способны девушки, а также научил некоторым трюкам, которые использовали когда-то на нем самом.
На самом деле, было жутко страшно. И не только Лере.
Дмитрий Владимирович очень боялся, что историк отвергнет её даже после милых записок.
Александр Николаевич тоже побаивался встречи. Он так и не смог определить, кто пишет эти записки. Встреча могла пройти ужасно, если этот «аноним» окажется не тем, кем бы ему хотелось…
Но что поделать? Все откинули свои страхи, оставив только предвкушение встречи.
