***
Они склонились так низко, что их лбы едва-едва касались пола. Люси могла бы оценить их акробатические способности в шутку, но было не то время и не то место — это не званный ужин, где, охмелев, можно отпустить несколько шуток, и все посмеются из вежливости; это — аудиенция в ее собственном дворце, с существами, которые слишком наглы и непонятливы, чтобы оставить свои тщетные попытки забрать то, что принадлежит ей. Люси должна проявить стойкость и доказать, что она не просто так носит титул кронпринцессы. Люси поморщилась. Послы, разодетые в дорогие шелка, расшитые золотыми нитями, их строгое следование правилам этикета, движения, будто по линейке выверенные — все это заставляло ее испытывать отвращение. В иной раз, она, может быть, оценила их внешний вид и восхитилась бы богатством страны, но в данный момент могла только сдерживать рвотные позывы. Способ показать, что король готов заплатить любую цену? Смех, да и только. — Доброй вам ночи, Ваше высочество, — голос главного посла был полон почтения, какого-то трепета перед ней, но Люси не была глупой дурочкой, ведущейся на любое сладкое слово. Она прекрасно слышала жеманность и превосходно ощущала чужой страх. — Вы как всегда прекраснее всех на этом свете. — И вам доброй ночи, мои дорогие послы, — Люси склонила голову и присела в изящном реверансе. Зал для аудиенций был пуст. В нем не было даже одного стражника, а все потому, что Люси сама попросила всех уйти отсюда. Ушли даже стражники, стоящие за дверьми. Этому разговору не нужны никакие свидетели, кроме стен. «Сегодня все закончится», — мысленно улыбнулась Люси. — «Больше они не сунутся сюда». — Зачем же вы пожаловали в мой дворец вновь? — Люси присела в одно из мягких кресел, придерживая полы платья, а потом махнула на остальные кресла, приглашая послов сесть. Она потянулась рукой к бутылке дорогого вина, стоящей на столе, но мужчина опередил ее: — Прошу вас, позвольте мне, — легким движением мужчина откупорил бутылку и разлил напиток по фужерам. Он отставил бутылку в сторону и Люси взяла один из фужеров. Она вдохнула его пряный аромат и пригубила совсем немного, смочив губы. — Ваше высочество, нам крайне неловко посещать Вас с этой просьбой вновь, — начал один из послов, чуть младше остальных. — Но наш король слишком… настойчив. Он был глубоко поражен Вашим оборотнем: тот до сих пор у него из головы не выходит. Люси пригубила еще вина, но только для вида: за краем фужера она спрятала клыки. — Он все еще лелеет надежду договориться с Вами. Мы… — Кажется, я уже отвечала на этот вопрос, — Люси поставила фужер на стол и встала с кресла, поворачиваясь к послам. Те вздрогнули от ее взгляда: в глубине глаз горели алые рубины, клыки заострились, а когти на руках удлинились. Она сощурила глаза и сделала несколько шагов. — Если ваша память столь коротка, я могу напомнить. Моим ответом было «нет». Каждый раз. Послы сглотнули. Они знали, насколько опасно злить эту девушку — она одна из немногих выживших в войне, получившая статус древней. Она единственная такая на все королевство, и вампиры готовы начать за нее любую войну, стоит ей только захотеть. Прекрасная, дикая, своенравная и справедливая Люси Хартфилия имела чистейшую и устрашающую репутацию правительницы, уничтожающей любую угрозу для себя, своего королевства и того, что ей дорого. — Мой возлюбленный — не товар. Его нельзя обменять на деньги или любые другие дары. Он — бесценен. Он — мое сокровище. Он мой, а я его. Не считаете ли вы, что это жестоко — разлучать любящих существ? — она театрально приложила руки к груди, а ее лицо выражало крайнюю скорбь. — Мы с моим возлюбленным через многое прошли… я не могу отдать его. А ваш король этого не понимает. Люси разочарованно вздохнула. — Как вы думаете, он способен понимать намеки, если прямой ответ для него — не ответ? — она провела кончиком ногтя по скатерти. — Убитые послы буду считаться намеком, как думаете? Те вздрогнули и побледнели. Люси подошла близко, так близко, что главный посол мог ощущать ее дыхание на своем лице. Он сглотнул, когда почувствовал женскую руку, сдавившую его горло. Тонкие пальчики настолько сильно сдавливали, что уже через несколько секунд мужчина давился воздухом и пытался выбраться. Люси ухмылялась, пока смотрела на лица остальных послов, медленно приобретающих выражение бескрайнего ужаса. — Если вы хотите жить, то вы немедленно покинете этот дворец. Если же нет… следующий ваш визит станет последним. Убирайтесь.***
Нацу почувствовал, насколько сильно Люси сжала его руку, и ответил тем же. Он спрятал ее маленькие холодные руки в своих, теплых и больших, заглянул в глаза, пытался найти в них ответ. — Что? — тихо спросил Нацу. — Что случилось, Люси? — Нацу, я клянусь тебе, — сказала она твердо и решительно. Люси посмотрела ему прямо в глаза, больше не скрывая их под золотистой челкой. — Клянусь, что никогда не предам. — Хорошо… — А ты? Ты клянешься? — она еще сильнее сжала его руку, и Нацу поморщился. — Ты клянешься остаться со мной? Не предавать? — Клянусь, — он сжал руку Люси сильнее и притянул к себе, крепко обнял и прижался губами к лбу. — Клянусь, Люси. Никто никогда не узнает, что эта клятва была выжжена алыми нитями на их коже.