***
Рик зажег несколько свечей в гостиной, не желая тратить лишнее электричество. Он сидел в слегка потрепанном кресле напротив камина, наклонившись вперед и медленно потирая виски. Джудит расположилась на диване рядом с отцом. Скрестив руки на груди и ноги в позу лотоса, она дула губы и изредка кидала гневный взгляд на Рика. В воздухе витало напряжение, раздражающее их обоих. — Тебе было плевать на него все эти годы, — Джудит первая нарушила затянувшуюся тишину, — он чуть не умер прошлой зимой от ангины! — Он пленный, а не часть группы. Стоит это уже понять, Джудит, — покачав головой, произнес Рик. — О пленных ведь тоже нужно заботиться, — возразила девочка, — Ниган этого заслужил, разве нет? Он много работает. Он нашел Эмили, когда ты решил прекратить поиски! Она могла умереть там, пап, и Ниган тоже, — ее голос дрогнул, и она шмыгнула носом, — я бы потеряла сразу двоих друзей. Рик тяжело выдохнул. Думая о благе своей общины всегда приходилось чем-то жертвовать. Оружием, припасами, людьми. В его голове промелькнула картинка, в которой Шейн снова валился на землю от его собственного кинжала, а после и от выстрела Карла. Рик зажмурил глаза. Эмили — не Шейн. Ниган — не Шейн. Он вновь покачал головой, пытаясь отбросить болезненное воспоминание. — Я знаю, Джудит, — прочистив горло, глухо отозвался он, — я понимаю, что Эмили стала дорога тебе, и как бы мне не хотелось признавать, Ниган тоже, но и ты пойми меня, — Рик открыл глаза и посмотрел в сторону дочери, — лидеру группы приходится принимать трудные решения. Решения, о которых он может пожалеть, — взгляд Джудит чуть смягчился, — это было одно из них. В глубине души я благодарен Нигану за ее спасение, но простить ему все, я не могу. Девочка сняла шляпу своего отца и положила ее рядом с собой. Она хмурила брови, силясь принять слова отца. Как бы сильно ей не хотелось примирения отца и Нигана, она понимала, что должна была свыкнуться с мыслью, что ее друг может провести остаток своих дней в четырех стенах. Однако смириться с условиями этих стен она не могла. — Хорошо, — кивнула она и, сложив руки в замок, взглянула на Рика, — тогда, пожалуйста, позволь дать ему теплые вещи и одеяло. Граймс усмехнулся на требования своей дочери и изогнул правую бровь. Согласиться на ее просьбу, приравнивалось к первому шагу на пути к доверию. Отказаться — оставить Нигана свои пленником до конца его или своих дней. Он не смог принять это решение тогда на собрании. Узнав о новой, предположительно недружелюбной группе, фокус сменился с Нигана на новую угрозу. Сейчас же его собственная дочь заставляла его наконец сделать выбор. Джудит рассмотрела. Мишонн и Кэрол принимали. Эмили поняла. Карл видел. Все они нашли в Нигане что-то, за что можно было зацепиться и убедиться в его человечности, приравнять его к самим себе. Рик пытался. Спустя три года после заточения Нигана, он стремительно шел к его камере, но останавливался на полпути каждый раз, разворачивался и уходил. Голос Карла кричал ему, умолял его вернуться, но Рик оказался глух к стараниям сына достучаться до него. Как и до его смерти. Рик сдвинул брови и поднял взгляд на свою дочь. Она так напоминала ему Карла. Такая маленькая, но уже бойкая. Старалась направить его на, как ей казалось, правильный путь. Полный разрушающей ярости и мести, своего сына он не слышал. Ему не хотелось допускать ошибки прошлого. Он наконец кивнул ей. — Хорошо, — через силу ответил Рик. — Правда? Спасибо! — вскрикнула девочка и кинулась отцу на шею, — спасибо! Рик засмеялся, принимая крепкие объятия дочери и сажая ее на подлокотник кресла. — Эмили обрадуется, — сказала Джудит, чувствуя как борода отца колет ее щеку, — почему ты так и не навестил ее? — вдруг спросила она, — она ведь очнулась, ты же знаешь. — Я зайду к ней утром, — заверил ее Рик и прервал объятия, — тебе пора в кровать. — Ладно, — недовольно протянула она и, чмокнув отца в щеку, поплелась к лестнице, — я верю, что вы с Ниганом помиритесь, — повернувшись, сказала она уверенно, — доброй ночи. — Доброй, — сказал Рик на выдохе.***
На тумбочке рядом с койкой лежал пустой небольшой контейнер, в котором некогда находился кусок яблочного пирога. Кэрол постаралась на славу, судя по крошкам теста, упавших на белое постельное белье, пока Эмили нещадно поглощала мягкое, слегка хрустящее тесто, начиненное кисло-сладкими яблоками. Девушка довольно улыбалась, вытирая рот руками. — Так-то лучше. Эта вылазка знатно потрепала тебя, да? Не успела Эмили толком проснуться, как в комнату вбежал Гаспар, крича что-то в ответ Озарио. Закончив тренировку рукопашного боя с Хью, он спешил в больничное крыло рассказать Эмили все, что она пропустила за последние несколько дней. Подвинув стул поближе к ее койке, Гаспар, будто передача новостей, вещал ей обо всем, не прерываясь на рекламу. И, несмотря на то, что Эмили знала многое, благодаря Джудит, она была рада его компании. Теперь, когда Ниган был снова за решеткой, и никто кроме Озарио не желал ей доброго утра и спокойной ночи, девушка внимательно слушала Гаспара. — Хью так расстроен из-за того выстрела, — Гаспар пожал плечами, — думаю, его беспокоит только то, что он не всадил Нигану стрелу между глаз, — раздраженно произнес он, — глупый мальчишка. Совсем не волнует, что ты тоже пострадала. Хотя, кто знает этих подростков. В одну секунду они заливаются слезами, а в другую горят от злости. Моя дочь тоже была такой, — грустно усмехнулся он, качая головой, — я так и не смог найти с ней общий язык. А когда все началось и подавно. Ладно, — хлопнул он в ладоши, — не будем о грустном, — ты выдержала моего босса, — он выразительно посмотрел на Эмили, ухмыляясь, — нелегко, наверно, пришлось, да? — Думаю, это ему было нелегко, — засмеялась девушка, — и не только из-за меня. Представь, после стольких лет снова оказаться на свободе. Не знаю, как только он удержался от побега, — Эмили нахмурилась, — я бы сбежала, не раздумывая. — Не сомневаюсь, — Гаспар загадочно улыбнулся и подвинулся к ней поближе, — но у него была цель, — произнес он шепотом, подняв брови вверх, — довольно интересная цель. Босс не из тех, кто сдается так просто, — сказал он, усевшись поудобнее, — думаю, ты это уже поняла, — подмигнул он ей, на что Эмили смущенно улыбнулась, — жаль, конечно, что его снова заперли. — Мне тоже, — тяжело выдохнув, произнесла девушка. — Не сомневаюсь, детка, — издав смешок, сказал Гаспар. Их разговор прервал тактичный кашель, исходивший со стороны входа в палату. На пороге стоял Рик, державший в руке букет из цветов, за которыми бережно ухаживал Юджин. Запах белых, розовых и фиолетовых хризантем доносился до самой койки Эмили. — Позже договорим, — сказал Гаспар Эмили, поднимаясь со стула, — поправляйся, детка. — Спасибо, Гаспар. Мужчины обменялись короткими кивками, и Гаспар вышел из палаты. — Вижу, цветы тебе так никто и не принес, — Рик криво улыбнулся, продолжая стоять в проходе. — Спасибо, — Эмили указала рукой на стул, приглашая мужчину присесть. Рик, прочистив горло, прошел к койке Эмили и передал ей цветы. — Тебе уже лучше? — спросил он, сжимая спинку стула. — Да, — девушка вдыхала свежий запах цветов, — жар спал еще вчера, голова ясная. Она не соврала. Тело больше не тревожила ломота, из-за которой ей было больно смеяться вместе с Ниганом, обнимать Джудит и долго лежать в одном положении, пока Озарио ставил ей капельницу. Периодическая пульсирующая боль в затылке ушла вместе с жаром, тревожившим ее в последние дни. Ее кожа приобрела более здоровый менее бледный вид, и ее перестала пробивать мелкая дрожь. — Я рад, — Рик провел рукой по волосам, опустив глаза на стул. Сощурив глаза, девушка осмотрела мужчину с ног до головы. Его грязноватые взъерошенные волосы и отросшую бороду, над которой Ниган так любил пошутить. Его темные круги под глазами, выдававшие недосып и усталость. Его напряженные со вздувшимися венами руки, вцепившиеся в стул. Эмили догадывалась, что причина его состояния была далеко не очередная ссора с Джудит. — По тебе и не скажешь, — усмехнулась Эмили, — Рик, — девушка пыталась поймать его взгляд, — может, все же сядешь и расскажешь? — Да, — мужчина обошел стул и сел на него, — Ниган рассказал мне про группу, — начал он сдавленно, — мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через это, — Рик наконец поднял глаза и посмотрел на обеспокоенный взгляд девушки, — прости, я не должен был отпускать тебя так скоро, после, — он осекся и тяжело вздохнул, — и то, что ты видела…мне правда очень жаль, Эмили. — Рано или поздно я бы стала участвовать в вылазках, Рик, — девушка наклонила голову вбок, смотря на мужчину, — я не собиралась проводить всю оставшуюся жизнь за высокими воротами. И, несмотря на то, что произошло, эта вылазка была мне полезна, — улыбнулась она, прикрываясь цветами, — так что, тебе не за что извиняться. Правда. Что насчет этой группы, — девушка сдвинула брови, — остается только надеяться, что они не следовали за нами и не доставят проблем. — Да, — Рик облегченно выдохнул, поняв, что Эмили не держит на него зла, — но нужно принять меры предосторожности, — произнес он, потерев переносицу, — когда Озарио тебя отпустит, сможешь приступить к карте? — Конечно, — отозвалась Эмили, — рисовать придется много, но постараюсь закончить как можно быстрее. Ты пошлешь людей на разведку? — Обязательно, — кивнул Рик, — сначала все нужно подготовить, — он сжал губы в тонкую линию, — понимаю, что тебе может быть неприятно, но мне нужно знать весь твой путь, в подробностях, и понять, как в этой психбольнице все устроено. Пригодится любая информация, что угодно, чтобы разведка не пострадала. — Что ж, про наше разделение с Робби ты и так знаешь…***
В одном из кабинетов психиатрической больницы было большое окно круглой формы. Солнечные лучи пробивались в него, заливая своим светом и теплом. Последние два дня в стекла бил проливной дождь, намеревающийся пробраться сквозь давно иссохшие деревянные рамы. Однако сегодня погода действительно радовала, и лишь холодный пробирающий до костей холод был напоминанием о прошедшем ливне. Больница уже давно проснулась, и лишь самые ленивые все еще нежились в теплой кровати. Женщины и некоторые мужчины могли продолжить свою деятельность на плантациях, которые нуждались в обработке и уходе после погодных перемен. Земля еще не успела высохнуть и была довольно мягкой, отчего люди вязли в ней, при этом порча свою непригодную для садоводства обувь. Дети же, укутанные в теплые свитера не по размеру, сновали тут и там, желая помочь всем вокруг. Сидя в своем кожаном темно-коричневом кресле с чашкой бодрящего кофе в руке, Коул наблюдал за оживившей больницей. За Джулией, собиравшей сбитые ветром красные яблоки. Кэтрин, указывающей своей дочери, Мэри, на большую лужу и крича ей не прыгать в нее. Невольно губы Коула тронула улыбка, когда Мэтти, трехлетний сын Джулии упал на пятую точку от того, что его ноги увязли в грязи. Отпив из кружки уже остывший кофе, мужчина поморщился и поставил чашку на рядом стоящий столик. Он провел рукой по влажным волосам и принялся шарить по карманам штанов. Достав наполовину пустую пачку сигарет, Коул закурил и, выдохнув клуб дыма из легких, прикрыл глаза. И нахмурился, когда услышал стук в дверь. — Открыто, — крикнул мужчина, не открывая глаз. — Коул, — услышал он подрагивающий голос, — я вернулся. — А-а, — протянул Коул, — Сэмми. Проходи, садись, — из его рта повалил серый дым. Мужчина присел на стул, стоявший рядом с книжным шкафом. Его глаза слипались. Тело не прекращая тряслось от прошедшего ливня. Несколько дней он не ел теплой еды. Однако Сэм сидел прямо и делал все возможное, чтобы не выдавать свою усталость. — Ну, — произнес Коул, взглянув на мужчину и стряхнув пепел в пепельницу на столике, — я был прав, — без единой доли сомнения сказал он. — Да, — кивнул ему Сэм, сжимая кулаки, стараясь таким образом унять дрожь в теле. — Рассказывай, — Коул сел лицом к своему собеседнику. Сэм говорил коротко и по делу, докладывая лишь то, что было действительно важно. Коулу не нужно было знать о его пребывании под землей, купании в грязи и слизи, или том факте, что на обратном пути мертвецы могли легко убить его. Лишь направление, имена, местонахождение новой общины интересовали его. Он не перебивал, не издавал лишних звуков, а внимательно слушал и смотрел на Сэма, периодически поднося почти истлевшую сигарету к губам. — Хорошая работа, Сэмми, — через несколько секунд молчания, ответил Коул. — Значит, я все еще на третьем этаже? — с надеждой спросил мужчина. — Конечно, что за вопрос, — затушив сигарету в пепельнице, Коул улыбнулся своему собеседнику, — можешь идти отдыхать. Джоанна приготовила томатный суп. Вероятно, ты очень голоден. — Спасибо, Коул, — Сэм криво улыбнулся и встал с неудобного стула. — Только перед этим не забудь все записать. Ты же помнишь правила? — Д-да. К-конечно, Коул. — Ты свободен, — мужчина указал взглядом на входную дверь. Как только Сэм вышел из его комнаты, Коул, сжав мягкий подлокотник кресла, протяжно выдохнул. Большая стрелка на настенных часах указывала на час дня. В его распоряжении было еще несколько свободных часов, которые можно было потратить на проверку отчетов, разработку новых планов по обустройству общины или же обход. Однако Коул поморщился, представив рутинную работу. Вместо этого он вновь прикрыл глаза. Всего несколько часов. Ему нужен был сон. Большая стрелка показывала шесть часов вечера. Коул вздрогнул и открыл глаза. Он провел рукой по смоляным волосам и потер глаза, стараясь отбросить свой очередной кошмар. Взглянув на часы, он выругался и достал сигареты. В коридорах психбольницы было сыро и темно. Коул неторопливо шагал по нему, выпуская сизый дым изо рта и периодически кивая проходящим мимо мужчинам. В кабинете доктора Лиддела горела настольная лампа тепло-желтого цвета, отбрасывающая тени на стены. Мужчина сидел за большим письменным столом, делая записи в свою книжку. Когда Коул прикрыл дверь и сел напротив него, доктор прочистил горло и нахмурился. — Знаешь, Коул, с твоей стороны было очень глупо отпускать ее, — вместо приветствия сказал мужчина, — только слепой не заметит вашего внешнего сходства. Коул даже бровью не повел на слова доктора. Казалось, сигаретный дым был ему намного интереснее. — Ты представь, что из этого могло бы выйти, — Артур сцепил руки в замок и положил их перед собой на письменный стол, наблюдая за Коулом, — конечно, действовать во благо нашей семьи — очень похвально, однако если в итоге все выйдет не так как обычно, эта твоя ошибка будет для нас фатальной, ты так не считаешь? — спросил он, наклонив голову, — Сэмми сказал, Александрия — большая община. Странно, что она раньше нам не попадалась, да, Коул? Может, ты просто не хотел про нее рассказывать? Коул продолжать выпускать колечки дыма в сторону доктора. — Молчишь, м? Понимаю, не каждой находкой хочется делиться, — кивал головой мужчина, — Эмили ты, видимо, тоже не захотел делиться. Коул? — Я нашел для нас новую общину, — хриплым ото сна голосом произнес Коул, стряхивая пепел прямо на пол, — я раздобыл для нас источник новых ресурсов. Я мог оставить ее себе, но, как ты и сказал, Артур, я действовал во благо нашей семьи. Жаль, что ты сомневаешься насчет положительного исхода событий. Очень жаль, Артур, — сказал он, поднеся сигарету к губам. — Мне жаль, что ты не можешь сказать правду, — доктор покачал головой. — С меня хватит твоих анализов, док, — сдавленно ответил Коул, подняв тяжелый взгляд на мужчину. — И все же, ты знаешь к чему ведут секреты, Коул, — Артур принялся поправлять стопки книг на столе, — секреты разрушают. Молчание губительно. Не только для тебя, но и для семьи. — Думаю, ты уже успел прочитать меня. Стоит ли говорить эти секреты вслух? — Коул бросил докуренную сигарету в стоящую на столе доктора бутылку и тут же потянулся за новой. — Конечно, как иначе! — издав смешок, ответил доктор, — я вижу, ты нервничаешь, — указал он взглядом на сигарету, — не стоит. Нет лучшего лекарства, чем разговор по душам. — Наши разговоры заканчиваются не лучшим образом, — Коул, прочистив горло, усмехнулся, — для меня, — добавил он. — Мне больно это слышать, Коул, — состроив гримасу сожаления, произнес мужчина, — правда. Неужели ты все еще таишь на меня обиду? — нахмурившись, спросил он, однако ответом ему послужил лишь смешок, — прелюбопытная эта девушка, да? — растягивая слова, проговорил Артур. — Обычная, — безэмоционально произнес Коул. — Отнюдь, — улыбнулся доктор, — с обычными ты ведешь себя по-другому. Эмили же ты приютил, залатал ей раны, хоть и моими руками. Жаль, конечно, что пришлось использовать испорченную иглу, — пожал он плечами, — возможно, ей пришлось помучиться от высокой температуры. — Зачем ты это сделал? — резко спросил Коул, сдвинув брови. — А-а, — протянул доктор, довольно улыбаясь, — обычная, говоришь, да? Вот такую реакцию я от тебя и ждал. — Все эти годы я задаюсь одним и тем же вопросом, — Коул сделал очередную затяжку и оскалился, смотря доктору в глаза, — как тебе удалось стать врачом, а не пациентом психушки? — Так ловко менять тему удается только тебе, Коул, — усмехнулся Артур, и почесал правое ухо, — что ж, ладно. Хочешь сменить тему, пожалуйста. Когда планируешь запускать обманки? — Завтра, по старой схеме. — Хорошо. Рабочая схема, правда? Что если Александрия решит нанести нам визит, м? — Крис уже занимается подготовкой палат. — Прекрасно, — хлопнул доктор в ладоши, — как всегда прекрасно, Коул. Ты, как отточенный механизм, — он взял свою записную книжку и черную ручку и начал что-то записывать, не смотря своему собеседнику в глаза, — интересно только, когда все винтики и шестеренки заржавеют окончательно, — ухмыльнулся он, продолжая писать, — надеюсь, твои обиды на меня и твоя замкнутость не доведут твой механизм до разрушения. До завтра, Коул, — махнул он рукой в сторону выхода. — Спите крепко, доктор Лиддел, — стиснув зубы, проговорил Коул.