Совсем не Божественная комедия

Вечерняя прохлада на берегу реки ощущалась особенно сильно, и если бы не разведённый костёр, можно было реально замёрзнуть или даже простыть. Поднеся к пламени палочку со слегка румяной зефиркой, сидящая на коленях Джона Изабелль, довольно улыбаясь, дождалась, пока та «покраснеет» полностью и, поднеся её мужчине, спросила: -Будешь? Наш зефир самый воздушный! Во всей округе хвалят! Улыбнувшись, он, откусив половину, начал жевать. Вкус и правда отменный, особенно сейчас, когда Джон осознал, насколько сильно проголодался. Протянув руку к корзинке, он, достав пару бутербродов, протянул один Изабелль, но та, покачав головой, попросила достать ей газировки. Едва он достал горлышко бутылки с зелёным напитком, как наружу, подхваченное порывом ветра, выпорхнуло письмо. И сразу же сгорело, угодив прямо в костёр. -Ой! Я же совсем про него забыла! Ну вот… Изабелль, пригорюнившись, отпила из злосчастной бутылки и, сделав пару глотков, закрыла ту. Джон, мысленно виня себя за неуклюжесть, уже было собирался извиниться, как она, посмотрев на него, сказала: -Вообще-то оно предназначалось тебе, здоровяк. Но, видимо, придётся рассказать всё устно. С помощью Джона опустившись на песок, девушка, прочистив горло и выдержав паузу, сделала было глубокий вдох, как вдруг, запнувшись, покраснела и выпалила: -Хватит считать меня маленькой и хрупкой малышкой! Мне уже есть 18, я отучилась в нескольких университетах и устроилась на работу, я сама себя обеспечиваю! А ещё, благодаря твоим тренировкам, я умею стрелять и не боюсь тяжестей! Так что когда мы поженимся, проблем не будет! Казалось, глаза у Джона ну просто не могут быть больше, чем сейчас, округлившиеся и заметно удивлённые. Изабелль же свои глазёнки зажмурила, и, с красной как яблоко мордочкой, топая от возмущения ножкой, продолжала: -Мне нравится проводить с тобой время, спасать мир и просто дурачиться! Я уже почти выучила язык жестов, чтобы мы могли переговариваться без использования голоса и ты не стеснялся себя! Я тоже тебя люблю! Держась за колени, будто после долгой и усердной пробежки, Изабелль, опустив голову, пыталась отдышаться, пока Джон, всё ещё шокированный, сидел в одной позе. Но вот Изабелль снова посмотрела на него. -Да, я слышала тебя тогда. Жаль не успела ответить… Я правда тебя очень-очень люблю! Оба какое-то время смотрели друг на друга, красные от стыда и смущения. Подул сильный ветер — заметно похолодало. Дрожа, малышка, потирая плечи, подвинулась поближе к костру, в повисшей паузе стараясь вести себя так, будто ничего и не было. Морпех, улыбнувшись, осторожно подвинулся к ней и, приобняв, слегка похлопал себе свободной рукой по коленям. Вновь взобравшись к нему, Изабелль, прижавшись к широкой груди, наконец-то не скрытой бронёй, слышала, как сквозь одежду и кожу билось сердце солдата. И у неё самой был такой же ритм, учащённый и гулкий. Сильные руки нежно обхватили девушку, прислонившей к грудной клетке ухо. Счастливая улыбка не сходила с её лица. -Я люблю тебя, Джон. — Прошептала она. Отчего сердце мужчины забилось быстрей — видимо, он тоже не мог поверить в это до конца, как и она. К счастью, всё происходило на самом деле. Горел уютный костёр, в небе загорались звёзды, веяло холодным штилем со стороны воды, и Изабелль, задремавшая в объятиях любимого морпеха, даже во сне держалась за него изо всех силёнок. Джон, в свою очередь, просто радовался. Их столько всего ждёт впереди…