Ещё одна причина

Ёрзаю на стуле от нетерпения, тихо вздыхаю. Поднеся к обветрившимся губам простой, ничем не приукрашенный стакан, немного отпиваю из него любимого яблочного сока. Отрываю взгляд от изучения заказанного мной кусочка шоколадного торта и перевожу его на круглый циферблат наручных часов. Двадцать ноль восемь. Нет, не придёт… Точно не придёт. И чего я сижу тут, как дура? С чего вообще взяла, что он появится здесь сегодня? Ведь не обещал даже. А у меня всё равно такое чувство, что должен. Вот должен и всё! Наивно, да? Знаю, что наивно. Но никак не могу это изменить. Внутренний голос строго-настрого приказывает не идти домой, хоть мне ещё и уроков много делать. Сидеть и дожидаться того странного парня, Владима. Познакомились мы с ним совсем недавно. В этом самом же кафе. В тот день я, как обычно, появилась в этом месте. Да, приходить сюда в будничные вечера уже стало моей привычкой. Мне нравится проводить здесь свободное время. Нравится из-за того, что это кафе расположено не на самой оживлённой улице, и поэтому в нём никогда не бывает много народа. Нравится из-за интерьера: мебель из тёмного дерева замечательно сочетается с бежевыми стенами и висящими на них картинами разного размера, мастерству художников, которые их написали, можно только молча позавидовать. Нравится из-за тихой музыки, что всегда играет тут, успокаивающей, расслабляющей, дарящей необычную эйфорию. Нравится из-за приветливых официантов, которые, привыкнув ко мне, уже, кажется, перестали обращать внимание на меня, скромно притаившуюся в самом дальнем уголке. На часах было около семи вечера. Я сидела за тем же самым столом, за который садилась всегда. В том числе и сегодня. Мерно попивала через жёлтую трубочку яблочный сок. Носом уткнулась в старую книгу, почти развалившуюся, с пожелтевшими от времени и местами заляпанными чем-то страницами - сборником рассказов Чехова, писателя, полюбившегося мне с семи лет. Медленно накручивала на палец каштановую прядь своих длинных, чуть волнистых волос, выбившуюся из неаккуратной косы (при чтении я так машинально делаю, сама толком не понимая, зачем). Тогда мне ещё думалось, что тот вечер будет таким же серым и скучным, как и все остальные, но... - Не возражаете, если я присяду за один стол с Вами? Услышав низкий мужской голос, я вздрогнула. Мой столик стоял далеко от входа, к тому же, от остального кафе его отделяла тоненькая полупрозрачная занавеска цвета тростникового сахара. Он обычно оставался незаметным для всех, поэтому то, что ко мне захотели подсесть, слегка удивило. - А что, все остальные заняты? - разочарованно отмечая, что раздражение так и слышится в моих словах, поинтересовалась я. Оторвавшись от чтения "Лошадиной фамилии", начала лениво рассматривать стоящего рядом со мной незнакомца. Лет ему было примерно двадцать - двадцать пять. Высокий. Обут в чёрные, судя по виду, старые кроссовки. Одет в синие потёртые джинсы и выглаженную бледно-фиолетовую рубашку. Волосы тёмно-русые, почти каштановые. Недлинная чёлка небрежно спадала на высокий лоб. Черты лица были приятными, мягкими, но... Ничего особенного. Среднестатистическая какая-то внешность. Уйма похожих людей по улицам ходит. Из необычного в нём была только кожа - светлая, почти белая (но это не такое уж и отличие от всех остальных – в это время года - весной, все после зимы бледными ходят) и глаза. Большие, миндалевидные, обрамлённые пышными ресницами, они были разного цвета. Левый - зелёный, но не яркий, далеко не ядовитый. Спокойный такой, как будто приглушённый чем-то оттенок. Мне он тогда папоротник напомнил. До сих пор понять не могу, почему. Правый - серый. Холодный, очень холодный. И смотрел он ими как-то по-разному. Одним - умиротворённо, тепло, как старый мудрец-отшельник. Другим - пытливо, в самую душу проникая, словно всё анализирующий сыщик, как в детективах прямо. - Да, как видите, заняты, - улыбнувшись кончиками губ, ответил парень. Я быстро оглядела кафе и ухмыльнулась. Ну да, конечно. Как бы не так. Из множества столов не свободны были только четыре. Вздохнув, снова перевела взгляд на его глаза. А если говорить точнее, то на левый. Мне он понравился гораздо больше, чем правый. То есть, ну, не то, чтобы прям понравился. Он был... Как сказать-то? Довольно красивым. Притягивающим, вот. Да, скорее, это слово подойдёт больше всего. - Так можно к Вам подсесть? - через некоторое время повторил он свой вопрос и, очевидно, не выдержав моего изучающего взгляда, добавил: - Ну не смотрите же Вы так! Гетерохромия* - это нормально. - Ой, - смутившись, я быстро опустила голову вниз. Очки, которые, по словам моей лучшей подруги Ленки, мне вполне идут, до этого момента покоившиеся на переносице, съехали почти на кончик носа от резкого движения. Пришлось поправлять. - Садитесь. Послышался звук отодвигающегося стула, чашки, негромко поставленной на стол. Я попыталась вернуться к чтению рассказа. Не получилось. По всему телу бегала дрожь из-за чёткого ощущения, что меня кто-то (нетрудно догадаться, кто именно) внимательно разглядывает. От этого было трудно сосредоточиться. Сначала смысл зачитанного мною до дыр текста долетал до мозга отрывками или, несмотря на мои старательные попытки поймать его, ускользал прямо из моих цепких рук. Потом и буквы последовали его примеру, либо разбегаясь, не желая складываться в слова, либо, наоборот, сливаясь почти воедино, так, что их невозможно было разобрать. - Книги любите читать, значит? Что ж, похвальное увлечение для молодой девушки. Главное, не забудьте её в библиотеку вернуть. Я широко раскрыла глаза. "Точно! Завтра же последний срок! И так этот сборник у меня слишком долго задержался. Если и завтра не принесу, то..." - именно на этой ноте поток радостных мыслей по поводу того, что о моём маленьком долге напомнили и мне теперь удастся избежать смерти от костлявых рук старушки-библиотекарши, голову посетил вопрос, посланный внутренним голосом. Который я, кстати, тут же и задала: - Откуда Вы знаете, что она библиотечная? Повисла молчаливая пауза. Не отвечали мне чуть меньше минуты. И всё это время по виду парня можно было сказать лишь одно, но без тени сомненья - его забавляло моё недоумение. - Это же очевидно, - наконец начал он, - книга потрёпана, а для девушки, которая могла бы так плохо обращаться с ней, Вы слишком бережно перелистываете страницы, да и... - он запнулся, но тут же лукаво улыбнулся и продолжил. - А если говорить более коротко, то я просто заметил на ней печать, которую обычно ставят в библиотеках. Мои брови поползли вверх, подгоняемые чувством глубокого удивления. Как так? Почему какой-то непонятный парень её заметил, а я нет? Чёртова моя природная невнимательность. - Тяжело учиться в десятом классе? Не успела отойти от одного, так новое... Только я хотела открыть рот, как он тут же пояснил, с чего это вдруг сделал такой вывод. - Шпаргалка на Вашей руке. Это формула по физике. Если я не ошибаюсь, потенциальности электрического тока. А её должны проходить в конце десятого класса. Я перевела взгляд на тыльную сторону правой ладони, с красовавшейся на ней записью. Ну вот. Не смылась. Нужно будет, когда домой вернусь, ещё её мылом потереть. В этот раз мне показалось лишним опять баловать незнакомца своим удивлением (ну, как можно быть настолько внимательным?!). Я решила сама задать вопрос. Не такой, конечно, проницательный, как у него, но, на мой взгляд, более-менее нормальный. - А Вы, значит, школу уже закончили? - Возможно, - отозвался он и тут же перевёл тему. - Сегодня вторник. Вам, наверное, уроков много задали. А Вы тут сиди... - Мешаю? - тут же взвилась я, перебивая его. К чему это он клонит? - Вовсе нет, - склонив голову набок, отозвался парень. - Мне просто интересно, почему Вы не хотите сделать уроки пораньше и лечь спать в нормальное время. На этот раз объяснения насчет того, с чего он взял, что я не высыпаюсь, были лишними. Ответ был написан на моём лице. Причём в прямом смысле. Большие сине-фиолетовые круги под глазами украшали его точно так же, как и лица всех вечно сонных людей. Об этом безустанно напоминало мне зеркало, когда я смотрелась в него. - Я не готова жертвовать ради этого временем, которое провожу здесь. - Нравится это кафе? Чем же, если не секрет? По-моему, самое обыкновенное. - Всем. Перечислять по пунктам не буду. Скажу более сжато: тут уютно. Очень уютно, если Вы не заметили. И Ваше мнение о нём совершенно неправильно. Не объективное, вот. Оно, кафе, особенное! Вы просто редко здесь бываете. Скорее всего, только в первый раз пришли. Сказала и сама ужаснулась: когда это я так говорила? Довольно много слов для меня. Мне всегда было больше по душе давать людям лаконичные ответы. Они от этого меня доканывать переставали. Либо узнав всё, что хотели, либо посчитав меня скучной (с чего я второе взяла? Одна девушка мне так в лицо и сказала). А тут... Да ещё мало знакомому парню... Странно. - Вот как, - вздохнул он. Я кивнула. В голове появился один очень важный вопрос, который, наверное, следовало бы задать с самого начала, потому что некрасиво это сейчас делать вообще-то. - А как Вас зовут? Почему-то сразу после того, как последнее слово было произнесено, захотелось провалиться сквозь землю. - Владим. - Владим? - переспросила я. - Это от имени Владимир? - Совершенно верно. - Хмм... А разве сокращение от Владимира не Вова? - Вы считаете, что мне подойдёт имя Вова? - хохотнул он. - Ну, не совсем, - смутилась я. И правда. Не подумала что-то. Имя "Вова" подойдёт ему меньше всего. При условии, что оно у меня ещё и с тупоголовым мальчиком из дурацких анекдотов ассоциируется. А Владим... под стать человеку, сидящему тогда передо мной, я Вам скажу. - А тебя как зовут? Он перешёл на "ты". Резко, без спроса. Но не нагло. Это принялось в тот момент мною, больше любящей официальное обращение (будут мне ещё всякие "тыкать"!), как само собой разумеющееся. Так проще отчего-то стало, легче. Более того, я, наверное, обнаглев (а может быть, и нет – не могу определиться), решила, что и мне теперь будет лишним использовать по отношению к нему "Вы". - Евгения. Только Женей не называй, пожалуйста. Терпеть не могу это сокращение. О, да. "Терпеть не могу" - это ещё мягко сказано. Да что там "Терпеть не могу"?! Люто ненавижу. Ненавижу так сильно, как ненавидел русский солдат фашистов в годы войны. Другого сравнения даже придумать не могу. Женя. Мальчишеское имя какое-то. Пропитанное безграничной энергичностью, бьющим фонтаном энтузиазма. Совсем не подходящее мне, такой лениво - пофигистичной натуре. - Хорошо, - кивнул парень, после чего его губы расползлись в слегка едкой ухмылке. - Евгеша. Я передёрнула плечами. Чёрт. Меня так бабушка всегда называла. И немного непривычно было слышать такое обращение к себе от малознакомого человека. Непривычно, но отнюдь не неприятно, что, по идее, должно было меня насторожить. Не насторожило. - Знаешь, а это хорошо, что у тебя есть кот, - через секунду заговорил Владимир, внимательно посмотрел мне в глаза и мгновенно поправился, - точнее, кошка. Такая милая, с переливающейся шёрсткой, да? Наверняка её зовут ласковым именем. Мурка там или Снежинка. Он говорил ещё что-то, но это уже не имело значения. Мне было плевать на то, как он узнал о существовании моего дорогого домашнего животного. В душе распространялось что-то искрящееся, прямо как бенгальские огоньки. По-моему, чувство, испытываемое мною тогда, было добрым злорадством (если такое понятие вообще есть, конечно). "Не угадал, не угадал!" – вертелось в мыслях. На минутку дошло до того, что захотелось сорваться с места, кинуться со всех сил домой. Влететь в квартиру, ринуться по тёмному коридору, сшибая ошеломлённую моим видом мебель, и крепко-крепко прижать к себе младшую сестру, горячо благодаря за то, что она три года тому назад не дала мне назвать кошку банальным именем "Пушинка", а придумала для неё более оригинальную кличку. - А вот и нет, - чувствуя гордость, сказала я. - У неё очень даже забавное имя. Не у всех кошек такое встретишь. - И какое же? - в его голосе послышались нотки заинтересованности. - Петросян. Дальше всё было как в замедленной съёмке. Брови моего нового знакомого не спеша поползли наверх, скрылись под чёлкой. Тонкие губы приоткрылись. Однозначно, Владим был удивлён. Нет, ошарашен. Глупым ли именем кошки, своей маленькой ошибкой - я не знала. Но выглядел он растеряно (как будто только что удостоился чести видеть человека-паука собственной персоной). Растерянно и от того комично. Не захихикать стоило больших усилий. По-дурацки улыбаясь, я закусывала нижнюю губу, пожёвывала щёку, закрывала себе рот ладошкой (той самой, со шпаргалкой), но ничего из этого не помогло. Вскоре по всему кафе раздался мой громкий хохот. Парень, глядя на меня, тоже рассмеялся. Почти неслышно, но не менее задорно, чем я. И свободно так стало в тот момент, будто что-то раньше мешающее лопнуло. Невидимый корсет, с остервенением сжимающий живот, расшнуровался, разошёлся по швам, полетел куда-то вниз; напряжение, сопровождающее все мои разговоры с малознакомым людьми, испарилось. Холодная железная клетка - страх показаться дурой сидящему передо мной умному человеку, из-за которого общение не могло быть по-настоящему душевным, - эффектно ломаясь, пропала. Успокоившись, мы ещё говорили про что-то. Он продолжал рассказывать обо мне разные интересные и не очень факты (больше ни разу не ошибаясь, к слову). А меня это даже пугать перестало. Подумаешь, всего лишь говорила с человеком, способным залезть в чужую голову. С кем не бывает? Так даже проще, если честно. Когда не нужно ничего рассказывать, терпеливо объяснять, чтобы тебя поняли, узнали о тебе что-то новое. Просидели мы в кафе около часа. Владимир ушёл так же внезапно, как и появился. Ему позвонили по мобильному. Он, поговорив с кем-то, быстро встал со стула. Положил на стол мятую купюру (которой хватило и на то, чтобы мой заказ оплатить, и на чаевые официантам), кинул мне "пока" и вышел на улицу. Ни номера телефона, ни электронной почты - ничего после себя не оставил. Ничего, кроме непонятного ощущения во всём теле. Вот гад. Отправив в рот последний кусочек торта, смотрю на часы. Двадцать двадцать один. Всё. Хватит тешить себя пустыми надеждами. Смирись, он не придёт. Вздохнув, отодвигаю от себя пустую тарелку, приподнимаюсь. - Продолжим нашу беседу? - знакомый теперь голос делает долгожданное, до замирания сердца заманчивое предложение. Я мешком картошки падаю обратно на стул, поправляю съехавшие очки. Парень садится за стол, внимательно (любопытно, умеет ли он по-другому?) смотрит на меня. А мне не остаётся ничего, кроме как глупо улыбаться. Пришёл. Пришёл, не забыл, пришёл! Пришёл. Знаете, похоже, у меня появилась ещё одна причина любить это кафе. Странная такая, не похожая на остальных людей, хоть и внешне от них почти ничем не отличающаяся. Понимающая без слов. И плевать. На всё плевать. Лишь бы эта самая причина подольше от меня не уходила. Беру в руки стакан, подношу к лицу, понимаю, что он пуст. Стушевавшись, возвращаю его на стол, смотрю на Владима. Замечаю, что что-то в нём изменилось. Что-то… Во взгляде правого глаза. Да, точно! Он стал не таким холодным. Интересно, что бы это значило?.. Гетерохромия* — различный цвет радужной оболочки правого и левого глаза или неодинаковая окраска различных участков радужной оболочки одного глаза.