С чистого листа...

Однажды Ирина пришла сама к Геннадию домой. Поздно осенним вечером, вся мокрая от дождя, и без звонка. Егорка с Ильей Петровичем и его возлюбленной уехали на дачу. На Ирине не было лица и с левой стороны щека была опухшая. — Господи! Что с тобой? — крикнул Кривицкий, он схватил ее за руку и силком втащил в прихожую. — А что со мной? — холодно ответила Ирина. Внезапно она кинулась к Геннадию, обняла и прижалась своей мокрой щекой к нему. — Гена, миленький…Как хорошо, что ты есть…Что ты у меня есть…Что- ты приехал…Ты мне поможешь? — Ты в порядке? Что он с тобой сделал? — побелели у него губы. — Толя слишком много пить стал, я сегодня пыталась с ним расстаться, а в ответ получила несколько оплеух. Ирина уже рыдала, у нее тряслись руки. Кривицкий налил из чайника воды и подал стакан. Потом он взял ее за плечи. Ее била такая сильная дрожь, что она уже не в состоянии была сказать ни слова и Геннадий крепко прижал Ирину к себе. — Иди в душ, согреешься и в себя придешь. А я чай пока заварю. Толик Алеников был из обеспеченной семьи. Его родители тоже работали в Минздраве, Толик был под сильным влиянием отца. Ему всегда хотелось вырваться из этой опеки быть более самостоятельным. В итоге увлекся азартными играми и влился в дурную компанию, которая распространяла наркотики. И Гена быстро догадался об этом всем, но виду не подал. А в этот злополучный день, Алеников влез в огромные долги и никак не мог рассчитаться. На тот День Рождения Коли та странная компания стала ломиться в квартиру, чтобы напугать и наказать Толика. Как на неудачу именно в этот момент на кухню направлялся Кривицкий. Он понял, что далеко не добрые ребятки собираются устраивать здесь погром. Смог заговорить их и увести на улицу. Чем все это дело закончилось известно. А Алеников перепугался и быстро смылся, что в суматохе никто и не заметил его исчезновения. Зайдя в ванну, Павлова принялась разглядывать свое отражение в зеркале. Потом стала быстро стягивать с себя одежду. Она залезла в ванну, опустилась на корточки и открыла воду. Сейчас единственной связной мыслью, бившейся у нее в голове, было желание смыть с себя все. Ирина наконец успокоилась и просто закрыла глаза, отдаваясь теплой воде. Она не знала сколько просидела так. Затем медленно вышла из ванны, кое-как вытерлась полотенцем и накинула халат, висевший на вешалке. Когда Ирина вышла на кухню, стол уже был накрыт. Окно было распахнуто настежь. А сам Геннадий, очевидно, уже давно сидел за столом и очень много курил – целая гора окурков лежала в пепельнице. Увидев ее, он быстро потушил сигарету, выкинул все окурки в мусорное ведро и закрыл окно. И тут произошло то, чего Павлова не ожидала ни от Кривицкого, ни от себя. Он притянул ее к себе и посадил к себе на колени, а она обняла его и, уткнувшись в его плечо, заплакала взахлеб. Она плакала потому что ей, оказывается, давно уже хотелось сидеть вот так и наконец это случилось. И теперь неизвестно, что из этого получится. Становилось все страшнее и страшнее. Геннадий гладил Ирину по волосам и несколько раз поцеловал в волосы и затем в губы. Ему хотелось сказать, что-нибудь ласковое и значительное, но ничего такого не приходило в голову. Он повторял несколько раз: — Ну-ну, ладно. Понемногу Ирина начала всхлипывать реже, и он стал покачивать ее на коленях сначала слегка, потом сильнее, пока она не улыбнулась. Он поцеловал ее в щеку и спросил: — Платок есть? — В сумочке. — В сумочке. — передразнил он. Взял со стола салфетку, вытер ей глаза и щеки. — Давай, пей чай. Я тебе налил туда немного коньяка для успокоения. И пойдем спать. Геннадий понял, что у Аленикова случился опять рецидив. «Что же я так на него влияю психически – мрачно подумал – видно придется с ним завтра поговорить».