Страж

Он кричал, когда я волок его за волосы. Словно раненый оленёнок, он брыкался и отбивался, но в глубине души он знал, что все кончено. До боли знакомые темницы. Каждая из них тесно связана с сильными эмоциональными переживаниями, они буквально источают запах крови и смерти. Никто не хочет умирать. Мы миновали тёмные зловонные темницы и спускались всё ниже и ниже. В клирос. Сюда Тень не проберётся, здесь у неё нет власти. Я точно знаю. Наконец, мы на месте. Плачь, плачь дитя Реи Сильвии. Дай волю эмоциям, позволь мне увидеть твою сущность, позволь насладиться этим сполна. Страж. Мне нужен Страж, чтобы он замаливал мои грехи за всё, что я натворил. Трус? Нет, я не трус. Нельзя называть человека трусом, если он хочет уберечь свою жизнь от смерти. Но при этом забрав чужую... Мысли спутались. Что-то вспыхнуло в подсознании, когда очнувшись от раздумий, я понял, что мы на месте... и тут же снова притупилось в тот момент, когда стены старого замка содрогнулись от пронзительного вопля Тени. Нельзя терять времени. А он всё брыкался и кричал, словно это поможет ему. Миновав ритуальные комнаты клироса, мы прошли дальше, и перед нами развернулась огромная лаборатория, Александр любил так называть это помещение, но я-то знаю, что это еще и пыточные камеры. Я рывком швырнул его на железный стул в одной из камер. Он вскрикнул и поднял на меня заплаканные серые глаза, дрожа от страха. Я чувствую , как тебе страшно, дитя, - превосходно, ты лишь упрощаешь мне работу. И, пожалуйста, не надо меня умолять, я уверен, тебе понравится. Его губы задрожали. Он шептал моё имя словно мантру, повторяя снова и снова. « Даниэль, остановись! Даниэль, прошу!» — рыдал он пока я крепил оковами его руки и ноги. — « Одумайся! Открой глаза!» Мои глаза открыты сейчас широко как никогда прежде! Я понял. Я ведь всё понял, я познал самую суть: принести в жертву девственно чистого, Чтобы Тень отступила — равноценный обмен. Жизнь за жизнь, Даниэль, да? Не смотри на то, что он твой кровный брат, не отвлекайся. Да. Ты прав. Моя кисть обыденно скользит по орудиям пыток, и из многочисленных лезвий и приборов я машинально вытянул излюбленный кинжал. Я зашёл ему за спину. Дрожь тела, запах страха.. На мгновение потемнело в глазах. Безо всяких прелюдий моя рука рассекла кожу вдоль позвоночника. Он завопил, срываясь на хриплый крик, дёргался, бился в путах. Он не смирился с мыслью, что он обречён. Ещё раз — и кинжал разорвал плоть, доходя до самых рёбер. Прошло время, прежде чем он смог отойти от болевого шока. Уставившись в одну точку, он вцепился длинными тонкими пальцами в подлокотники, до крови сдирая ногти: несколько отвалились и упали на пол возле его ног, подобно лепесткам роз. Я вижу твои крылья, дитя, позволь мне освободить тебя, подарить свободу и осознание своей сущности. Я одарю тебя, дам смысл жизни. Не сопротивляйся же. Отложив ритуальный кинжал, голыми руками я раздвигаю твою плоть: она податливо расходится, демонстрируя мне твои кости. Я не вижу твоего лица, но чувствую дрожь тело. Почему ты молчишь? Неужели тебя не радует предвкушение перерождения? Это счастливый момент для нас обоих. Я заглянул в твоё лицо: губы бледны словно январский снег, позволь исправить это. Мой палец легко коснулся твоих губ, окрасив их алым — так лучше, ну же, улыбнись. Почему ты задыхаешься? Ещё не время умирать, мой дорогой брат. Я вернулся к работе, не хочу заставлять тебя ждать. Пришлось приложить немало усилий, чтобы сломать тебе кости. С виду ты хрупкий как фарфор, но я покажу на что ты на самом деле способен. Послышался хруст костей. Тихий хриплый стон в тоже мгновение сорвался с твоих уст. Ты перегнулся пополам, скорчившись от боли, жадно глотая ртом воздух. О праведная боль. В самом деле, эта боль ничто в сравнении с той, что гложет тебя с самого рождения. Могу ли я винить тебя лишь за то, что ты был рождён? Могу ли я винить себя в том, что не убил тебя ещё в утробе нашей матери? Каин — вот как ты однажды нарёк меня. Так пусть же имя сие станет неотвратимым, дабы указать Авелю на его безгрешность. Ты — единственный шанс, что даровал мне Бог, чтобы исправил я ошибки. Твои кости ломаются одна за одной под моими руками, это поистине великолепно — зачатки того, что хранится в моём разуме податливо становится чем-то большим прямо на глазах. Искусство. Быть кровавым творцом, лепить словно из глины. Прекрасно. Я раздвигаю твои сломанные рёбра в стороны, и мне открываются твои лёгкие. Я вижу с каким трудом тебе удаётся поддерживать жизнь, и я восхищён. Готов поспорить, сейчас ты практически ничего не чувствуешь из-за болевого шока, но ничего, я подожду. Боль должна сопровождать на протяжении всего процесса — всё как наставлял Александр. Трепыхающиеся лёгкие... и сердце. Я касаюсь их, ты стонешь не разгибаясь. Хорошо, ты снова в игре. Очень вовремя, Тень рядом, я чувствую её дыхание также как и ты чувствуешь моё на своей шее. Нет времени церемониться. Грубо достаю лёгкие, вырывая их из тебя и укладываю на раздвинутые рёбра. Ты снова начал вырываться. В предсмертной агонии ты пытался вдохнуть снова и снова и не понимал почему не можешь. Ещё пару раз твоё тело содрогнулось, а затем пульсирующее сердце начало медленно замедлять темп. Пропустило несколько ударов и остановилось. Твоя голова, точно кукольная, безжизненно повисла, но глаза остались открыты, из них продолжали катиться горячие слёзы, падая на каменный пол. Я знаю — ты не умер. Я не позволю так просто бросить меня. Есть еще немного времени. Я вознесу тебя как мученика, как мессию, дарую тебе смысл, ради которого ты был рождён, — таков замысел мой. Терновый венок в твоих волосах, а крылья уже начали расти. Стены тихо перешёптываются и поют реквием, чувство праведности и предвкушения преисполняют меня. Когда забрезжит рассвет и колокольчики на ветру отзвонят трижды, тогда твои серые мёртвые глаза узнают меня, тогда взрастут твои кровавые крылья. Тогда родится мой Страж.