Legends are born at midnight

Хавьер не думал, что кто-то будет на катке в это время ночи. Он забыл свою куртку и лишь позже вспомнил, что небрежно бросил ее возле льда во время тренировки. Он раздумывал, стоит ли ему воспользоваться ключом, который ему выдали для экстренных случаев или просто подождать до следующего дня. В конце концов он решил пойти – была уже середина ночи, но на улице стояла спасительная прохлада после жаркого дня, и ему не помешала бы прогулка по свежему воздуху. Он прибыл на место и хотел воспользоваться своим ключом, но понял, что дверь не заперта. Он испугался и заглянул внутрь. Там было смертельно тихо и темно. Хавьер пожал плечами, стараясь не думать о ворах или преступниках, и сделал выводы, что это, вероятно, обслуживающий персонал выполняет какую-то позднюю работу. Хавьер осторожно пробрался внутрь и когда он услышал слабый стон, его сердце забилось быстрее, а кровь буквально застыла в венах. Чтобы обнаружить источник этого шума, он пошел быстрее к катку, не останавливаясь. Сквозь шторы он разглядел, что в помещении горит свет. Они что, забыли его по ошибке? Или может кто-то действительно тренировался в этот час? Хавьер подошел к шторам, отодвинул их и ахнул, а затем молча усмехнулся, качая головой с нежным раздражением. Конечно, если кто-то и будет тренироваться в этот час, то только он. Юдзуру. Безошибочно узнаваемый силуэт в черном, неутомимо скользящий по поверхности льда. Все еще качая головой, Хавьер откашлялся и собирался что-то сказать, как вдруг Юдзуру упал на колени и растянулся на льду вниз животом. Он медленно двигался из стороны в сторону, издавая отчаянный стон, похожий на тот, что Хавьер слышал по дороге сюда. Хавьер растерянно наблюдал, как Юдзуру свернулся клубком, разъяренно проводя пальцами по волосам. Несмотря на беспокойство о том, что его бывший партнер по льду заболел или сошел с ума, Хавьер стоял как вкопанный, не в силах оторвать глаз от открывшегося перед ним зрелища. Судорожно вздрагивая, Юдзуру снова перевернулся и лег на спину. Хавьер видел, как беспорядочно вздымается и опускается грудь Юдзуру, а ничего не видящий взгляд устремлен вверх. Затем все его тело сотрясла непреодолимая дрожь, от которой со стоном выгнулась спина. Юдзуру опять перевернулся на живот, беспокойно извиваясь так, что его футболка задралась почти до подмышек. Казалось, Юдзуру не волновал холод, и он с громким стоном прижался обнаженной кожей ко льду. Услышав этот звук, Хавьер окончательно вышел из транса. Юдзуру явно был в опасности, и Хавьеру нужно было что-то предпринять. Он решил дать знать о своем присутствии. – Юзу! Это я, Хави! – позвал он, осторожно ступая на лед. – Что происходит, ты в порядке? Похоже, Юдзуру ничуть не удивило внезапное появление Хавьера, слова которого, по-видимому, едва доходили до его сознания. Все еще тяжело дыша, он издал бессвязный звук, наблюдая краем глаза, как приближается Хавьер. Он ничего не ответил. Жуткое освещение или, возможно, странный взгляд Юдзуру заставили растерянного Хавьера медленно заморгать. Знакомое лицо его партнера по тренировкам исказилось перед его глазами – черты лица были непривычно резкие, угловатые, красиво очерченные глаза стали еще пронзительнее, словно взмах волшебной кисти злого художника. Подойдя ближе, Хавьер почувствовал пьянящий запах, исходящий от Юдзуру, которого никогда раньше не ощущал. Тренируясь со взмокшим Юдзуру в тесном помещении долгое время, Хавьер знал, что у Юдзуру не было особого личного запаха. Периодически от него пахло свежим бельем или, может быть, шампунем или гелем для душа, которыми он пользовался – слабый цветочный запах, отстраненный и безобидный. Этот простой факт заставлял Хавьера воспринимать Юдзуру без угроз, несмотря на все доказательства обратного. Временами Юдзуру был убийственно активным и даже угрожающим. И все же Хавьер никак не мог отделаться от ощущения, что Юдзуру настолько увлекался катанием на коньках, что каким-то образом избежал взросления и всех сопутствующих ему страданий и удовольствий. Несмотря на то, что Юдзуру так много раз побеждал Хавьера и демонстрировал пугающую решимость тренироваться далеко за пределами того, к чему привык Хавьер, всего несколько минут в присутствии Юдзуру заставляли Хавьера ворковать и трепать его волосы. Это правда, что из-за Юдзуру визжали женщины всех возрастов, но Хавьер был убежден, что он был каким-то бесполым и невинным … как младший брат или котенок, чьи острые коготки и агрессивное поведение не могут восприниматься как опасные. От сильного мускусного запаха – горячего, чувственного и всепоглощающего, исходившего от Юдзуру, Хавьера бросило в дрожь. Он глубоко вдохнул, с жадным любопытством протягивая руку, чтобы прикоснуться. Юдзуру зарычал на него, издав низкий животный звук, который заставил Хавьера испуганно отдернуть руку. – Да что с тобой такое? – снова спросил он, явно встревоженный. – Тебе нужен врач? Ты хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонил? Юдзуру хмыкнул, извиваясь всем телом на льду. Его футболка задралась еще выше, обнажая соблазнительную молочно-белую кожу, но Юдзуру, казалось, это не волновало. Он уткнулся лицом в лед, тяжело дыша. Хавьер содрогнулся. – Ты поранишься, – тщетно сказал он, – тебе не холодно? Юдзуру снова хмыкнул, коснувшись губами холодной поверхности, и Хавьер понял, что лед вокруг него заметно тает. – Что происходит? – настаивал Хавьер, уже всерьез обеспокоенный, и снова протянул руку, на этот раз твердо решив не поддаваться на провокацию. Его ладонь легла на обнаженную поясницу Юдзуру. Тот вздрогнул, и в его горле снова зародилось рычание, которое почти сразу же прекратилось. Юдзуру полностью обмяк, вжавшись в ладонь Хавьера. Юдзуру весь горел. Одно прикосновение к его коже заставило Хавьера почти сразу же отдернуть руку от неожиданного жара. Странный, непреодолимый запах усилился, и у Хавьера закружилась голова. Хавьер почувствовал себя странно – его рука сама собой двинулась под футболку Юдзуру. Тот громко застонал. Он совсем перестал ерзать, казалось, довольный тем, что лежал там, сосредоточившись на прикосновении Хавьера. Хавьер откашлялся. – Мне кажется, у тебя жар, – выдавил он слегка дрожащим голосом, – лучше уйти со льда, ты сильно заболеешь... Хавьер схватил Юдзуру за руку, пытаясь заставить его встать, но в следующее мгновение он уже сам оказался на спине – холодная ледяная поверхность тяжело и безжалостно давила на его позвоночник, а Юдзуру с пылающей тяжестью навалился на него сверху. Зажатый между огнем и льдом, мозг Хавьера закоротило. Он смутно осознавал, что Юдзуру уткнулся лицом в изгиб его шеи – слепо и настойчиво обнюхивая Хавьера, тяжело дыша и заставляя Хавьера дрожать всем телом, издавая короткие бессвязные звуки животного удовлетворения. Хавьер наконец осознал, что Юдзуру прямо-таки трется об него, словно обнюхивая. Он тяжело сглотнул. – Юзу! – Хавьер взвизгнул, когда Юдзуру прижался горячими и влажными губами к его ключице, нетерпеливо отодвигая рубашку. – Боже, что ты делаешь? Юдзуру отстранился и посмотрел на него изумленным нечеловеческим взглядом. Он был совершенно не в себе, и Хавьер на мгновение задумался, не находится ли он под воздействием алкоголя. Но уж точно не Юдзуру. Он бы не стал. Тогда что же, черт возьми, происходит? Хавьер не мог понять. Его кожа горела там, где ее коснулись губы Юдзуру, словно Юдзуру передал ему немного своего странного жара. Хавьер неуверенно протянул руку, чтобы пригладить растрепанные волосы Юдзуру, но вместо этого его пальцы были резко захвачены горячей полостью рта Юдзуру. Хавьер испуганно вскрикнул, откинув назад голову и чуть не ударившись об лед, а Юдзуру начал яростно сосать его пальцы, словно одержимый. Бедра Хавьера бесконтрольно вздернулись вверх, все его тело внезапно охватило сильное возбуждение. Он был уверен, что станет твердым как камень, если лед под спиной не помешает. Как бы то ни было, он дрожал, охваченный противоречивыми ощущениями – холодом, проникающим в его тело снизу, и множеством чувственных удовольствий, навязанных ему диким Юдзуру. Затуманенный разум Хавьера наконец-то смог сосредоточиться на том факте, что это действительно был Юдзуру, его бывший партнер по тренировкам, тот, с кем у него были сложные и не особенно близкие отношения. Держать друг друга на расстоянии вытянутой руки было защитной реакцией, которую они оба использовали, чтобы сохранить их соперничество как можно более благородным. Иногда Хавьеру хотелось разрушить стену, может быть, по-дружески потусоваться, но Юдзуру упрямо отказывался общаться. Он пожал плечами и оставил все как есть, не особенно прилагая усилия. Сам Юдзуру был сложным человеком, а Хавьер не любил усложнять жизнь. Кроме того, существовал еще и языковой барьер. Хавьер понятия не имел, был ли Юдзуру геем, хотя и предполагал, что это так, но все же то, как Юдзуру вел себя сейчас, было абсолютно нехарактерно для него. То, что Хавьер сейчас просто лежал и позволял Юдзуру высосать через свою кожу душу, также было несвойственно для него. Потому что Юдзуру его не привлекал.... или это не так? Хавьер решил, что пора прекратить это безумие, слегка приподнимаясь и отталкивая Юдзуру за плечи, пока тот не высвободил со вздохом его пальцы из увлеченно сосущего рта. Он взял маленькое личико Юдзуру в свои ладони, все еще обжигаясь тем нечеловеческим огнем, который, казалось, исходил от него и сказал, повысив голос: – Юзу! Посмотри на меня, поговори со мной – скажи мне, что с тобой происходит! Юдзуру отчаянно качал головой в его руках, в уголках его глаз скопились слезы. Хавьер машинально смахнул их, а Юдзуру тихо промычал, пытаясь снова сократить расстояние между ними. – Нет ... – Хавьер остановил его, положив ладонь ему на грудь. – Перестань. Поговори со мной. Что это такое? Что ты здесь делаешь в такое позднее время? Почему ты.... накинулся на меня? – Мне нужно.... – прошептал Юдзуру странным шипящим голосом, – я прошу. – Что тебе нужно? – настаивал Хавьер, – послушай, мы должны убраться с этого льда и нормально поговорить. Пойдем! – Не могу, – покачал головой Юдзуру, – жарко… – Да, я вижу, что тебе жарко. Насколько я понимаю, ты болен... обезумел.... Нам нужно в больницу… – Нет! – закричал Юдзуру громко и яростно, и Хавьер вздрогнул от неожиданности. – Хорошо, ладно, – попытался он успокоить его, – не в больницу, но мы можем вернуться в отель, да? Юдзуру снова покачал головой, глядя на Хавьера с пугающим выражением. – Пойдем....давай хотя бы уберемся с этого катка, Юзу, пожалуйста, – запинаясь, произнес Хавьер. – У меня ... у меня яйца замерзли. Единственной реакцией Юдзуру на это было хихиканье, отчего его напряженное лицо слегка смягчилось. Он с трудом поднялся, и Хавьер последовал его примеру, вздохнув с облегчением, когда он наконец покинул лед. Они вышли на улицу в неловком молчании. Хавьер совершенно забыл о куртке, за которой пришел сюда, слишком заинтригованный странным поведением Юдзуру, его мозг был занят поиском возможных причин и решений. Казалось, Юдзуру забыл, что здание должно быть заперто, поэтому Хавьер достал свой собственный ключ и закрыл его. Снаружи было приятно тепло, пахло свежескошенной травой, и Хавьер глубоко вдохнул. Он все еще чувствовал новый и интригующий запах Юдзуру. Что бы это ни было, у Хавьера безумно закружилась голова – он хотел прижаться носом к пульсирующей точке Юдзуру и жадно насытиться ею; что бы это ни было – он хотел, нет – он жаждал снова почувствовать тело Юдзуру на своем собственном, или он мог бы забраться на него, а потом ... а потом ... Хавьер судорожно выдохнул, пытаясь сохранить хладнокровие, и направился к отелю, надеясь, что Юдзуру последует за ним. Юдзуру держался рядом с ним, они медленно шли, прижавшись друг к другу. Хавьер слышал, как Юдзуру с трудом дышал, словно ему было больно, и моментально в его сознании вспыхнуло беспокойство за своего бывшего напарника. – Юзу... – он слегка повернулся к нему, намереваясь еще раз спросить, что происходит и чем он может помочь. Юдзуру буквально уставился на него, и под влиянием этого неотразимо странного взгляда у Хавьера подкосились ноги. При свете полной луны и тусклом освещении отдаленных уличных фонарей Юдзуру выглядел почти неземным, его глаза светились мучительной страстью, кожа блестела, губы были искусаны до крови. – Юзу, – шепотом повторил Хавьер, забыв о своих мыслях. Юдзуру, казалось, почувствовал внезапную слабость Хавьера, как животное, действующее чисто инстинктивно. Он сделал шаг вперед и толкнул Хавьера, тот споткнулся и упал на задницу, к счастью, на относительно мягкую траву. Прежде чем Хавьер успел отреагировать иначе, чем удивленным вздохом, Юдзуру последовал за ним, и они вместе покатились с травяного холма, дико переплетаясь, пока их спуск не был остановлен ближайшей клумбой с розами. Юдзуру тихо вскрикнул и резко отдернул руку – он уколол палец шипами. Хавьер наблюдал темными глазами, как Юдзуру машинально поднес большой палец ко рту, чтобы высосать несколько случайных капель крови, но не с той страстью, с которой он сосал пальцы Хавьера раньше, а мягко и чуть ли не смущенно. Хавьер попытался подняться, но Юдзуру сидел у него в паху, крепко сжимая сильными бедрами его бедра. – Ты должен мне помочь, – тихо сказал Юдзуру, глядя на Хавьера сверху вниз. Словно по сигналу зловеще подул легкий ветер, запутывая и без того растрепанные волосы Юдзуру и заставляя Хавьера дрожать с головы до ног, несмотря на подавляющий жар Юдзуру, тесно прижимавшегося к его телу. Ошеломленный и растерянный Хавьер кивнул. Он чувствовал себя пойманным в ловушку не только телом Юдзуру, но и потусторонним взглядом этих экзотически раскосых глаз, которые заманивали его, приближаясь к нему, как свирепый хищник к беспомощной жертве. Он понял, что всегда был бессилен перед Юдзуру – так или иначе, его партнер по тренировкам всегда одерживал верх. – Юзу, – Хавьер запнулся, слова застыли у него на языке, но он сумел взять себя в руки и достаточно убедительно произнести, – если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, все, что тебе нужно сделать, это попросить… – Мне нужна твоя помощь, – механически повторил Юдзуру, вцепившись в его рубашку отчаянной хваткой, которая напомнила Хавьеру другого отчаянного Юдзуру, цеплявшегося за него два года назад в Пхенчхане. Хавьер вспомнил, как упивался тогда тем единственным моментом власти над Юдзуру – это делало вкус его бронзы чуть менее горьким. Только потом, когда волнение улеглось и он вернулся домой на все долгое лето, Хавьер позволил себе вспомнить полные слез глаза мальчика, которого он всегда любил, и почувствовал ответную боль в своем сердце. Его вернуло в настоящее время дуновение ветра, запах травы и цветов, соблазнительно смешивающийся с новым сильным запахом Юдзуру, который непостижимым образом ударил в голову Хавьера как самое крепкое вино. Он понял, что Юдзуру обращается к нему, но по-японски. Хавьер нахмурился. – Юзу… я не понимаю.... Юдзуру всем своим весом навалился на Хавьера, жалобно причитая. Это было похоже на странный крик животного – пойманного в ловушку лиса. Хавьер вздрогнул. Юдзуру начал тереться всем телом об Хавьера извилистыми рваными движениями с приглушенными вздохами и стонами – это было удивительно чувственно и по животному, и тело Хавьера с готовностью откликалось на жар, близость, запах и почти сексуальные звуки, которые издавал Юдзуру. – ....Черт, – простонал Хавьер, чувствуя, как его кровь стремительно движется на юг. Он становился твердым и чувствовал ответную твердость Юдзуру. Неужели именно этого и добивался Юдзуру.... секса? Это казалось слишком невероятным. Но почему именно сейчас? И почему именно он? Было ли это как-то связано с жаром, исходящим от тела Юдзуру или с его особо соблазнительным запахом, похожим ... похожим на феромоны…? Хавьер был разумным человеком, который не верил в сказки, но если бы он поверил в них и в его мозгу осталось достаточно крови, чтобы соображать, то это, вероятно, напомнило бы ему, что он находится в Японии – стране строгих традиций, где божественные духи бродят по миру природы, цветущие сакуры почитаются как образы богов, а люди могут превращаться в лис; стране, где красота и мимолетность были почти синонимами. Юдзуру в этот момент охватило все это, когда он смотрел вниз на Хавьера на фоне темного неба и бледного лунного света. Прекрасный, неземной и пленительный, одержимый ослепительной силой, плотским желанием, которое превзошло его собственную решимость и яростно вырывалось на Хавьера. Юдзуру снова зашептал на ухо Хавьеру что-то монотонное, похожее на заклинание. Неужели он рассказывает ему какую-то историю? Много веков назад один из его предков женился на женщине с узким лицом, высокими скулами и соблазнительно раскосыми глазами под тонкими линиями бровей, которая околдовала его, как ни одна другая женщина, которую он когда-либо встречал, и которая родила ему прекрасного сына, который был больше кицунэ, как его мать, чем человеком, как его отец. Теперь Юдзуру чувствовал в своей крови тот же странный зов своих божественных животных предков, умолявших его совокупиться с человеком по своему выбору и исполнить предназначение судьбы. На этот раз никакой ребенок не мог родиться от их союза, но эта связь была бы не менее священной. Что если это судьба заставила Хавьера вернуться на каток этой ночью и обнаружить там Юдзуру. Что если их совокупление будет стремительным, грубым и мимолетным, но не менее удовлетворительным. Не менее запоминающимся. Не менее приятным. Юдзуру страстно провел языком по уху Хавьера, а его пальцы в исступлении исследовали тело Хавьера. Раздраженный и возбужденный Хавьер застонал. Казалось, Юдзуру забыл, что имеющаяся одежда должна быть снята, чтобы можно было приступить к дальнейшим действиям, в которых он так отчаянно нуждался; похоже, он забыл все, что не касалось его невменяемой ослепительной жажды совокупиться со своим избранником. – Я хочу, чтобы ты… был во мне… – прошипел Юдзуру, продолжая горячо дышать в ухо Хавьера, отчего тот сорвался. С рычанием он схватил Юдзуру за талию, перевернул их обоих и вдавил тело Юдзуру в теплую благоухающую землю. Он едва не разорвал верхнюю одежду Юдзуру, торопясь обнажить его грудь для своих голодных губ. Юдзуру с вожделением застонал от внезапного проявления доминирования Хавьера, от ощущения его языка, губ и зубов на своей обнаженной коже. Он дрожал всем телом – оголенный нерв истинной нужды, впиваясь ногтями в спину Хавьера и прижимаясь к нему бедрами в поисках трения. Хавьер застонал, зачарованный ощущением восхитительно нежной кожи Юдзуру под своим жадным ртом, и вновь испытал мучительную боль от экзотического запаха, теперь уже полностью заполнившего его нос. Он притягивал Юдзуру все ближе и ближе, тяжело дыша ему в шею и прижимаясь к нему всем телом. Это не могло продолжаться долго – от этой мысли перегретый мозг Хавьера чуть не замкнуло, и он попытался унять беспокойно извивающееся тело Юдзуру под ним, безмолвно умоляющее о большем ... о большем ... о большем ... Казалось, что ничто иное не удовлетворит Юдзуру, кроме того, чтобы Хавьер действительно был внутри него, и этой мысли оказалось достаточно, чтобы довести Хавьера до внезапного пароксизма возбуждения. Все было внезапно забыто – их сложные отношения, тот факт, что Хавьер был во всех смыслах натуралом, и то, что они находились в общественном месте, катаясь по траве, как животные – все это только усиливало возбуждение Хавьера. Как будто лихорадочное желание Юдзуру было заразной болезнью, и Хавьер только что подхватил ее – без малейшей надежды на спасение. Хавьер с рычанием – от неспособности говорить – схватил Юдзуру и снова развернул его, прижав животом к земле. Юдзуру прижался щекой к траве, издавая греховно соблазнительный вздох истинного удовольствия. Он приподнял бедра и задницу, чувственно выгибая спину. Руки Хавьера тут же оказались на нем, лаская соблазнительные изгибы. С намеком прикусив указательный палец, Юдзуру застонал еще громче и призывнее, краем глаза оглядываясь на Хавьера. – Ay! Dios mio, por favor... – отреагировал Хавьер, до боли кусая собственные губы. Все дело в колдовстве этих глаз – решил Хавьер, а не в соблазнительной заднице, предоставленной ему как нечестивое подношение, и не в таинственном жаре получеловека-полукицунэ или в его завораживающих феромонах. Хавьер всегда находился под чарами этих глаз, но даже не подозревал об этом. Несмотря на свое возбуждение, Хавьер очень робко дрожащими пальцами стянул с Юдзуру штаны. Он целовал обнаженные участки плоти, щедро одаривая шелковистую кожу благоговейным вниманием, которое, по его мнению, она заслуживала. Юдзуру издал звук разочарования из-за смены темпа и этой внезапной слабости. Он протянул руку назад и нетерпеливо потянул Хавьера за волосы. – Внутри меня! – снова приказал Юдзуру, на этот раз угрожающе рыча и не терпя возражений. Хавьер расстегнул свои брюки и спустил их вниз, освобождая свою протекающую и чувствительную эрекцию. Он осторожно дотронулся до сморщенной дырочки Юдзуру, наклонился, чтобы рассмотреть ее поближе, и любопытство взяло верх. Она выглядела нежной, поначалу сопротивлялась давлению его пальца, но потом сдалась, жадно поглощая палец Хавьера, когда тот надавил сильнее. Хавьер судорожно застонал, потому что жара сводила его с ума. Другой рукой он прикоснулся к своему члену, снимая сильное возбуждение. – Черт, – пробормотал Хавьер, когда понял, что, вероятно, может добавить еще один сухой палец, Юдзуру был очень готов, расслаблен и нетерпелив. Однако он не собирался рисковать и навредить им обоим. Хавьер убрал палец и плюнул себе на ладонь. Обезумевший Юдзуру вопросительно посмотрел на него через плечо. – У меня нет смазки, – объяснил Хавьер. – Но все в порядке. Я уже делал это раньше. С женщинами, – добавил он, когда глаза Юдзуру моментально расширились и округлились. Хавьер лишь смутно осознавал, что Юдзуру хныкает и извивается под ним, толкаясь задницей в его руку, когда он открывал его пальцами, стараясь быть как можно осторожнее. Его трясло от возбуждения, вызванного запретным действием, в котором они участвовали, голова шла кругом от возможной опасности быть замеченными. На его лбу выступили капли пота. Юдзуру, казалось, не чувствовал ни боли, ни дискомфорта, всецело поглощенный своим неистовым безумием быть заполненным. Его нетерпеливые стоны заражали Хавьера столь же сильной жаждой и низменным желанием обладания по праву, первобытным порывом, имеющим единственный способ насытиться. Вскоре Юдзуру смог принять три пальца, и Хавьер с наслаждением прижимал их к чувствительной точке внутри него, заставляя Юдзуру чуть ли не выть от удовольствия. – Да, все отлично, – невнятно повторял Хавьер, его член солидарно пульсировал в ответ на дикие стоны Юдзуру. – Это приятно, правда? Малыш, я так хорошо тебя трахну. Хавьер никогда в жизни никого не называл малышом. В ту ночь у него многое было впервые. Хавьер взобрался на Юдзуру и ворвался в его гостеприимный жар, крепко сжимая руками его бедра, бледная луна была молчаливым свидетелем их страстного слияния. Юдзуру не смог сдержать крик, когда он был полностью пронзен членом Хавьера. Он наградил Хавьера знойным взглядом через плечо и, упершись локтями в грязь, насаживался своей задницей на член Хавьера, встречая дикий ритм его ударов. Хавьер трахал его резкими сильными толчками – как будто все вокруг сговорилось заставить его потерять рассудок и забыть обо всем, кроме инстинктивного стремления к собственному удовлетворению. Юдзуру чувствовал себя рядом с ним божественно, грязные звуки удовольствия, которые он издавал, подстегивали Хавьера, и он ничего так не хотел, как полностью завладеть им и пометить его изнутри. Хавьер склонился над Юдзуру и поцеловал его в лопатки горячо и медленно. Он уткнулся в его взмокшие волосы и прошептал ему на ухо: – Ты ведь хочешь меня, правда? Это всегда был я…. Скажи мне! Скажи мне сейчас же. Юдзуру завыл, отвечая не словами, а короткими резкими выкриками, закрыв глаза и открыв рот от блаженства, от жара своего тела, которое билось в конвульсиях вокруг Хавьера, от того, как его феромоны обволакивали Хавьера, словно жгучий туман. – Теперь я никогда тебя не отпущу, – в бреду поклялся Хавьер, охваченный жаром момента. – Теперь ты мой, надеюсь, ты понимаешь. Что бы это ни было, это не просто на одну ночь… Юдзуру вскрикнул и пришел с содроганием – его тело не выдержало, и он повалился на землю, Хавьер упал вместе с ним, все еще настойчиво толкаясь, преследуя свою собственную кульминацию. Когда он, наконец, кончил, то почувствовал, словно из него вынули душу, оставив его опустошенным и потрясенным – он рухнул рядом с Юдзуру, как будто в глубоком обмороке. Юдзуру слегка пошевелился. Он с наслаждением потянулся, удовлетворенно вздохнув, но не изменил позы, а лишь слегка приблизился к неподвижному телу Хавьера, толкая его, чтобы убедиться, что тот все еще дышит. Он дышал, но, вероятно, еще какое-то время не придет в себя. С ближайшего куста мягко упал лепесток розы и опустился на обнаженную спину Юдзуру. Он спрятал улыбку в теплую землю, которая казалась ему мягче любой постели, а лунный свет обволакивал его лучше всякого одеяла.