Страх. Боль. Ненависть. Эти чувства признаны самими ужасными, однако лишь боль мы можем по настоящему ощущать. Боль связывает и страх, и ненависть. Почему? Потому что благодаря ей нам может быть страшно, и благодаря ей мы можем начать ненавидеть. Попробуй любить человека, причинившего тебе боль? Как думаешь, получится? Получится. Если ты уже мёртв внутри, то тебе не важно предали тебя или нет.
Любовь. Время. Смерть. Три понятия. Мы все жаждем любви. Хотим испытать это чувство окрыленности и того, что ты любим. Пусть даже многие и говорят, что им это не нужно, в глубине души мы все хотим быть любимыми.
Время. Мы всегда жалуемся, что нам не хватает времени и проклинаем из-за этого весь мир. То время для нас идёт слишком медленно, то слишком быстро. Золотой середины никогда не было дано. Мы всегда им недовольны
Смерть. Мы все боимся смерти. Только, каждый боится её по своему. Ты можешь не бояться умереть сам, но при этом бояться, что кто-то из твоих близких может умереть, или же наоборот. Есть люди жаждущие смерти, и может быть, совсем чуть-чуть, я могу отнести к ним себя. Мне никогда не была страшна смерть, я никогда не боялся умереть. В какой-то период я жаждал этого. Сейчас же, я принимаю это как должное. Мы все, всё равно когда-нибудь умрем, кто-то раньше, кто-то позже, и если мне суждено умереть рано, то порезав руки, — я умру. Если нет, то выживу. Мне глубоко плевать на собственную жизнь. Я уже давно не вижу в ней смысла. Я не вижу в ней того, ради чего мне стоило бы жить.
Мама? Может быть, вот только пройдёт несколько лет, и я уверен, она перестанет упоминать, что у неё когда был сын.
Друзья? А что такое настоящие друзья? Пройдёт несколько лет, и они забудут обо мне.
Любимый человек, может быть? Да у меня такой есть. Вот только, это невзаимно, поэтому я уверен, что ему плевать на меня.
Меня ничто не держит в этом мире. Ни время, ни любовь.
Три абстракции, по которым мы следуем в течении всей нашей бессмысленной жизни. Любовь, время и смерть.
— Сука! — Я стащил со стола все, что там лежало на пол, и не забыл ударить кулаком по стене. — Какого хрена?
Я не понимал буквально ничего. Ни что я несу, ни кто я вообще такой. Казалось, мир потерял все краски. Смешно правда? Как будто какие-то краски вообще были. Ебать, я и не задумывался какая однако однообразная у меня жизнь.. Только сейчас, сидя на полу своей разгромленной комнаты, я понял, что дни, которые я прожил в этой жизни не отличаются друг от друга практически ничем. Все такие-же черно-белые будни как и всегда. Хреново, правда? И почему я подумал, что Эдди сможет их как-то разнообразить. Смешно.
Я никогда никого не любил. Знаете, вот эти вот, 'а как же мама и папа', не в счет, ладно? Это настолько тупая отмазка, что просто мозг взрывается. Своих родителей сложно не любить. Хороших, и даже плохих. Где-то на переферии сознания мы все равно понимаем что родители у нас одни. И что в этом мире мы никому не нужны.
Что, насчет друзей? Я думаю, дружеской любви вообще не существует, да и любой вообще. Есть лишь привязанность к людям и нежелание их отпускать, поэтому мы и говорим такие очевидные веши, как 'люблю'. Мы довольно часто так говорим, заметили? "Я люблю этот фильм", "Я люблю эту вещь". Слово 'люблю' — давно уже потеряло весь свой смысл. Мы относимся к нему как к должному, ведь как это так мы можешь не любить? Хах, могу. Мне может нравится человек, но даже это не значит, что я люблю его. Я могу быть к нему до бесконечности привязан, настолько сильно, что никогда в жизни не захочу его отпускать, но даже это я не смогу назвать любовью. Просто потому, что её не существует.
Сейчас, сидя в комнате я пытаюсь обдумать нужно ли мне то, что я хочу сделать? Кто знает. Я обдумываю слова сказанные Каспбраком. И я знаю, что они были сказаны на эмоциях, в приступе злости. Но это все равно не дает мне покоя. Насколько сильно нужно быть привязанным к кому-то, чтобы ради человека совершить самоубийство? Чтобы действительно умереть ради него? Кто на такое пойдет? Разве что какой-то псих, но... В этом мире мы все психи, только каждый по разному.
Оставив этот разговор своему мозгу, я встал с пола и осмотрел беспорядок в комнате: На полу валялись книги, учебники, тетради, канцелярия и салфетки. В голову, снова пришла безумная мысль, я говорил что мы все с вами психи? Подойдя к комоду, я открыл самый нижний ящик и уставился на пачку лезвий. Последнюю пачку лезвий. Я смотрел на неё и пытался решить, действительно ли я хочу этого или мой мозг просто от нечего делать зацепился за эту, вскользь мелькнувшую мысль. Знаете, однажды мама сказала мне, что я режу руки из-за дефицита внимания, а потом потащила в психушку. Я все думаю о том, что возможно упечь меня в эту ебаную больницу было правильным решением, отчасти потому что я был немного сломлен в тот момент, и почти не общался с матерью, и отчасти оттого, что я знал что немного мешаю ей жить. Она не могла просто оставить меня без присмотра и смотаться в отпуск, как бы сильно ей этого не хотелось. Альтернатива не видеть и не разговаривать друг с другом нас обоих устраивала, вот только тогда я не думал, что она просто сдаст меня врачам, которые еще больше пошатнули мое доверие к людям, да и в принципе желание жить.
Как оказалось, умереть я все таки хотел. Только не сегодня.
Проведя по своим рукам холодным железом, я промыл порезы и, натянув чистую пижаму, лег спать.
Проснувшись от дикой головной боли, я первым делом потянулся к тумбе, где стоял стакан с водой. Холодная жидкость немного отрезвила. Надев 'рождественский' свитер, я спустился вниз.
Никакого настроения праздновать это рождество не было. Выпив(уже по привычке) пару таблеток от головной боли, я прошел на кухню. Пахло печеньем. Имбирным печеньем. Конечно, куда же без этого печенья в Рождество. Помню, как-то раз, мама переборщила с имбирем в тесте. Да уж, воспоминания довольно жуткие, потому что горький привкус имбиря потом еще долго сидел в моей глотке.
— О, Ричи, милый, доброе утро. — Сказала мама с улыбкой.
— Да уж, доброе. — Ответил я и тоже улыбнулся ей. У нее всегда была заразительная улыбка. Поверили? На самом деле я улыбался, только для того, чтобы она чувствовала себя в порядке. Чтобы она не чувствовала себя обязанной мне дарить праздник. Мне это было не нужно.
Мама подошла ко мне, и поставила передо мной тарелку с печеньем и кружку каппучино. Ей никогда не нравилось, что я пью так много кофе. Но в итоге, по праздникам, она сама наливала мне его в самую большую кружку.
— С рождеством, милый.
— С рождеством, мам.
У нас с ней никогда не было традиции дарить друг другу подарки. Никогда. Мама слишком часто пропадала на работе, поэтому в праздники мы были просто рады провести время вместе.
Мой телефон уже чуть ли не взрывался от уведомлениями моих "друзей". Но я им перед сном четко дал понять, что до нового года посижу дома. Что до нового года, я хочу побыть со своей семьей. Потому что...
— Ричи, милый, какой фильм хочешь посмотреть? — Крикнула мне мама из гостинной.
— Если честно я не знаю. — Ответил я, усаживаясь рядом с ней на диване. — Но, я не хочу этой жвачки для мозгов или еще какой-нибудь "веселой" — Я сделал кавычки жестом — херни.
— Мама ахнула. — Молодой человек, что за слова? — спросила она, и смеясь отвесила мне подзатыльник.
— Учусь у тех, с кем живу. — Ответил я, не сдерживая смех.
Мама на эти слова лишь цокнула и закатила глаза листая страницу с фильмами.
— Может 'Призрачную красоту'¹? Там тоже есть тема рождества, и нет этой твоей "веселой" — мама повторила 'жест-кавычки' — херни.
— Можно. — ответил я, и пошел на кухню за попкорном, пока мама включала фильм.
Положив голову на её плечо, и, всучив ей тарелку попкорна, я стал наслаждаться картинкой.
Мама не знает, но фильм 'Призрачная красота' — мой любимый фильм. Там нет этого напускного рождественского веселья или же напускной грусти, и негодования. Я терпеть не могу, когда в фильмах случается что-то плохое и главный герой уже начинает лить слёзы и не понимает что происходит. Тут этого нет. Ну а вообще, вы видели там Уилла Смитта? Он так прекрасно вжился в роль, что почти каждый раз, я немного пускаю слезу. Там нет лишних чувств и эмоций.
— Я думаю, любовь сделала не правильно. Она пришла к нему, когда он ел. Он просто хотел отдохнуть, но ему не дали даже этого. — Сказала мама положив свою голову на мою.
— Я тоже так думаю, мам. Она пришла не в то время. В другое он возможно бы её и выслушал. Но сейчас ему правда нужно было отдохнуть, и просто чёрт возьми,
ПОЕСТЬ.
— Мне очень нравится игра смерти. — Добавил я. — Она, единственная, я думаю здесь вообще имеет смысл.
— Может быть. — Ответила мама немного дернув головой. — Но, по моему здесь каждый имеет значение. Все таки они все трое привели его к ней.
— Мм. — Я промычал, но ничего не ответил. Мнения людей почти всегда разделяются, а мама иногда бывает вспыльчивой, поэтому усугублять я ничего не хочу.
Так прошло 25 декабря и 26, и 27. Все эти дни мы только и делали, что ели и смотрели фильмы. Выходить на улицу совершенно не хотелось, ведь для чего еще нужны каникулы, верно?
28 декабря мне написал Эдди. Утром меня разбудило уведомление от входящего сообщения. Знаете, я никогда не ставлю на беззвучку. Мне и так никто не пишет. Я могу поставить беседу(как сделал этот с общим классным чатом), ну а своих 'друзей' я предупредил чтоб меня не тревожили. Поэтому сообщения мне вообще ждать было не от кого. Но, чего только не бывает.
Эдди
Спишь?
Казалось, ничего глупее, чем 'спишь' в 9 часов утра на каникулах, не может быть, но в тот момент, я даже не думал об этом. Я думал мы в ссоре, поэтому мой мозг пребывал в шоке от того, что мне написал Эдди, а сердце билось так, будто вот вот взорвется.
Ричи
Уже нет
Эдди
Ричи, я наверное немного погорячился тогда?
Ричи
Все нормально, давай забудем, ладно?
Возможно, я действительно идиот, но вспоминать ту ситуацию мне совсем не хотелось. У меня только начали проходить нормальные будни, как у всех людей. Я не хотел снова чувствовать то, что было заперто в глубине моей души. Я не хотел чувствовать.
Эдди
Ричи, я просто хочу уточнить раз и навсегда. Ты мне нравишься, и я бы действительно хотел быть с тобой, но не могу. Ты хороший, Ричи, правда хороший. И, я думаю, мы же можем продолжать общаться?
Ричи
Эдди, да можем. Но это ты мне сказал еще тогда. Зачем ты говоришь что хотел бы быть со мной, если не можешь? Зачем?
Эдди
А ты думал, я всегда и во всем буду поддерживать тебя и соглашаться? Ты заебал Ричи. Так чертовски заебал, что меня уже тошнит от твоего вида. Ты никогда не будешь нужен. Никогда. Ты слишком жалкий и ничтожный.
Жалкий...
и...
Ничтожный.
Резко вскинув голову вверх, я уставился в одну точку, пытаясь осознать, что вообще произошло. Оглядев комнату, я посмотрел на выключенный? телефон. Быстро включив устройство, я проверил сообщения, и как бы меня это не удивляло, диалог с Эдди был.. пустым?
— Ебучие сны. Ненавижу.
Я никогда не любил сны, будь они хорошие, или плохие. Любой сон, это искажение реальности, либо в хорошую сторону, либо в плохую. Мне не нравится сам факт того, что мою реальность что-то искажает, сразу складывается ощущение, что это обман. Поэтому, я любому сну предпочту черный экран. Так я хотя бы, немного высыпаюсь.
Встав с кровати, я сразу направился на кухню. Сонливость и непонятная утренняя усталость давали о себе знать, поэтому я налил себе кофе, взял кукурузную лепешку и направился обратно в комнату.
Там я и провел остатки этого дня. Впрочем и следующий день тоже. Сидя в кресле, и читая книги. Книги на самом деле очень успокаивают. Отвлекают от реальности.
День на 30 декабря начался как обычно. Я встал с кровати и умывшись, спустился вниз. На кухне хозяйничала мама, и глядя на стол, хозяйничала она не один час. Предновогодняя суета полностью охватила ее, и она напевая себе под нос "jengle bells", мыла использованную посуду.
— Доброе утро, мам. — Сказал я, улыбаясь. Мне нравилось видеть ее такой занятой и счастливой.
— О, Ричи, милый. — Ответила она ярко улыбаясь. — Доброе утро, и С Новым Годом.
— Новый Год завтра, мам. — Заметил я, посмеявшись.
— Жизнь одна, Ричи, поэтому какая разница, когда отмечать Новый Год, если он все равно наступит. Просто для нас, немного раньше.
— ... — Я лишь хмыкнул на ее слова. Как по мне в 'Новом Году' нет ничего особенного. Все тот же день, просто переход от одного года к другому. Ничего необычного, все тот же день, что и всегда.
Позавтракав, мы с мамой начали смотреть фильм, всё как обычно, потом пообедали, поиграли в настольную игру, и уже ближе к 8 вечера. Я пошел в свою комнату.
Руки ужасно саднило и я потянулся к лезвиям. Вытащив одно из пачки, я прислонил железо ко лбу. Сразу ощущалось облегчение. Задрав рукав свитера, я провел лезвием по руке. Раз, два, три. Холодный металл хорошо сочетался с разгоряченной кожей.
Раз, два, три. Лезвие коснулось кожи и резкое движение руки, образовало на руке красный порез. Раз, два, три. Второй, чуть глубже, третий еще глубже. Раз, два, три. Движения с каждым разом становились, все хаотичнее и резче. Кровь с руки падала на ковер, и крупными каплями въедалась в ворс. Ричи не обращал внииание, ни на что, только вид своей руки уже полностью в крови, привлекал его и завораживал.
— И все равно, не достаточно.
Перейдя к запястьям и надавливая лезвием на тонкую кожу, я немного не расчитав силы, сразу прорезал первый её слой.
— Больно.
Повторив свои махинации, но все так же не доходя до вены, я смотрел на количество крови, что появилось на месте пореза.
— Это действительно больно. Я чувствую.
Надавив на порез особенно сильно, я увидел синеватую полоску, которая была почти незаметна на фоне крови и нескольких слоев кожи. Немного подумав, я вспомнил, свою прошлую попытку. Она была случайна, но все так же считалась. И после ее неудачи меня упекли в ебаную психушку.
— Спасибо жизнь.
Я не должен допустить неудачу. Не в этот раз.
Надавив на синюю полосу уже не скрытую кожей, я прорезал её. И кровь, находящаяся в вене, полилась наружу. Я лёг на пол, и закрыл глаза. Было больно. Я чувствовал, как кровь льётся из моей руки. Я чувствовал как она вытекает из вены, задевая мою вспоротую кожу. Я чувствовал, что умираю. И мне не было страшно. Немного приоткрыв глаза я посмотрел в потолок, затем обратно закрывая их, я произнёс:
— Я чувствую.
***
Когда она позвонила мне, я спал. Это было около первого часа ночи, и я проснулся от вибрации телефона. В обычной ситуации я бы, конечно не встал, но эту ночь я спал беспокойно. Будто предчувствал, что что-то должно случиться. Что-то плохое.
— Алло? — Сказал я хриплым ото сна голосо м.
— Эдди... я... — Это была мама Ричи. Мэгги, ее голос срывался на плач, когда она говорила. И... — Эдди, я... я не знаю, ч-что мне делать, т-ты можешь, п-п-приехать, пожалуйста?
— Я... Да, Мэгги, я, я да. Я сейчас приду к вам.
— Эдди, я.. Я в больнице....
—...— Я сейчас приеду.
— Спасибо, Эд—
Мэгги не успела договорить, потому что я лихорадочно бросил трубку. Как только услышал, что она находится в больнице, я... Я стал надеяться, что это не из-за Ричи.
Как оказалось, надеяться было очень глупо.
Лихорадочно собравшись, я выбежал из дома, и, оседлав велосипед, помчался к больнице. Все происходило, как в замедленной съёмке. Мне казалось, что я еду со скоростью черепахи. Это пугало.
— Быстрее, пожалуйста, быстрее. — Бормотал я, пытаясь усерднее крутить педали.
— Пожалуйста! Мне нужно— Пожалуйста быстрее. — Я уже даже не понимал, что кричу. Все мои мысли были о том, как бы быстрее добраться до больницы. Я боялся.
Приближаясь к больнице, я возле парковки спрыгнул с велосипеда и не останавливаясь, вбежал внутрь. Мотая головой из стороны в сторону, я старался выцепить из общей толпы знакомый силуэт, но—
Мэгги сама нашла меня.
— Эдди! — Она подбежала ко мне и сразу же прижала к себе. Сжатый в объятиях Мэгги, я чувствовал, как её слезы остаются на моей шее. — Ричи, он...... Он... — Она не смогла договорить, лишь еще больше разрыдалась.
Сложить два и два было не сложно. Я понял. Не успел я отреагировать, как почувствовал, что теперь слезы осыпают все мое лицо. Я сжал Мэгги в объятиях, портя слезами больничный халат. Слов больше не требовалось. Своими слезами мы говорили, все, что хотели сказать, все что не успели сказать. Как будто бы от этого с Ричи все было в порядке.
Простояв так минут 5, мы отстранились друг от друга. У нас у обоих были заплаканные глаза и опухшие лица. Головная боль отзывалась молотком в висках. Тошнило.
— Что с... Ричи? — Спросил я, дрожащим голосом.
— Он... — Мэгги смотрела в пол и теребила рукав халата. — Ричи вскрыл вены.
Мир перевернулся.
/ Может, тогда умрёшь ради меня? /
Что я наделал.... Я... Это все, из-за меня. Блять.Блять, какого чёрта??? Сука. Хотелось кричать. Но я не мог произнести ни звука. Казалось, это всего лишь страшный сон, что Ричи жив и все хорошо. Вернее, я хотел что мне это только казалось.
— А....
— Врачи сказали. . — Было видно с какой болью даются ей эти слова, поэтому я не долго думая, взял ее за руку, крепко сжимая. — Они сказала, если смогут.... Шансы небольшие... При... Горизонтальном шансы очень малы... Но.. Но они есть и я... — Мэгги больше ничего не говорила, лишь подняла свой взгляд на меня. И посмотрев в эти полные отчаяния и надежды глаза....
Как ты мог бросить её, Ричи?
Мы с Мэгги решили сесть на стулья и она, положив голову мне на колень, заснула. Как же она вымоталась за сегодня. Ричи идиот.
Немного поразмыслив, я тоже отрубился.
Проснулся я оттого, что ощутил, как кто-то поглаживает меня по голове. Я не привык к такому, поэтому резко подскочил и с выпущенными глазами уставился перед собой. А передо мной сидела Мэгги. С мягкой улыбкой и усталыми, красными от слез глазами глазами, она смотрела на меня:
— Утро, Эдди. — Когда она это сказала, её голос всё ещё чуть-чуть дрожал. Она снова плакала.
— И вам, тоже, Мэгги...
— Есть хочешь? — Заботливо поинтересовалась она.
— Я... Нет... — Сейчас в глотке был такой ком, что есть не хотелось совсем. Если бы я согласился, меня бы абосолютно-точно стошнило.
— Знаешь, это я виновата в том, что случилось. — Неожиданно сказала Мэгги.
— Что? Н—
— Да, Эдди. Не пытайся сейчас успокоить меня. Просто слушай. — Отрезала Мэгги и тяжело вздохнув, продолжила говорить:
— У него это давно начилось. Ты ведь знаешь, про порезы? — Сказала она и подняла на меня глаза. Я кивнул. — Это продолжается уже два года. Знаешь в какой-то момент я действительно думала, что помогаю ему. У него были очень сложные отношения с его отчимом... Он вечно принижал его и.. . Я, я даже ничего не пыталась сделать. — Говорила Мэгги и по её щекам снова начали литься слёзы. — Я... Однажды он очень сильно поссорился со своими друзьями и... Я даже не старалась его понять... Я не поддержала, и даже не выслушала его. Тогда он и начал резать руки. У нас тогда очень сильно испортились отношения... Мы почти не общались. Он сидел в своей комнате, и иногда даже не выходил поесть. Но, я думала, что все в порядке. Я думала, что у него просто плохое настроение. Потом он очень сильно поссорился с его отчимом.... И... Я думаю, это стало отправной точкой. Когда его отчим ушёл из семьи я... Я начала пить. Очень сильно. Я, не всегда была рядом с ним. Я стараюсь, но не могу назвать себя хорошей матерью. Я пила тогда каждый день, запиралась в своей комнате, и выходила, только за очередной бутылкой. Это было тяжёлое время для нас обоих. Но... Ричи переживал его особенно туго. Мы постоянно сорились. И, однажды ночью, я просто хотела поговорить с ним. И... Его не было дома. Была уже поздняя ночь, и не было ни машины ни Ричи. Тогда я подумала, что наездиться и вернётся, я подумала, что он просто поехал проветриться. И пошла спать. Я... Я даже не позвонила ему тогда. А утром уже позвонили мне. Из скорой, и сказали что Ричи спрыгнул с обрыва. Обрыв был не очень большой, поэтому это...... Эт... Этого было н-не достаточно, что уб-бить его... У него было сломано два ребра и небольшое сотрясение. И .... И после этого я не стала выяснять причины, знаешь. Я просто отправила его в чертову псих.больницу. Я даже не по говорила с ним тогда. И знаешь, что самое худшее? — Мэгги опустила голову и горько усмехнулась. — Я обещала, что никогда не брошу его, и при этом, бросила его, в самый нужный для него момент. Я бросила его, когда он так необходимо нуждался во мне. Упекая его в психушку, я полностью лишила его доверия к себе. И знаешь, это был не первый раз, когда он был там. Я упекла его туда на несколько недель, после того как узнала, что он режет руки. Я была такой опрометчивой! Я.. Я не думала, что делаю ему больно этим. Я думала, что помогают ему, но... В глубине души я знала, что не стоит этого делать... Я... Поэтому я и знаю, что это из за меня. Я никогда не была хорошей матерью, и он... наверное, он подумал, что он не нужен мне, знаешь. Когда я нашла его, я увидела столько крови, что чуть не сошла с ума. Я... Это больно было видеть. Я.. Я подбежала к нему, и ... У него был очень слабый пульс и я.... Я сразу вызвала скорую ..... Я, я думала тебе будет важно знать это. — Грустно сказала Мэгги, и подняла свои заплаканные глаза на Эдди. Они плакали вместе.
— Мэгги я... Я... — Слова не шли. Поэтому я просто обнял её, крепко прижав к себе.
— Все хорошо, Эдди. — Говорила Мэгги, вцепившись мертвой хваткой в мои плечи. — Все хорошо.
— Ричи не рассказывал мне о порезах. Я вообще случайно их увидел. И я.... Я тоже не поинтересовался. И, Мэгги. Это не из-за вас. Это я во всём виноват. За день до Рождества, я сказал ему... Сказал, что... Что.... — Слова не лезли. Ком в горле не давал самым нужным словам выйти наружу. Не давал мне сказать Мэгги, что....
Ричи...
— Ничего, Эдди. Ничего. — Говорила она, гладя меня по плечам. Что бы, ты не сказал, это не твоя вина. Все хорошо, Эдди. Все хорошо.
/ Может, тогда умрёшь ради меня? /
— Я ...
— Все хорошо, Эдди. Хорошо.
— Миссис Тозиер?
Мэгги резко отскочила от меня, и уставилась в сторону откуда её позвали. Там стояла одна из медсестёр больницы.
— Миссис Тозиер? — Повторила медсестра.
— Я... Да. — Ответила Мэгги, немного растерявшись.
— Вас ожидает глав-врач. Он, зашивал вашего сына.
— Я... — на мгновение ее взгляд стал стеклянным, но она быстро взяла себя в руки и крепко обняв меня, пошла за медсестрой.
А меня повели в палату к... Ричи.
***
Я проснулся и первое что услышал было пиканье кардиомонитора.
Где я
Ничего не было понятно, я не понимал, что вообще произошло, пока не... пока взглядом не наткнулся на свою левую руку, обмотанную бинтами.
Что блять?
Я судорожно стал развязывать бинты, иногда нелепо путаясь в узлах. И, когда наконец покончил с ними, увидел швы.
Осознание произошедшего мелькнуло перед глазами, и
тот день пронесся в моём сознании за секунду.
Блять. Какого хрена я остался жив?
Я не хочу. Нет. Нет. Пожалуйста нет.
Пульс начал ускоряттся, об этом свидетельствовали и мои трясущиеся руки и звуки, доносящиеся из кардиомонитора.
Дрожащей рукой я провёл по швам на запястье, и подцепив один его край ногтем, потянул. Было невыносимо больно. Так не выносимо, что мне пришлось стиснуть зубы, зажав при этом рот рукой. Потому, что чувство, как из твоей руки выходят нити, разрывая при этом кожу — просто невозможно.
Кожа развивалась и алая кровь, что была скрыта швами, начала стекать с руки на белые больничные простыни. Руку снова жгло. Но это было приятно. Я снова чувствовал боль. Я снова чувствовал, что умираю.
Снова хотелось спать.
Спрятав кровоточащую руку по одеяло, я слышал как мой пульс замедляется. И уже хотел закрыть глаза, как...
Дверь в палату отворилась, и медсестра вошла, ведя за собой кого-то....
Вот чёрт.
— Ричи, ты хорошо себя чувствуешь? — Спросила она.
— Да.
— Хм. Пульс довольно слабый, но учитывая ситуацию это должно быть нормально. Чтож, у вас есть 20 минут.
Эдди стоял возле двери, даже когда медсестра ушла и робко смотрел в пол.
— Эдди...
— Ричи, прости меня. Это я во всём виноват, я просто не думал, я. Я не знал, что это всё настолько серьезно, я думал ты мне сам все расскажешь когда будешь, готов, и я просто, прости меня пожалуйста, я... — Эдди тараторил. Мне даже казалось, что он не дышал пока говорил, и я решил остановить его.
— Эдди... — сказал я прерывая его.
Он посмотрел на меня глазами, полными слёз, и я понял, что ему страшно.
— Эдди, тут нет твоей вины. — Сказал я слабо улыбаясь. — Голова кружилась и невыносимо хотелось спать. Но я не жалел.
Несмотря на то, что ты причинил мне боль...
— Но, я же—
— Нет. Это было моё решение. Тут некого винить, кроме меня. Можешь, подойти ко мне? — Спросил я, протягивая правую руку.
Я не ожидал этого, но Эдди тут же сорвался с места и крепко обнял меня. Казалось, он сейчас поломает мне, все рёбра, но против я не был. Я бы никогда не отказался от объятий с ним.
— Все хорошо?
— Да. — Ответил Эдди, уткнувшись в моё плечо и глотая свои всхлипы. И не выдержав, я тоже начал плакать. Слёзы без моего разрешения, покатились по мои щекам. Но мне было все равно.
Просидев так несколько минут и окончательно успокоившись, Эдди прилег рядом со мной.
— Ты не против, если я посплю? — Осторожно поинтересовался я.
— Конечно не против. — Сказал Эдди зарываясь пальцами в мои волосы.
— Расскажи мне что-нибудь весёлое. — Попросил я.
...ты все равно дорог мне.
И Эдди начал рассказывать о том, как они проводили Рождество с Беверли, и как все эти дни им было весело. Рассказывал о том, что наконец наладил отношения со своей мамой, и о том, какие подарки он получил. Рассказывал всё это до тех пор... Пока не услышал писк кардиомонитора, оповещающий потерю пульса.
the end.
