the key to fighting

Они редко ссорились. Они редко ссорились, в основном потому, что им не из-за чего было ссориться. Нил был остроумной задницей и знал, как подобраться к Эндрю так, как не мог никто другой. У Эндрю был уникальный талант выводить людей из себя. Они оба владели искусством провокации, и оба они знали, как побеждать в словесных схватках. Так или иначе, они понимали друг друга. Нил понимал причину отсутствия у Эндрю ярких эмоций, понимал его скрытый гнев. Эндрю понимал мысли Нила лучше, чем сам Нил. У них не было причин ругаться, потому что они редко доходили до этой точки. Несмотря на то, что эти двое обладали способностью быстро раздражать друг друга (при этом никогда всерьёз), они были вместе потому, что лучше всего подходили друг другу. Так что для остальных, включая всех Лисов, было необычайно странно видеть, как единственная и неповторимая ссора Нила и Эндрю затянулась на больший срок, чем один единственный день. Она началась, когда они были наедине. Причём отвратительно. Это была последняя неделя занятий перед началом зимних каникул. Монстры отклонили предложение Мэтта отметить Рождество в Нью-Йорке, вместо этого запланировав провести его в Германии с Ники и Эриком. Все Лисы собирались уехать после экзаменов в конце недели, чтобы каждый из них мог отправиться на свои собственные зимние приключения. Кевин и Нил тоже собирались поехать в Германию, тем не менее, Кевин собирался вернуться раньше, чтобы провести своё Рождество с Ваймаком и Эбби. Это был последний понедельник перед неделей каникул. Ноги Эндрю расположились на коленях Нила, и они целовались. В их поцелуях не было ни капли нежности: распухшие губы в сочетании с грубым столкновением языков. Нежно они целовались довольно редко. Прикосновение рук, блуждающих по телам, было таким, что Нил чувствовал, как его кожа покрывается мурашками, как восторг возгорается в его жилах. Они целовались, и он не мог сдержать своей улыбки, ощущая себя и всё происходящее как нечто особенное и неизбежное, так что Эндрю провел свои пальцы через его тёмно-рыжие волосы и слегка дёрнул его голову назад. Эндрю одарил его своим пустым взглядом. — Что? — спросил он, ссылаясь на раздражающе настойчивую ухмылку Нила. — Ничего, я просто... — Его улыбка стала ещё шире. — Я полагаю, что счастлив. Очень счастлив. — Он нежно ткнул пальцем в щёку Эндрю, поддразнивая. — И люди улыбаются, когда счастливы. Безэмоциональное выражение лица Эндрю не изменилось, и, тем не менее, он непрерывно продолжал смотреть на другого парня. Проходили мгновения тишины, словно Эндрю о чём-то думал. Нил указал на руку Эндрю. — Можно? У Эндрю заняло буквально секунду, чтобы осознать, о чём именно спрашивал Нил, и ещё больше времени у него заняло, чтобы дать свой ответ. Что-то вызывало у него реакцию, и инстинкты Нила подсказывали ему сгладить её, пока она не превратилась во что-то разрушительное. — Ага, — ответил Эндрю. Так, Нил взял его руку, нежно поглаживая большим пальцем внутреннюю сторону его ладони. Он посмотрел на него, внимательно изучая его черты, принимая его. Нилу не было свойственно разглагольствовать о своих радостях и удовольствии, которые приносил в его жизнь Эндрю, об их отношениях, но иногда он просто не мог противиться этому желанию. — Я счастлив из-за этого. Эндрю всё ещё смотрел на него, не было ничего нового или необычного в выражении его лица. — Нет никакого этого, — сказал он Нилу ровным и отрепетированным голосом. Нил фыркнул. — Могу я провести хотя бы минуту без твоего дерьма а-ля "нет никакого этого"? — Нет. Потому что я не думаю, что ты понимаешь смысл этих слов, когда я говорю их. — Понимаю что, конкретнее? — спросил Нил, уже успев соскучиться от одного и того же довода о том, что они ничего не значат, когда оба они понимали, что это ложь. — Понимаю, что ты со мной, что мы в безопасности, что я счастлив... и что иногда, ты тоже немного выглядишь счастливым? Рука Эндрю выскользнула из хватки Нила. Он всё ещё выглядел ужасно скучающим от этого разговора. — Нет. То, что ты не понимаешь, — это то, что я не могу... мы не сможем быть чем-то большим, чем мы есть здесь и сейчас. Нилу потребовалась секунда, чтобы попытаться понять, хотя по его нахмуренным бровям было ясно, что он не знает, как расшифровать сказанное. Ему было плевать на то, что они не могут быть чем-то большим, чем они были. Ему было достаточно того, чем они были сейчас. — Ладно... — В его голосе звучало замешательство. — Ну и что? Я вполне доволен. Эндрю спокойно на него посмотрел. — Будешь ли ты доволен, когда мы не станем заключать брак? Будешь ли ты доволен, когда у нас не будет семьи? Будешь ли ты доволен, если никогда не услышишь то, что я чувствую к тебе? Нил знал, что Эндрю ссылался на то, что он никогда не говорил "ты мне нравишься" или даже "я люблю тебя", и что он никогда этого не скажет, насколько они знали. Он сделал паузу, чтобы дать Нилу секунду для осознания сказанного. — Может, сейчас ты вполне доволен, но ты захочешь большего. Нил пропустил пальцы через свои волосы. — Окей, меня уже тошнит от того, что ты говоришь мне, как я буду себя чувствовать, когда пройдёт какое-то время. Потому что знаешь что, Эндрю? Если я несчастлив, я не боюсь рассказать об этом тебе. Я с тобой потому, что отлично знаю это, и меня это устраивает. Так что можешь прекратить? Эндрю пожал плечами, посидел там ещё около минуты, а затем поднялся. Он подошёл к окну и вытащил сигарету, прежде чем закурить. Последовало несколько минут затянувшейся тишины. Солнце садилось где-то вне поля зрения, и в гостиной играли тени. Эндрю затянулся сигаретой и выдохнул дым в последний раз, прежде чем перевести свой взгляд обратно на Нила, который выжидающе на него смотрел. — Я думаю, что ты не настолько счастлив, насколько мог бы быть. Я думаю, что ты довольствуешься мной, потому что я — первый человек, который тебе попался, и ты слишком боишься меня отпускать. Затем он затушил сигарету, не затронутый видом Нила, который сидел напротив него, разинув рот. Нил чувствовал, как сжимается его горло, как распаляется его неукротимый гнев. Было слишком тяжело контролировать собственный голос, его голос дрожал, когда он произнёс: — Пошёл нахуй. Эндрю лишь пожал плечами. — Я пытаюсь быть с тобой честным. — Пошёл нахуй, — повторил Нил. Его ярость нарастала, словно буря, он указал на свою грудь. — Я... — Он задохнулся, пытаясь собрать свои мысли в кучу. — Я не довольствуюсь тобой. Ты был первым, единственным, кого я... — Становилось всё труднее выразить связный ответ. — Пошёл нахуй. — Ты не можешь ничего сказать, потому что знаешь, что это правда. — Нет! Я не могу ничего сказать, потому что я удивлён, что ты думаешь обо мне настолько низко! Будто бы я не могу самостоятельно разобраться со своими ёбаными чувствами. — Он сделал паузу и встал, чувствуя, как всё его тело дрожит. — Ты всегда так думал? Думал, что я с тобой только потому, что это удобно? Эндрю моргнул. — Я всегда думал, что ты хотел большего и что в конце концов ты поймёшь, что ты не настолько счастлив, насколько мог бы быть, пока ты со мной, да. Нил стоял неподвижно, и выражение его лица слишком легко выдавало боль. Он жалел, что не мог быть как Эндрю, который мог опустить все свои эмоции вглубь и говорить с предельно пассивным, безразличным голосом. — Знаешь, что я думаю, Эндрю? Я думаю, что ты чёртов трус. Я думаю, что ты не можешь вынести мысли, что я счастлив с тобой, что я, возможно, даже люблю тебя, и поэтому ты придумываешь эти бредовые причины, чтобы мы покончили с этим. И я отказываюсь верить в это дерьмо, которое ты придумываешь, потому что это неправда. Теперь он расхаживал взад-вперёд. Нил отказывался верить, что Эндрю действительно так думает о нём и о том, что лежит в основе их отношений, но трудно было не поверить, что за этими мыслями скрывается истина. Он хотел как-то всё исправить. Он хотел доказать Эндрю, что он был счастлив и доволен и что в будущем ему не нужно большего. Но в данный момент это было трудно сделать, а значит, было трудно доказать это прямо сейчас. Глаза Эндрю начали казаться тёмными и задумчивыми, хотя его тон оставался ровным. Он многозначительно проигнорировал комментарий о "любви". — Я не трус, если говорю тебе правду. Может быть, ты действительно счастлив сейчас, но так будет не всегда. В особенности, когда ты поймёшь, что я не могу дать тебе большего, и когда ты поймёшь, что ты не сможешь сделать меня счастливым. — Нил побледнел, и Эндрю продолжил. — Я знаю, что тебе нравится притворяться, что когда-то я изменюсь. — Я не... — Я не хочу тебя изменить, хотел сказать он. Эндрю не дал ему закончить. — Заткнись. Я знаю, что ты думаешь, что сделаешь меня счастливым, но это не так. Ты просто не можешь. — И... что? Зачем ты остаёшься со мной? — Полагаю, чтобы скоротать время до того момента, как ты уйдёшь. Нил стоял там в течение какого-то времени, обдумывая услышанное, и при этом ни о чём не думая. Он начинал чувствовать, как горечь овладевала им, в то время как способность сохранять спокойствие ускользала из его рук. Он почувствовал, что смеётся. Это был короткий смешок, но тем не менее, в нём не было намёка на злость. Просто лёгкая весёлость. — Может быть, ты прав, — сказал он. Причини ему боль. — Может быть, я и правда был бы более счастливым без тебя. Я имею в виду, сколько ты действительно можешь дать мне, мм? Не более, чем случайный хороший трах. — Причини ему боль. — Не то чтобы мы добьёмся чего-либо с этим. Эндрю пялился на него и, словно ведомый грёбаным рефлексом, сказал: — Нет никакого "этого". Нил снова засмеялся. В большей степени от того, что не мог поверить в этот абсурд всего происходящего. — О чём я думал? Ты не можешь принести мне счастья. — Он покачал головой и улыбнулся. — Ты не можешь быть хорошим для чего-либо или кого-либо. Воцарилось молчание. Через несколько минут Нил наконец взглянул на Эндрю, который уставился на какое-то случайное место на стене. Когда он снова посмотрел на Нила, то лишь натянуто заставил себя пожать плечами. Затем он спокойно взял ключи и ушёл. Следующая неделя тянулась медленно. Они не разговаривали, но при этом они и не ссорились. Ни один из них не выглядел злящимся на другого. Во всяком случае, они выглядели измученными и сломленными. Тем не менее, Нил не раз огрызался на своих товарищей по команде на протяжении всей недели, а Эндрю был особенно вспыльчив. Никто не спрашивал, что случилось, хотя Ники уже почти попробовал сделать это, прежде чем Аарон любезно заткнул ему рот. Было очевидно: что бы ни случилось, это было достаточно серьёзно. С наступлением пятницы братья, Кевин и Нил собрались в общей комнате, Кевин повернулся к Нилу и задал ему вопрос достаточно громко, чтобы услышали остальные: — Ну так что, ты ещё едешь в Германию? Нил посмотрел на Эндрю, но тот не удосужился наградить его своим взглядом в ответ. Нил перестал чувствовать слишком много в течение прошедшей недели, так что это не особенно причинило ему боль. Он отрицательно покачал головой. — Неа, собираюсь провести каникулы, болтаясь вокруг Ваймака. Ники выглядел опустошённым, и Кевин бросил на него разочарованный взгляд. Аарон коротко рассмеялся, но его смех не выражал никакого веселого настроения. — Ты уверен, что не убьёшься, пока будешь проводить четыре недели в одиночестве? Нил пожал плечами. Эндрю смотрел на Кевина, и тот смотрел на него в ответ. Никто из них не произнёс ни слова. Спустя пару мгновений, лишённых всякого комфорта, Кевин сказал: — Я останусь. Я в любом случае собирался вернуться раньше, и мне не особенно нравится мысль провести так много времени вдалеке от площадки. Ники посмотрел на Нила и Кевина, очевидно расстроенный новостями. — Потрясающе. Просто охуенно. — Ники... — произнёс Нил, пытаясь найти подходящие слова для извинения, зная, как взволнован был Ники по поводу предстоящей поездки. Но Ники уже вышел за дверь. И два дня спустя они упаковали вещи и были готовы покинуть общежитие. Они говорили слова прощания друг другу и старшекурсникам, хотя Эндрю держался в стороне, выглядя скучающим и нетерпеливым. Когда все закончили и были готовы идти, Нил взглянул на Эндрю, только чтобы заметить, что тот уже пялился на него в ответ. Они смотрели друг на друга, их глаза говорили то, что нельзя было выразить словами: понимание и непонимание, ненависть и тоска друг по другу. Затем Эндрю развернулся, и Нилу пришлось смириться с тем, что у него не будет возможности составить Эндрю компанию во время полёта. Ему пришлось смириться с тем, что он не будет проводить их первое Рождество вместе, как он хотел на протяжении последних месяцев. Позже той ночью, Кевин и Нил закончили смотреть недавно прошедший матч по экси. Они обменялись стратегиями и заметками, хотя Нил явно проявлял гораздо меньше энтузиазма и был унылее, чем Кевин. Наконец, Кевин одарил его многозначительным взглядом, татуировка королевы смотрела на него в тусклом свете спальни. — Вы, ребята, определённо выбрали дерьмовое время для ссоры. Нил не удостоил его ответом. — Полагаю, мы будем много тренироваться в течение каникул, мм? Нил испустил беззвучный смешок. — Полагаю, да. Они и вправду много тренировались. Каждый день Нил просыпался и бежал на площадку. Там он разминался и был готов ещё до того, как приезжал Кевин, и затем они практиковали стратегии часами напролёт. Нил пытался полностью погрузиться и отвлечься, и иногда даже Кевин не мог за ним поспеть. Не было ни слова от Эндрю, но остальные постоянно писали ему, сообщая последние новости об их времяпровождении в Германии, или Нью-Йорке, или многих других местах, в которых сейчас находились его товарищи по команде. Кевин время от времени бросал на него внимательные взгляды, с пониманием наблюдая, как Нил напрягался до последнего. Нил ничего не объяснял и был благодарен Кевину за то, что тот не стал совать нос в чужие дела. Вместо этого они сильнее давили друг на друга на поле, и этого было достаточно для них обоих. Однако чем ближе было наступление Рождества, тем заметнее становилась пустота в глазах Нила. Он начал спать на диване, утверждая, что в их комнате ему не хватало воздуха. В некоторые дни он пил только энергетические напитки, а в другие — только воду. Двадцать четвёртого числа Кевин застал его блюющим в ванной комнате, где он, сгорбившись, сидел рядом с унитазом, его лоб был покрыт потом. Кевин принёс ему воды, но постарался не стоять над душой, зная, что Нилу в таком состоянии не понравится излишняя теснота. В какой-то момент, пока он ещё спал, Нил получил сообщение. Он перевернулся на бок и, увидев, что оно было от Эндрю, открыл его дрожащими руками, словно он был в лёгком состоянии опьянения. "счастливого рождества" — было написано там. Нил осознал, что в Германии уже было утро или около полудня. С чувством, которого он никак не мог назвать, он отправил ему такое же сообщение и потом не смог заснуть до восхода солнца. Рождество чувствовалось так, словно он находился в аду. Даже несмотря на то, что вокруг не было праздничных украшений, и общежитие оставалось в основном тихим, день почему-то ощущался весёлым. Воздух был обжигающе холодным, и Нил почувствовал быстро растущую боль в груди. Это чувство было схоже с чувством одиночества — он чувствовал, что должен был получать какой-то новый опыт, но не мог этого делать. Совсем как в прошлом году, когда он был заключён в ловушке Эвермора. Но, по какой-то причине, в этом году это чувство было хуже. Когда Кевин проснулся и был готов пойти к Эбби, чтобы обменяться подарками и позавтракать, он посмотрел на Нила и ободряюще кивнул ему. Нил лишь отрицательно покачал головой. — Иди без меня. — Нет. Нил вздохнул. — Я серьёзно говорю. Я не собираюсь проводить Рождественское утро с тобой и Ваймаком. Это твоё первое Рождество с ним. Я присоединюсь к вам на ужине. — И тем не менее, Эбби тоже там будет. — Это совсем другое. Они идут в наборе, а мы с тобой — нет. Кевин многозначительно посмотрел на него, пока Нил натягивал кроссовки. — Пялься сколько хочешь, я никуда не пойду. Я буду там к ужину, серьёзно. А потом он выскочил за дверь со своим ключом, крепко сжимая его в ладони, и побежал, и побежал, и побежал. Пока он бежал, пробираясь под деревьями, наступая на тени, он думал о новых чёрных повязках, которые он приобрёл для Эндрю в подарок на сегодняшний день. Он подумал о билетах на самолет, которые купил для них обоих: из Германии в Корею, где они провели бы остаток зимних каникул, если бы Эндрю согласился. И он подумал о том, как две недели назад по глупости сделал себе маленькую татуировку над грудной клеткой, прямо вдоль старого, глубокого шрама: чёрный контур первого из ключей, которые Эндрю ему дал. Он снова и снова думал об этих мёртвых подарках, пока солнце не поднялось высоко, пока он бежал уже на протяжении нескольких часов. Он поплёлся обратно в общежитие, волоча за собой эти мрачные мысли, надеясь, что этот день скоро закончится. Вернувшись, он на автомате позвонил Эндрю, но тот не ответил. И это было хорошо, потому что Нил понятия не имел, что он хочет сказать. Он принял душ и, сам того не сознавая, надел толстовку Эндрю. Это была Лисья толстовка с надписью "Миньярд" на спине. Обхватив себя руками, он свернулся калачиком на диване, заставив свои слёзы остаться в пределах глаз, и задремал. Когда через несколько часов зазвонил его телефон, он неуклюже поднял трубку и сказал очень нетерпеливому Кевину, что он уже собирался выходить. У него не было машины, но он без проблем бегал и ходил пешком. Это было немного далеко, но ничего такого, к чему Нил не привык. Взяв телефон, бумажник и ключи, он вышел из кампуса и направился к Эбби. Однако на полпути его окликнул чей-то голос. — Миньярд? Нил обернулся. Вечер был уже тёмным, а небо — глубоким и тёмно-синим. Последний уличный фонарь горел в нескольких ярдах от них, и Нил мог видеть лишь очертания человека, который окликнул его. Нет — там было два очертания. И снова раздался мужской голос. — Это Миньярд? Он не знал, откуда им это было известно. Незнакомцы старались быть дружелюбными, но Нил знал, как уловить это особое повышение интонации в голосе. Он почувствовал весь негатив в сложившейся атмосфере и знал, что в игру вступило предупреждение. Поэтому Нил сказал таким же резким и грубым голосом, как у Эндрю: — Ага. Что вам нужно? — Ха! Нет нужды быть таким недружелюбным, парень. — Мужчины подошли ближе, и Нил спрятал лицо, гадая, почему они преследуют Эндрю, и кто их послал. — Нам просто нужно одолжить тебя на несколько минут. — Отъебитесь. С этими словами Нил развернулся и пошёл прочь, высоко держа голову. Он не побежал. Эндрю никогда бы не побежал. Тем не менее, именно поэтому он услышал приближающиеся шаги, и следующее, что он осознал: началась драка. Он взмахнул своими сжатыми кулаками, услышав ворчание, когда они коснулись груди, руки, и затем они накрыли его голову то ли наволочкой, то ли простынёй. Он изо всех сил пытался дышать, задыхаясь от слишком больших вдохов и сплёвывая неприятные выдохи. Несмотря на то, что он сопротивлялся, его все равно утащили прочь. Сначала Нилу показалось, что он может определить направление их движения, но в конце концов возбуждение от драки прошло, и боль затуманила его рассудок. Он навалился на них всем своим весом, и вскоре они уже пыхтели и стонали, волоча его ноги по земле. Через несколько минут до него донёсся звук воды, размеренный и успокаивающий. Они затащили его в такое место, где были грязь, трава и слякоть, и Нил подумал, что он мог находиться вблизи озера рядом с Университетом. Ноги уже полностью погрузились в воду, а его лицо подходило всё ближе и ближе к воде, пока они не затолкали его под воду полностью. Вода хлынула через наволочку и перекрыла его дыхание. Он задыхался, пытаясь бороться, но потом понял, что должен сохранять спокойствие. Но шли секунды, и паника закипала в его крови, пока он снова не начал сопротивляться. Прошла минута, и как раз в тот момент, когда Нил начал терять сознание, они вытащили его из воды. Он всплыл на поверхность, кашляя и отплевываясь внутри своей ловушки, пока они снова не засунули его голову под воду. Он почувствовал ногу на задней части своего колена, которая таким образом давила на его тело, и другую ногу на его плече. На этот раз, когда Нил всплыл, чтобы глотнуть воздуха, он чувствовал себя слишком слабым, чтобы сопротивляться, и мог лишь использовать свои силы для того, чтобы бороться за такое количество кислорода, какое мог. — Эй, Миньярд, Ники звонит на твой мобильный. Ответь ему и скажи, что ты прекрасно проводишь свой день, окей? Раздался смех, и Нил понял, что рядом с ним находилось больше, чем два парня. Телефон внезапно оказался прижат к его уху, и наступило короткое молчание, прежде чем Эндрю произнес: — Алло? Нил едва сдержал кашель. — Эн... Ники, я не могу сейчас говорить. Последовала короткая пауза. — Это Эндрю. — О-ох, точно. Слушай, я тебе потом позвоню, ладно? Через час или два. Еще одна пауза, а затем: — Хорошо. — Хорошо. Пока. Они убрали трубку от его уха и выключили её. Он не мог видеть сквозь наволочку, но был рад, что они не сделали такой глупости, как поговорить с кем бы то ни было по его телефону. Ему не нужно было, чтобы Эндрю волновался. Нил знал, что это такое. Предупреждение от кого-то, скорее всего, от Воронов (потому что люди Ичиро были бы более внимательны и не столь снисходительны). Предупреждение для Нила. Причинив боль Эндрю, они могли бы дать предупреждение Нилу, хотя Нил ещё не был уверен, что это за предупреждение. Он просто надеялся, что, как только они сделают это "предупреждение", они не будут пытаться причинить вред Эндрю ещё раз. Поэтому, в первую очередь, Эндрю никогда по-настоящему не пострадает. После телефонного звонка они ещё попинали его в спину и бока, хотя это не было чем-то таким, чего он не испытывал ранее. Один удар по голове заставил его почувствовать вкус крови, но вопреки этому, он понимал, что будет жить. Именно вода создавала ему трудности. Они едва давали ему время собраться с мыслями, прежде чем снова и снова заталкивали его под воду. Когда они закончили, они связали ему руки тугой толстой веревкой и потащили дальше в озеро. Кто-то наклонился близко к его уху. — Скажи Нилу, что в этом году Вороны победят. Ты сейчас говоришь это мне, мудила, — хотел сказать Нил, но сдержался. После секундного колебания они отпустили его, позволив ему уйти под воду. Он боролся изо всех сил, задерживая дыхание и борясь с привязанными веревками, прежде чем понял, что это безнадёжно. Веревка была среднего размера и сильно тёрлась о его кожу. У него даже не было возможности использовать своё зрение. Всё, что у него было, — это ноги, и он барахтал ими изо всех сил, стараясь держать себя в руках и не впадать в панику. Он продолжал брыкаться, бултыхаться и выплевывать воду через наволочку, пока его нога не коснулась неровного дна. Он зашевелился быстрее и оказался на краю озера, где наполовину пытался идти, наполовину вытягивал себя наружу. Долгое время он просто лежал на берегу, быстро вдыхая и выдыхая, позволяя своим легким освободиться от воды и вдохнуть больше воздуха. На другой стороне маленького озера было тихо, и он решил, что нападавшие уже ушли. Он знал, что они не пытались убить его. Если бы они хотели убить Эндрю, то связали бы ему ноги. Так или иначе, берег был достаточно близок, но он был удивлен тем, что они ушли, не убедившись, что он вышел из воды живым и был в безопасности. Может быть, им действительно было наплевать, жив Эндрю или мёртв. Минуту или две он боролся с веревкой, но это было безнадёжно. Один узел был там, куда его пальцы не могли дотянуться. Он всегда мог сломать палец и вырваться, но его жизнь больше не была в опасности, и Нил не хотел ломать кости, ведь это могло навредить его сезону экси. Поэтому он решил возвращаться домой связанным и слепым, спотыкаясь на ходу. Он точно знал, на каком озере находился. Рядом с кампусом было только одно такое озеро, и яркий оранжевый свет уличных фонарей подсказывал ему, где находится Университет. Нил несколько раз позвал на помощь, но никто не ответил, и он, спотыкаясь, побрёл в общежитие. Хотя Нил почти ничего не видел сквозь наволочку, он всё же мог различить очертания некоторых предметов и легко мог видеть свет. Следовать направлению было нетрудно, и он держался тротуара, находя ритм и уверенность в своём шаге. Его мобильный телефон лежал в переднем кармане, но он не мог дотянуться до него, поэтому он решил подождать снаружи комнаты в общежитии, пока Кевин не вернется, чтобы снять все это и впустить его. Нил чувствовал себя опустошенным. Ни эмоций, ни сил. Ни жизни. Его разум работал на чистой силе воли, и он заставлял себя оставаться в сознании. В нём закипал гнев из-за того, что он был настолько жалок. Из-за того, что с ним обращались так грубо, так бесчеловечно, как будто он был не более чем мусором, с которым нужно было разобраться. Но с другой стороны, он не мог найти в себе силы по-настоящему не наплевать на это всё. Может быть, он это заслужил. В какой-то момент Нил споткнулся о тротуар и упал на дорогу, а его штаны порвались на коленях. Сквозь усталость, он с точностью нашёл тротуар снова и пошёл дальше. Он знал, что теперь находится ближе к Лисьей Башне, и это придало ему сил. Нил столько раз планировал свой путь бегства из Пальметто, что никогда не думал, что однажды ему придётся приложить усилия, чтобы найти дорогу обратно. Свет уличных фонарей вокруг него становился всё ярче, и Нил понял, что это была главная Университетская дорога, ведущая к стоянке возле общежитий. Он подбирался все ближе и ближе, пока не наткнулся на брошенную машину, и понял, что находится на стоянке у Лисьей Башни. Он тихо рассмеялся про себя, его горло всё еще болело и саднило от мокроты, мешок всё ещё был туго сжат вокруг головы. И как раз в тот момент, когда Нил почувствовал, что находится достаточно близко к зданию общежития, где он смог бы устало усесться на бордюр и дождаться прибытия Кевина, он услышал голос, окликнувший его. — Нил...? — Это был Кевин. Его голос звучал испуганно и крайне обеспокоенно. Нил попытался посмотреть в ту сторону, откуда доносился его голос. — Мм.. да. — Он рассмеялся. — Ты можешь освободить мои запястья? Они просто убивают меня. Это заняло некоторое мгновение (возможно, Кевин пребывал в некотором шоке), но наконец кто-то развязал верёвку и освободил его запястья. Трясущимися свободными пальцами он принялся распутывать завязки наволочки, дергая за них чересчур яростно. Он никогда особенно не страдал клаустрофобией, но сейчас в этом было что-то паническое и отвратительное. Нил бросил наволочку на землю и потер глаза, тяжело вздохнув. Затем он моргнул, ожидая увидеть перед собой Кевина. Вместо этого он обнаружил Эндрю. Кевин стоял в нескольких футах от него, всё ещё пребывая в ужасе от увиденного. — Ох, — произнес Нил. Он старался не смотреть Эндрю прямо в глаза. — Ты вернулся домой рано. — Пауза. — Счастливого Рождества? — Кто? — Голос Эндрю говорил о том, что вопрос не подлежал обсуждению. Нил закрыл глаза и рассеянно потёр запястья. — Вороны. — Когда он снова открыл глаза, то почувствовал рядом с собой давление бури, но это только успокаивало. — Они приняли меня за тебя. Там было темно. Последовала ещё одна долгая пауза, и затем Эндрю произнёс: — Ты позволил им поверить, что ты — это я. Нил пожал плечами. Когда никто не ответил, он сказал: — У меня наверху есть рождественские подарки, если ты хочешь подняться. — Господи Иисусе, Нил, — пробормотал Кевин. Эндрю не издал ни звука. Его тело было напряжённым. — Что? — огрызнулся в ответ Нил, чувствуя в себе раздражение. — Я не ожидал кого-то увидеть здесь, когда возвращался. Я не знаю, что сказать. — Почему ты мокрый? — Это был Эндрю. — Попытка утопления. Эндрю провел рукой по растрёпанным светлым прядям. Нил успел заметить, как костяшки пальцев крепко сжали волосы, прежде чем рука Эндрю снова упала на бок. Казалось, ни у кого не было ответа. Кевин был первым, кто нарушил тишину. Он протянул руку к Нилу. — Давай. Пойдём внутрь. Эндрю перехватил руку Кевина. — Не прикасайся к нему. — Эти слова были такими тяжелыми, такими угрожающими, что казалось, будто Эндрю пережевал их и выплюнул. Это были слова, которые казались острыми и голодными. — Не надо. Кевин тут же опустил руку. Эндрю направился к общежитию, и Нил молча последовал за ним. — Переночуй у Ваймака, — крикнул Эндрю Кевину, и они поднялись по лестнице в свою квартиру. Войдя внутрь и оставшись один на один, Эндрю указал на диван. — Садись. Нил скрестил руки на груди. Он почувствовал, как дрожит его тело. — Нет, спасибо. Эндрю пристально посмотрел на него. Нил уставился на него в ответ. В глазах Эндрю было что-то такое, что говорило о его минутной слабости: сейчас там не было никакой стены. Там была какая-то уязвимость. На поверхности было больше эмоций, чем обычно, и он чувствовал, как они накатывают со стороны Эндрю подобно волнам. — Так ты остаёшься или...? Потому что, если ты уходишь, я бы очень хотел немного поспать. — Не делай вид, что ты в порядке, когда это не так. Нил рассмеялся. — Забавно слышать это от тебя. — Он поднял руки, демонстрируя свои красные запястья Эндрю. — Вот это? С этим я могу справиться. Это не так больно. Я проходил и через худшее. — Он опустил руки. — Чего я не могу вынести — это смотреть на тебя, когда ты думаешь, что я... — Он опустил глаза, не в силах закончить фразу. Эндрю шагнул ближе, и Нил инстинктивно отступил назад. Не от страха — он просто не мог находиться рядом с Эндрю, когда вот это всё было между ними. Это подавляло его, и он чувствовал, как слова маячат на поверхности его сердца, готовые выплеснуться из груди. — Тебе необязательно чувствовать себя виноватым передо мной... ты не должен быть со мной просто потому, что мне навредили. Ты можешь уйти. — Я не чувствую себя виноватым перед тобой. Я вернулся раньше не просто так, — практически выплюнул ответ Эндрю. — Тогда что? — сплюнул в ответ Нил быстро и резко. Он чувствовал, как вокруг него поднимается жар. — Зачем вообще возвращаться? — Он чувствовал себя жалким. Вот он здесь, избитый и мокрый, но эта дурацкая ссора с Эндрю была единственной вещью, которая действительно причиняла боль. — Потому что! — Эндрю не сдержался и повысил голос. Наверное, это был первый раз, когда Нил услышал его крик, и, судя по выражению лица Эндрю, они оба были очень удивлены. Эндрю потребовалась секунда, чтобы успокоиться. Он достал пачку сигарет, начал было вынимать одну, но потом передумал и бросил пачку на стол. — Потому что я... — Казалось, он не знал, как продолжить. Эндрю никогда ни о чём не жалел, и была ли это попытка извиниться или же нет; было ясно, что он не может продолжать свою первоначальную мысль. Нил сделал шаг вперёд. Он сразу же понял, как сильно Эндрю боролся с собой. Он понизил голос до шепота. — Скажи мне, Эндрю. Я не стану тебя осуждать. Я буду слушать, что бы ты ни сказал. Просто объясни мне это, и я приложу все усилия, чтобы тебя понять. Маска Эндрю — безразличное выражение — легко вернулась на его лицо, но брови были слегка нахмурены. — Не то чтобы я думаю, что ты хочешь чего-то лучшего. Я так не думаю. — Я знаю, — сказал Нил. Эндрю бросил на него взгляд, ясно говоривший "заткнись". — Но я думаю, что придёт время, когда появится более хорошая возможность. И я не хочу, чтобы ты отвергал любого, кто придет, только потому, что боишься расстаться со своими первыми отношениями. Нил многозначительно посмотрел на него. Эндрю сделал над собой усилие, чтобы не смотреть на него в ответ. Нил изо всех сил старался ответить на эти вопросы мягким, лёгким тоном. — Я же тебе сказал, Эндрю. Если бы я хотел отказаться от этого, то не побоялся бы сказать тебе. Я не хочу этого сейчас, и я не захочу этого в будущем. Тебя мне не просто достаточно: ты — всё для меня. Я не безумен по этому поводу и не разочарован. — Даже если ты так думаешь, это не значит, что тебе придётся мириться с моим присутствием всю жизнь. Я ничего не могу тебе дать. Я не могу дать тебе счастья. — Эндрю, — выдавил из себя Нил. — Ты действительно делаешь меня счастливым, даже если и не пытаешься. Я всё время счастлив с тобой. Блять, да я даже сейчас счастлив в каком-то ебанутом смысле. — Он сделал ещё один шаг вперед, даже не осознавая этого. Эндрю смотрел ему прямо в глаза, его взгляд был мертвым и опустошенным. Его голос был тихим, но лишенным эмоций. Как будто констатирующим факт. — Я не могу быть хорошим для кого-либо, Нил. Ты не можешь быть хорошим для чего-либо или кого-либо. И тут это стало уже слишком, и Нил почувствовал, как всхлип разрывает его грудь. — Н-Нет. Я вовсе не это имел в виду. — Эта фраза грызла его изнутри все прошедшие две недели. Это было в совершенстве противоположно тому, во что он верил, и он сказал это только для того, чтобы отомстить. — Имел ты это в виду или нет, — это правда. — Нет. — Нил отрицательно покачал головой. Он поспешно вытер глаза, прежде чем хотя бы одна слеза попыталась упасть на его щеку. — Ты хорош для меня. С тобой так много всего, что я бы никогда нигде больше не получил. Никто никогда, никогда не сможет дать мне то, что даешь ты. Ничего страшного, если ты не понимаешь, но то, что я чувствую к тебе, — такое бывает лишь однажды. Это ты, Эндрю. Неважно, кто появится, это всегда будешь ты. — Не драматизируй, — пробормотал Эндрю. — Люди двигаются дальше. — Может быть, — согласился Нил. — Но я никогда не найду того счастья, которое чувствую рядом с тобой. Эндрю не ответил, и Нил продолжил. Они всё ещё яростно шептались, как будто то, что они произносили вслух, было тайной, которую никто другой не мог узнать. — Я скажу тебе это один раз, Эндрю, так что слушай меня и верь мне. Я не довольствуюсь тобой. Я не буду заставлять тебя пытаться быть счастливым и быть счастливым, но пока ты доволен тем, что ты со мной, я буду доволен тем, что я с тобой. Я никуда не собираюсь уходить. Я буду с тобой и буду счастлив до тех пор, пока ты не скажешь мне "нет". Это не обязательно должно быть "этим", если ты этого не хочешь, но я останусь рядом с тобой, пока они не положат меня в землю, потому что я люблю тебя, и если ты не можешь поверить ничему другому, что я сказал, по крайней мере, поверь этому. Эндрю явно скрипел зубами, его челюсти были плотно сжаты. Нил терпеливо ждал. Они оба были упрямыми и сильными, но Нил не собирался отступать в этой борьбе. В наступившей тишине Нил поднял свои руки. — Да или нет? Эндрю нахмурился, но сказал: — Да. Нил взял щёки Эндрю в свои ладони. — Скажи мне то, что ты не говоришь мне. Эндрю бросил на него равнодушный взгляд. Прошла долгая минута, но в конце концов он подчинился, обведя взглядом усталое лицо Нила. — Иногда ты выглядишь по-настоящему счастливым, и я думаю... я думаю, что иногда я тоже могу быть счастливым. И я ненавижу это. Я блять ненавижу это, Нил. Я ненавижу тебя. Нил лишь мягко и понимающе улыбнулся. — Я не собираюсь уходить. Твоё сердце не будет разбито, так что ты можешь позволить себе роскошь случайного счастья. Ты этого заслуживаешь. Эндрю фыркнул. Нил нежно провёл большим пальцем по линии его челюсти. — Это правда, — повторил он. — Прости меня, — прошептал он, снова вспоминая их первую ссору. — Мне никогда не следовало говорить, что ты недостаточно хорош для кого-либо, потому что нет чего-то ещё, что могло бы быть большей ложью... Ты хорош для меня. Очень-очень хорош для меня. Ты дал мне больше и научил меня большему, чем кто-либо другой. Ты делаешь меня сильным. Ты хорош для Кевина, Ники, Аарона и всей нашей команды. Ты хороший. Эндрю внимательно наблюдал за ним. Его взгляд был жестким, а челюсть — всё ещё напряженной. Он выглядел стабильным и спокойным в руках Нила. Прежняя уязвимость, казалось, ушла, и слова Нила, видимо, наконец-то начали оседать в его разуме. К Эндрю вернулось то непроницаемое выражение лица, и он обхватил руками талию Нила. — Останься со мной, — выдавил Эндрю, как бы позволяя себе мимолетное удовольствие эгоизма. — Я останусь. — Нил снова быстро вытер свои глаза, сильно надавливая на свои веки.— Останусь. И они целовались, совсем не нежно. С клацаньем зубов и ненавистью. Языки встречались, и зубы царапали их губы. Нил обнаружил, что его спина была прижата к ближайшей стене, их бедра грубо тёрлись друг о друга, и тут он кое-что вспомнил. Тяжело дыша, он отстранился, покрывая поцелуями всё лицо Эндрю, прежде чем тот легонько оттолкнул его. — Ты ведешь себя отвратительно, — сказал он, хотя его голос был неровным. — Смотри. Это один из твоих рождественских подарков. — Нил задрал рубашку до грудной клетки, демонстрируя очертания того самого первого ключа. — Я сделал её себе около месяца назад. Эндрю пристально смотрел на неё, проводя пальцем по очертанию, и ему потребовалась целая минута, чтобы её рассмотреть. — Ты просто невыносим, — почти небрежно сказал он. Нил усмехнулся. — Тебе это нравится. И у меня есть для тебя еще кое-что. Но Эндрю уже отвлёкся, наклонившись, чтобы поцеловать ключ, посасывая его губами и неумолимо покусывая его зубами. Когда он отстранился, то уставился на недавно образовавшийся синяк на другой стороне грудной клетки. Эндрю снова встал, его глаза ничего не выражали. — Это напомнило мне. Опиши их мне. Нил отрицательно покачал головой. — Это было предупреждение для меня. Они не собирались убивать тебя. — Да мне насрать. — Но теперь, когда они избили тебя, они думают, что послание передано по адресу. Все кончено. Не провоцируй их дальше, — добавил Нил. — Нет. — Эндрю… — Иди сюда, — сказал ему Эндрю, и Нил наклонился к нему, целуя его на этот раз нежнее. — Я скучал по тебе, — пробормотал Нил. — Угу, — только и ответил Эндрю. Он взял его за руку и повёл в спальню, где Нил показал Эндрю остальные подарки, а Эндрю занялся его ранами. — Завтра я попробую обменять билеты, чтобы мы могли уехать отсюда, а не из Германии. — Нил перевёл взгляд на Эндрю. — Тебя это устраивает? Эндрю хмыкнул в ответ. — Тебя это устраивает? — повторил Нил, ища словесного подтверждения. — Да, меня это устраивает. А теперь иди нахуй в постель, у тебя рёбра в синяках. Нил улыбнулся и забрался в кровать рядом с Эндрю, который уже лежал спиной к стене. Свет был выключен, и они лежали под одеялами и целовались до тех пор, пока не устали настолько, что не могли продолжить. Они заснули, держась за руки, мечтая о поездке в Южную Корею, о ключах и друг о друге. И может быть, лишь может быть, они заснули счастливыми.