Хагалаз

Драко сел за длинный стол, накладывая себе в тарелку все, что только попадалось ему на глаза. Машинально, даже не раздумывая. Его голова была занята мыслями о вчерашнем вечере. Сначала Грейнджер, потом Колфут. Он встретил последнего в коридоре и отметелил его. Это идиот сопротивлялся, наставил Драко пару синяков. Зато стало легче. Драко стер ему память, подкинул к Больничному крылу. Скорее всего лежит там, ничего не понимает. Но это его мало заботило. Оставалась Грейнджер. С ее этим взглядом… Он сожалел о вчерашнем. Но в этом есть и ее вина. Не была бы она такой идиоткой, все бы было иначе. Внезапно по столу кто-то сильно ударил руками и парень поднял взгляд на источник шума. — Какого черта?! — глаза Пэнси метали молнии, — Думаешь, я не знаю, что это был ты? Драко спокойно отрезал себе кусочек омлета и пережевав, проглотил. — Доказательства? — он поднял на нее скучающий взгляд. Девушка вспыхнула. — Все предельно ясно и так. Ты в курсе, что профессора это просто так не оставят? — она метнула обеспокоенный взгляд, подсаживаясь ближе, — А если тебя исключат? — Панси, что за бред ты несешь? — он внимательно посмотрел на нее. Девушка резко взмахнула палочкой, вылечивая его губу. Черт! Он совсем про это забыл. Паркинсон подсела ближе, гладя его ладонь. — Надо быть аккуратней, — секундная забота о Колфуте испарилась так быстро, будто ее и не было, — Но я больше не обижаюсь. — Точно, — блондин притянул ее к себе и Панси примостилась рядом с ним. Он поцеловал ее в макушку, безразлично смотря перед собой. Проблемы с контролем своей агрессии. Когда это началось? Скорее всего, на шестом курсе, когда ему дали задание провести Пожирателей смерти в Хогвартс. Бессонные ночи, постоянные успокоительные, ночные кошмары, синяки под глазами, хроническая усталость и страх. И все же, у него получилось. Только он поздно понял, какой именно ценой. По его вине многие ученики были убиты, был убит Дамблдор, разрушен Хогвартс. Но опять же, он пошел на это ради семьи. Ради Нарциссы. Лишь благодаря ей он сейчас находился в школе, а не в Азкабане, как его отец. Благодаря тому, что она не выдала Поттера. Как и Драко его не выдал тогда в Мэноре. Люциус бы так не смог. Поэтому сейчас гнил в лишенном жизни Азкабане, не имея возможности видеться с женой и сыном. Драко винил отца за то, что он втянул их семью во все это. Вовлек Нарциссу, которая терпела весь этот ужас в своем доме, которая сидела на таблетках потому, что ее руки постоянно дрожали. Вовлек его, Драко. Которому Волдеморт поставил чертову змеиную метку, наградил заданием из-за которого Драко потерял здоровье. И не только физическое. Он заметил это, когда чинил шкаф и каждый день просиживал в Выручай комнате. Он буквально сходил с ума от того, что ему было не с кем поговорить и не с кем поделиться. Тогда он встретил Плаксу Миртл, тогда от отчаяния он начал бредить и говорить с ней. Вести задушевные беседы с призраком. Как иронично. Ему хотелось открыть свои чувства хоть кому-нибудь, поделиться тем, что у него внутри. Чтобы это был реальный человек, а не образ, имеющий человеческий вид. К его удивлению помогали встречи с тетей Беллой, но это было до тех пор, пока она могла проникать в его голову. А позже произошло то, что полностью изменило его взгляд на чувства и свои эмоции. — Драко, ты же хороший оклюмент. Так чего же боишься? Тебе есть что скрывать? — она кривовато улыбнулась, показывая наружу гнилые зубы. Ее тушь была размазана по лицу, волосы давно не укладывались, ногти покрыты черным лаком. Глаза словно одичавшие и обезумевшие. Драко был одет в обычную черную водолазку и пиджак. Его бледность была уже болезненной, а не аристократической, как можно было подумать сначала. Он стоял и сверху вниз смотрел на Беллатрису. Та сидела, словно забавляясь, мотала ногой и крутила палочку в длинных пальцах. Но в глазах читалась угроза. Они плотно занимались легилименцией и окклюменцией. И сейчас у Драко это превосходно получалось. Потому, что каждый урок был пыткой. Ему казалось, что у него плавились мозги, а в глаза ему вставляли раскаленные железные прутья. Это было невыносимо. Поэтому у него не было выбора — или учись, или умри. Беллатриса резко встала, но при этом все равно не доставала ему и до подбородка. Схватив за воротник, притянула к себе, поднимая голову и заставляя его наклониться. Драко смотрел на нее бесстрастно, прекрасно понимая, что за любую отрицательную эмоцию его ждет наказание. А в положительные никто бы не поверил. — Дорогой племянничек, — она прошипела ему это в лицо, — Еще минута твоего молчания и я решу, что это правда, — прошептала в губы, смотря на него убийственным взглядом, немного оттопырив верхнюю губу. Драко резко схватил ее за руку, проникая в ее голову. Она пошатнулась от неожиданности, но Драко крепко прижал ее к стене, заводя вторую руку ей за спину. В голове проносились картинки прошлого, убийств, тюрьмы и внезапно…словно какой-то проблеск в вечной тьме. Драко зацепился за него и его словно втянуло в какой-то водоворот. — Твою мать! Белла закричала, пока целители возились между ее ног. Ее дыхание было учащенным, она вся вспотела, но выглядела более чем здоровой. — Тихо, тихо, мамочка, вот ваш малыш. Какого хера? У Беллы нет детей! Его внезапно перенесло в другое воспоминание, вращаясь в круговороте он будто бы упал на пол, ударившись головой и чуть не пробив ее. Это явно сопротивлялась Белла. В воспоминании она стояла с Люциусом в спальне последнего. Драко увидел ее лицо и обомлел. Беллатриса практически плакала. — Ты жалкий трус, Люциус! Не можешь принять на себя ответственность за своего же ребенка! Они о Драко говорят? Его отец виновато опустил голову, но потом поднял ее, внезапно подходя ближе и прижимая Беллу к себе. Он успокаивающе гладил ее по спине. — Я не монстр, ясно? Я женщина, Люци. — Белла, я не могу. Нарцисса недавно родила моего наследника, — ее карие глаза налились гневом, — Мы отдадим мальчика в приемную семью. — А как же твои обещания? Мужчина замолчал, не глядя ей в глаза. — Знаешь что, — она резко отстранилась, — Я отдам нашего ребенка в другую семью, но ты знать не будешь, куда именно. Это позор для меня, если кто-то узнает о том, что произошло. А если кто-то и узнает — я раздавлю тебя, словно маленькую букашку, — она прошипела ему это и вышла из комнаты. И пока она шла из ее взгляда пропала вся жизнь. Он стал холодным. Что-то в ней умерло тем вечером. — Щенок! — он пришел в себя от резкой пощечины. Тетя Белла смотрела на него ошарашенно, он отвечал ей полной взаимностью. — Какого хрена? — Круцио! Круцио! Круцио! — она истерично орала это, пока парень корчился на полу, разбивая себе губы и раздирая руки об пол. Из его глотки вырывались крики, было нестерпимо жарко, но при этом казалось что все, что он мог чувствовать — это боль. Но это прекратилось так же резко, как и началось. — Белла! Что ты творишь?! Не трогай моего сына! — голос Нарциссы. Это было их последнее занятие. И тогда Драко не спал всю ночь, ожидая того, что она придет стереть ему память. И она действительно пришла. Только он до сих пор все помнил. — Драко. — Тетя Белла. Она зашла в его комнату посреди ночи, как всегда, не стучась. Драко сидел на кровати, с палочкой наготове и с книгой в руках. Беллатриса как-то обреченно усмехнулась, садясь на край его кровати. Только слизеринец на это не купился: от этой женщины можно ожидать все что угодно. — Почему ты не сотрешь мне память? Беллатриса в его голове сделала бы это незамедлительно. Но, что если это была ее больная тема? И знал ли об этом Темный Лорд? — Потому, что у меня к тебе есть просьба, — она на секунду прикрыла глаза, — Я хочу, чтобы ты стер это из моей памяти. И тут он не смог скрыть ошеломления. — Что? Но это ведь твой ребенок! Лестрейндж шикнула на него, оборачиваясь на дверь. Будто их кто-то мог услышать. — Драко, я не молодею с годами. И если раньше я оберегала это воспоминание так, что никто не мог его увидеть или заподозрить о чем-то, то сейчас это сделал семнадцатилетний паренек. У тебя дар. — У меня был хороший учитель, — он усмехнулся и она усмехнулась вместе с ним. — Сейчас в мою голову возможно проникнуть, поэтому я хочу…хочу, чтобы ты избавил меня от этого, — она нервно поправила свои спутанные волосы. — Но как же Люциус? — А ты думаешь, он помнит? — она усмехнулась, — Я стерла ему память, ведь залезть в голову этому слизняку ничего не стоит, — Драко кивнул. — Почему именно он? — блондин смотрел на нее с нескрываемым недоумением. — Ты не знаешь, когда и к кому у тебя проснутся чувства, которые охватят твою голову и ты потеряешь рассудок, — последние слова она почти прошептала, но ее голос окреп на следующей фразе, — Но никто, слышишь, никто не должен об этом знать, тебе ясно? Ты стал превосходить меня и я доверю эту тайну тебе, Малфой-младший. Драко сглотнул, не переставая внутри удивляться ей. Он не знал такую Беллу. Да и, как он думал, мало кто ее такой знал. Потому, что открываться кому-то — это большая роскошь для умного человека. — Ты готова? Она нетерпеливо кивнула. — Легилеменс. Это была грустная история и тогда Драко поклялся себе, что он никогда не влюбится. Потому, что это приносит лишь боль и страдания, это полностью пожирает твой мозг, не оставляя тебе возможности исцелиться. Вот до чего доводит людей любовь — до безумия. Он решил, что в нем не будет теплых чувств. Зато агрессия и злоба заполнили его до краев. Это было его маленьким спасением. Но теперь…было странно чувствовать сожаление, вину. Он усмехнулся про себя. С этого все и начинается. А что потом? Будет извиняться перед хреновой заучкой? Если брать в расчет то, что она стоит ниже его. Да никогда. Порезвились и хватит. Да, именно так. Это было забавы ради и ничего больше. Да и не могло быть чего-то большего. Большой зал уже наполнился студентами, в окно залетели совы. Его семейный полностью белоснежный филин громко ухнул и грациозно приземлился на слизеринский стол. Малфой отвязал от его лапки конверт, дал печенье и филин улетел. Пэнси с интересом наклонилась в его сторону. «Прочту потом» — решение пришло неожиданно быстро и к разочарованию Пэнси, блондин сунул пергамент в сумку.

***

— Так в чем дело? — Гермиона приподняла брови, сидя в классе трансфигурации. — Понимаешь, — Гарри явно волновался, — вчера…вчера Поло позвал меня покурить. Девушка сделала вид, что ничего не поняла. — А я говорила тебе бросать, Гарри. Ты знаешь какое действие никотин оказывает на твое здоровье? На легкие? — Что? Гермиона, не в этом дело! — он неторопливо поправил очки. — Поло тоже курит, да? Я подозревала, — она сделала вид, что собралась встать, но Поттер бесцеремонно посадил ее обратно. — Сиди! Нет, он не курит. — Тогда зачем позвал тебя? — она выгнула бровь. Брюнет взял ее ладошки в свои, нервно улыбаясь, но глаза его оставались серьезными. — Я тоже задался этим вопросом, но потом…потом все встало на свои места. Пока я курил, он рассказывал мне о том, что он давно хотел со мной познакомиться, отзывался очень…я не знаю как сказать. — Восторженно? — девушка заглянула ему в глаза. — Да! Так вот, потом он начал мне что-то говорить и я сам не понял как это произошло…в общем, он…он поцеловал меня. Гермиона уставилась на него без единой эмоции на лице, тогда как Поттер нахмурился. — Подождите-ка, ты знала? — он резко придвинулся, заглядывая ей в глаза. — Что?! Нет, нет…черт, — она закрыла глаза руками. И как ей реагировать? Она не может сейчас ему все рассказать потому, что для начала надо поговорить с Малфоем. Но она просто не могла. Нет. А если рассказать Гарри, то поверит ли он в этот бред? Он же импульсивный, сразу же побежит к Малфою. А тот его пошлет. Нет, она скажет правду. Но позже. — Прости, Гермиона, я правда не знаю, как это…вообще могло получиться, — он погладил ее по плечу. — Мне очень сложно в это поверить, Гарри, — она открыто посмотрела на него. — Но это правда! — А если спросить у Поло? — лучшая защита — это нападение. — Не знаю, Герм, мне кажется он не скажет тебе правду, — Гарри странно на нее посмотрел. — Я…мне просто надо отойти и подумать, окей? — Да, конечно, — он кивнул и отпустил ее. Внезапно двери кабинета открылись и зашел Дин Томас с Симусом Финниганом, весело переговариваясь и спрашивая что-то у Гарри. Девушка посмотрела на лучшего друга и закусив губу, вышла из кабинета, направляясь в сторону туалета. Она соврала ему. Опять. И сейчас как никогда нужен был тот, кому она могла выговориться. Но кроме Малфоя о их плане никто не знал. А ему что-то говорить не имело смысла. Только если она не захочет получить порцию сарказма и извращенного унижения в свою сторону. Он всегда это делал. Кажется, все его действия говорили о том, насколько презрительно он к ней относился. Поначалу он относился к ней так, будто она была предметом мебели. Потом был…был тот вечер, когда ему по-всей видимости просто надо было удовлетворить свои грязные потребности. А она повелась, позволила. Потеряла голову. И это было самым глупым решением потому, что он был вторым человеком, которому это было позволено. Первым был Майк, ее неудавшийся парень-маггл, с которым они встречались летом, когда Гермиона все-таки вернула память своим родителям. Она уехала из Норы потому, что там было невозможно находиться. Неловкость между ней и Роном можно было черпать ложками и развеивать по воздуху. Ибо после того поцелуя, который произошел на эмоциях, она поняла, что у них ничего не получится. Они слишком долго друг друга знают и она не могла воспринимать его в плане парня. Только не его. Ее Рон. Милый, Рон. Но только друг. А сейчас, то что происходило между ней и Малфоем, это было максимально странно. Гермиона привыкла, что во всем есть смысл, все разложено по полочкам. Но с ним все летело к чертям. И то его настроение утром. Он же просто насмехался. А она, дура, думала, что они в одной лодке. Нет, такого никогда не будет. Зайдя в туалет, девушка присела на пол, скатываясь по стене и восстанавливая дыхание. Спокойно. Всему можно найти объяснение. Малфой удовлетворил свои потребности, ладно, хорошо, позже потерял к ней всякий интерес. Естественно. А в тот вечер, когда они лежали вместе на диване…возможно, вся эта показушная нежность была для того, чтобы вновь повторить? Как он тогда сказал? «Я просто понял, что любая грязнокровка, даже хренова Гермиона Грейнджер, будут мешком за мной тащиться, лишь бы я соизволил до себя дотро…» Дотронуться, он хотел сказать. Она поняла. Это все была гребаная игра, в которую она оказалась втянута. «Почему ты не сведешь их?» Она с силой закрыла глаза, поднимая их к потолку. Только не слезы. Нет. Она не будет плакать из-за какого-то психа, который горящими глазами смотрит на то, какую боль он ей причиняет. Но что произошло потом? Они поругались. Гермиона истерично хохотнула. Будто бы они могли нормально разговаривать! Они всегда ругались. Он начал целовать ее шею, гладить по ногам. Но это было настолько неестественно, безразлично, что она просто не выдержала. И что в итоге? Очередная порция боли. Девушка встала, смотря в зеркало на жалкие мокрые дорожки на щеках. Опустила ворот свитера, направила палочку. Слово и синих пятен будто бы никогда не существовало. Оголила кожу на запястьях. Слово. Ничего не осталось. Ни единой отметины. Жаль только, что нельзя свести одним словом все ее болячки с души. Она вытащила из сумки книгу, в которой прочитала про их растение в гостиной. Спящий барон что-то говорил о том, что какие эмоции впустишь в комнату, так она и загорится. Гермиона тогда не обратила внимание на это, думая, что у старика начался бред. Но потом все поняла. Растение называлось «Affectus», что с латыни переводится как «Аффект». Гермиона прочитала, что эти растения реагируют на эмоции и исходя из этого свет сам по себе становится то ярче, то приглушенее. Цветки будто считывают желания и потребности тех, кто находится в комнате. Но если сказать один раз «Аффектус», то гостиная озариться ярким светом. Если второй, то средним. А если в третий, то свет вообще погаснет. Стало интересно, а знает ли Малфой об этом? Но она тут же подавила в себе это. Какая, к черту, разница? Надо было идти на урок.

***

Гермиона лежала на своей кровати после душа, расслабленно читая книгу. Сейчас на ней был только растянутый топ, который едва доставал ей до пупка, а из нижнего белья только тонкие трусики. Она лениво облокотила худую ногу на стену, даже не задумываясь об этом. Это была одна из тех привычек, которые она не считала вредной. Внезапно дверь гостиной открылась и в нее кто-то вошел. «Малфой» — пронеслось в голове у девушки и она заставила себя читать усерднее. «Таким образом яд попадает в кровь и первые двое суток человек не понимает, что с ним что-то происходит» — кто-то задевает стол и пепельница чуть съезжает, создавая звук. «Он что, пьяный?» — проносится в голове. «На третьи сутки человека начинает то сильно знобить, но кидать в жар, появляется сероватый цвет кожи» — дверь в комнату Старосты мальчиков открылась, но не было слышно, как она закрывается. «Что там, черт возьми, происходит?» — она отложила книгу, подходя к двери и прислушиваясь. В гостиной было тихо. И внезапно портрет отъехал, пропуская в гостиную еще кого-то. Зажегся камин и кто-то сел на диван. Вдох, выдох. Это был Малфой и он курил. Но кто же тогда в его комнате? Что, если Паркинсон решила устроить ему сюрприз? Гермиона почти поверила в эту версию, но тут услышала стук. Легкий, почти невесомый. Она перевела взгляд на окно, понимая, что ее внутренности скручиваются и где-то внутри зарождается ужас. Град. Это не Паркинсон. Гермиона резко распахивает дверь и все что она успевает крикнуть это: — Малфой, он тут! Малфой резко оборачивается, видя в проеме своей комнаты черный силуэт. — Сектумсемпра! — бросает на автомате и попадает, так как силуэт шипит, зажимая одной рукой левое ребро. Но это не мешает ему отражать заклинания Грейнджер, которая словно обезумевшая посылала их один за другим. Драко не отставал, но этот силуэт создал вокруг себя защитный щит. — Кто ты, черт возьми? — полный истерики голос Грейнджер. — Зовите меня Безликий, — шипение. Голос был видоизменен, это было слышно. Потому, что он не был человеческим. От щита Безликого их заклинания отскакивали, взрывая дверь и кроша стены. Внезапно его силуэт исчезает в проеме и Драко побежал за ним в комнату, видя как заканчивает видоизменяться это нечто, превращаясь в ворону и улетая в открытое окно. — Сука! — парень резко пинает какой-то камень и закрывает окно заклинанием. Обратно через едкую пыль заходит в гостиную, кашляя и часто моргая. Грейнджер стоит посреди этого хаоса полуголая, дрожа как осенний лист и со страхом смотрит в окно. Град заканчивался. — Грейнджер, — он сделал шаг к ней. — Какого черта, Малфой?! — она резко повернула к нему голову, пока слезы катились по щекам, — Почему это все опять происходит с нами?! Твою мать! — она истерично выдохнула, падая в кресло и закрывая руками глаза, — Это кто-то из нашей школы! Тут нет безопасного места! Эта тварь может…в любой момент, в любой чертов момент просто взять и убить кого-то! Забрать! Нам надо пойти к Макгонагалл, — она резко встала, не разбирая дороги идя босыми ногами к портрету. — Блять, Грейнджер, стой, — он резко оттолкнул ее от двери, переграждая путь, — Стой, мне надо подумать, — он смотрит на нее ледяными глазами. — О чем?! — вскрикивает девушка, стирая слезы. — Не ори, дура, — грубый голос, посреди их разваленной гостиной. Она смотрит на него немигающим взглядом, большие карие глаза будто застывают, лицо выражает лишь ужас. Она молча сглатывает, кажется, начиная приходить в себя. Дыхание постепенно восстанавливается, она осматривает гостиную. Губы дрожат. — Я пойду до директора и все ей расскажу, ладно? Она резко поворачивает к нему голову, в глазах ужас. Хочет что-то сказать, но резко замолкает. Проглатывает фразу и смотрит в пол. — Да, да, конечно, — тихий голос. И внезапно Драко замирает. Блять. — Пойдем вместе, только тебе надо одеться, — его тихий голос. Она, кажется, на секунду удивляется, но послушно идет в свою комнату, оборачиваясь на него. Он делает шаг к ней. Нет. Еще. Остановись, блять, и стой где стоял. Уже третий. Какого хера, Драко? Какого хера ты делаешь? Он приобнимает ее за плечо, заходя в комнату. Смотрит, как Грейнджер натягивает какие-то большие спортивные штаны и носки, затем кроссовки. Руки дрожат, она еле завязывает шнурки. Они идут по коридорам, Грейнджер постоянно оборачивается. Трясется, но пытается это скрыть. Малфой молча идет рядом. Гермиона резко выдыхает, понимая, насколько она за него испугалась. Разве такое вообще возможно? Мысли разрывали ее голову, беспорядочно сменяя друг друга. Но она не могла ни о чем думать. Только ощущать тепло человека рядом с собой, не имея возможности прикоснуться к нему. Когда они пришли, Малфой громко постучал по двери. После смерти Дамблдора в кабинет директора можно было попасть просто громко постучав по двери, что заметно облегчало задачу. Дверь распахнулась и недовольное поздним визитом лицо Минервы приобрело совсем другую эмоцию. — Что случилось? Гермиона сидела напротив Драко, пока тот рассказывал директору все подробности визита Безликого. Девушка лишь иногда поддакивала или что-то добавляла. Это продолжалось, кажется, целую вечность, пока директор наконец не встала из-за стола. — Я попробую добраться до министра, но в такое время…посидите пока тут, меня не будет около часа, а тут безопасно. Я предупрежу других учителей, чтоб проверили гостиные. — Конечно, профессор, — Малфой сидел с каменным выражением лица. — Вот там чайник, а там чай с травами. Он успокаивает, — сказав это, Минерва связалась с профессором Флитвиком по камину, а затем оставила их одних. Гермиона сидела в кресле напротив Драко, смотря перед собой. Малфой прикрыл глаза. Гребаная школа, которую он терпеть не мог. Это был анимаг. Значит, взрослый волшебник. Потому, что вероятность того, что у Вальтера есть такие способности равнялась почти нулю. Черт, только все казалось понятным, как обратно запуталось в какой-то клубок. Он перевел взгляд на Грейнджер. Та смотрела в пол, не обращая внимания ни на что вокруг. Чертова девчонка. Разве она не привыкла к этому за время войны? Потому, что Драко привык. Неужели она мечтала о сказочной жизни, после того, как добро победит? Ее наивность поражала. — Ты будешь чай? Она вздрогнула. «Ну же, Грейнджер» — такое впечатление, что он разговаривает с чертовой мумией. — Д-да. Так тихо. Он заварил чай, поставив кружку на большой лакированный стол. Теперь в кабинете царил порядок, не было видно ни одной пылинки. Сразу чувствовалось, что у Макгонагалл тут свой распорядок, что все разложено по полочкам. Грейнджер не отводила взгляд от своего кроссовка. Драко начал ее разглядывать, замечая, что на той не было лифчика. Были видны горошины сосков. — Пей, — его голос разрезал тишину. Она послушно сделала пару глотков, но поморщилась. — Горячий, Малфой, — прокашлялась. — Я знаю, мне это все говорят. Грейнджер подняла на него свои огромные глаза, смотря как на умалишенного. — Тебя только недавно пытались, — она не находила слов, — а ты тут шуточки шутишь? — ее брови свелись на переносице. — Какие шуточки? Чистая правда и ничего более, — он усмехнулся, закидывая ногу на ногу. Действительно. В первый раз что-ли такое? Гермиона чуть подула, делая еще пару глотков, чувствуя, как начинает постепенно расслабляться и успокаиваться. Она заметила позади Драко небольшой диванчик, на котором была небольшая подушка и плед. Встала, собираясь туда, но ее остановила рука Малфоя, врезавшаяся ей в живот. — Куда? — он смотрел на нее снизу вверх, но она все равно чувствовала себя так, будто он смотрел свысока. Черт, Малфой, как у тебя это получается? Гермиона поправила пушистые волосы. — На диван, — она кивнула в ту сторону, но он даже не посмотрел. — Пойдем, — встал и у нее опять перехватило дыхание. Такой высокий. Они стояли и смотрели друг на друга. Гермиона сделала шаг в сторону и присела на диван. Драко смотрел на нее оценивающим взглядом, только сейчас понимая, какая она тонкая и хрупкая. С этим плоским животиком, небольшой грудью и попой, стройными ногами. Ее образ не портил и шквал волос, что находился у нее на голове. Малфой подсел к ней, облокачиваясь на край дивана. — Иди сюда. Гермиона послушно легла к нему, ощущая под собой тепло мужской груди. Она вдыхала его аромат и понимала, как ей этого не хватало. И когда она стала в этом нуждаться? Он приобнимал ее одной рукой и его рука поглаживала ее талию, вырисовывая какие-то известные только ему знаки. Подбородок упирался в ее макушку, пока Гермиона лежала, закрыв глаза и растворяясь в этом моменте. Хотелось запомнить все до мельчайших деталей. Не упустить ничего. Запах, его руки, голос. Все. Она подняла голову, ловя его взгляд на себе. Он осторожно взял ее за скулу, подводя к себе ближе и аккуратно целуя. Она отвечала, рукой упираясь ему в плечо. Затем сменила положение, поворачиваясь к нему лицом. Драко увеличивал напор, целуя страстно и притягивая ее к себе ближе, заставляя сесть на него. Его рука переместилась ей на талию, другая поглаживала спину, опускаясь ниже. Гермиона сжимала его волосы, полностью забываясь в его поцелуях. Был только он и никого больше. Он сжал ее ягодицу, на секунду морщась от ее укуса. В ответ Драко оттянул ее губу, проникая языком в рот. Гермиона придвинулась ближе, чувствуя под собой упирающийся в нее бугорок. Слизеринец резко отодвинул ее голову, кусая в шею, затем чуть отстранился. — Все-таки свела? — заглянул прямо в глаза. — Угу, — она смотрела на него, ожидая реакции. — Я не хотел, — шепот. Он чувствовал у себя на губах вкус травяного чая и внезапно понял, как спокоен сейчас, держа в руках эту девчонку. А она все смотрела на него своими большими глазами и молчала. — Грейнджер, ты то молчишь, то тебя не заткнуть, — это была просто констатация факта, сказано, без обвинений или насмешек. Так же тихо. — Ладно, — выдох. И тут. — Мне страшно. Драко молча смотрел на нее, ожидая продолжения. — Вся эта история с Безликим, псевдо-отношения с Поло, которому мне мерзко говорить все эти слова, что я хочу быть с ним. А он ведь просто пытался добраться до Гарри, или, я не знаю, я ничего не понимаю. Моя ложь Гарри. Мои… чувства к тебе. — Мои переживания, мне их просто некуда выплеснуть. Драко замер, воспоминания флешбеками пронеслись у него в голове. Как он сходил с ума от того, что у него не было никого рядом. Как у него ехала крыша, как он разговаривал с призраком. Плакал в туалете, как какая-то третьекурсница. Он взял ее лицо в ладонь и Гермиона двинулась навстречу, впервые не боясь ему открыться. Будь что будет. Она была готова. Точнее, она просто воспримет это как данность, ведь Малфой всегда так делал. Сначала шаг навстречу, а после два шага назад. — Прости, — он нежно погладил ее. И тут ее брови поднялись вверх, в немом удивлении. Что? Она не понимала, как и он. Что, блять? Малфой, ты рехнулся. Ты только сегодня себе говорил о том, что никогда перед ней не извинишься. В итоге что? «Прости» Гермиона набрала в легкие побольше воздуха. Простипростипрости. Это было самое неожиданное, что он мог сделать. Извиниться. Хотя она не лучше, говорила себе, что не будет ему выговариваться. Но сейчас просто не осталось терпения и сил держать это все в себе. И пока он опять не отстранился и не отдалился, Гермиона приблизилась, целуя его. Драко провел рукой по ее спине, замечая, как она выгибается. — Черт, Грейнджер, будешь выгибаться на мне как кошка и я тебя трахну, — он проговорил это ей в губы. Вот чего он точно не ожидал, так это того, что Грейнджер улыбнется. Она провела рукой ему по торсу, как-то странно прикрывая глаза. Затем положила голову ему на грудь. — Грейнджер? — Драко, — шепот. Он замер. Она никогда не называла его по имени. — Я сейчас усну. Это из-за чая, да? — Тшш, я понял. Он уложил ее на себя, приобнимая гриффиндорку одной рукой. Она положила голову ему на плечо, обнимая рукой за торс. Драко почувствовал ее размеренное дыхание, замечая, что он абсолютно пуст. Не было ни единой мысли. Только Грейнджер, мирно спящая на его груди.