my emptiness

Сколько я себя помню, он всегда был рядом. Я никому не говорил о нём, не хотел, чтобы кто-то ещё, кроме меня, знал о нём, не хотел, чтобы кто-то ещё, кроме меня, видел его. Не хотел, чтобы кто-то ещё, кроме меня… Влюбился в него. Звучит абсурдно, не правда ли? Каждый день, когда я в припрыжку, хоть и безумно уставший, бежал домой, чуть ли не ломая ноги на разбитой лестнице, когда одна нога оказывалась на пороге родного дома, а вторая от чего-то останавливалась, не решаясь зайти — как будто какая-то неведомая сила тянула меня назад — мама приветливо улыбалась мне, я почти падал в её тёплые любящие объятья, но сзади неё стоял он и что-то отбрасывало меня назад, хотя всего, чего я хотел в те моменты — это обнять её в ответ и зарыться носом в её волосы, приятно пахнущие лаской и заботой. Я роняю своё тело на холодное одеяло поверх кровати, спиной ощущаю его присутствие, устало прикрываю глаза. По коже пробегают маленькие, еле ощутимые разряды тока. — Ты мне надоел! Бью кулаком наотмашь по подушке и прикусываю её край зубами. — Ты слышишь, мне надоело! Прочь! Уйди! Ты мне мешаешь! Я разворачиваюсь к нему лицом, резко сажусь на кровати и пихаю его руками в плечи. Жалкое зрелище. Я лишь будоражу нелепыми движениями воздух, а он спокойно улыбается и, прикрывая глаза, имеет наглость сесть за моей спиной. Я обнимаю себя за плечи широкими ладонями. Глаза жжёт. Смаргивая солёную влагу с уголков глаз, проглатываю тошный ком в горле. Вздрагиваю от чужих рук, по очереди убирающих кисти моих с основания шеи. — Почему ты можешь коснуться меня, а я тебя нет? В ответ долгое молчание. — Ора? Что ещё я надеялся услышать от него? Кусаю кончики пальцев, сгрызая кожу до белых струпьев. Ёжусь от его дыхания на шее. Хочется коснуться, а не могу. Это одновременно сводит с ума и возбуждает до одури, приятное чувство прокатывается по спине будоражащим нервные окончания комом. Я быстро переодеваюсь, даю долгожданную свободу телу, скованному весь день тесной школьной формой, снова сажусь на кровать и опускаю взгляд вниз, на широкие домашние штаны, с заботой перештопанные мамой бесконечное количество раз. Голова идёт кругом от непристойных мыслей, вдруг начинающих лезть в голову, но он портит всё своим тихим мычанием и разглядывает меня с неподдельным интересом. — Ты можешь оставить меня в покое? — прикрикиваю на него я и прикусываю себе язык. Не хватало, чтобы это услышала мама и сдала меня в психушку за разговоры с самим собой. Пропадать он явно не собирается, лишь пододвигается ближе, буравя взглядом точку внизу, которую рассматриваю я. Прикрываю глаза в надежде на то, что забуду про него, сидящего за спиной, но теперь другие чувства обостряются, и я кусаю губы от его очень медленных тяжёлых вдохов и выдохов, оседающих на моей шее. Тело неосознанно подаётся вперёд, и я пальцами вгрызаюсь в бугор в паху. — Ненавижу. Холодная рука контрастирует с горячей плотью, и меня перетряхивает, с губ слетает первый сдавленный стон. Он, сидящий сзади, отодвигается от меня, заглядывая мне за плечо, и удивлённо мычит. Неужели ты всё понимаешь? Моя небольшая комната наполняется противными, чавкающими звуками. Я чувствую, как намокают рука и штаны, как пересыхает глотка и с губ слетают хриплые стоны. Я подаюсь телом вперёд, не удерживаясь на одной руке. Пульс сумасшедше бьёт в висках, масла в огонь подливает он, едва ли касающийся моей спины, не отводящий взгляда ни на миллисекунду. Вдруг стыд приливает к лицу, разливаясь по щекам алым цветом. Пытаюсь стереть его пальцами, но когда задеваю ногтями головку члена, скулю жалко и прикусываю фаланги, как будто это поможет избавится от обволакивающего всего меня смущения. Приспускаю штаны ниже, освобождая член, хнычу на одной ноте, повторяя монотонные быстрые движение по стволу, толкаюсь в кольцо пальцев, чувствую, как пульсируют в такт толчкам ягодицы. Ещё немного и выплёскиваюсь прямо на одеяло, загнанно дышу, стону обрывками, падаю вперёд, обнимая себя за ноги. Он снова касается моих плеч, сначала неуверенно, потом с силой прижимается со спины, сгребая меня в охапку, и я чувствую его улыбку, запутавшуюся в моих растрёпанных чёрных волосах. Когда я говорю что ненавижу тебя и хочу, чтобы ты ушёл, я имею ввиду, что люблю тебя и хочу, чтобы ты остался со мной навсегда.