самоизоляция и драконы

Повисло недолгое молчание. Лишь на другом конце трубки слышались тихие шаги: Сириус расхаживал по комнате. Нервничал. — Ремми, солнышко, все будет в порядке, – повторил он в пятый раз. — Ой, – Ремуса будто включили обратно. – Да, конечно, всего неделя. Я переживу, все-таки ситуация непростая. Это нормально, что рейсы переносят. Сириус усмехнулся, и от этого мимолетного смешка Ремусу действительно стало легче: — Отлично, не заметишь, как неделя пройдёт... Блэк собирался сказать ещё что-то, но Рем перебил: — Связь, Бродяга, – международная связь стоила невозможно дорого, а подключать интернет не имело смысла, так как Сириус не собирался задерживаться в Германии больше двух дней. Но, конечно, все пошло не по плану. — Ох, да, детка, целую, не скучай там. И, пожалуйста, не выходи на улицу, – Сириус знал, что бойфренда и в обычное-то время не вытащить, но все равно напомнил. — Целую, – эхом произнёс Ремус и отключил вызов. Неделю предстояло пробыть в одиночестве, если не считать переписок в чатах. Не то чтобы Ремусу жизненно необходимо было тусить каждый день, но его внутренний интроверт как-то поугас из-за того, что в школе друзья вечно находились рядом, а теперь рядом всегда был Сириус. Ремус вздохнул и оглядел комнату. В голове было совершенно пусто, никаких дел, которые постоянно забивали голову во время учёбы. Телефон завибрировал: Сохатый: ОМГ Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ ЧИТАТЬ НОВОСТИ, СКОЛЬКО ЭТО БУДЕТ ПРОДОЛЖАТЬСЯ??? Сири: я вообще застрял в другой стране, чувак Лилс: боже, все в порядке? не то чтобы я переживаю за тебя Сири: я тоже тебя люблю, эванс Лилс: :* Внезапно Ремусу стало тоскливо. Он вспомнил, как они обычно устраивали посиделки или шатались по городу в поисках приключений. Как светились глаза Джеймса, когда новая гениальная мысль приходила к нему в голову. Как Лили обнимала его за талию и с самой чистой любовью называла его дураком, и улыбка озаряла её лицо. Как неугомонный Сириус подначивал девушку, и весь разговор перетекал в их сарказм-батл, а Рем и Джеймс умирали со смеху. Теперь это все стало холодными чёрными черточками в их чате. Ремус приземлился на диван, обнял ноги и упал на огромную подушку. Если закрыть глаза и не задумываться, то подушка вполне сходит за объятия. Тёплые и долгие, как любит Сириус. Парень пролежал так пару минут, обдумывая все свои чувства по поводу изоляции. Он знал, что Сириус и друзья никогда его не бросят, но волна одиночества подбиралась к нему, заставляя напрягаться все тело. «Нет-нет-нет, – сказал сам себе Ремус. – Никаких загонов, только не снова». Перспектива быть покинутым пробуждала все детские страхи. И это лишь второй день карантина. Он встал и прошёлся по квартире. Все те же чашки и ложки в кухне. Потертый серый диван в комнате. Тёмные портьеры скрывали окно. Ремус так и не раскрыл их с момента пробуждения. В щелку между ними пробивался солнечный луч, оставляя за собой след из пыли. Такой яркий и манящий. Ремус в два шага подошёл к окну и одним движением раскрыл занавес. — Солнце... – вздохнул Люпин. Действительно, солнце стояло в по-весеннему голубом небе. Лёгкий ветер колыхал верхушки деревьев, росших недалеко от окна. На ветках чистили перья птицы. Ремус прищурил глаза: давно он не видел солнца. Серая мокрая и долгая зима, казалось, стерла воспоминания о весне. И о том, как приятно ощущать нежное тепло на бледной коже. Желудок сделал сальто, и в груди защекотало. Ремус подпрыгнул, развернулся и рванул в кладовую. Тут уже несколько месяцев без дела стоял мольберт с незаконченной тяжёлой картиной, посреди которой красной краской горел крест. Рем спихнул испорченный холст, подхватил установку и потащил к раскрытому окну. Ещё пара торопливых рейсов комната-кладовая, и все принадлежности расположились в лучах солнца. Ремус сел на стул и секунду глядел на пустое полотно. Рука непроизвольно потянулась к пачке Dunhill в кармане домашнего кардигана. Чиркнула спичка, и такой привычный дым снова крадется по лёгким. Держа в левой руке сигарету, Люпин обмакнул кисть в краску.

***

Вся неделя как на зло выдалась солнечной. Становилось все теплее, лучи припекали сильнее. Ремус сдвигался с места только чтобы помыться или притащить с кухни очередную кружку кофе. Гора таких же уже стояла у ножек мольберта, одна служила для мытья кистей. Сириус звонил ещё дважды, что только подначивало Ремуса закончить картину к его приезду. Было около полудня, солнце несчадно жгло руку. Ещё один окурок отправился в пепельницу. Зубы с особо заостренными клыками сжимали одну кисточку, вторая кружила над полотном. Люпин нетерпеливо дёргал ногой, будто это как-то ускоряло процесс. Ещё чуть-чуть, совсем немного, он должен успеть. И вот он, долгожданный и одновременно ненужный звонок в дверь. Ремус застонал, отложил кисть и отправился открывать. — Я так соскучился... – Сириус осекся. Его глаза округлились. Он смотрел на Ремуса так, когда они встретились после каникул перед шестым курсом. Тогда Люпин здорово похорошел. — Что? Что случилось? — Лунатик, ты был на Карибах без меня? — Сириус? – недельная изоляция слегка замедлила Ремуса. Блэк так и стоял на пороге с отвисшей челюстью и пялился на своего бойфренда. Ремус выглядел совсем юным. Веснушки покрыли большую часть его лица. Лица, которое больше не походило на тетрадный лист. Кудри спадали на лоб. Точно, на этой неделе была дата ежемесячного похода к парикмахеру. За ухом, которого тоже коснулись веснушки, торчала сигарета. И – о боже, как давно Сириус не видел этого – краски покрывали все левое предплечье. Они образовывали спутанную палитру, некоторые уже подсохли и потрескались, а другие тихонько стекали к запястью. Грудь Рема резко поднималась и опускалась, он испускал вдохновение, которое окутывало всю квартиру. Больше нет того Рема, что из-за института впал в творческий кризис, начал пить ромашковый чай и занимать любое удобное время подготовкой к занятиям. Ремус преобразился, как бабочка, он выбрался из кокона и расправил крылья с приходом весны. Сириус дернулся, резко притянул Люпина к себе и поцеловал. — Показывай, Лунатик, – вдруг потребовал Блэк. Дверь захлопнулась, Ремус ухватился длинными пальцами за запястье Сириуса и чуть не в припрыжку повёл его к мольберту. В комнате царил настоящий творческий беспорядок, по которому Сириус успел соскучиться. Холст возвышался в этом беспорядке венцом. Солнце освещало точные яркие мазки. Никаких серых оттенков, как на последний картинах, только тёплые, манящие к себе. Сириус наклонился чтобы лучше разглядеть. Это были драконы. Огромные четыре разномастных дракона, летящие над горными вершинами в лучах закатного солнца. — Это ведь мы, да? – прошептал Сириус восхищенно. – Я, – он указал на чёрного изящного дракона, летящего впереди всех, – Джимми, – палец скользнул до существа пониже. У него был характерный рисунок вокруг глаз. – Это Лили, несомненно, – Блэк усмехнулся, глядя на огненно-рыжего дракона, что играл с «Джеймсом». – И ты, малыш, – парень опасно близко поднёс пальцы к последнему изображению. Чешуйки «Ремуса» извивались, будто кудри. Ремус перехватил любопытные пальцы и сжал их. — Не досохло ещё, – он тревожно смотрел на Сириуса, будто ожидал самого неутешительного вердикта. Сириус приманил Ремуса к себе.  Тот уткнулся в шею Сириуса и слегка боднул её: он соскучился по своему Бродяге. Руки Сириуса нежно поглаживали плечи Рема. Никто не заметил того, что куртка Блэка теперь тоже была измазанна в красках. — Это потрясающе, Луни, просто восхитительно, – он все ещё говорил тихо, чтобы подчеркнуть важность момента. — Я так рад, что ты вернулся, – так же тихо ответил Ремус. Всё это было очень важно для него. Так они и обнимались в лучах солнца, смотря на картину с драконами. Весна пробудила их, заставила занять свое место в этом мире. Не важно, как долго вы не встречаетесь с дорогими вам людьми. Они все ещё продолжают любить вас. Любить, и выражать свою любовь в картине с драконами или не с драконами и не на картине вовсе, никакой разницы. Вы никогда не будете одни.