Самоизоляция

Арбенина пыталась угомонить взбунтовавшееся сердце. Перспектива откровенного диалога с доставанием всех скелетов, которые с таким трудом были рассованы по всем шкафам подсознания и привлекала, и пугала одновременно. От навалившихся мыслей ее опять отвлекла дочь, мелькнув светлой макушкой в конце коридора. — Марта! У тебя какой ответ получился? — Вспомнив о сыне, зависшем над неразрешимой задачей, крикнула Диана, направляясь в комнату дочери. — Сорок два. — Спокойно ответила дочь. — Ага! Молодец. — Похвалила Арбенина, перелистывая присланные решения. — И премию получает... Жданов!? Респект, Дениска! Артем! — Заголосила мать, влетая в комнату сына. — На, сынок, я решила тебе задачу. Переписывай с телефона. — Ты решила мне задачу, отправила ее Денису и он прислал тебе ее обратно? — Поднял брови на маму Тема. — Так! Либо списывай, либо сам решай! Умные все стали! И спускайтесь с сестрой, скоро ужин! Арбенина носилась по дому и никак не могла собрать мысли в кучку, ожидая сегодняшней ночи. Когда появились дети, ужина не было и в зачатке. - Так! Ребзя! Предлагаю заказать пиццу! Все согласны? Через полчаса рокерша подхватила коробки с бесполезной, но такой вкусной едой, оставленной у забора и пошла кормить семейство. Ещё через час, нервно глядя на часы, она разложила детей по кроватям, расцеловала их, желая сладких снов и, подпрыгивая, понеслась в свою комнату. Без пяти минут двенадцать, Арбенина запрыгнула на кровать, поправила за спиной подушку и, уселась по-турецки, нетерпеливо поерзав задом. Вставила наушники и уставилась на темный экран телефона. Двадцатый раз за последние десять минут проверила уровень заряда батареи, включила камеру и принялась выстраивать ракурс видеосъёмки, как вдруг гаджет в руке отозвался долгожданной вибрацией телефонного звонка. — Привет! — Улыбнулась Диана, нервно облизывая губы. — Привет! — Ответила Света. — Ты на месте? — Ага. — Подтвердила Арбенина, обводя телефоном спальню. — Хорошо, мне надо, чтобы у тебя были обе руки свободны. Установи куда-нибудь телефон. — Куда я тебе его установлю? — Недовольно пробубнила гитаристка, оглядываясь по сторонам. — Я вообще-то в комнате у себя, а не в профессиональной порно-студии. — У тебя так туго с фантазией, Дин? Печально, если учесть тот факт, что она тебе пригодится. — Нормально у меня с фантазией, сама ещё охереешь, насколько я вся из себя фантазийная! — Продолжала бубнить Арбенина, подсталяя к кровати стул и пытаясь ровно зафиксировать на нем телефон. — Так сойдёт? — Ты на кровать вернись! Откуда я могу знать, сойдёт или нет, если я сейчас только ноги твои вижу? — Недовольно отозвалась Сурганова. Ещё десять минут потребовалось на калибровку картинки: выше, ниже, ближе, дальше, больше света, много света, все бликует. — Сурганова! — Психанула Диана. — Я до утра тут скакать буду? — А ты торопишься что ли сильно куда? — Невозмутимо продолжала Света. — Гастрольный график по дому плотно расписан? — Ты можешь нормально объяснить, что ты хочешь увидеть? — Мне надо видеть твое лицо и тело до живота. Крупным планом, с нормальной картинкой и светом. — А ничего, что ты сама в потёмках сидишь и я тебя еле вижу? Я же не возмущаюсь! Ты где вообще? Сурганова щёлкнула по кнопке, включая настольную лампу, озаряя свое лицо светом. — Я в студии. И тебе сейчас разглядывать меня не обязательно. — Свет погас, оставляя скрипачку в интимном полумраке. Арбенина вздохнула, тоже зажгла прикроватную лампу, прихватила с тумбочки массивную книгу в толстом переплете, установила на нее телефон, положив ее на стул, и вернулась в исходную позицию. — Отлично! — Утвердила результат Сурганова и критически оглядела подругу. — Ты сейчас в лифчике? — Нет. — Удивлённо помотала головой Арбенина. — Надо надеть! И рубашку какую-нибудь, чтобы пуговицы расстегивались. — Распорядилась Света. — А корсет с подвязками тебе не поискать? — Закипела Арбенина, вставая с кровати и направляясь к шкафу. — Не в этот раз, родная. — Веселилась Сурганова. — И помни, как ты выполняешь действие, так я буду отвечать на вопросы. Спустя несколько минут недовольного сопения и возни в шкафу, вернулась Арбенина, облаченная в предписанный образ. Света тихо напевала себе под нос какую-то мелодию, аккомпанимируя себе постукиванием пальцев о поверхность стола, за которым располагалась. — Молодец! — Удовлетворённо кивнула Сурганова. — Теперь медленно начинай расстегивать пуговицы, сверху вниз. Диана вздохнула и принялась исполнять приказ. Дойдя до середины груди, как только в зоне видимости показалась кружевная ткань бюстгальтера, она услышала: — Стоп. Теперь правой рукой медленно коснись левой груди, не оголяя ее, просто запусти руку в лифчик. Диана сжала грудь, услышав тихий стон по ту сторону экрана. — Отлично. — Хриплым голосом продолжила Света. — Расстегни рубашку до конца, но не снимай ее. Теперь проведи руками по шее и вниз по груди и животу. Арбенина чувствовала, как кожа начинает плавиться и гореть под собственными руками. Закрыв глаза, она прислушивалась к голосу и дыханию скрипачки, практически физически ощущая ее рядом, а не за несколько сотен километров. — Сними рубашку, родная. — Попросила Сурганова, с трудом контролируя свой собственный голос. — Теперь медленно опусти с плеча одну лямку и высвободи из нее одну руку. Молодец. Достань из этой чашечки грудь, сожми сосок и слегка оттяни его. Диане все сложнее было удерживать свое положение перед экраном. Сжав пальцами сосок, она покрутила его и оттянула, как просила скрипачка. Два тихих стона объединились в единую мелодию. — Да, моя девочка! Коснись второй груди так, чтобы обнаженная была над твоей рукой. Ага, снизу, вот так. Опустись к животу. Теперь медленно поднеси пальцы к губам, проведи по ним языком и вернись к соску. — Сбивчиво шептала Сурганова, неотрывно глядя на экран телефона. — Снимай лифчик. Сожми обеими руками грудь. Подними одну грудь и коснись соска губами... Диана терялась в ощущениях времени и пространства. Все ее тело пропускало тысячи электрических разрядов. Где-то в удаленных уголках сознания, она понимала, что то, что сейчас происходит и рядом не стояло с тем, что было бы, если бы сейчас ее касались не ее же руки, а такие желанные и любимые руки Сургановой. Но голос скрипачки, ее тяжёлое дыхание, так отчетливо слышимое в маленьких наушниках, сделали свое дело. Она ласкала себя так неистово, что уже не отдавала отчёта, кому эта игра и действие приносит большее удовольствие. — Свет... — Взмолилась Арбенина, заходя под диктовку на очередной круг по своей груди. — Я больше не могу. Сделай что-нибудь, либо остановись, либо доведи до конца. — Опусти одну руку себе в трусики. Прикоснись к себе, я хочу чтобы ты начала ласкать клитор. Нет! Вторую руку оставь на груди. Света слушала рваное дыхание Дианы, её неконтролируемые стоны, которые усиливались с каждым разом, как она продолжала раздавать инструкции для ее пальцев. Видя, с каким трудом Диане даётся сохранять положение сидя, она сжалилась над ней: — Ляг на спину, родная, согни ноги в коленях и войди в себя. — Потом, она резко выдернула наушники из своих ушей, рискуя оглохнуть, так как прозвучавший крик, оповестил ее о том, что процесс подошёл к логическому завершению. — Это было... Я так не доживу до конца карантина! — Отозвалась Диана, по прежнему откинувшись на кровати. — Ну, я так понимаю, что вопросы пока не последуют? Отдышись, я пойду водички попью. — Смеялась Света, оставляя Арбенину с пустым полумраком своей студии. Когда Сурганова вернулась, Диана уже сидела в нетерпении, облачившись в пижаму. — Аветисян! — Произнесла она, как только Света мелькнула на экране. — И включи свет, мне надо видеть твои глаза. Света выполнила просьбу, вставляя обратно наушники и придвинулась к экрану. — Что Аветисян? — Не поняла она, хмурясь. — Странные у тебя фантазии, Диана Сергеевна, после того, как я только что довела тебя до оргазма. — Это вопрос. Почему ты тогда выбрала ее? Ведь это же ты поставила тогда конечную точку, предопределив нашу судьбу и судьбу группы. — О! Началось! Давай, если ты задаешь вопрос, то хотя бы факты не передергивай! И странно вообще спрашивать то, на что я тебе миллион раз отвечала. У меня, в отличие от тебя, ответы и события с годами не меняются. — Ты мне зубы не заговаривай, я сделала все, что ты просила, так что отвечай. Я может ещё раз хочу послушать твою точку зрения! — Скрестив руки на груди, исподлобья глядя в экран, ждала Арбенина. — Хорошо. — Пожала плечами Света. — Но только не мою точку зрения, а единственную верную. Ты прекрасно знаешь, что Диана появилась после того, как мы уже не жили с тобой вместе. И то, что между нами не стояла определенная точка, ничего не меняет. Мы расстались с тобой уже год как. Ты жила в Москве, трахала всё, что движется и, как идиотка смотрела в мою сторону, когда я не выдержу. Сколько бы выдержала ты, Динечка? Хочешь ответ на этот риторический вопрос? Нисколько! А я терпела почти год! И терпела, и ждала, и прощала. И что именно тебя интересует? Почему я выбрала человека, который окружил меня любовью и заботой, тогда как ты издевалась надо мной всеми возможными способами, медленно, но верно, вместо рака, сводя меня в могилу? А что ты ждала? Что я буду всю жизнь сидеть, вздыхать у окна и ждать, когда ты нагуляешься и вернёшься? — Я думала, что ты меня любишь! — Упрямо возразила Диана. — Чего? — Прогремела Сурганова так, что уже Арбениной пришлось спешно вытыкать наушники. — Интересная у тебя логика! Я терпела год, пока ты скакала по всем блядям Москвы и Московской области и должна была заткнуться, в знак любви к тебе и, терпеть это оставшуюся жизнь? Ты, напомню, не выдержала одной Аветисян! И послала меня на хер. На этот раз уже из группы. Потому как, в моем понимании, из жизни ты меня послала гораздо раньше. Какое-то однобокое подтверждение любви, не находишь? — Твоя ошибка в том, что ты прощала мне многое. И в тот год, и вообще во все последующие. И слишком короновала меня, я чувствовала безнаказанность. А потом просто не смогла спокойно пережить то, что ты можешь отплатить мне той же монетой. Прости меня. — Вздохнула Диана, виновато поднимая глаза на экран. — А ты любила ее? Аветисян. — Господи, Динь! Я никого не любила в своей жизни, как тебя. И, скажу тебе честно, если бы ее не звали как тебя, вряд ли бы я с ней тогда связалась. Я же тоже не дура, понимала, что тебе будет больнее всего. И ты не строй из себя овечку. Ты же с ней после меня умудрилась сама переспать? Зачем это надо было ей, мне все равно. А ты, как полоумный кобель, которому надо все собой перепометить!? — Не знаю! Наверное, да. Я вообще из того периода жизни мало что объяснить могу, так как из пьяного и наркотического угара вылезти не могла. — Вздохнула Арбенина. — И, что это такое! — Вдруг встрепенулась гитаристка. — Ты какого хрена мне вопросы задаешь? Ну-ка быстро свет везде включи и раздевайся! Полностью! Света на секунду опешила от такой смены настроения, но быстро взяв себя в руки, поднялась, включила в студии свет и принялась раздеваться, улыбаясь поглядывая в экран. — Давай, Диана Сергеевна! Включай свою бурную фантазию, только не забудь сделать скидку на мой преклонный возраст. Колесом пройтись вряд ли смогу. — Так! Нечего на жалость давить! Я пленных не беру. — Подскакивала Диана, сидя на кровати, потирая ладони. — Разделась? Теперь ставь телефон так, чтобы мне в полный рост тебя видно было. Ага. Вот тут нормально. Бери скрипку, будешь так играть! — Объявила Диана, сияя, как начищенный медный пятак. — Играть на скрипке голой? — Засмеялась Света бросаяя взгляды на радостную Диану. — Динь! Я всего ждала, кроме этого. У тебя фантазии, как у восьмидесяти процентов тех, кто приходит на мои концерты. — Ты сейчас договоришься! — Ревниво проревела Арбенина. — Я тебя до конца дней изолирую у себя в комнате! Фантазии. У них может и фантазии, а у меня одной будет живое воплощение. Света, продолжая смеяться, отошла в сторону и открыла кофр со скрипкой. Вернулась в исходную позицию и приподняла инструмент к обнаженному плечу: — Ну? Что Вам сыграть, мой дорогой и извращённый почитатель? Может быть Вивальди? "Времена года"? "Лето"? — Снайперов играй. Из старенького что-нибудь. Сама выбери. — А ноты я тебе где возьму? — Возвела глаза к потолку Света. — Динь, ты что, правда считаешь, что я каждый день, заснуть не могу, пока не отыграю программу двадцатилетней давности? — Ну что тебе стоит!? — Улыбнулась Арбенина опуская глаза. — Давай, напомни мне ещё мой позор в Ледовом. Спасибо, хоть там одетая сидела. Ты мне за него ещё ответишь. Завтра! — Блеснула глазами Света, направив свой смычок в сторону телефона. — Не надо в меня своим смычком тыкать! — Продолжала глумиться Диана. — Ладно, подожди. — Она перегнулась через кровать, подхватила с пола гитару и уселась обратно. — Я спою, так уж и быть. Тебе всегда нравилась эта песня, поэтому я думаю подыграть труда не составит. И Арбенина начала медленно перебирать струны, вступая: — По твоей загорелой руке я читаю молитву... Света дернулась на секунду, но подняла смычок и, закрывая глаза начала выводить плавную мелодию. Арбенина, путая слова и сбиваясь с ритма, не могла оторвать глаз от своей хрупкой скрипачки. Она, завороженно наблюдала, как двигается ее рука, как вздымается грудь, в такт глубокому дыханию. И проклинала себя. Проклинала за то, что столько лет, так упрямо и слепо пыталась двигаться в противоположную сторону от такого желанного и небывалого счастья. Песня закончилась так быстро, что хотелось запеть ее заново. Света опустила смычок и молча смотрела в пол, накрываемая смесью непонятных чувств. — Динь, ты всегда говорила и в интервью, и мне, что никогда не жалела о распаде группы. Это действительно так? — Сделала свой выстрел Сурганова, в совершенно не ожидавшую Диану.