Папочка

— Малыш сегодня плохо себя вёл и должен получить наказание, не так ли? — хриплый и возбуждающий голос заставляет вздрогнуть, а наручники, пристегнутые к изголовью кровати, звонко брякнуть. Светловолосый парень, чьи руки и были пристегнуты наручниками, упирался щекой в матрас, выгнувшись в спине и пикантно выпячивая свою аппетитную задницу. Так сказать, находился в позе рака. Его ноги были крепко связаны красной верёвкой на лодыжке, скорей всего потом снова останутся розовые отметины и синяки, которые тот будет тщательно скрывать под тканью длинных брюк. Прикосновение холодной руки, мягко проходящей по одной ягодице, вызывает у Славы мурашки по коже и желание поддаться вперед, но ладонь быстро и ловко сжимает ее до синяков и побеления костяшек, заставляя прикусить губу и что-то простонать. — Я не слышу ответа. — Д-да, п-папочка… — тихо стонет битмарь, на что сразу получает громкий шлепок немаленькой ладони на своей ягодице, и сразу шипит, сжимаясь. Мэрлоу уже начинает жалеть, что в порыве ревности из-за какой-то приставучей шлюхи разбил почти все дорогие бутылки алкоголя, хранившиеся у Алишера «на всякий случай»… хотя, нет, ему это нравилось. Надо будет еще что-нибудь разбить. — Я тебя не расслышал! — звон застежки на ремне протрезвляет и Славик прекрасно осознает, что после этой ночи вряд ли он сможет сидеть. Или вообще как-либо передвигаться, ведь этот чёртов ремень — не единственное, что его ждет в эту ночь. Твердый кожаный ремень проходит по месту недавнего удара, где уже проявилась красная отметина от ладони. — Да, папочка! — громче кричит парень и сразу вскрикивает от сильного удара уже по другой ягодице, последующие три задевают обе части задницы. На уголках глаз появились слезинки, пятую точку неприятно жгло, но затвердевший член подсказывает, что тому это даже нравится, что не остается незамеченным музыкантом. — Неужели наказание для моего малыша является удовольствием? — похабный голос еще больше будоражит голову и блогер уже был готов кончить от одного его голоса, но не тут то было. Его бесцеремонно переворачивают руки Штерна и, под скрип матраса, он видит у него в руках тоненькую продолговатую палочку и уже догадывается, что это может быть. Затычка для уретры, а именно это название имеет эта адская штука, приближается к славиному органу и кончик уже касается его бедной уретры, а Моргенштерн начал медленно ее вводить. Когда эта штука вошла до конца, чувства словно усилились. Брюнет лишь довольно ухмыльнулся и потянулся вновь к тумбочке, где лежало много интересного, а Мэрлоу все-таки молился, чтобы не все из этого всего было использовано на нем, ведь он еще хотел прожить так лет тридцать. В его руке показалась ароматизированная и недавно купленная, даже еще ни разу не использованная за этот месяц свеча вместе с простой синей зажигалкой, а на устах трубочка и Слава сразу понял, что это сигарета. Парень зажёг свечу, кидая зажигалку куда-то в сторону (хорошо, что там находился диван), зажег сигарету от огня свечи и прикурил. Свеча в его руке наклонилась и капелька воска оказалась на животе, довольно сильно обжигая белоснежную кожу и заставляя тяжко выдохнуть. Дорожка из капель превратилась в незамысловатый узор, выходя из территории торса и перемещаясь на ноги. Выкурив одну сигарету (Слава их ненавидел и его привычку курить также), репер кинул ее в пепельницу, туша свечу. Все тело буквально горело, сам же Слава взрывался от ощущений, а точнее его член, который был не в состоянии кончить, лишь стоять напряженно колом, но ничего, в следующий раз светловолосый отделается на этом высокомерном брюнете. Это будет слишком сладостная месть! Битмарь даже не успел понять, когда в его организме появились два анальных шарика, смазанные смазкой. Не успел понять, как на губах появился яркий кляп и как его отцепили от кровати, но все же зацепив наручники за спиной. Полностью забывшись в своих ощущениях, он не понимал, как жалко выглядит. Плевать, перед любимым Алишером он был готов быть любым. И то, что выше упомянутый еще был полностью одетым его не волновало. Ведь эта ночь идет по его правилам и сопротивляться смысла нет. Все шесть шариков оказались в светловолосом и он выгнулся, только мыча куда-то в матрас и в надоедающий кляп. По спине будто прошлась змея, но тот сразу узнал, что это. Короткая плеть ударила поперек позвоночника, оставляя четкую красную линию. Но Тагирович на этом не остановился, продолжая невыносимо больные удары, в некоторых местах даже выступила бордовая кровь. Мэрлоу дрожит, доносится короткий всхлип. Мысль о том, что музыкант переборщил, появляется где-то в глубине души, и парень разворачивает парнишку к себе лицом, встречаясь со взглядом, до краев заполненым мольбой и похотью. Кляп расстегивается холодными пальцами и хриплый возбужденный голос тихо разносится на всю комнату: — П-пожалуйста… возьми м-меня… папочка… Этот взгляд и голос заставляет перейти на грубое рычание, тот быстро поднимает парня и вытаскивает из него эти ужасные шарики, те в свою очередь улетают в стену, вновь разбиваясь, ту красную веревку на тонких ногах буквально рвёт на две части, с наручниками так, к сожалению, сделать не удалось и, недовольно пыхтя, он расстегивает их еле как найденным рядом ключом. Кидает эту ненужную сейчас вещь в сторону анальных шариков, Славу же припечатывает к стенке, оставляя на шее многочисленных засосы (Мэрлоу долго будет недоволен этим и придется снова их замазывать). Переходить к прелюдиям смысла не было, поэтому Морген вошел сразу, на всю длину, ловя поцелуем его прекрасный стон. Господи, он был готов кончить только от одного вида этого «жалкого» Славы. — Жестче, п-папочка-а-ах! — задыхается светловолосый в своем сладком для репера стоне, когда его разворачивают и бросают на кровать, буквально втрахивая в скрипучий матрас (надо будет не забыть купить новый на выходных). Брюнет не останавливается, оставляя эти отметины по всему телу, где-то даже кусая его до крови. Но Славику не больно, он задыхается в собственном наслаждении и тянется рукой к бедному измученному члену, чтобы убрать эту ужасную затычку. — Я разрешал тебе трогать себя?! — недовольно рычит музыкант, словно животное, хватая запястья битмейкера и заводя их ему за голову. Блогер не может сопротивляться, хотя все тело ныло, прося об этой гребанный разрядке, как и сам Славик, впрочем. Алишер впивается в губы светловолосого яростным поцелуем, выдергивая эту палку и отбрасывая в сторону. Начал быстро ему дрочить в такт своим движениям, сразу чувствуя подступающий к нему оргазм. Блогер кончает первым, выгнувшись в спине и загрязняя ладонь Тагировича, следом изливается Моргенштерн, даже не успев выйти из парня. Тяжело дыша, он падает рядом с искусанным партнером, довольно давя свою лыбу.

***

Слава был прав, полностью предсказав следующий день. На его теле не было и живого места, тело ныло так, будто его пытали сутки напролет (ну, на самом деле вчерашний марафон мог и не кончиться, если бы Мэрлоу не уснул). Репер же носился по всей квартире, выполняя любую просьбу своего малыша, ведь именно он такой бессердечный, бесчувственный, безответственный, потому что сделал такое со Славиком. Он даже пригрозил позвонить Сане, так как тот обещал, еще с первого дня, как обо всем прознал, что собственноручно выбьет всю дурь из Алишера, если тот хоть как-то обидит маленького, невинного и хрупкого мальчика… ага, невинного… Моргенштерн кое-как вымыл битмейкера, стараясь не сделать ему больно (а у него это получалось очень и очень плохо), уложил в мягкую постель, принес вкусный завтрак, состоящий из бекончика и яишенки, а еще печенья с шоколадом, а также вкусного какао с зефирками, а после принялся мазать все его деяния прошлой ночи специальным кремом, который был у них именно для таких случаев. Мэрлоу же думал о том, каким образом отомстит своему любовнику и может даже, в его голове проскочило несколько идей. Довольный светловолосый, запихнув в рот вкусную печеньку, включил на телевизоре напротив свое любимое аниме и, необращая внимания на всю ту не прекращающую боль, действительно наслаждался этим днем наедине со своим самым любимым «папой».