Разбуженный лёд

Не каждой Герде нужен Кай, но каждой мятежной душе нужно за чем-то следовать. Я последовала за тобой, ни секунды не раздумывая верно ли принятое решение, и заслужила ли я то северное море беспощадной правды, которое обрушилось на меня дома. Мать не сразу приняла мой поступок, а я, гонимая ветрами домашнего опустошения, солеными от слез рукавами, закрывала раскрасневшееся лицо и слышала, как из глубины поднимается и нарастает твой голос, и где-то далеко, будто эхо, звучит мелодия. Ты звала меня. Мне хотелось верить, что мир, в котором я очутилась, все тот же старый добрый мир, где в каждом доме горит свет, а в сервизах не успел остыть чай... Но это было не так. Да взять хотя бы запах, здесь пахло по-другому. Воздух будто трещал, прорываясь мелкими осколками в лёгкие, а потом давил на грудь, и я боялась задохнуться под его тяжестью. Все, на что падал взгляд, казалось более резким, более настоящим, более существующим. Это была твоя реальность, твоя обыденность: белая, суровая и отчуждённая. Может, оказавшись в новом мире, я пыталась увидеть все твоими глазами? Ты встретила меня долгим молчаливым взглядом. Впрочем, я не ожидала от тебя чего-то другого. А вот мое сердце видело гораздо больше; видело, как из глубины и темноты прорывается первый весенний луч, и казавшиеся холодными глаза, наполняются зеленым тёплом. Ты взяла мою обветренную руку и спрятала в свой карман, пока мы ехали по заснеженной дороге. Мне хотелось вновь поймать тот взгляд, убедиться в своих ощущениях — согреться! — и я всматривалась в обнаженный кусочек твоей шеи, запоминала линию профиля и то, как сжаты губы в тонкую полоску. Тем временем, ты внимательно смотрела на город, который растворялся в сумерках закатного часа, и оставляла дыхание на окне... А потом, когда я уже отчаялась, просто крепко сжала мою ладонь. Не каждой Герде нужен Кай, но каждой заблудшей душе нужно за чем-то следовать. Я последовала за тобой на край земли. Ты была неприступна при свете дня, но вечерами, которые были длиннее в нынешних широтах, ты изучала меня задумчивым взглядом. Я, конечно, не замечала этого, скрываясь за челкой. Из всех вин самое пьянящее — это воля. И моя воля стала твоим неизбежным напитком, который оставался нескончаем, чем приносил тебе радость. Ты насыщалась моей мятежностью и моей же нежностью, крепко удерживая за бедра, не позволяя мне хоть раз усомниться в правильности выбора. Ты забирала все, и с каждым разом я отмечала, как в твоих глазах появляется новый оттенок зелёного, будто солнце проникает в молодые листья. Мы пережили самый холодный час, который вылился в пару сотен дней, и воля, объединяющая нас, стала нарастать в тебе жаждой. Эта жажда была осязаемой даже в твоём доме... Поэтому с рассветом, когда слышен только отчаянный крик ворон, мы сбежали. Как и в нашу первую встречу на этой земле, ты оставляла своё дыхание на иллюминаторе, но теперь уже ты поглядывала на меня и искала встречу взглядом. Я это чувствовала даже с закрытыми глазами, сидя в соседнем кресле, а время, которое до этого будто замерло, потекло из-под пальцев, сплетая в музыку смысл прожитых дней и будущих лет... Я спрятала твою руку в своём кармане. Так начинался день.