***
За пару часов до события.
— С каких это пор ты так переживаешь за Шеда? — Красная ехидна очень подозрительно смотрел на своего синего друга, который сам был не в восторге от происходящего. — Знаешь, я и сам не понимаю, — Соник озадачено смотрел в окно. Двое сидели в местном кафе, где обычно было немного народу, но здесь готовили очень вкусный кофе с пончиками. Лазурный еж был одет достаточно холодно для такой погоды — серая толстовка с белыми рукавами и капюшоном и рваные штаны, Наклз же не поленился и нацепил зеленую ветровку с теплыми джинсами, — о нем давно нет слухов, а это значит, что все совсем плохо. Я не верю, что ОН может по щелчку пальцев взять и стать овощем, с ним определенно что-то случилось. — Чел, сейчас весна, все только отходят от зимней спячки, — ехидна пытался успокоить друга, хотя и не подавал особого вида, — с другой стороны, он где-то месяца три уже такой, да? — Ага… Может, Руж что-то еще говорила? Эти слова явно заставили Наклза задуматься, будто есть что-то, чего он совсем не хотел говорить, или же не мог. Это и заметил звуковой. — Значит, что-то говорила? — Хитро улыбнулся Соник, на что собеседник попытался скрыть свои немного панические размышления. — Не переживай, я никому не передам это. Наступила тишина, сопровождающаяся звуком размешивания кофе. Лазурный специально выбрал именно это место для такого разговора — они часто собирались здесь своей компанией и встречи всегда кончались чем-то хорошим, тем более сюда никогда почему-то не заходила Эми. Возможно, у нее были какие-то враждебные отношения с бариста, потому что она как-то странно и смущенно смотрела на Соника — это и есть минусы популярности, почти каждая девушка знает о твоем существовании и расценивает тебя как возможного партнера, особенно если ты в свободном статусе. В цветовом оформлении кафе преобладал белый, даже молочный: столы, мягкие подушечки на деревянных стульях, верхняя часть барной стойки — много что было украшено именно этим оттенком. Внутри почти все было сделано из дерева, залакированным каким-то блестящим покрытием, чтобы материал быстро не испортился. Помимо пончиков здесь также были и другие сладости: небольшие кусочки тортов, несколько видов конфет, мороженое и много разных вкусных вещей. — Давай так, — прервал тишину Наклз, — я расскажу тебе, что услышал от Руж, но взамен ты помиришься с Эми и отправишься с ней на прогулку. — Чего?! — Вскочил с места звуковой. — Это совсем не честно! — Бро, теперь вместо того, чтобы ебать мозги тебе, она трахает наши. Тейлз — единственный, кто пока выносит все ее истерики по поводу вашей ссоры, а времени уже прошло достаточно. Мы надеялись, что месяца будет достаточно, но она все еще плачет в подушку. Ты совсем не красиво с ней поступил, понимаешь? Она же девушка все-таки, нельзя так. — Я сказал ей правду, Наклз. То, что ее она восприняла так болезненно — это не моя ответственность, понимаешь?.. Ладно, будь что будет, идет. Парни стукнулись кулаками в знак обещания друг другу. — Ты ведь знаешь, что Руж часто приходила к нему и пыталась как-то помочь? — Да, она пыталась меня заставить что-то сделать. — Ну вот. Я начну с самого малого, чтобы ты имел полное представление. У Шедоу всегда тепло и даже душно в доме — потому что окна закрыты. Первый звонок для нашей подруги было то, что в такой среде он носил при ней достаточно теплую одежду. Сначала мы все думали, что он просто болен чем-то серьезно, верно? Ну вот и Руж так думала, поэтому и не влезала в это, но спустя некоторое время наблюдений она поняла, что он носит такие наряды только при ней. Она же шпионка, вот и решила проверить это, не знаю, что ей в голову пришло, но видимо женская интуиция подсказала. И знаешь что? У него все руки да ноги были в порезах. — Серьезно? — Я отвечаю тебе. Причем описывала она это так, будто он специально резал по уже зажившим местам, чтобы было больнее. Я не знаю, что у него в голове твориться, но это уже ненормально, и это, блять, еще не все. Он сутками не притрагивался к еде, даже, по словам Руж, к его любимой. Он просто работал как машина на управлении сутками напролет, а потом вырубался на часов 15, и дальше по трое суток работать. Потом стало еще хуже — он перестал выходить из кабинета вообще. Работал — спал на том же стуле, правда вырубался на пару часов, и дальше работал. Руж также говорила, что у него что-то было с реакцией — либо он был слишком раздраженным, и каждый звук приводил его в ужас, либо он не слышал все, что происходило вокруг. Даже то, как она входила в кабинет и приносила ему что-то из еды — он замечал только тогда, когда она уже на стол клала поднос со всем этим. Честно говоря, это реально нездоровая херня, чел. — Именно поэтому ты и настаивал на том, что он не мудак, а с ним что-то происходит?.. — Соник явно был озадачен информацией, которую только что получил. — Именно. Руж просила не говорить об этом, потому что Шедоу не любит казаться слабее других, ты знаешь. Но что-то мне подсказывает, что скоро мы найдем его бездыханное тело где-то недалеко от его берлоги… Да и, знаешь, она говорила, что даже в таком состоянии он пытался заботиться о ней. — В каком смысле? — Шед видел, что она очень сильно переживает. Они все же очень близкие друзья друг другу. Видимо он просек, что есть вещи, которые он может делать и это поможет ей как-то успокоиться, вот он и делал. Скажу еще кое-что — он действительно физически ослаб, будто он не спал все эти месяцы. Одни из вещей, которые он делал — пытался убираться в доме вместе с Руж. Но спустя 15 минут и он уже выдыхался. Снова тишина. Сонику было неловко за свои мысли о том, кого он знает. Звуковой часто любил разбрасываться словами, но если знакомому действительно нужна помощь и поддержка, разве плохими словами тут поможешь? Ему стало совсем не по себе: он никогда и не задумывался, что Шедоу может так сильно страдать, а главное, что, возможно, в нем сидят очень сильные переживания, с которыми он не может справиться сам. Они были полными противоположностями друг другу — но значит ли это, что они не могут друг другу помочь и успокоить? — Мне кажется, стоит пойти к нему, — Соник впервые за долгое время был очень серьезен, от чего удивился даже Наклз. Когда лазурный собирался сказать Эми, что он — гей, даже тогда он был менее серьезен, чем сейчас. — Хорошая идея, чувак. Руж говорила, что ты, на самом деле, не так сильно противен ему. — Серьезно? — Да, но многое об этом я не знаю. Возможно, Шед сам не понимает, что чувствует к другим. Соник встал со своего места, оставив немного денег рядом с допитым кофе. Он посмотрел на Наклза и кивнул ему, на что тот, с ухмылкой, ответил тем же.Очевидно, что звуковой распереживался до такой степени, что не мог усидеть на месте.Тем более, у него было достаточно плохое предчувствие.***
Настоящее время.
— Ты не хочешь мне объяснить, что происходит? — Лазурный все еще крепко держал руки темного, надеясь на то, что тот захочет ему врезать. — Что именно ты хочешь услышать? — Выдавил наконец из себя Шедоу. Он смог полностью открыть глаза и уже нормально смотреть на того, кто прервал его самоубийство. — Например то, какого черта ты здесь делаешь! — Лежу из-за того, что чья-то синяя морда решила меня прижать к земле. Обязательно было что-то кидать мне в голову? — Краем зрения СФЖ заметил, что предметом, которым запульнул в него Соник, был рюкзак. — Знаешь, дебил, я боялся опоздать, — звуковой не мог успокоиться. Слова, которые он услышал от своего друга-ехидны, задели за душу. Было ощущение, что он мог все это время помочь, но не делал этого просто потому, что не хотел из-за собственного эгоизма. Всем известно, что Соник иногда погружается в какой-то свой мир и видит все происходящее через него, как через розовые очки. Возможно, именно поэтому он и не воспринимал все серьезно — начиная от просьб Руж и заканчивая истериками Эми. Резкое осознание того, что произошло за это время, привело к сильному эмоциональному взрыву внутри синего ежа. Холодные капли упали на белоснежную шерстку на груди. Шедоу кинул крайне удивленный взгляд, смотря на состояние своего собеседника. Он никогда прежде не видел, как Соник плачет, и даже был уверен, что тот способен на такие эмоции. — - Ты чег… — СФЖ не успел договорить, как в его щеку прилетел достаточно сильный удар. — Думай хотя бы иногда о тех, кто за тебя переживает! Ладно я, о тебе столько времени заботилась Руж! Ты думаешь, мы не беспокоились?! Да все знакомые были на уши подняты из-за твоих загонов! Если бы я знал, — звуковой уже начал шмыгать, потому что слезы никак не могли остановиться, — если бы я знал, что с тобой на самом деле, я бы прибежал к тебе раньше! Теперь сердцебиение было частым не из-за страха. Несмотря на рану, которая уже перестала щипать, но все еще болела и на слезы, которые уже довели шерсть до достаточно влажного состояния, внимание Шедоу было приковано именно к лазурному ежу. За его спиной сияло солнце, а зеленые глаза блестели, как никогда прежде. Возможно из-за сильной влажности глаз, а возможно из-за какого-то душевного облегчения, что тот успел предотвратить смерть. Это было на столько красивое и необычное зрелище для темного, что тот не улавливал, что же пытается донести до него Соник, но ему было это и не совсем важно. СФЖ плавно поднял руку, которая освободилась после удара, и положил на одну щеку звукового, медленно вытирая слезы. Тот немного опешил от неожиданного действия со стороны неприятеля, но только разревелся еще сильнее. Соник посмотрел в глаза лежачего ежа, и заметил в них то тепло, которое давно не замечал. Нежный и томный взгляд, каким обычно смотрели парочки друг на друга, никогда прежде не ощущал на себе звуковой, только замечая со стороны. Шедоу и сам не осознавал, какую часть души он демонстрировал тем самым лазурному, но в тот момент это его не волновало. Тот резко упал в грудь к темному, пряча свое лицо. Для звукового не было так важно, что другие могут увидеть его слабым. В его жизни так давно не было понятия «нежность», что он попросту забыл, что такое существует. Единственным примером какой-то любви для него была Эми, которая пыталась насильно заставить Соника испытывать какие-то чувства к ней. Даже она показывала свою любовь очень странным и надоедливым способом, который был не так далеко от понятия «яндере». Впервые за долгое время Шедоу почувствовал долю спокойствия, несмотря на всю ситуацию, которая произошла. Действия лазурного только сильнее показывали темному, что сейчас именно такой момент, когда они оба могут безмятежно полежать на траве и насладиться теплом солнца. Будто все мысли, которые так или иначе забивали голову, резко ушли, давая возможность мозгу отдохнуть. — Ты что, выпил? — Сонику стало гораздо спокойнее лежать в таком положении, хоть и надвигалось чувство неловкости. Он, все же, лежит на том еже, который ни раз ломал ему кости. — Думаю, это и так понятно, — СФЖ лежал с закрытыми глазами. Он решил приобнять звукового, раз тот так уверенно устроился на нем, тем более, что руки теперь свободны. Лазурный дернулся от неожиданных прикосновений, но только сильнее зарылся лицом в шерстку. — Почему выпил ты, а плачу я… — Этот вопрос не ко мне. Они пролежали так еще минут 5, после чего Соник решил дотянуться до того самого рюкзака. Шедоу убрал руки с ежа, хотя ему совсем не хотелось это делать — было слишком непривычно тепло, и это вызывало очень приятные чувства. Хотя бы что-то звуковой делает точно не зря — берет с собой рюкзак, в котором всегда лежит мини-аптечка. — Да-да, мне все равно, что ее поздно обрабатывать, — пробурчал себе под нос лазурный, — я все равно сделаю это. — Как скажешь, — усмехнулся темный. Кажется, это был первый раз за долгое время, когда он смог искренне улыбнуться, чтобы его губы не затряслись. Конечно, Соник это заметил, от чего даже дернулись его ушки, но как-то комментировать он не стал. — Может, все же скажешь, зачем ты это сделал? — Синий уже начал обрабатывать и пытаться как-то закрыть рану. Взяв осколок, еж с какой-то эмоциональностью швырнул его подальше от того места, где они лежали. — Только если это сильно тебя волнует, — Шедоу подсознательно понимал, что тот очень даже волнуется, раз он сейчас находится с ним, но хотел услышать прямо из уст. — Да, волнует, — смущенно и недовольно буркнул Соник. Он начал поглощать своим взглядом лицо недруга, на что темный сначала сопротивлялся, но вскоре сдался. — Понимаешь… — он не знал, с чего и как начать. Проблем было много и они все в равной степени грызли изнутри, разрывая на мелкие части важные органы. Может ли его понять тот, кто всегда старался помешать? И что действительно они ощущают друг к другу? Два врага, которые встречались на поле боя, дравшиеся до полусмерти, пару минут назад лежали в обнимку на траве. Это не беспокоило обоих, хотя, по идее, должно было. Понимают ли они друг друга на таком уровне, что им не нужно объясняться? — Я видел себе подобных, в тех капсулах. Да, это было давно, но я не могу это забыть. Не могу ответить сам себе, являюсь ли я одним из них, или же тем самым оригиналом, живым существом. И единственный способ это проверить — попытаться себя убить. Знаешь, я… Я думаю, ты уже знаешь, раз сюда прибежал. Я думал, что мое тело полностью роботизировано, а это значит, что у меня не должно быть крови, но она есть. Но меня создавали как Совершенную форму жизни, значит, я могу подчиняться каким-то командам и при этом иметь около живое тело. Но, «оригинал» то живее всех, следовательно, смертен. Если я могу умереть… — Шедоу, послушай меня, — синему было тяжело слушать это. Он не знал, что ответить, потому что он — обычный еж, который родился естественным путем. Он такой же, как и все мобиусцы: чувствует голод, подвержен болезням, ходит на различные мероприятия, имеет или имел когда-то родителей, друзей, врагов, знакомых. Что он мог сказать существу, который большую часть жизни провел в космосе в узком кругу людей? Ощущает ли он чувства вообще? Может ли понять, что испытывают другие? — Я понимаю, что, возможно, это важно — осознавать, кто ты есть на самом деле. В какой-то степени я в такой же ситуации был, но… Немного в другом смысле. Знаешь, мне совершенно все равно — робот ты или живое существо, — Соник лег рядом с темным ежем, — мы знаем друг друга практически только как врагов, но при этом знаем и те вещи, которым не можем доверить и близким людям. Мне все равно, есть у тебя кровь или нет — даже если бы у тебя были провода вместо ушей, я бы все равно прибежал сюда. — Но почему? — Потому что ты дебил, который сам не справиться, а сам ты никогда не попросишь. Уже привычная для обоих тишина. Вдали стали появляться темные тучи, свидетельствующие о сильной грозе, но никто не хотел терять милую и спокойную атмосферу, поэтому молчали об этом. — Не хочешь пробежаться до моего дома? — Вдруг предложил Соник. Он быстро поменял положение на сидячее. Его лицо не могло перестать улыбаться — хоть и разговор достаточно депрессивный, но лазурному нравилось проводить время с Шедоу. Осознавал ли он сам это? Трудно сказать. — Соник, я… — Темный не хотел говорить прямо о своей слабости в теле, особенно после алкоголя. Единственное, что ему хорошо удавалось — лежать с закрытыми глазами. Звуковой будто резко вспомнил, что об этом ему сказал Наклз. — Да, я помогу! — Я не хочу принимать помощь. — У тебя нет выбора, Фейкер, — звуковой резким движением поднялся и почесал свой нос, — тем более, если ты чувствуешь усталость, значит, ты не робот, верно? Соник умел провоцировать Шедоу, даже сейчас. «Вот дурак» — прозвучало в голове у темного. Желания уходить не было вообще, дело даже не в лени или чем-либо другом, но ради нескольких секунд с синим ежом можно переступить порог. Они не понимали, что между ними сейчас происходит, но им и не нужно было это осознание. — «Его глаза заблестели!» — Радостно заметил лазурный, осматривая состояние своего собеседника. Какое-то очень теплое чувство наполнило сердце, заставляя улыбаться еще сильнее. — «Я не понимаю, что чувствую, но мне определенно это нравится».