Мне остается только ждать

— Гарри, скажи честно, что случилось? — Ничего. Ну конечно. Ничего. Ничего не случилось. Именно поэтому мы теперь видимся раз в неделю. Нет, естественно, я вижу тебя чаще, вот только то, что я наблюдаю за тобой, сидя за слизеринским столом, не считается. И даже на этих редких встречах я не чувствую прежнего тебя. Прежнего Гарри Поттера, который сбегал из Большого зала после одного моего кивка. Сбегал под непонимающий взгляд младшего Уизли, под осуждающие взгляды Грейнджер и мелкой Уизлетты, которые, несомненно, обо всем догадались. Но если заучка только качала головой, и в ее глазах не было никакого презрения, то рыжая стерва просто источала брезгливость. В её ненависти ко мне можно было захлебнуться. А что сейчас? Как и обычно, ничего. Настолько ничего, что больно до слез. Настолько ничего, что хочется выть от безысходности. Но я не срываюсь при тебе, не задаю лишних вопросов, хотя они вертятся в голове день и ночь. Я даю себе слабину, оставаясь один. А я помню, как все начиналось. И я не знаю, нормально ли это, но я не чувствовал ничего из того, что пишут в книгах о любви. Никакого трепета, бабочек в животе и прочего. Я чувствовал только то, что не могу без тебя. Ощущал, что мне нужны твои руки, все покрытые ссадинами и царапинами, нужны твои до безумия красивые глаза за такими нелепыми очками. Нужен весь ты, такой родной, уютный и домашний. И знаешь, было бы намного легче, если бы ты прямо сказал, что у тебя больше нет ничего ко мне, а не давал глупых надежд. Да, я, наверное, идиот, раз не понимаю, что эти надежды даю себе сам. Сам приползаю, сам прошу встречи, выдавливаю из тебя признание в любви, а потом жалею, ведь от этого становится только хуже. Хочется кричать, кричать на себя, на тебя, на рыжую дрянь, которая постоянно вертится у тебя под носом. Но я даю себе слабину, оставаясь один. Я помню наши встречи на Астрономической башне. Согревающие чары, огневиски и мягкий плед. Пьяные мы, рисующие палочками в воздухе наш будущий дом. Мы, представляющие наше совместное будущее после смерти Волан-де-Морта. Именно ты научил меня называть его по имени. Именно ты помог мне разобраться в себе и, наконец, дал понять, чего я на самом деле хочу. Я не буду врать, что помню каждый момент или каждое твое слово, но я помню многое. Только не помню, когда все начало рушиться. Когда ты стал забывать поцеловать меня в уголок губ при встрече, когда ты перестал называть меня своим котом и класть мне палец в рот каждый раз, когда я зеваю. Когда это все произошло, Поттер? Когда ты перестал замечать меня, находясь в кругу своих друзей? Когда перестал незаметно касаться меня на уроках? Когда вместо сладкого «Дра-ако» я стал слышать привычное «Малфой, не сегодня, я очень устал»? Когда, Гарри? А самое главное — почему? А как же наши ночи в Выручай Комнате? Ты устраивал для меня сюрпризы, прекрасно зная, что меня воротит от слова «свидание». Накрытый стол, домовики, незаметно наполняющие наши тарелки, но не бокалы. Потому что бокалы ты наполнял для меня сам, говорил, что хочешь поухаживать за мной. Я посылал тебя к черту за такие выходки, а ты смеялся и отвечал, что тоже любишь меня. Ты всегда был таким нежным и добрым. Только со мной. И ключевое слово «был», потому что я вижу, как Джинерва Уизли похотливо улыбается тебе за завтраком, обедом и ужином. Вижу это и искренне надеюсь, что никогда не застану её в каком-нибудь укромном уголке школы, трогающую тебя там, куда доступ был только мне. Надеюсь не потому, что боюсь твоей измены, а потому что боюсь не сдержаться и послать в неё непростительное. Я давно знаю, что вы делаете, находясь наедине. Знаю это ещё с того момента, когда в очередной раз следя за вашим столом, я увидел, как Уизли положила свою ладонь тебе на коленку и начала что-то долго шептать тебе на ухо. Именно тогда Грейнджер, тоже заметив это, взглянула на меня таким виноватым и извиняющимся взглядом, что я всё понял. И потом, найдя на тебе эти мерзкие рыжие волосы, мне хотелось взять тебя за шкирку и увести в душ, чтобы смыть всю эту грязь. Но я затыкаю кулаком рот, чтобы не закричать, потому что я даю себе слабину, только оставаясь один. Почему ты просто не оставишь меня? Почему просто не уйдёшь, не скажешь, что между нами все кончено? А я отвечу тебе почему. Потому что ты знаешь, что никакая рыжая подстилка не будет любить тебя так же, как люблю тебя я. Никто не будет сидеть с тобой, наплевав на все дела и проблемы. Никто другой не поможет тебе в трудную минуту, никто не будет защищать тебя, даже зная, что ты не прав. Никто не будет говорить слова поддержки, когда она тебе так нужна, и никто не будет молчать рядом с тобой, зная, что в такие моменты не нужно и слов. Никто, кроме меня и Грейнджер. Но и ей нужно строить свою жизнь, она не будет сюсюкаться с тобой вечно как мамочка. А я буду, Поттер, слышишь? Буду, я готов. Готов быть с тобой несмотря ни на что. Но только тебе этого не нужно. Ты, Мальчик-Который-Выжил, Национальный Герой, прошедший через всю боль, муки и страдания войны, ещё не нагулялся. И я тебя не виню. Я буду просто ждать, ведь я даю себе слабину, только когда остаюсь один. Но сейчас я один, даже когда ты рядом со мной.