Принцесса спит сто лет, сто лет, А храбреца все нет и нет, И если рыцарь не найдется, Принцесса так и не проснется. Г. Гладков, «Песня бродячего менестреля»
Она идет тихо-тихо, чтобы не разбудить спящий замок. Здесь никто не проснется, даже если с неба обрушится кипящая сера вперемешку с рассерженными котятами, но фея все равно ходит на цыпочках, держа на отлете руку с зажатыми в ней башмаками. Она оставляет их у порога, прежде чем войти в комнату, похожую на шкатулку, в комнату, обитую золотым и розовым бархатом, в комнату, где даже воздух спит. Фея открывает окна, проветривает все углы, проверяет, не отсырел ли балдахин, не завелась ли моль в шкафу и клопы в пуховых одеялах. Не все в спящем королевстве остается неизменным, и кто-то обязательно должен проследить, чтобы нигде не затлела полусгнившая стружка и не рухнуло на голову стражнику старое ласточкино гнездо. Фея бережет королевство для наследницы, а наследницу — для королевства. Смягчая убийственное заклинание старой карги, фея и не думала, что будет так сложно. Ей уже не сорок и даже не восемьдесят. Все труднее становится подниматься в высокую башню; но если расчистку зарастающего парка и проверку дворцовых дымоходов еще можно поручить помощникам, то принцессу она не доверит никому. Только тому, кто назначен ей судьбой и давно прозвучавшим заклинанием, тому, кто придет однажды. Фея знает, что принц уже родился, пачкает пеленки и агукает, умиляя родителей — и всех во дворце, разумеется. Срок ожидания близится к концу, и это хорошо. Фея смотрит в зеркало и понимает, что устала. Спящее королевство оказалось лакомым куском для соседей. Несколько лет фея провела как на пороховой бочке, день за днем пресекая попытки бывших друзей короля под шумок захапать часть его земель, прежде чем поняла, что единственный способ остановить захватчиков — бить первой. Тогда она была молода и полна сил, и в общем-то ушло не так много времени на то, чтобы, где ядом, где кинжалом, сместить с постов ненужных людей, заменяя их своими, преданными — в обмен на волшебные услуги, конечно. Сейчас вокруг спящего королевства сомкнулось кольцо государств-друзей, первые лица которых, будучи формально независимыми, исполняли волю феи, когда та бывала высказана. Фея не слишком вмешивалась в их дела, рьяно следя лишь за неприкосновенностью границ да внутриполитической обстановкой — бунты могли расшатать изнутри возведенный ей бастион. Фея мечтала вручить королевство принцессе в целости и сохранности, поэтому время от времени приказывала рубить головы чересчур обнаглевшей оппозиции. Теплую кровь она использовала для омолаживающих ванн — не пропадать же добру. К тому же фее хотелось предстать перед принцессой пусть зрелой, но отнюдь не одряхлевшей. Что поделать, и у фей есть свои маленькие слабости. Проветрив комнату, фея приглаживает принцессе находящиеся в идеальном порядке волосы, смотрит в юное лицо и думает, что не видела в мире ничего прекраснее. За без малого девяносто лет эта мысль не приелась, как и прелесть спящей девушки, всякий раз поражающая фею заново. Она садится рядом, читает вслух, сама с собой обсуждает прочитанное, потом пересказывает новости, начиная с политики и заканчивая модными новинками сезона. Если принцесса слышит ее, то наверняка должна проснуться очень образованной девицей. Уходя, фея касается пальцами щеки принцессы, как следует запирает дверь и не забывает захватить башмаки. Срок был на исходе, а о намерениях принца никто ничего не слышал. Фея забеспокоилась. Давно уже менестрели должны были бродить по дорогам, возвещая миру и городу о внезапно нагрянувшей к принцу любви и о героических усилиях, которые тот намерен предпринять для ее достижения. Когда до пробуждения либо гибели королевства остались сутки, фея плюнула на этикет и явилась к принцу самолично. — Ты знаешь, какова твоя судьба? — спросила она, стараясь не пустить петуха на пафосных нотах — голос с годами стал слушаться хуже. — Судьба — то, что я выбираю сам, — нахально ответил принц. Он был невысок, какой-то щуплый и, на взгляд феи, больше походил на помощника конюха. Только гонору в него было положено по-королевски щедро. — Ты должен жениться на моей принцессе и пробудить королевство, — возможно, резче, чем следовало, ответила она. — Все погибнет, если ты не исполнишь свой долг. — Мой долг повесили на меня за восемьдесят лет до рождения, — хладнокровно возразил принц. Фее показалось, что тот не раз обдумывал эти слова. — Меня никто не спросил, хочу ли я его исполнять. Поэтому я просто скажу — нет, не хочу. Справляйтесь сами. А свою судьбу я уже выбрал. Только сейчас фея заметила крошечную девушку в кресле у окна. Принц смотрел на нее с таким обожанием, словно та обладала всеми достоинствами Золушки и Белоснежки, вместе взятых. Фея окончательно поняла, что толку от него не будет. — Жду тебя завтра, в полдень, — все же сказала она, стараясь сохранить величавость и игнорируя боль в груди. Завтра принцесса либо умрет, либо станет женой этого мальчишки. Фея даже не знала, что хуже.* * *
Весь вечер, ночь и утро она провела у постели принцессы, вспоминая, какой проказницей та была в детстве и как обворожительна стала в юности. В груди болело все сильней. Фея приняла нитроглицерин, но это не помогло. «Пусть бы уже приехал и женился», — со злостью подумала она. Утро окрасило лицо принцессы румянцем — последним в ее жизни. — Вот же сволочь, — сказала фея. — Надеюсь, он упадет с лошади и сломает ногу. Солнце поднималось выше, к зениту. Королевство словно замерло. Даже облака застыли в небе. И в этой тишине начали бить главные дворцовые часы. Один… Два… Три… Неизвестно откуда взявшиеся пауки стали ткать паутину со страшной скоростью, заплетая проемы. Четыре… Пять… Шесть… Шиповник в изгороди рос на глазах, выламывая из ограды камни, не поддававшиеся даже времени. Семь… Восемь… Девять… — Прости, — сказала фея. — Я не справилась. Она привычно коснулась пальцами щеки принцессы, а потом так же просто сделала то, что хотела сделать всегда, — поцеловала розовые губы. Они были теплыми и податливыми, как скошенная накануне трава. — Ну, хотя бы так, — сказала фея. Странная вышла история. Почти как жизнь. Она была у двери, когда за спиной раздался легкий вздох и чуть слышное: «Постой!..» И фея замерла, стараясь унять дрожь в коленях и гадая, доброй или злой окажется эта заново начинающаяся сказка.