Не повторить ошибки

Спальня была залита луной, так же, как в доме Уилла; но тот свет был зыбким, словно вода, Уилл тонул в нем, терял себя, опору, захлебывался голубоватой бездной. В доме Джека луна оставалась тем, чем была всегда: частью ночного пейзажа, природным светильником, слегка размывающим тьму. Уилл не очень хорошо помнил, как добрался сюда. Он лежал наискось на широкой кровати, подобрав ноги, в нелепой, но удобной позе, головой на животе Джека. При каждом его вдохе и выдохе угол зрения Уилла чуть менялся, будто комната качалась вверх-вниз, но это не делало ее менее реальной в отличие от многих других, совершенно неподвижных вещей, которые окружали Уилла дома и на работе. Не исключено, что якорем реальности служила рассеянно перебирающая его волосы ладонь Джека, тяжелая и теплая, как нагретый солнцем камень. — Как я здесь оказался? — Что ты помнишь? — Я шел по дороге. За... — Уилл замолчал, вспоминая. Мерное покачивание ветвистых рогов, широкие копыта, выпуклые оленьи глаза с правой и левой лунами в них. — Заснуть не смог. — Разве? — Я не спал. Я был не в себе. — Почему ты назвал полицейским мое имя и телефон? — Я не помню. — Ты сказал им, что должен срочно попасть ко мне. — Наверное, так и было. — Уилл!.. — Я не знаю. В спальне Джека было спокойно, будто здесь никогда не звучало имя Чесапикского потрошителя, будто здесь всегда и изначально занимались только любовью, как и они сами недавно. Вообще-то Уилл не думал, что это случится. Он предполагал, что Джек дождется прояснения его рассудка и отправит домой с каким-нибудь банальным, но верным напутствием. «Возьми себя в руки». «Не подходи к ним слишком близко». «Выспись». Он мог бы выспаться здесь, где луна была луной, а олени бродили в ночи сами по себе, изредка бодая стены мощными рогами. Здесь, где реальность казалась несокрушимой. Уилл повернул голову набок, холодным ухом к разгоряченной коже. Теперь он слышал Джека изнутри: бурчание, бульканье, хрипение — разнообразные звуки живого, работающего организма, сложнейшего шедевра творения. Потрошитель тоже создавал шедевры — они были расчленены, тихи, неподвижны. Мертвы. Он унижает не творения, подумал Уилл. Он унижает творца, кем бы его ни считал. Он считает, что творец ошибся, и хочет показать, как правильно. Он выдохнул, повозился, устраиваясь основательнее. Ладонь в волосах замерла, потом исчезла, оставив звенящую, зудящую легкость. — Тебе пора домой, — сказал Джек. — Я вызову такси. Он потянулся за телефоном. — Почему? Я ведь сейчас никому не помешаю. — Уилл не хотел никуда ехать. Он устал от ночных прогулок, пропотевших футболок, оленей и снов. Он возвращался домой потому, что больше идти было некуда. Но сейчас он мог бы остаться. Мог бы. — Ты видишь кошмары, Джек? Джек закончил разговор со службой такси, потом ответил: — Иногда. — О чем они? О людях, которых убил Потрошитель? — Да. В каком-то смысле. Уилл уловил заминку, легкую неуверенность в голосе. Он хотел бы узнать, в чем причина и что на самом деле видел Джек, но сейчас было неподходящее время для выяснения истины. — И ты хочешь, чтобы я продолжал это видеть? Считаешь, так от меня больше толку? — Вполне возможно. Ладонь тяжело соскользнула с головы, когда Уилл сел на кровати. — Думаю, я оказался здесь потому, что рассчитывал найти опору. — Голос звенел, Уилл чувствовал это, но не пытался справиться с собой. Он хотел быть открытым сейчас, быть таким, как на самом деле, не лучше. Не сильней. — Ты говорил, что ты камень? Нет, Джек, ты песок, который скользит у меня под ногами. Ты не опора. Никому из нас. Ты... Он вдруг замолчал и обернулся. Джек внимательно смотрел на него. — Или я ошибаюсь? — медленно произнес Уилл. Он нахмурился, ловя ускользающую мысль. — «Не повторю ошибки», так ты сказал? Мириам Ласс была не просто стажером, верно? Она была наживкой. Ты ловил на нее Потрошителя, но тот оказался умнее. А теперь ты нашел новую наживку, даже лучше прежней. Но я не твой стажер, я в любой момент могу отказаться, сорваться с крючка, и на что же тогда приманивать твоего убийцу? Поэтому ты не отвез меня домой, поэтому попробовал привязать крепче, — он уже не спрашивал, он утверждал. — Я очень нужен тебе, Джек. Но не здесь. Не рядом. — Одевайся. — Казалось, Джек не слышал его слов. — Такси сейчас подъедет. — Тебя не зря ценят на работе. — Натянуть трусы и футболку заняло полминуты, даже при том, что сначала он сунул голову в рукав. — Можешь взять мои тапочки. — Спасибо, я уже привык ходить по шоссе босиком. Обойдусь. — Еще немного, и он сорвался бы, но по потолку уже пробежал яркий свет фар подъехавшей машины.

* * *

Джек не стал провожать Уилла — лежал на спине, закинув руки за голову. Он слышал, как хлопнула дверца, как машина отъехала. В итоге ему удалось свести к минимуму последствия своих необдуманных действий, во всяком случае, Джек надеялся на это. Уилла нужно было отвезти домой, едва тот появился в дверях. Но он не смог. Пошел на поводу собственных желаний и едва не разрушил неустойчивый, напряженный статус-кво. Он едва не повторил ошибку. Потрошитель обошелся бы с Мириам как с любой другой жертвой, если бы не знал, что она важна для Джека. Если он поймет, что для него значит Уилл, песенка того будет спета. Джек не обманывался: у Уилла не было шансов выйти победителем из прямого столкновения с Потрошителем. Главный минус для загонщиков — то, что они всегда на шаг позади. Но если убийца заметит, учует неприятие между ними, если будет считать, что Уилл работает лишь потому, что находится под давлением, есть незначительный шанс, что он не будет избран очередной жертвой. Что на его месте окажется кто-то другой. Он заснул незаметно, уверившись, что сделал все возможное в сложившейся непростой ситуации. И если во сне его рука и перебирала простыню, словно растрепанные, влажные от испарины волосы, наутро Джек об этом не помнил.