***
Гарри любил праздновать Новый год и Рождество в Норе, даже несмотря на то, что теперь кроме радостного смеха в ней раз за разом звучали сдавленные, нескрываемые рыдания. Гибель Фреда оставила свой печальный отпечаток на всех членах семьи, и Гарри даже не мог себе представить, как заполнить эту возникшую пустоту и будет ли она вообще когда-нибудь заполнена. Потому, пусть он и наслаждался временем, проведенным с семьей Уизли, все же вздохнул с облегчением, когда настало время сесть в Хогвартс-экспресс и вернуться в школу, чтобы снова с головой погрузиться в учебу. Кто бы мог подумать, что Гарри Поттер будет рад существованию домашних заданий? Что ж, так или иначе, они отвлекают от всех тех ужасных вещей, о которых он предпочел бы забыть. По крайней мере, отвлекали до тех пор, как в библиотеку вошел Малфой, и все мысли Гарри в то же мгновение устремились к нему. Злится ли он до сих пор на Поттера? Строит ли планы мести? Разве Гарри не должен до сих пор обижаться на него за то, что тот присоединился к Пожирателям Смерти? Неужели они просто не могут отпустить прошлое и двигаться дальше? И почему Малфой вечно такой упрямый? — Эм, Гарри, ты в порядке? Тот перевел взгляд на Гермиону и растерянно моргнул, удивляясь самому себе: как он мог забыть о том, что она и Рон сидят прямо напротив него? — Да, конечно. Все хорошо. — Просто, мм… — девушка странно взглянула на него. — Я никогда раньше не замечала, чтобы ты рисовал цветы. Гарри недоуменно нахмурился и посмотрел на свой пергамент. И действительно, вместо продолжения эссе по Трансфигурации тот был усеян десятками крошечных цветочков, которые Гарри, видимо, сам того не замечая, рисовал, пока думал о Малфое. Какого черта? — Я… Я просто никак не могу сосредоточиться. Гермиона понимающе покивала, в то время как Рон уставился на пергамент с приподнятой бровью и нечитаемым выражением лица. — Черт возьми, Гарри! — вдруг воскликнул он. — Что? — Это твоих рук дело? — Рон указал на ножку стула, которая оказалась увита всевозможными разноцветными цветами. — Да что за… — Гарри запнулся на середине фразы и замер, глядя на пол у своих ног. Он будто стоял на чертовом лугу. — Оу, это… интересно, — пробормотала Гермиона. — Тебя кто-то проклял? — Думаю, я бы заметил, — ответил Поттер, чувствуя, как в нем поднимается страх. Что происходит? Что с ним происходит? Он выхватил палочку и направил ее на цветы. — Эванеско! Все осталось так же, как и до этого. Гермиона поджала губы и взмахнула собственной палочкой: — Эванеско! Ничего не произошло. — Ты что, думаешь, я мог неправильно выполнить это заклинание? — хмыкнул Гарри. — Прости, — смутившись, ответила та. — Что за хрень здесь вообще творится? — да уж, в такой момент трудно было бы не поддаться панике. — А сам ты как думаешь, что это может означать? — спросил Рон. — Понятия не имею, — медленно произнес Гарри. — Но что-то мне подсказывает, что ни к чему хорошему это не приведет. И он, черт возьми, оказался прав. Сначала Гарри думал (и надеялся), что подобного больше не произойдет, однако, к его разочарованию, цветы продолжали вновь и вновь появляться буквально из ниоткуда в самый неподходящий момент. А после того, как он превратил Гриффиндорский стол в один огромный букет, вся школа поняла, что с Гарри Поттером происходит что-то странное. Снова. Однажды профессор МакГонагалл даже отвела его в сторону и стала расспрашивать, все ли в порядке. К сожалению, она оказалась так же растеряна происходящим, как и сам Гарри. — Похоже, они появляются без какой-либо закономерности, — бормотала Гермиона, входя в гриффиндорскую гостиную. — Так что нам нужно выяснить, что провоцирует тебя… ну, цвести. Гарри со стоном рухнул на диван. — Почему? Ну почему это происходит? Почему я просто не могу насладиться всего одним учебным годом без всяких происшествий? — Может, потому что ты являешься магнитом для этих самых происшествий? — Рон, ты не помогаешь, — раздраженно прошипела Гермиона. — Ну вот, началось. — Что? — Ты снова поднимаешь ту тему с ложкой.* Девушка выглядела почти виноватой, но попыталась скрыть это, нахмурившись: — Даже не собиралась, — огрызнулась она. — Тем более я уже извинилась за тот случай, не так ли? Это было сто лет назад. — И все же, на прошлой неделе ты… — Да, да, но в тот раз ты и правда вел себя как бесчувственный болван. Рон раздраженно фыркнул и скрестил руки на груди. — Ну, раз я чайная ложка, то ты… ты… десертная вилка! Ха! — Вилка? — повторила Гермиона. Ее голос звучал непривычно пронзительно. — Именно, — дерзко отозвался Рон. — Ты колешь, и колешь, и колешь, не понимая, когда стоит остановиться! Боже, что он наделал. По раздувающимся ноздрям девушки было заметно, что она готова лопнуть от злости. — Ладно, — поспешно начал Гарри, вскакивая с дивана и вставая между друзьями, — Почему бы нам всем сейчас не успокоиться и… — Это ему нужно успокоиться, — практически прокричала Гермиона. — А вот я иду спать! Поттер слегка удивленно сморгнул и проследил взглядом за уходящей девушкой, прежде чем обернуться к другу, который явно понимал сейчас больше него. — Между вами что-то произошло? Рон вздохнул и потер нос с таким ожесточением, будто само его существование ужасно раздражало: — Мы вроде как серьезно повздорили недавно. — Ты не говорил мне об этом, — пробормотал Гарри. — На самом деле, в том не было моей вины. Просто… Гарри нахмурился, когда заметил неровный румянец, которым покрылись щеки Рона. — Просто что? Тот снова вздохнул и плюхнулся на диван, не говоря ни слова до тех пор, пока Поттер не сел рядом. — Она проводит слишком много времени с Майклом Корнером. — Чего? — выпалил юноша. Он был совершенно сбит с толку. — Ага. Они сравнивают конспекты, болтают об уроках, смеются с тупых каламбуров, которые ни разу не смешные… Я просто… — Рон прижал руки к бедрам, будто пытаясь удержать себя от слов, о которых потом пожалеет. — Ты… чувствуешь себя немного покинутым? — спросил Гарри, надеясь, что друг не заметил подтекста в его словах, буквально кричащего о том, что сам он слишком хорошо знает, каково это. Молчание говорило лучше любых слов. — Ты же не считаешь, что между ними и в самом деле что-то есть? — Рон поколебался мгновение и закусил губу, прежде чем в отчаянии вскинуть руки. — Я просто не знаю, что и думать. — Приятель, Гермиона ведь влюблена в тебя по уши, так что это даже не смешно. Рон взглянул на него, тщетно пытаясь сдержать улыбку: — Думаешь? — Я знаю. Это же очевидно. Тем более, неужели ты хочешь сравнивать с ней конспекты и болтать об уроках? — Не очень, — пробормотал тот, сморщив нос. — Вот видишь. Разумеется, она будет заниматься этим с кем-нибудь другим. Тебе лишь бы пожаловаться, — посмеиваясь, ответил Гарри. — И Гермиона может иметь и других друзей, знаешь ли. — Я знаю, — будто защищаясь, сказал Рон. — Кроме того, — Гарри замолк, закусив щеку изнутри. — Я слышал, что на прошлых выходных Майкл ходил на свидание с Джинни. — Серьезно? Я думал, она бросила его, потому что он слишком скучный. — Ну, то было больше двух лет назад. Люди меняются. «И это действительно так», — подумал Гарри. Он сам уже совсем не тот человек, каким был два года назад. Да даже в прошлом году он был другим. Некоторые вещи просто заставляют тебя переоценить все происходящее, взглянуть на мир по-новому. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на злобу и мелочность. Если бы только больше людей понимали это. Почему Малфой не вынес это из войны? Какие у него были прозрения, если они вообще были? Гарри ведь не просит его стать лучшими друзьями или вроде того. Почему Малфой такой упрямый? Это чертовски раздражает. — Тебя это беспокоит? — Что? — Гарри едва не подпрыгнул он неожиданности, гадая, не научился ли Рон читать мысли. — Что Джинни может снова начать встречаться с Майклом. — А, ты об этом, — облегченно вздохнул он. — Могу я быть полностью откровенным? Ты не разозлишься? — И ты туда же, — простонал Рон. — Что? — Достаточно того, что Гермиона считает меня бесчувственным болваном. — Это не… Я… Прости, я не это имел ввиду, — Гарри осторожно положил руку на плечо друга. — И уверен, что она на самом деле вовсе так не думает. Но я также знаю, насколько ты бываешь чувствительным, когда дело касается Джинни и я… я… я люблю ее, но теперь все по-другому. Рон бросил на него долгий взгляд, прежде чем похлопать по руке. — Похоже, люди и правда меняются, — пожал он плечами. — Я просто рад, что у нас с тобой все осталось, как раньше. — Я бы этого никогда не допустил. Ты мой лучший друг. Рон улыбнулся, и Гарри удержался от усмешки: кончики ушей друга полыхали алым, как и всегда, когда ему говорили что-нибудь приятное или, напротив, заставляли чувствовать себя неловко. — Так значит… ты больше не любишь ее, — тихо произнес Рон. Гарри придвинулся чуть ближе и сложил руки на коленях. — Кажется, Гермиона ошиблась. — Ты о чем? — Ну, она сказала, что эти цветы могут быть связаны с твоими эмоциями и символизируют любовь или что-то в этом роде, — Рон расправил плечи и выпрямился. — Я сказал ей, что это не так, — с плохо скрываемым торжеством добавил он. — Ведь после того, как вы с Джинни так и не сошлись после… Ну, ты понял. Тогда я подумал, что из вас двоих именно ты был тем, кто не хотел больше быть вместе. — Рон, мне жаль, я… — Тебе не нужно ничего объяснять, Гарри. Все в порядке. Но Гермиона была так непреклонна. Она убеждена, что у тебя все еще есть чувства к Джинни. — Ого, оказывается, вы так много обсуждаете это у меня за спиной, — пробормотал юноша. — Мы просто пытаемся помочь, приятель. — Я знаю, знаю, — Гарри откинулся назад и уставился на потолок. — Давай просто будем надеяться, что это не навсегда. Может, оно пройдет само. Ему следовало уже тогда понимать, что все не так просто. Да и когда вообще в его жизни что-то бывало просто? Напротив, на следующий день Гарри пришлось стерпеть унизительно раскатистый смех Слизнорта, когда пучок лиловых цветов внезапно пророс сквозь его котел, тем самым испортив зелье. — Мерлинова борода, это что-то новенькое, — расхохотался он. — Должно быть, что-то витает сегодня в воздухе, — добавил после с понимающей ухмылкой. Гарри промолчал в ответ, решив не поправлять поспешное предположение Слизнорта. Почему все думают, что цветы связаны с его чувствами? Это совсем не так. Хотя он сам до сих пор не понял, что это вызывает, но похоже, цветы распускались спонтанно, без какой-либо системы. Гарри даже не делал ничего особенного перед тем, как они появляются и становится слишком поздно пытаться это скрыть. По классу пронесся ропот, и Поттер заметил, что некоторые однокурсники сбились в небольшие группы и хихикали, прикрыв рты. Что ж, пускай говорят и думают, что хотят. Он более чем привык к этому. Было бы даже глупо с его стороны думать, что в этом году что-то будет по-другому. — Ты в порядке? — прошептал Рон. Гарри коротко кивнул, и его взгляд невольно переместился на Малфоя. Тот посмотрел на его котел с выражением, которое можно было описать только как тотальное равнодушие, прежде чем вернуться к собственному зелью. Значит, он больше не будет смеяться над Гарри? Вот мерзавец. Ну, одной вещью, о которой нужно беспокоиться, меньше. Вот только, несмотря на самоуговоры, это беспокоило его. Сложно объяснить, почему, но от этого равнодушного вида юноши Гарри становилось не по себе. Он уже даже привык к насмешкам, но никакой реакции вообще? Что с этим вообще теперь делать? И хотя буквально все его существо жаждало поймать Малфоя после урока и загнать в угол, Гарри подавил в себе это желание. Что он вообще скажет? Ведь по сути слизеринец не сделал ничего плохого. — Э-э, приятель? — Чего тебе? — резко развернувшись, огрызнулся Гарри и хмуро взглянул на Рона, в глубине души понимая, что вымещает раздражение на своем лучшем друге, который этого совсем не заслуживает. — Ты снова делаешь это. Поттеру хотелось выкрикнуть, что ничего такого он не делает. Он вовсе не одержим каждой мелочью и не переоценивает каждое движение Малфоя. Однако не успел Гарри и рта раскрыть, как его взгляд опустился на пол, который, о ужас, оказался усеян десятками мелких ярко-розовых цветов. — Тьфу ты, — юноша раздраженно топнул ногой, чувствуя меньше удовлетворения, чем ожидал, от уничтожения по меньшей мере нескольких из этих зловещих ублюдков. — Гарри, мальчик мой. Только не это. — Это ваш способ отпраздновать победу над Темным Лордом? Гарри повернулся, стараясь выглядеть как можно более спокойным. — Не совсем, профессор. Слизнорт хихикнул — хихикнул — и хлопнул того по плечу. — Это настигает лучших из нас. — Прошу прощения? Опять эта понимающая улыбочка. — Профессор, вы знаете, что со мной не так? — спросил Гарри. — С вами все в порядке, мальчик мой. — Но вы знаете, что все это значит, не так ли? — он внимательно смотрел на Слизнорта, в задумчивости покручивающего усы. — Поверьте, вам не о чем беспокоиться, — наконец ответил профессор. — Я не был бы в этом так уверен, — пробормотал Гарри. — Видите ли, технически это болезнь. — Болезнь? — эхом отозвался юноша и едва не уронил сумку. — Но взгляните на это с другой стороны, — фыркнул Слизнорт, намеренно не замечая реакцию собеседника. — Вы лишь добавляете немного красоты нашему замку. Говорю же, беспокоиться не о чем. По крайней мере, пока вы ими не кашляете. Гарри пораженно распахнул глаза, чувствуя, как сжимается горло. — Что? — Вы их не выкашливаете, не так ли? Я о цветах. — Н…нет — Вот и прекрасно. Но если это вдруг произойдет, немедленно найдите меня. Хотя я сомневаюсь, что до такого дойдет, — Слизнорт рассмеялся и его смех отразился от стен гулким эхом. — Мы ведь о вас говорим. Чувствуя себя еще более обеспокоенным, Гарри, пошатываясь, вышел из класса. — Ого, я чувствовал себя пустым местом, — бормотал Рон, шагая рядом с другом. — Спорим, он даже имени моего не помнит? — Поверь, когда речь идет о Слизнорте, лучше не попадаться ему на глаза, — проворчал Гарри. — Наверное, — ответил Рон, хотя его слова прозвучали не слишком уверенно. — Не хочешь полетать? Нет настроения делать уроки. — У тебя вообще бывает когда-нибудь настроение для этого? — усмехнулся Гарри. — Давай в другой раз. У меня болит голова, пойду вздремну немного. — Ладно, тогда предложу Дину, — Рон помолчал немного. — Ты ведь не стал бы врать Слизнорту? — Что ты имеешь ввиду? — Ну, ты не кашляешь цветами? — Нет, — Гарри покачал головой. — Нет, правда, не кашляю, — добавил он, когда заметил, что озабоченное выражение не сошло с лица друга, — Вы бы это сразу заметили. — Хорошо. Потому что, похоже, он говорил серьезно. — Да, это действительно так, — ответил Гарри, вдруг почувствовав, как к горлу подкатывает тошнота. Почему профессор просто не сказал, что с ним происходит? — Ладно, увидимся позже, приятель. — Ага, повеселитесь там, — пробормотал Гарри и направился к Гриффиндорской башне. Как вообще может быть возможно кашлять цветами? Даже если такое произойдет, он наверняка подавится и задохнется. Мерлин. Похоже, это именно то, о чем его пытался предупредить Слизнорт. Просто великолепно. Мало того, что все эти цветы ужасно смущают, так еще теперь оказывается, что из-за них он находится в смертельной опасности. Снова. Ну, разумеется. Серьезно, почему он? Почему это всегда происходит именно с… Гарри сморгнул, оглядевшись вокруг впервые за несколько минут. Коридор, по которому он шел, вел вовсе не к Гриффиндорской башне. Все это время он следовал ровно в противоположном направлении. Проклятье. Гарри развернулся на каблуках, но замер, так и не сделав ни единого шага. Он увидел приближающегося к нему человека. Человека, который не удостоил его даже взглядом, потому что уткнулся в книгу. Честное слово, насколько Малфой хочет стать умнее, если он, кажется, уже достиг потолка? Медленно и осторожно, Гарри пошел дальше, гадая, что же произойдет. Что сделает Малфой? Подставит ему подножку? Снова разобьет нос? Нашлет какое-нибудь заклятье? Накричит? Проклянет? — Поттер, — кивнул слизеринец, проходя мимо, едва ли хоть на мгновение оторвав взгляд от книги. Гарри замер, уставившись в светлый затылок. — Какого черта, Малфой? — практически прокричал он, сжимая кулаки. Вообще, оглядываясь назад, можно сказать, что вести себя так было не лучшей идеей. Но серьезно, что за игру он ведет? Ну, Гарри хотя бы получил мимолетное удовлетворение от того, что он, судя по недоуменному выражению, замершему на долю секунды на лице юноши, сумел застать его врасплох. — Итак, какое же гнусное преступление я совершил на этот раз? — приняв скучающий вид, спросил Малфой. — Что? — Очевидно, что ты в чем-то пытаешься меня обвинить. Гарри стиснул зубы, выбирая слова со всей возможной осторожностью: — Почему ты так упорно меня игнорируешь? Малфой приподнял одну бровь: — Я даже не думал тебя игнорировать. — В смысле? — Я делал это не специально, — пожал плечами Малфой, выглядя при этом самым беззаботным человеком во всем мире, что заставило Гарри едва не закипеть от злости. — Ты избегаешь меня, — сказал он. Тот фыркнул. — Не отрицай этого! — Мы не друзья, Поттер, поэтому я действительно не понимаю, почему ты так беспокоишься об этом. — Я вовсе не беспокоюсь, — проворчал Гарри. — Просто ты ведешь себя по-детски. — Ну разумеется, это я веду себя по-детски, — начал Малфой с ироничной усмешкой, однако Гарри был уверен, что это не более чем притворство. — Ты пытаешься меня спровоцировать? Чтобы меня выгнали из школы, а потом я присоединился к отцу? — Что? Это совсем не то… — Оставь, Поттер. Среди всех людей именно тебе следовало бы больше всех радоваться тому, что меня избегают, что я вынужден держать все в себе. — Я этому не рад, — возразил Гарри. — Тогда прекрати сыпать мне соль на рану. — Я не хотел, — настойчиво произнес он. — Я просто думал, что теперь все может быть по-другому. — С чего бы? У меня все еще есть это, — Малфой демонстративно вытянул вперед левую руку. — Но ведь ты не веришь в то, что она символизирует? Думаю, ты уже давно перестал верить в ту идею. Малфой затих, избегая пристального взгляда Гарри. — Вот что я думаю, Малфой. Если ты до сих пор чувствуешь себя виноватым… — Мерлин, Поттер, избавь меня от своего дилетантского психоанализа. Ты напоминаешь моего колдопсихолога. — О, — Гарри удивленно моргнул. — Ты ходишь к психологу? Тот лишь нахмурился и с угрюмым видом смотрел в пол, очевидно, жалея об этом непреднамеренном откровении. — Это, эм, это здорово. Тебе становится лучше? — Неужели ты действительно думаешь, что я буду обсуждать подобное с тобой? — Ну… — Почему ты просто не можешь оставить меня в покое, Поттер? Почему ты постоянно настаиваешь на… — Потому что я чувствую себя виноватым, ясно? — выпалил Гарри. — Я… Думаю, я мог бы помочь тебе, — тихо добавил он. — И должен был сделать это еще тогда, когда только понял, в каком положении ты находишься, и… — Мерлин, Поттер, — вздохнул Малфой и закрыл книгу. — Я не собираюсь с тобой ссориться, поэтому попробую объяснить как можно более вежливо. Ты и твое огромнейшее эго должны понять, что не можете спасти всех на этой планете. Гарри пренебрежительно покачал головой: — Ты уходишь от ответа. — Мерлин, а ты и правда тупица. Не все зависит от тебя. Ты не смог бы помочь мне. Более того, я бы и сам не принял эту помощь, даже если бы благодаря ей можно было бы убить Темного Лорда на месте. — Ты городишь полную чушь, — ответил Гарри, скрестив руки на груди. — Что тебе от меня нужно, Поттер? Тот попытался подавить гнев и говорить самым спокойным тоном, на какой только способен. — Почему мы просто не можем вести себя друг с другом… нормально? Война окончена. Его больше нет, — он сделал короткую паузу, пытаясь понять, что означает глубокая складка, залегшая между бровями Малфоя. — Давай начнем все с чистого листа? — наконец спросил Гарри и протянул руку для рукопожатия. Слизеринец, вопреки ожиданиям, не подал руки в ответ. Он просто смотрел, но его пальцы сжались на книге немного сильнее. — Не заинтересован, Поттер, — выплюнул он. На секунду Гарри показалось, что сейчас Малфой просто развернется и уйдет. Но он оставался на месте, а выражение его лица медленно менялось от каменного к… какому-то еще. Какому-то странному. — Поттер, — наконец медленно произнес слизеринец, и Гарри нахмурился, услышав его странный тон. — Ты… — Что? — Ты… ты цветешь. Он на миг прикрыл глаза, пытаясь справиться с бешеным пульсом, и, наконец набравшись смелости, взглянул себе под ноги. Ну конечно, вокруг распустились десятки хрупких ярко-желтых цветов. Хах. Так значит, они каждый раз отличаются? — Нарциссы, — раздалось едва слышное бормотание Малфоя. — Ты что, издеваешься надо мной? Гарри чуть было не подпрыгнул от неожиданности. — Чего? — Это какая-то шутка, Поттер? — Я не… И, прежде чем он успел добавить еще хоть слово, юноша развернулся и поспешил прочь. — Что такого плохого в нарциссах? — тихо пробормотал Гарри. Слизеринец вел себя так, будто Гарри нанес ему личное оскорбление. Хотя вообще-то это сам Малфой оскорбил его. Но в этот раз что-то было по-другому, совсем не так, как раньше. Ни поддразнивания, ни какого-либо гнусного подтекста. Слова юноши, как и выражение его лица, когда он произносил их, были горькими и безжалостными. Ну, Малфой потерял практически все, чем он так гордился: отца, репутацию и высокое положение в волшебном обществе. Да, у него все еще была мать, и кто знает, на что она готова пойти, чтобы вернуть все это обратно. Хотя Гарри бы совсем не удивился, если бы узнал, что миссис Малфой куда более сосредоточена на этом, чем ее сын. Он в сотый раз задавался вопросом, зачем вообще так пытается? Ясно ведь, что это гиблое дело. Но было во всей ситуации с Малфоем что-то, что вызывало беспокойство. И пусть пока сам Гарри не понимал, что именно, он просто не мог оставить все как есть.***
— Клянусь Мерлином, если она принесет еще одну стопку, я буду кричать. И плевать, что тогда Пинс меня вышвырнет отсюда. Гарри размял шею, в глубине души соглашаясь с Роном. Они сидят здесь вот уже несколько часов. — Эй, куда это ты? — спросил он в тот момент, когда Рон встал из-за стола. — Не оставляй меня одного со всеми этими книгами. — Просто в туалет, — зевнул Рон, — Но не вини меня, если я задержусь немного. Мне действительно нужен перерыв. Гарри кивнул, опустил голову на крышку стола, и в тот же миг разочарование, едва ли не отчаяние, обрушилось на него, будто только этого и ждало. Конечно, черт возьми, ведь он сидит в этой чертовой библиотеке, пытаясь понять, что же с ним происходит. И почему подобные ситуации постоянно случаются именно с ним. Но, так как никто не знает, что все это значит, или, в случае Слизнорта, по каким-то причинам просто не хочет рассказывать, он ничего не может сделать, кроме как продолжать думать и сокрушаться над своей судьбой. Даже у Невилла и профессора Спраут нет никаких мыслей по этому поводу. — Поттер. Пульс мгновенно ускорился, но Гарри оставался неподвижным, сохраняя внешнее спокойствие. Так и подмывало спросить, не специально ли Малфой поджидал момента, когда Рон и Гермиона уйдут, чтобы заговорить, но он отогнал от себя эти мысли. Даже звучит нелепо. И самонадеянно. Опять же, это ведь Малфой. — О, так значит, теперь ты со мной разговариваешь? — Ты бы предпочел обратное? Гарри мысленно чертыхнулся и осторожно выпрямился. Малфой — живое воплощение высокомерия — смотрел на него сверху вниз словно на надоедливую букашку. — Что тебе от меня нужно? — Судя по всему, то, что теперь ты — ходячий ботанический сад, стало главной новостью дня? — похоже, его совсем не задел раздраженный тон собеседника. — Отвали, Малфой. Мне не нужны твои насмешки, — фыркнул Гарри и попытался снова сосредоточиться на чтении. — Сначала просишь не игнорировать тебя, а затем говоришь, чтобы я отвалил. Да что с тобой, Поттер? Гарри прикрыл глаза и изо всех сил постарался успокоиться. — Послушай, если ты пришел сюда просто чтобы… — он замолк, чувствуя, как в груди что-то сжалось, когда заметил несколько нежных маргариток, которые проросли сквозь его книгу и замерли, слегка покачивая лепестками. — Интересно, — медленно произнес Малфой, прищурив глаза. — Я не научный проект, — огрызнулся Гарри. — А что же? — Просто забудь, — проворчал юноша и захлопнул книгу. Это было во всех смыслах унизительно. — Поттер. Гарри взглянул на Малфоя, стараясь выглядеть равнодушным. — Когда именно это началось? — Эм, на прошлой неделе. Скорее всего. Я не уверен. Слизеринец странно посмотрел на него. — Ты знаешь, что это значит? — А ты — да? — сморгнул Гарри. Малфой выглядел явно обеспокоенным, но медленно покачал головой. Гарри почему-то чувствовал, что он лжет. — Что ж, — Малфой скрестил руки на груди. — я был удивлен, когда узнал, что ты не сошелся снова с девчонкой Уизли. — У нее есть имя, — огрызнулся Гарри, недоумевая, почему голос Малфоя звучит так… холодно. — Возвращение к ней может решить твою маленькую проблему. И я говорю это лишь в надежде, что ты наконец отстанешь от меня. — Так ты действительно знаешь, что со мной происходит. — Можешь называть это предчувствием, как угодно, — слизеринец вздернул подбородок. — Мне совершенно наплевать. Что меня действительно волнует, так это то, что тебе следовало бы прекратить пускать все силы на безнадежную влюбленность в людей, которые не желают иметь с тобой ничего общего. Гарри открыл рот, но тут же закрыл его снова. Что? — Ступай к своей Уизли, помирись с ней и оставь меня, черт побери, в покое, — прорычал Малфой. — Почему все думают, что это из-за Джинни? — вспыхнул Гарри. — Это не так. Я больше не влюблен в нее! — Умоляю тебя, я не желаю выслушивать эти жалкие отговорки, — ответил Малфой, сморщив нос. — Просто помни, что я пытался тебе помочь. Только, — добавил он в конце, видя, что Гарри пытается что-то сказать. — Потому что хочу провести этот год спокойно. Поттер молча смотрел, как его недавний собеседник удаляется с гордо поднятой головой. Кем Малфой вообще себя возомнил? Он пытается помочь? Ну да, конечно. — Он не хороший человек, — пробормотал Гарри. — Кто? Гарри поднял глаза и увидел Гермиону, которая аккуратно сложила на стол около дюжины новых книг. — Малфой, — тихо ответил он. — Никто и не говорил, что он такой. Юноша запрокинул голову и, задумчиво глядя в потолок, попытался разобраться в своих мыслях. Он уверен, что вся эта цветочная болезнь никак не связана с Джинни. И чем дольше размышлял об этом, тем лучше осознавал, что ему не за что винить людей, которые думают иначе. В принципе, их можно понять. Но Малфой? Он даже не знает Гарри. Как же нахально и самоуверенно с его стороны строить подобные предположения. — Эй, а куда делся Рон? — в голосе Гермионы слышалось явное недовольство. — Он вот-вот вернется, — вздохнул Поттер, снял очки и устало потер глаза, мечтая о том, чтобы этот день поскорее закончился. — Ты что, разговаривал с Малфоем, пока меня не было? — Прости, что? — Вы говорили? — А, да. Он совсем недавно ушел, — Гарри нервно поерзал на стуле под пристальным взглядом подруги. Этот взгляд был ему очень хорошо знаком. — Да что такое? О чем ты думаешь? — Ни о чем, — поджала губы Гермиона. — Ага, конечно. — Ну, пока рано говорить. Давай просто посмотрим, сможем ли найти здесь что-нибудь полезное, — она протянула Гарри новую книгу. Однако стоило тому коснуться обложки, как ее усеяло множество крошечных маргариток. — Твою же мать, — прорычал он. — Попробуй успокоиться, — ласково произнесла Гермиона, погладив друга по руке. — Мне кажется, чем более расстроенным ты становишься, тем хуже. Гарри откинулся на спинку стула, чувствуя себя ужасно разбитым. У него не хватит сил, чтобы справиться с этим. Он не должен был вообще иметь с этим дело. Он лишь хочет тишины и спокойствия.«Просто помни, что я пытался тебе помочь. Только потому что хочу провести этот год спокойно.»
Слова Малфоя эхом прозвучали в голове, будто насмешка. Он ведет себя так, словно это Поттер сделал крайне неправильный выбор и чуть не убил их всех. Хотя… Но это совсем другое дело. У Гарри не было выбора. И да, возможно свобода выбора Малфоя тоже была сильно ограничена кем-то, но вот Гарри был буквально скован по рукам и ногам. Хотя, опять же, его семья находилась под угрозой… На самом деле, эти две ситуации невозможно сравнивать. Наверное. И в конце концов Малфой ведь пришел в себя. Вроде как. Только гордость не дает ему признать это. Или же он просто непомерный засранец. Как бы то ни было, перестать думать о нем практически невозможно. Гарри никак не мог понять, почему Малфой так себя ведет. Детская, мелкая его часть задавалась вопросом, не являлось ли это расплатой за первый курс. Гарри ведь отказался стать другом слизеринца, так что теперь он, возможно, решил отплатить той же монетой. Действительно ли это так? Он даже может представить, что сказал бы ему Малфой на предложение подружиться:«У меня достаточно друзей, Поттер. Мне не нужна твоя жалость.»
Жалость ли это? Гарри совсем не уверен. Но что он знает наверняка, так это то, что у Малфоя совсем не достаточно друзей. Судя по всему, Паркинсон — единственная, кто продолжает ошиваться вокруг него. Однако чаще всего он совсем один. Гарри довольно часто проверял карту Мародеров и каждый раз, когда вновь замечал одинокую точку с надписью «Драко Малфой» на кромке большого озера, одергивал сам себя, недоумевая, почему это вообще его волнует, но все равно продолжал ощущать странную грусть. Может, это и правда жалость. Он просто не мог не жалеть слизеринца. Война действительно сильно изменила его взгляды на некоторые вещи. Всего год назад он не понимал ни действий Малфоя, ни того, что заставляло его поступать подобным образом. Сейчас же Гарри понимал, что с ним обошлись несправедливо во всем. Что бы делал он сам, окажись на его месте? На какие жертвы бы пошел, чтобы вернуть всех тех, кого потерял, если бы это было возможно? Да, он совершал немыслимые поступки, и это действительно были только его решения, но Гарри не мог отрицать влияния, которое оказывали на Малфоя отец и, наконец, Волдеморт. Если бы Драко был воспитан иначе, изменилось ли бы поведение? Возможно, он решил поступать по-другому сейчас? Все эти вопросы не давали Гарри покоя уже которую ночь. Он не хотел жить в мире, поделенном на черное и белое, в мире, где такие люди как Малфой не могут или не хотят признавать свои ошибки и недостатки. Гарри сам не знал, почему, но у него было стойкое ощущение, что Малфой действительно старается, старается быть лучше, но никто не признает этого. Или, возможно, признавать-то и некому, потому что слизеринец не позволяет ни единой душе узнать об этом. То, что он, похоже, ходит по кругу и никак не может прийти к определенным выводам, просто сводило с ума. Единственное, что Гарри четко понимал, так это то, что есть вещи гораздо важнее, чем таить обиду. Если Малфой действительно изменился, если он понял, что делал не так и почему именно ошибался, то Поттер с готовностью простит его и будет двигаться дальше. В глубине души он, кажется, уже давно простил. Все заслуживают второй шанс, не так ли? По крайней мере, если не все, то многие. Однако если Малфой остался тем же самовлюблённым мерзавцем, как раньше, Гарри придется хоть и с трудом, но принять тот факт, что некоторым людям не дано заслужить прощение. Так что же? Гарри прижал ладонь к груди, где быстро-быстро колотилось его сердце и решил, что пришло время положить конец тщетным раздумьям и узнать, наконец, правду. Было раннее воскресное утро, солнце едва-едва освещало спальню, но даже без этого скудного света было понятно, что все остальные еще спали. Юноша быстро сверился с картой и, накинув мантию, поспешил к озеру. Кем вообще нужно быть, чтобы сидеть в феврале на улице, при таком-то морозе? Неужели Малфой решил замерзнуть до смерти? Гарри чувствовал, что его лицо полностью онемело от холода за те пару минут, проведенные им вне замка. Наконец он заметил бледного юношу, тихо сидевшего на берегу. На самом деле, даже не зная заранее, что Малфой здесь, Гарри все равно узнал бы его еще издалека, ведь тот занимал все его мысли уже который день. — Не спится? — тихо спросил он и сел на траву рядом, старательно избегая пристального взгляда серых глаз, и слегка удивленно моргнул, когда вдруг понял, что больше не испытывает холода. Должно быть, Малфой использовал согревающие чары. Это объясняет и отсутствие снега вокруг него. — Поттер, — Малфой испустил полувздох-полустон. — Я здесь не для того, чтобы мучить тебя, — сказал Гарри. — Нам не обязательно даже разговаривать. — То есть ты пришел просто насладиться моей компанией? — фыркнул тот. — Может быть, — пробормотал Гарри. Похоже, это напугало слизеринца. Он мгновенно напрягся, изо всех сил стараясь сохранять равнодушное выражение лица. Некоторое время они сидели молча, наблюдая за восходом солнца и прислушиваясь к нежному щебету первых птиц. — Ты не последовал моему совету, — наконец сказал Малфой, обнимая колени. — Не вернулся к Уизли, — пояснил он, когда понял, что Гарри непонимающе смотрит на него, не произнося ни слова. — О. Да, — Поттер опустил взгляд на свои пальцы, вспоминая, когда они в последний раз сплетались с тонкими пальчиками Джинни. — Я уже сказал тебе, что все это не из-за нее. Между нами больше ничего нет и никогда не будет. На мгновение на лице Малфоя проскользнуло удивление, но он быстро справился с собой. — Кроме того, она встречается с Майклом Корнером. Снова, — Гарри не совсем понимал, зачем добавил это. Не то чтобы он был обижен. Раз Джинни счастлива, то счастлив и он сам. Конечно, жаль, что они не могут быть счастливы вместе, друг с другом, но некоторым вещам просто не суждено произойти. Так, по крайней мере, он полагал. — Да уж. Могу поклясться… — Малфой не стал завершать предложение и положил подбородок на колени. Может из-за того, что было раннее утро, но он словно забыл об усмешке, которая в любое другое время непременно зазмеилась бы на его губах. — Разве ты не собираешься, эм… — Гарри закусил щеку изнутри, чтобы напомнить себе, что нужно выбирать слова с осторожностью. — Что? — Эм, ничего. Я просто думал, что ты как-нибудь остроумно меня подколешь — Остроумно подколю, — пробормотал Малфой, сжимая колени немного сильнее. — Я наверняка пожалею, что говорю это сейчас, но… Я так устал враждовать. Гарри смотрел на юношу, заинтригованный его сдавленным тоном. Похоже, это действительно то, что тот имел ввиду. — Тогда давай прекратим это, — ответил он, удержавшись от замечания о том, что именно это и предлагал пару месяцев назад, но Малфой, не очень-то вежливо, между прочим, отказался. — Но разве это не то, чего все от меня ждут? — тот на секунду замолчал, а затем, немного тише, прибавил. — Разве это не то, чего ждешь от меня ты? — Даже если бы это действительно было так, неужели ты хочешь жить, руководствуясь ожиданиями других людей? Малфой слегка вздрогнул, давая основания полагать, что своими словами Гарри задел его за живое. Возможно. В какой-то мере, именно этим он и занимался, не так ли? Жил так, как хотели другие. В конце концов, его воспитал Люциус Малфой. — У тебя все так просто звучит. — Нет ничего в этой жизни, что было бы просто, — ответил Гарри, стараясь не поддаваться накатившей горечи. — Но разве мы не пережили достаточно? Обстоятельства сделали нас врагами. Теперь мы можем сами выбирать, кем хотим быть. — он немного помешкал, — Правда? Малфой глядел на него с нечитаемым выражением лица. От этого Гарри стало не по себе, но он изо всех сил старался терпеть. Наконец вместо ответа юноша медленно поднялся с земли и пошел обратно к замку, оставляя Поттера смотреть ему вслед и гадать, было ли молчание Малфоя безмолвным согласием или же очередным отказом. Наверное, ему просто нужно немного времени. Все меняется, и каждый привыкает к этому в своем собственном темпе. Тем не менее, Гарри чувствовал, что они сделали шаг к примирению. Сегодня был их первый спокойный разговор. Он поднялся и направился к замку, ступая ровно в следы, оставленные на снегу Малфоем, и, будучи так глубоко погруженным в свои мысли, не заметил, что там, где его нога касалась земли, расцветали крокусы.***
Даже при том, что Гарри решил дать Малфою время подумать, он не мог и представить, что тому понадобится так много времени. С их разговора на берегу прошло уже около шести недель, а Малфой продолжал его игнорировать, если это вообще можно так назвать. Он выглядел таким безучастным ко всему, что Гарри хотелось влепить ему пощечину. Что еще хуже, цветы начали появляться все чаще и чаще. Гриффиндорский стол, покрытый множеством разноцветных лепестков, как и испорченные из-за внезапно прораставших сквозь котел маргариток зелья, теперь стал обычным делом и почти никого не удивлял. Даже МакГонагалл лишь молча приподнимала бровь каждый раз, когда Гарри, пытаясь что-нибудь трансфигурировать, получал в результате очередной пышный букет. — По-моему, это довольно мило, — говорит Луна, пока они вместе спускаются по лестнице в Большой зал. — Теперь ты подбадриваешь окружающих не только своим присутствием, — мечтательно улыбнулась она. — Невозможно не почувствовать себя немного более счастливым, когда видишь эти очаровательные цветы. — Не уверен, что Гарри думает так же, — пробормотал Рон. Гарри безмолвно согласился и тут же перестал следить за разговором. Он заметил Малфоя, гордо шагающего через вестибюль с Паркинсон. От одного только взгляда на него Поттер почувствовал, как его распирает от раздражения. — Да, но… О, Гарри! — Луна хлопнула в ладоши от восхищения, — Они восхитительны! Гарри даже не нужно переспрашивать, чтобы понять, о чем идет речь. Он опустил взгляд и от одного только вида лестницы у него скрутило желудок. Она вся превратилась в одно огромное лавандовое поле. — Черт, — прошипел Гарри, изо всех сил стараясь избегать взгляда Малфоя, но безуспешно. Тот смотрел на Поттера всего несколько секунд, выглядя при этом совершенно безучастным, прежде чем скрыться за дверями в Большой зал. — Мне кажется, или вся эта ситуация и правда начинает выходить из-под контроля? — пробормотал Рон. Гарри промолчал, чувствуя, как страх и смущение вновь обрушиваются на него. Он стоически терпел болтовню окружающих до тех пор, как его собственная тарелка не опустела. Тогда юноша медленно поднялся и удалился из зала, мечтая лишь о том, чтобы лечь в кровать и остаться в ней навечно. — Эй, Гарри! — Привет, Дин, — слабым голосом откликнулся тот. — Слушай, извини, но я сейчас действительно не в настроении разговаривать, давай… — Да, я понимаю, — ответил тот. — Просто… Думаю, я мог бы тебе кое-чем помочь. Гарри заинтересованно смотрел на него, ожидая следующих слов. — Я просто вспомнил недавно одну сказку, которую мама в детстве читала мне перед сном. Эта книга принадлежала раньше отцу, так что маме даже прикасаться к ней было тяжело. Я слышал ту историю всего пару раз, но помню, что там было что-то о цветах, которые появлялись неожиданно, как у тебя. В любом случае, я попросил маму прислать мне ту книгу. — Спасибо, я очень ценю твою помощь, — улыбнулся Поттер, стараясь не показывать своего разочарования. Он сильно сомневался, что детская книжка сможет чем-то помочь, но в тот момент чувствовал себя настолько отчаявшимся, что готов был хвататься за любую соломинку. Теперь стало очевидно, что все это не пройдет само. Если бы он только знал, что заставляет цветы распускаться снова и снова и как это остановить… Как и всегда, когда спустя пару дней Гермиона подошла к нему в гостиной, он пожалел, что не может забрать те мысли назад. — Гарри. Тот обернулся и от того, насколько серьезным было выражение лица подруги, липкий страх мгновенно пробежал по позвоночнику. — Что такое? Ты что-то выяснила? — Вроде того. — Ты не могла бы прекратить говорить так туманно? — увидев, как Гермиона раздраженно прищурилась, Гарри мгновенно закрыл рот. — Думаю, я поняла, что вызывает появление всех этих цветов. — Правда? И что же это? — Ну, — было заметно, что она колебалась, видимо, сомневаясь, стоит ли продолжать. — Знаешь, после тщательных наблюдений, оказалось, что причина весьма очевидна. — Серьезно? — спросил Гарри, недоумевая, почему же, раз это так очевидно, он сам до сих пор не догадался. — Мне действительно жаль тебе это говорить, Гарри, — вздохнула она. — Боже, хватит томить, выкладывай уже! Просто не… — Это Малфой. Гарри уставился на нее, чувствуя, как опустела голова, а все связные мысли улетучились. Он ждал разъяснений, но вместо них Гермиона молча присела рядом. — Я… О чем, черт возьми, ты вообще говоришь? — наконец прорычал юноша. — Просто подумай об этом, — ответила она. — Каждый раз, когда цветы появляются, он находится где-то неподалеку. Гарри, прищурившись, посмотрел на подругу. Его мозг заработал с удвоенной скоростью, силясь найти аргументы, которыми можно было бы опровергнуть заявление Гермионы. Но чем дольше Поттер думал об этом… Тем лучше осознавал, что она, скорее всего, права. И понимание этого било под дых, заставляя судорожно хватать ртом воздух. — Не может быть, — прошептал он. — Но почему? — Это следующее, что мы должны выяснить, — сказала Гермиона. — А ты не… — она вновь поколебалась мгновение, что было совсем не похоже на нее. Это лишь усиливало раздражение, охватившее Гарри. — Он же не мог сделать это с тобой специально? Как думаешь? — Что ты имеешь ввиду? Что он наложил на меня проклятье? Нет, не думаю. — Ладно, — похоже, она была не слишком убеждена, но все же пока решила оставить все как есть. Следующие несколько дней Гарри обращал на Малфоя больше внимания, чем обычно, надеясь, что Гермиона все же ошиблась. К сожалению, оказалось, что она, как, впрочем, и всегда, попала своим предположением прямо в точку. Но что, черт возьми, все это значит? Возможно, это что-то вроде немного странного отражения желания Гарри двигаться дальше и, может, даже подружиться с Малфоем? Тогда это еще более неловко, чем он думал. Но… Не значит ли это, что он перестанет цвести, как только они станут друзьями? Мерлин, это просто сводило с ума. Не зная, что еще делать, Гарри прокрался в библиотеку, предварительно проверив карту Мародеров и на мгновение испытав что-то вроде облегчения, от того, что Малфой, выбрав очень уединенное место, делал там домашнее задание в полном одиночестве. Гарри замешкался, взвешивая возможные варианты, и в итоге решил сесть не напротив юноши, а рядом. Он ощущал на себе пристальный взгляд слизеринца, но, стараясь не обращать на это внимания, молча достал свое задание по чарам, а затем перо с чернильницей. Поистине удивительно, что Малфой не поспешил покинуть облюбованное им место. Более того, он не отвесил ни единого язвительного комментария, а лишь молча вернулся к собственному домашнему заданию, как будто не произошло совершенно ничего необычного. Ну, почти. Напряжение, которое испытывал Малфой, можно прочувствовать на кончиках пальцев, и это заставляло Гарри нервно сжимать перо все сильнее. Ему стоило огромнейших усилий сосредоточится на написании эссе, ведь невозможно просто оставить без внимания то, как Малфой раз за разом тихо вдыхает и выдыхает, вдыхает и выдыхает, как его правая нога время от времени слегка подергивается. Желание положить ладонь ему на колено и попросить наконец успокоиться было настолько сильно, что Гарри почти поддается. Все его силы уходят на то, чтобы не отрывать взгляд от пергамента и сопротивляться той неведомой силе, что тянет его к юноше рядом. Он понятия не имел, сколько прошло времени, но в какой-то момент Малфой медленно поднялся, собрал вещи и, не оглядываясь, пошел прочь. Тем не менее, это не выглядело как побег. Может, он просто закончил свое задание. Гарри попытался понять, откуда взялась эта тупая боль в груди, и, взглянув под ноги, не смог не испытать облегчения от того, что слизеринец ушел: весь пол под столом оказался усыпан нежно-голубыми цветами. Знакомое чувство страха мгновенно захлестнуло его, и Поттер мысленно поклялся, что сделает все возможное, чтобы прекратить это безумие. Малфой выглядел немного менее удивленным, когда на следующий день Гарри снова появился в библиотеке. И спустя неделю совместной безмолвной учебы начало казаться, что слизеринец стал куда менее напряжен и насторожен. На самом деле, за сегодня Гарри уже несколько раз замечал взгляд Малфоя, направленный на его пергамент. Наконец тот фыркнул, будто увидел что-то чрезвычайно неприятное, и протянул руку за эссе. — Мерлин, ты вообще слушал объяснения МакГонагалл? –возмущенно пробормотал он, вычеркивая три абзаца и приписывая что-то своим раздражающе аккуратным почерком. — Прекрасно, теперь мне придется начинать все сначала, — произнес Гарри, разглядывая свою испорченную домашнюю работу. — Ты бы предпочел сдать эссе, полное ошибок? — парировал Малфой. — Не за что, кстати. — Ты говоришь почти как Гермиона, — фыркнул тот и взял новый пергамент. — К слову, почему я ни разу не видел ее здесь? — спросил слизеринец, и Гарри пораженно замер, осознав, что тот смотрит ему прямо в глаза. — Я… О чем ты? — Обычно ты везде ходишь с ней и Уизли, — протянул Малфой. — Оу. Ну… — Гарри замялся, не уверенный, что готов просто произнести вслух то, что старался отрицать месяцами, не то что признаться в этом Малфою. Все изменилось с тех пор, как Рон с Гермионой начали встречаться. В их жизнях становилось все меньше и меньше места для Гарри и, хотя он знал, что ни один из них не делает этого специально, все равно чувствовал себя покинутым. Он никогда не говорил им об этом и не собирался. Гермиона была бы потрясена больше всех, услышав такое, и ее усилия, направленные на то, чтобы вовлечь Гарри и сделать так, чтобы все было как раньше, привели бы к тому, что их общение друг с другом стало бы невыносимо неловким. Он уверен, что привыкнет к этому. Дружба меняется. Но сейчас он чувствует себя немного одиноким. — Вы, ребята, поссорились? –спросил Малфой. Нерешительность, сквозящая в его голосе, была практически осязаема. — Нет, дело не в этом, — ответил Гарри. — Это, эм… Наша дружба просто немного изменилась, вот и все. — Понимаю, — что-то промелькнуло в выражении его лица, но Поттер понятия не имел, что именно это значило. — Так, значит, теперь я должен быть твоим новым другом, пока их нет рядом? — Что? — Ты поэтому решил сблизиться со мной? — Я не… — Оставь это, Поттер. Гарри беспомощно наблюдал за тем, как слизеринец скидывает книги в сумку. — Малфой, подожди, — не раздумывая, он протянул руку и ухватил юношу за запястье. Тот мгновенно замер, и Гарри почувствовал, как сильно частит его пульс. Хотя и не успел толком осознать это, потому что внезапно ладонь наткнулась на что-то острое. — О нет, — в ужасе округлил он глаза. — Поттер, что… Ты что творишь? — Малфой уставился на собственное запястье под пальцами Гарри и на гребанные цветы, огибающие его, словно браслет. — Я… я не… — Драко резко дернул за браслет свободной рукой, но вместо того, чтобы, как обычные цветы, порваться, тот не сдвинулся с места ни на дюйм. — Черт побери! Хочешь сказать, я теперь должен разгуливать с этим? — прорычал слизеринец. — Какого черта ты сделал? — Я ничего не делал, — нахмурился Гарри. Это правда. Если бы он знал, что такое произойдет, то не… О нет. — Что? — спросил Малфой, заметив тревогу на лице юноши. — Там… — он поднял указательный палец, не в силах выразить словами охвативший его ужас. — Что? — Малфой нахмурился и поднял руку, чтобы пригладить волосы. Его глаза округлились, когда он кончиками пальцев коснулся нежных лепестков на своей голове. — Поттер, — прошептал он. От этого тона у Гарри мгновенно пробежали по спине мурашки. Звучало определенно убийственно. — Мне… мне жаль, — пробормотал он. — Какого черта, Поттер! — топнул ногой Малфой. — Ты серьезно только что надел на меня гребанную цветочную корону? — Я… я не хотел. Я не знаю, что происходит. Такого раньше никогда не случалось. — Как же я тебя ненавижу! Я знал, что ты просто пытаешься найти способ унизить меня, — Малфой стянул с себя мантию и набросил на голову. — Никогда больше не приближайся ко мне! Гарри изумленно глядел на него, пытаясь справиться с противоречивыми эмоциями и чувствами, борющимися в глубине души. То, что Малфой обвинял его в подобном, было несправедливо, ведь Поттер вовсе не пытался его унизить. Кроме того, если кто-то и хочет, чтобы все это закончилось, так это он сам. — Малфой, подожди, — позвал он, роясь в сумке. — Вот, возьми, — какой-то частью своего сознания Гарри чувствовал, что наверняка пожалеет о своем решении. Что, если Малфой не вернет это? Но в тот момент такой жест казалось правильным. — Что это? — спросил слизеринец, медленно опуская зажатую в руках мантию. — Я никогда раньше не видел ничего подобного. — Это моя, эм, мантия-невидимка. — Твоя… — Малфой пораженно приоткрыл рот. — Ты что, издеваешься? Она была у тебя все это время? Так вот как ты… — очнувшись, он поджал губы. — Не могу поверить, что у тебя есть мантия-невидимка. Ты хоть представляешь, насколько они редки? Губы Гарри слегка дрогнули, он изо всех сил постарался сдержать улыбку от того, насколько раздраженно и в то же время восторженно звучал голос слизеринца. — Это семейная реликвия. — И ты отдаешь ее мне? Вот так просто? — Малфой явно не мог оторвать глаз от легкой переливающейся ткани, на его лице отражался трепет, едва ли не благоговение. — Я одалживаю ее тебе, — поправил Гарри. — Эти, э-э, цветы рано или поздно исчезнут, верно? А до тех пор ты можешь спрятаться в своей комнате. Тот выглядел скептически настроенным, но все равно взял мантию и начал рассматривать ее более внимательно. — Мне действительно очень жаль, Малфой. Я не хотел, эм, надевать их на тебя. Слизеринец бросил на него быстрый взгляд, а затем вернулся к изучению мантии. — Даже несмотря на то, что я ценю твои слова, — наконец он приподнял ткань, держа ее на уровне груди. — Я все же считаю, что тебе лучше держаться от меня подальше. — Малфой, полное изолирование себя от остальных не принесет никакой пользы. Я искренне… — Нет, ты не понимаешь, Поттер. Моя жизнь и без того достаточно сложна. Мне не нужны еще и твои проблемы. — О, — ну, если он так ставит вопрос… — Я… Возможно, я вел себя слишком эгоистично, — пробормотал Гарри. — Ты, эгоистично, — фыркнул Малфой. — Как бы то ни было, давай не будем торопить события, которые, очевидно, маловероятны. Гарри ничего не ответил и опустился обратно на стул, чувствуя легкую тошноту. Похоже, он действительно навязывается. Это так странно. Однако, как только он осознал, что не нужен Малфою, то сразу отступил. В конце концов, у него достаточно опыта подобных ситуаций. Хотя весь опыт мира не сможет ничем помочь, когда дело касается Малфоя. Все смешалось и казалось абсолютно бессмысленным. — Малфой, я… — Гарри обернулся, удивленный воцарившейся в библиотеке тишиной, и вдруг понял, что тот испарился, а он сам обращался к пустой комнате. Той ночью Гарри никак не мог уснуть. Он все думал и думал, поочередно то впадая в полнейшую растерянность, то начиная корить себя за собственную глупость. Малфой ясно дал понять, что не желает иметь с Гарри ничего общего, так почему же он не может просто оставить все как есть? Что в слизеринце такого, что заставляет Поттера рвать на себе волосы от досады? Ему нужно остановиться. Он должен смириться с раздражением, которое испытывает из-за всей этой ситуации, и со странной тянущей болью в груди. Смириться с тем, что совсем ничего не может с этим поделать. К сожалению, легче сказать, чем сделать. По каким-то необъяснимым причинам игнорировать Малфоя кажется таким неправильным. Однако, что хуже всего, так это то, что его друзья начали замечать, что что-то не так. Если бы только они перестали донимать Гарри, постоянно напоминая о том, насколько несчастным он себя чувствует. Все эти разговоры в конечном итоге приводили лишь к тому, что Поттер запирался в своей комнате, лишь бы избежать их. В каком-то смысле это даже иронично. Он ведь говорил Малфою не изолировать себя от окружающих, а теперь сам занимается тем же. Однако это единственный способ, который тот смог придумать, чтобы выдержать и не сойти с ума. По крайней мере, остальные парни оказались достаточно разумными и никак не комментировали тот факт, что все общежитие было заполнено множеством разнообразных цветов. Единственный, кто отмечал это — Невилл, но лишь из восхищения. Пару раз он пытался обсудить цветы с Гарри, но тот не разделял его энтузиазма и отмалчивался. В последнее время он вообще избегал разговоров с кем бы то ни было. Хотя это не значило, что он не скучал по тусовкам со своими друзьями. Внутри у Гарри что-то сжалось, как только теплое майское солнце залило золотистым светом комнату, пощекотав его по носу. Прямо сейчас он мог бы быть на квиддичном поле с остальными ребятами. Услышав тихий стук, он сел. Дверь открылась, и Рон заглянул в комнату. — Все в порядке, приятель? — спросил тот. Гарри в ответ только кивнул, — К тебе там, э-э, — Рон в замешательстве почесал затылок. — К тебе кое-кто пришел. Поттер нахмурился, гадая, почему голос друга звучит так неловко. Не успел он спросить об этом, как дверь в комнату распахнулась, открывая взгляду юношу со светлыми — уже без цветов — волосами, одетого в слизеринскую мантию. — Малфой, — выдохнул Гарри. Его вновь захлестнуло смятение от странной тоски, мгновенно сдавившей грудь. Поттер настороженно наблюдал за тем, как юноша осматривал его комнату, явно удивленный царившей внутри духотой. — Уизли, не мог бы ты оставить нас на минуту? — с напряжением в голосе спросил он. Рон явно засомневался и бросил на Гарри неуверенный взгляд. — Все в порядке, — сказал Поттер, пытаясь выдавить улыбку. Безуспешно. Малфой подождал, пока дверь за Роном полностью закроется, а затем потянулся в карман. — Я пришел вернуть тебе это, — произнес он, бросая мантию-невидимку на кровать Гарри. — А, да, спасибо, — пробормотал тот. Он совершенно забыл об этом. — Я бы отдал ее тебе и раньше, — продолжил Малфой, растягивая слова, — Но ты словно испарился. Хах. Так значит, он заметил. — Ты вообще хоть что-то ешь? — Что? — Ужасно выглядишь, Поттер, — произнес слизеринец, скрестив руки на груди. — И прошло уже немало времени с тех пор, как я последний раз видел тебя в Большом зале. Тоска, кажется, усиливалась с каждым словом, произнесенным Малфоем. — Ты сказал мне оставить тебя в покое, — тихо ответил Гарри, упершись взглядом в свои руки. — Мерлин, Поттер, да, но я не говорил тебе не появляться в замке вообще. Почему ты вечно все преувеличиваешь? — он опустил руки и поджал губы. — Могу я присесть? Гарри судорожно сглотнул. — О. Да, конечно, — он поспешно сгреб одеяло к краю кровати, чтобы освободить Малфою немного места. Сердце дрогнуло и почти замерло, когда Поттер почувствовал, как прогнулся матрас под Малфоем, который осторожно сел рядом. — Ты… — лицо слизеринца приняло выражение, в точности отображающее то, как чувствовал себя Гарри: встревоженное и немного нервное. — Ты ведь сидишь здесь не из-за меня, верно? Это было бы просто нелепо. Гарри закусил губу, не зная, что сказать. — Но почему? — добавил Малфой, будто уже получил ответ на предыдущий вопрос. Не зная, что еще делать, Поттер пожал плечами. Его взгляд оставался прикованным к ладоням. — Ладно, слушай, что бы ты ни делал, прекрати, — Гарри с интересом посмотрел на него. — Ты… ты можешь не избегать меня, если это доставляет так много хлопот. Какая-то часть Поттера хотела огрызнуться в ответ на эти снисходительные слова. Вот только они не звучали снисходительно. — Я не хочу, чтобы меня обвинили в том, что Спаситель волшебного мира впал в депрессию, — произнес Малфой и нахмурился, будто пытаясь выглядеть раздраженно, несмотря на то, что голос его звучал практически обеспокоенно. — Мне не нужны твои одолжения, Малфой, — ответил Гарри, удивляясь тому, насколько сильно его задели слова слизеринца. — Я и не делаю их, — возразил юноша. — Я просто ничего не понимаю, — покачал он головой. — Если тебя это утешит, то я тоже, — вздохнул Гарри. Какое-то время они сидели в тишине. Поттер безмолвно наблюдал за Малфоем, который, в свою очередь, преувеличенно заинтересованно оглядывал комнату. — Становится все хуже, да? — пробормотал наконец слизеринец. — Не хочу говорить об этом. Тот в ответ лишь хмыкнул, поднялся с кровати и повернулся к двери. — Как я и сказал, Поттер, ты можешь больше не избегать меня. Это не означает, что мы друзья, но… просто прекрати хандрить. Тебе это не идет. После его ухода Гарри остался в кровати и еще долго смотрел в потолок. Он никак не мог понять, что же за странное чувство терзает его, чувство, от которого он никак не мог избавиться. Может, он никогда и не поймет. Но Гарри может просто поверить Малфою на слово. Так он и сделал. Это почти забавно. На следующий день во время зелий Малфой настороженно, словно испуганный олень, уставился на Гарри, который в это время устраивался на стуле рядом. — Нет, ты не можешь сидеть со мной, Поттер. — Малфой, но ты сказал… — Ты пустишь всю мою работу коту под хвост. Гарри скрестил руки на груди и, прищурив глаза, смотрел на Малфоя, который спустя несколько секунд тяжело вздохнул, уступая его упрямству. — Ничего не трогай, — прошипел он. К середине урока стало ясно, что Гарри может, даже ничего не трогая, воплотить в реальность худшие кошмары Малфоя. — Прекрати, — цыкнул тот, когда их стол начал заполняться все большим и большим количеством цветов. — Я делаю это не специально, — огрызнулся Гарри в ответ. — Клянусь Мерлином, если ты наденешь мне на голову еще одну цветочную корону, я собственноручно тебя придушу, — Поттер бросил на него сердитый взгляд, но медленно отодвинулся от стола. — И, ради Мерлина, выпей это, — он полез в свою сумку и сунул бутылку воды. — У тебя все губы потрескались. Гарри уставился на бутылку в полном недоумении. Конечно, тогда он и понятия не имел, что это только начало. Малфой продолжил время от времени подсовывать ему воду, иногда даже протягивал сэндвичи или небольшие куски пирога с патокой, но каждый раз, когда Гарри спрашивал, какого черта он делает, лишь пожимал плечами с таким видом, будто не происходит совершенно ничего необычного, и начинал ворчать о цветах, которые Гарри непроизвольно заставлял распускаться повсюду, куда бы ни пошел. «Ну, еще посмотрим, чья возьмет», — самодовольно подумал Гарри, когда наконец заметил сипуху, которую до этого искал все утро. Он хихикнул, когда сова опрокинула Малфоевский стакан с тыквенным соком и опустилась на стол. Сердце заходилось в стуке, пока он наблюдал за тем, как слизеринец осторожно открывает сверток и замирает, глядя на содержимое. Его глаза мгновенно устремились к Гарри, который изо всех сил сжал губы, чтобы скрыть улыбку. Он едва сдерживался, чтобы не вскочить и не сбежать с места преступления, когда Малфой подошел к нему, сжимая в руках свои любимые шоколадные конфеты так, будто они были каким-то чрезвычайно опасным оружием. — Что это? — требовательно спросил он. — Похоже на шоколад, — пожал плечами Гарри. — Не прикидывайся дураком, Поттер. Гарри старался подавить расползающийся ко щекам жаркий румянец, точно зная, что каждый из его друзей и, вероятно, как минимум половина большого зала, смотрит на него. — Не раздувай из мухи слона, Малфой. — Я не раздуваю. Просто хочу знать… — Ты был очень мил со мной, так что я стараюсь тоже вести себя любезно, ясно? — огрызнулся Гарри, не в силах сдержать раздражение в своем тоне. — Мерлин, даже став друзьями, вы ведете себя странно, — пробормотал Рон. — Мы не друзья, — ворчливо ответил Малфой. — Ты так в этом уверен? — спросил Уизли, приподняв бровь. — Я… Гарри тихо фыркнул. Слизеринец выглядел словно рыба, выброшенная на берег. — Эй, ты прочел мою записку? Тот в ответ лишь фыркнул. — Так ты свободен позже? — Мне нужно делать домашнее задание, Поттер. — Да ладно тебе, не будь таким занудой. Малфой, снова фыркнув, развернулся и ушел обратно к слизеринскому столу. — Ладно, тогда увидимся позже! — прокричал Гарри ему вслед. — Черт возьми, Гарри, ты нам будешь за это должен. — За что именно? — нахмурился юноша. — За то, что вынуждаешь нас тусоваться с ним, — он кивнул в сторону Малфоя. — Я не… — Вы теперь дружите, значит, он будет тусоваться с тобой. А это, — Рон указал вилкой на Гарри. — значит, что и нам придется тусоваться с ним. — О, — Поттер не смог сдержать улыбку, когда друг содрогнулся и поспешно затолкал в рот яйцо. — Гарри! Боже, мне жаль, что это заняло так много времени, — Гарри искоса взглянул на Дина и, когда увидел, что тот протягивает книгу, улыбка мгновенно исчезла с его лица. — Мама искала ее целую вечность, но вот она наконец у меня. — О. Спасибо. — Надеюсь, это тебе поможет, — с сочувствием сказал напоследок Дин. Гарри попытался было вернуть книгу, но почему-то почувствовал, что просто не может это сделать. Его пальцы сжались на обложке чуть сильнее, а желудок будто скрутило в узел от странного волнения. Не желая быть окруженным всей школой, пока он предается подобным нелепостям, Гарри поспешил в библиотеку и засел в самом укромном уголке, который только сумел найти. Он все еще не был уверен, что детская книжка даст ответы на волнующие его вопросы, но другого выбора не было. Пульс его мгновенно участился, когда он увидел обложку: там был изображен прекрасный юноша в короне, окруженный цветами. От одного только взгляда на это у Гарри судорожно сжалось горло. — Ладно, поехали, — пробормотал он себе под нос и раскрыл книгу слегка подрагивающими пальцами. «Давным-давно жил на свете прекрасный Принц. Все подданные королевства любили его и восхваляли. Родители нашли ему в жены прекрасную Принцессу, и вскоре, когда солнце отмерит Принцу восемнадцать лет, он и его Принцесса должны были начать править королевством, мудро и справедливо.Король и королева были счастливы как никогда, также и их сын, или, по крайней мере, всем казалось, что счастье его безгранично, потому что везде, куда бы ни ступила нога юноши, распускались чудесные цветы. Но, увы, вскоре судьба отняла у Принца его невесту. Злобный дракон унес Принцессу, пока та спала сладким сном, и пленницею держал девушку в своей пещере высоко в горах. Когда Принц услышал это ужасное известие, то тяжело заболел. Цветы стали распускаться не только у его ног, но и в сердце и легких, оставляя королевичу все меньше времени на этой земле. И вот, храбрейший Рыцарь королевства решил отправиться в путь-дорогу дальнюю и спасти Принцессу, ибо верил, что она излечит Принца от смертельной болезни. Прежде чем отправился в поход, Принц призвал храбрейшего в свои покои. Рыцарь был поражен до глубины души, когда, придя на зов, увидал, что кожа юноши стала так же бледна, как белы были его длинные волосы. Тогда Рыцарь опустился на колени перед постелью Принца и поклялся сделать все, что в его силах, ради спасения Принцессы. Королевич улыбнулся в ответ и попросил Рыцаря поднять забрало, чтобы еще раз взглянуть на лицо самого отважного мужа среди всех подданных королевства. Рыцарь исполнил просьбу и удивлен был, когда увидел, что по лицу Принца текли безудержно слезы. — Не бойтесь, — уверил он. — Принцесса будет спасена. Принц склонил голову и взял Рыцаря за руку. От этого прикосновения цветы, словно чудесный браслет, обвились вокруг запястья храбрейшего.» Гарри судорожно сглотнул, пытаясь побороть внезапное головокружение. «- Это защитит тебя, ведь безопасность Принцессы — не единственное, что беспокоит меня. Шел Рыцарь три дня и три ночи, и, наконец, нашел пещеру дракона. Он яростно сражался и, будто само провидение оберегало его, спас Принцессу и вышел из битвы без единой раны. Он возвратил красавицу в замок, и вскоре по всему королевству разнеслась слава великая о мужестве Рыцаря. Когда невеста его вернулась, Принц выздоровел, но оставался очень слаб, ведь не был действительно исцелен. И вот однажды, когда все уже спали, Принцесса выскользнула из своих покоев и отправилась в сад, где, она знала, мог быть храбрейший Рыцарь, победивший злобного дракона. Девушка слышала о волшебном цветке с золотыми лепестками, что был редок словно алый алмаз, но мог бы спасти жизнь Принца, и хотела попросить Рыцаря об услуге. Она нашла Рыцаря сидящим на скамье и горько, беззвучно плачущим. Когда Принцесса присела рядом, тот склонился к ее коленям и расплакался еще пуще прежнего. Но она не пристыдила юношу за его нескромный поступок, ведь именно тогда поняла, каково истинное лекарство от болезни Принца. Потому Принцесса отвела темноволосого Рыцаря в покои королевича и крепко заперла за ним дверь. Рыцарь вновь упал на колени перед постелью Принца. Он думал, что было уже слишком поздно, ведь прекрасный Принц умер во сне. Не желая более жить, когда Принц его был мертв, он достал из ножен меч, намереваясь покончить со своими страданиями, однако, взглянув снова на прекрасного юношу, опустил клинок и взял Принца за руку, чтобы поцеловать в первый и последний раз.» Гарри смотрел на последний абзац, чувствуя себя полностью опустошенным. Боже. Боже. Он надел на Малфоя браслет и даже гребанную цветочную корону. Но… Это же не может означать… Нет. Невозможно. Он бы знал, если бы… Правда ведь? Он бы знал. Это просто детская сказка. Ужасная детская сказка. Они оба умерли? Почему подобное вообще читают детям? Спустя какое-то время Гарри осознал, что все это означает, что, вообще-то, он сам тоже умрет. Не существует никакого лекарства. И согласно этой истории, он… он… в Малфоя! Боже, нет! Чувствуя, как его охватывает паника, Поттер захлопнул книгу и вскочил на ноги. И Дин думал, что это как-то поможет? Это… Нет, не может этого быть. Он найдет способ, как с этим бороться. С трудом соображая, Гарри ввалился в кабинет Чар, не в состоянии воспринимать ничего из того, что говорит Флитвик за кафедрой. Все уроки прошли как в тумане, и Поттер чувствовал, что начинает медленно сходить с ума. Только после того, как МакГонагалл закончила свой урок, он вздрогнул и вышел из оцепенения, почувствовав, как кто-то нерешительно дотронулся до его плеча. — Гарри, ты в порядке? Он растерянно моргнул и, переведя невидящий взор на Гермиону, на автомате ответил: — Да. Все хорошо. — Гарри, ты совсем не выглядишь таким… — Поттер, ты идешь или как? Тот резко развернулся, чуть не упав со стула. — Это ведь ты горел желанием пойти полетать, — произнес Малфой скучающим тоном. Гарри изумленно смотрел на него, чувствуя, как сердце грохочет внутри так, будто скоро взорвется. Боже. Неужели это правда? Гарри действительно… — Хватит глазеть, пойдем давай, — цыкнул тот и, ухватив Поттера за локоть, потащил его к сараю с метлами, где начал копаться, в то время как его спутник просто замер рядом, задаваясь вопросом, что вообще в этом мире имеет смысл. — Вот эти подойдут, — с такими словами Малфой сунул Гарри в руки одну из метел. — Ты меня ни за что не поймаешь, — ухмыльнулся он и, прежде чем тот успел осознать происходящее, взмыл в небо. — Эй! Я был не готов! Гарри бросился следом за ним, с трудом удерживая равновесие на своей метле. — В чем дело, Поттер? С трудом поспеваешь за мной? — рассмеялся Малфой. Этот звук был таким незнакомым, а светлая улыбка слизеринца и его искрящиеся весельем глаза — зрелищем столь удивительным, что Гарри почувствовал себя совсем беззащитным и пойманным врасплох. Хватка на метле враз ослабела, а сам он задрожал, упиваясь одним только видом стройной фигуры Малфоя, которая мягко сияла, обволакиваемая яркими лучами солнца. — Боже, — пробормотал Поттер, его желудок протестующе сжался и заурчал. — Этого не может быть. Этого просто не может быть. Он не может чувствовать то, что чувствует. К Малфою. — Поттер, что ты делаешь? Поттер! Глаза Гарри закатились и его разум погрузился в темноту, чтобы затем быть резко возвращенным в чувства невообразимой болью, пронизывающей спину. — Поттер, ты что, с ума сошел? — голос Малфоя звучал так, будто ему было трудно дышать. — Мерлин, ты ранен? Гарри медленно открыл глаза и в тот же момент пожалел об этом. При взгляде на Малфоя, нависающего над ним, загораживающего собой солнце, отчего голова его была окружена мягким свечением, словно нимбом, у него перехватило дыхание. Это уже слишком. — Ты можешь сесть? — слизеринец осторожно придерживал затылок юноши, пока тот, застонав от боли, попытался подняться. И как раз в тот момент, когда Гарри подумал, что хуже уже точно быть не может, он увидел землю вокруг себя. Она было усеяна, кажется, миллионами роз. Судя по всему, он приземлился на цветы, когда упал с метлы. Это самый неловкий момент во всей его жизни, решил Гарри. Малфой буквально держал его в руках над устланным розами ложем. Чушь какая-то. — Я в порядке, Малфой, — с усилием произнес он, попытавшись отодвинуться от слизеринца. — Никогда больше не буду с тобой летать, — огрызнулся тот и, в противовес своему тону, с бережностью помог Гарри встать. — Мадам Помфри подумает, что я столкнул тебя с метлы. — Я не пойду в больничное крыло. — Поттер, не будь придурком. Гарри хотел возразить, но Малфой вдруг обхватил его рукой за бедро и прижал к себе так близко, что тот мгновенно забыл, что вообще собирался сказать. Они медленно пошли к замку, и Поттер мог лишь мысленно молиться всем богам, чтобы эта пытка наконец прекратилась. Каждый вдох приносил ему запах Малфоя, и от этого так нестерпимо кружилась голова, что, казалось, он вот-вот снова упадет в обморок. Как только они оказались в больничном крыле, слизеринец без каких-либо церемоний сбросил Гарри на ближайшую кровать и, едва слышно пробормотав что-то о поисках мадам Помфри, ушел. Однако, когда та наконец появилась, Малфоя нигде не оказалось. Лишь к обеду Гарри понял, что тот не вернется. Разумеется, нет. Да и зачем бы ему это делать? Мадам Помфри настояла на том, чтобы юноша остался в больничном крыле на ночь, и вот, после того, как чрезвычайно взволнованная Гермиона и ворчащий Рон, сразу же примчавшиеся проведать друга, ушли, Гарри откинулся на подушку и готов был предаться сну. Однако, судя по всему, у его разума были другие планы. Вместо того, чтобы провести спокойную ночь без каких-либо сновидений, Гарри внезапно осознал, что вновь оказался на квиддичном поле. И, ну разумеется, раз его разуму так нравится мучить самого себя, все вокруг покрыто розами. — Черт, — прорычал он. — Я знаю, что ты хочешь мне сказать! И вовсе не обязательно постоянно тыкать меня в это носом! — Беседуешь сам с собой, Поттер? Гарри замер. — Или здесь есть кто-то еще, а я и не заметил? Он медленно повернулся, чувствуя, как ужас незамедлительно сковал его по рукам и ногам, и увидел Малфоя, стоящего прямо перед ним. — Малфой, — весь воздух будто одним рывком покинул его легкие, стало тяжело дышать. — Проклятье. Это полный пиздец. Слизеринец молча смотрел прямо на Гарри, губы его постепенно растягивались в ухмылке. — Тьфу ты! Убирайся из моей головы! — крикнул Поттер, сжав ладонями виски. — А ты еще более самоуверен, чем обычно. — Боги, почему? Почему это происходит? Малфой лишь фыркнул и, к ужасу Гарри, подступил ближе: — Меньше болтовни, больше поцелуев. Э-э… ЧЕГО? Слизеринец мягко оттолкнул руки Гарри, зарылся пальцами в его волосы и, прикрыв глаза, прижался лбом к его лбу. Поттер не мог оторвать взгляда от лица Малфоя, завороженный тем, как ярко рдели на его щеках лепестки румянца, резко контрастируя с фарфорово-бледной кожей. — Я ждал этого весь день, — прошептал Малфой и судорожно выдохнул, до глубины души поразив Гарри этим едва слышным дрожащим звуком. Уже знакомая боль пронзила грудь. Чувство, охватившее юношу, было сложно описать. Его будто неудержимо утягивало все глубже и глубже под толщу воды, все звуки приглушенно доносились откуда-то издалека. Взгляд невольно соскользнул ниже, к губам Малфоя, изогнутым в дразнящей улыбке.Поцелуй же меня, если осмелишься. Я знаю, ты этого хочешь.
Первым порывом Гарри было все отрицать. Он не хочет этого, ни за что на свете. Однако его разум тут же возроптал, возмущенно повторяя, что никогда в жизни тот не выдумывал более явной лжи. Черт! Гарри вздрогнул, когда Малфой снова выдохнул и нежно слегка оттянул его волосы. Боже, он хочет поцеловать его. Как же сильно он этого хочет. Чувствуя, как быстро-быстро колотится сердце, Поттер обнял юношу, одной рукой сжав его поясницу, а другую осторожно прижав между лопаток, и приподнял подбородок, пока наконец, наконец, не почувствовал губы Малфоя на своих. Тот притянул его еще ближе к себе, и у Гарри перехватило дыхание, когда он почувствовал восхитительный запах его тела, горьковатую нотку парфюма и что-то еще, настолько незаметное, что едва поддавалось описанию. По рукам пробежали мурашки. — Боже, — простонал он, коснувшись языком кончика языка Малфоя, чувствуя себя так, будто вот-вот взорвется от желания. Нежные прикосновения, незнакомый до сих пор вкус… Никогда в своей жизни Гарри не ощущал ничего более приятного. Даже тот факт, что он целует Драко Малфоя заглушался настоящим фейерверком бурных эмоций. Он практически забыл собственное имя от того, как Малфой вздыхал ему в рот и прижимал к себе с такой силой, будто Гарри — единственное, что удерживает его на этой земле. Что самое смешное, это вовсе не казалось странным. По крайней мере, не так сильно, как он думал, будет. Напротив, от того, что он держал в своих руках Малфоя, где-то во вселенной будто что-то щелкнуло и наконец встало на свое место. Он чувствовал это нутром. Интересно, ощущал ли Малфой то же самое? Что ж, кажется, да, если судить по жадным, страстным касаниям его языка и крепкой хватке на волосах Гарри. — Мерлин, я мог бы заниматься этим весь день, — прошептал Малфой, не отрываясь от чужих губ, высвободив этими простыми словами что-то, что таилось в глубине души Гарри долгое время, хотя он сам даже не подозревал об этом. На мгновение он задумался, стоит ли начать беспокоиться об этом, но затем решил, что если не сможет прекратить сдерживать себя хотя бы во снах, то сумеет ли решиться на это когда-нибудь в реальной жизни? Так что он медленно откинулся назад, увлекая Малфоя за собой до того момента, как окончательно лег на спину, а Драко устроился на нем верхом. Боже милостивый. Малфой ласково погладил Гарри по щеке, безотрывно глядя на него из-под полуопущенных ресниц. — Не мог бы ты перестать быть таким привлекательным? Из-за тебя я совсем не мог сосредоточиться на домашнем задании сегодня. Гарри округлил глаза. Похоже, его подсознание немного перестаралось. — Кто бы говорил, — фыркнул он, завороженный тем, насколько волосы Малфоя оказались мягкими на ощупь. — Я никогда раньше не замечал, какие у тебя красивые глаза, — немного смущенно добавил несколько секунд спустя. На самом деле, он разговаривает не с настоящим Малфоем. Так что все в порядке. Слизеринец прикусил нижнюю губу, глядя на него так, будто видел его насквозь. Может, так оно и было. И, может, именно из-за этого Гарри не нужно было (и не хотелось) ничего говорить вслух. Ведь тишина, нависшая над ними, рождала ощущение странного невысказанного взаимопонимания. И в тот момент это казалось невероятно правильным. Так что, когда Малфой склонился над ним и снова поцеловал, сначала нежно, мягко лаская его губы своими, а затем все более настойчиво, жадно прижимаясь всем телом, Гарри постарался прогнать из разума оставшуюся тревогу. Он, едва заметно надавливая, провел ладонями по спине юноши и зарылся пальцами в светлые волосы на затылке. Поттер чувствовал аромат роз, на которых они лежали: свежий, сладкий, полный невысказанных обещаний. Сердце почему-то внезапно пронзило острой болью, а затем все его существо охватило желание рассказать Малфою. Ему нужно об этом знать. И, возможно, Гарри тоже нужно было услышать это от самого себя. — Малфой, — выдохнул он, сдавленно хихикнув, когда тот не прекратил целовать его, даже когда Гарри слегка оттолкнул его от себя. Он заставил себя принять более серьезное выражение, хотя сердце бешено колотилось от одного только взгляда слизеринца, светлого и удовлетворенного. — Малфой, я думаю… Мне кажется, что я влюбляюсь в тебя… Или уже влюбился. К изумлению Гарри, тот не выглядел удивленным. Его губы растянулись в искренней улыбке, и он снова склонился над Поттером, чтобы завладеть и его ртом, и всем его существованием. В тот момент Гарри узнал, что сны — лучший дар вселенной человечеству. К сожалению, также он узнал, что ни один сон, даже самый чудесный, не может длиться вечно. Как только Малфой провел пальцами вниз по его шее, все вокруг начало расплываться и, как бы сильно Гарри ни щурился, он все равно ни на чем не мог сфокусировать взгляд. А затем мир погрузилось во тьму. Поттер сморгнул, чувствуя себя потерянным и дезориентированным. Черт. Ну почему сны не могут длиться немного дольше? Теперь он был совершенно сбит с толку, немного смущен и возбужден. Просто прекрасно. Юноша прищурился, пытаясь воссоздать в памяти образ Малфоя, с улыбкой глядящего на него. Почему он ничего не ответил? Почему он просто улыбнулся? Хороший ли это знак? Гарри напомнил себе, что на самом деле тот Малфой был ненастоящим. Даже если бы он и сказал что-нибудь в ответ, это все равно ничего не значило бы. И все же, было бы здорово услышать это от него. Пусть даже во сне. — Черт, я уже ничего не понимаю, — пробормотал Гарри и перевернулся на другой бок, в тайне мечтая вновь увидеть сон об алых розах и юноше со светлыми волосами.***
Воспоминания о том сне и осознание его поразило Гарри как обухом по голове, когда на следующее утро он поднялся с кровати и начал собираться на завтрак. Он влюблен в Драко Малфоя. Он влюблен в Драко Малфоя и хочет поцеловать его, и… сделать кое-что еще. Черт возьми. При свете дня это кажется совершеннейшим абсурдом. Тем более, когда Гарри, игнорируя свою овсянку, неотрывно смотрел на слизеринский стол. Точнее, на одного конкретного слизеринца. И правда, абсурд. Как это вообще могло произойти незаметно от него самого? К тому времени, как закончились первые два урока, Гарри уже находился в состоянии полной паники. И что ему теперь делать? Он вошел в кабинет Зелий, чувствуя перманентную ненависть к себе из прошлого, который напросился работать в паре с Малфоем. Все остальные уже сидели за партами, и осталось лишь одно свободное место. Ну, разумеется. Разумеется, черт возьми. Он, нахмурившись, бросил косой взгляд на Малфоя, который лихорадочно строчил что-то на листе пергамента. «Это же наше вчерашнее домашнее задание», — вдруг понял Гарри.«Из-за тебя я совсем не мог сосредоточиться на домашнем задании сегодня.»
Гарри сглотнул, в затылке начало слегка покалывать. Это просто совпадение. Конечно, просто совпадение. Но… когда Малфой вообще делал домашнее задание прямо перед началом урока? О Боже. Но это ведь был всего лишь сон. Поттер мотнул головой, стараясь успокоиться. — Это на тебя немного не похоже, — кивнул он на пергамент Малфоя. — У меня были, — слизеринец прочистил горло, — Другие дела вчера вечером. Боже, он же не имеет в виду… Нет, конечно, он не имел ввиду это. — О, правда? И какие же? Малфой лишь фыркнул, будто говоря: «Так я тебе и сказал». Вскоре Гарри осознал, что просто не может найти в себе сил взглянуть на Малфоя. Вместо этого он сидел, уставившись на собственные руки, сложенные на коленях. «Хотя это не слишком удачная альтернатива», — подумал он, когда увидел, что у его ног возникло море розовых, слегка покачивающих изящными бутонами пионов. — Все еще не нашли противоядия, да? Боже, Малфой заметил. Дерьмо. — Я-то думал, что ты сможешь быть хоть немного полезным. Так, для разнообразия. — Ты же сам постоянно говорил мне ничего не трогать, — проворчал Гарри. — Ну, ты мог бы хотя бы принести ингредиенты, — слизеринец раздраженно вздохнул. — Хотя думаю, ты бы и это испортил. Да, лучше не вмешивайся в работу гения. — Позер. — Даже ты не можешь отрицать, что в Зельях я лучший, — протянул Малфой, многозначительно переведя взгляд на Гермиону. — Ага, и, дай угадаю, ты мог бы заниматься этим весь день. Как только слова вырвались из его рта, Гарри замер. Он увидел, как слизеринец подозрительно застыл, рука его дрогнула и зависла над котлом. — Что ты только что сказал? Они в ужасе смотрели друг на друга, понимая, что произошло невозможное. Тот сон был настоящим. Ну, не совсем так, но… Боже, на самом деле Гарри вообще не понимал, что за чертовщина здесь творится. — Нет, — выдохнул Малфой. Его голос зазвенел от страха, словно натянутая струна. — Этого не может быть. «Ирония судьбы», — подумал Гарри. Именно это он постоянно повторял себе на протяжении последних нескольких недель. И, несмотря на то, что все это абсолютно ужасно и неловко, Поттер сразу же задался вопросом, почему Малфой так напуган. Это ведь он сделал первый шаг, это он так страстно желал поцеловать Гарри. Кроме того, слизеринец вел себя так, будто они уже делали это раньше, а те поцелуи были вовсе не первыми. Так в чем его проблема? Или для Малфоя это нормально только в фантазиях? — Малфой, — начал Гарри, на самом деле не зная, что хочет сказать. — Нет, — перебил тот, попятившись. — Не смей даже приближаться ко мне. Поттер никогда раньше не видел, чтобы Малфой двигался так быстро. Не оглядываясь, тот вылетел из кабинета. Торопливый перестук каблуков еще долго эхом отдавался от каменных стен. Гарри осел на стул, вполголоса чертыхаясь из-за боли в груди. Осознать, что он влюблен в Малфоя это одно дело. Но вот когда его открыто отвергают, да еще и смотрят как на что-то мерзкое… Как он вообще может себя так вести? Как он может целовать Гарри, выглядя при этом так, будто действительно хочет целовать его, хочет быть с ним, а потом просто сбегать? Охваченный слепой яростью, Поттер вскочил с места, намереваясь выследить Малфоя и высказать все, что об этом думает. Однако прежде чем он успел сделать хоть один шаг, ощутил резкую боль, пронзившую грудь, словно заклятие Круциатуса. Едва слыша бормотание студентов вокруг, он согнулся пополам и зашелся кашлем. Он кашлял и кашлял до тех пор, пока не почувствовал, что горло вот-вот разорвется. И когда Гарри наконец ощутил блаженную пустоту внутри, хотя буквально каждый мускул его тела ныл, то увидел это. На полу лежал одинокий черный тюльпан. — Боже мой, Гарри, — сдавленно прошептала Гермиона. Сам он даже не заметил, когда она подошла. — Весьма прискорбно, — пробормотал Слизнорт, рассматривая цветок. Он странно посмотрел на Поттера, а затем перевел взгляд на дверь. Боже, профессор знает. И Гермиона наверняка тоже. Гарри плюхнулся обратно на стул и уставился в пол, хотя на самом деле не видел ровным счетом ничего. Судя по тому, что говорил профессор и что было написано в книге Дина, это плохо кончится. Неужели вселенная хочет забрать его или что-то вроде того? Даже любовь несет в себе для Гарри смертельную опасность. Получается, счастье — это и правда не для него. — Кто-нибудь, приведите Малфоя обратно, — прогремел Слизнорт. — Нет, не надо, — торопливо заговорил Поттер. — Пожалуйста, не надо. — Гарри, мальчик мой, мы должны… Мерлинова борода! Юноша упал на колени, охваченный новым приступом кашля. Он чувствовал себя хуже, чем раньше. Он не мог дышать. Он не мог думать. Он не мог видеть ничего кроме ужасающей, зловещей тьмы.***
— Гарри? Гарри, ты меня слышишь? — Что… Что происходит? — простонал Поттер, не открывая глаз. Каждая клеточка его тела невыносимо болела, казалось, если он сделает хоть одно движение, то просто умрет. — О, хвала небесам! — Гермиона на мгновение прижала свою узкую ладошку к его лбу. Собрав силы в кулак, Гарри открыл глаза и тут же болезненно зашипел от яркого света, ударившего в лицо. — Я уже думала… Я думала… Он повернулся к Гермионе, которая сидела на краю кровати. Рыдания, сотрясавшие ее тело, вырывались наружу тихими всхлипами, что раздавались на все больничное крыло. — Что случилось? — спросил Поттер и вздрогнул. Ощущения были такие, будто он проглотил мешок гвоздей. — Ты потерял сознание после того, как выкашлял еще больше тюльпанов. Черных тюльпанов, — Гермиона произнесла последнюю часть так, будто это должно было ему о чем-то сказать. Гарри приподнял бровь, внимательно глядя на подругу, которая, похоже, сразу все поняла. Она потянулась к своей сумке и достала оттуда книгу под названием «Ботаническое блаженство». Юноша фыркнул себе под нос. — Тюльпаны символизируют сильную привязанность и любовь, — начала она. — В этом плане они схожи с розами, но тюльпаны — это скорее об эмоциональной связи. Поттер уставился на Гермиону, чувствуя себя так, будто кто-то влепил ему пощечину. Он предполагал, что она знает, но узнавать об этом вот так… — Дальше. Черные тюльпаны обычно означают силу и власть, — продолжила девушка. — Однако конкретно в твоем случае… Мы считаем, они олицетворяют что-то другое. — Мы? — повторил Гарри, чувствуя непреодолимое желание придушить себя подушкой. — Профессор Слизнорт и я. Мы думаем, это… — Все в порядке, — прервал ее юноша, приподняв правую руку в защитном движении. — Мне кажется, я знаю, что это означает. Гермиона закусила щеку изнутри, будто пытаясь решить, стоит ли ей промолчать или нет. — Как это произошло, Гарри? — очевидно, она выбрала вариант «нет». — Понятия не имею, — вздохнул Поттер. — Поверь мне, я был так же шокирован, как и ты. — Когда Малфой сбежал, казалось, будто он почти… Они оба подскочили, когда дверь в больничное крыло вдруг распахнулась и на пороге появились трое парней, выглядящих одинаково сердито. — Рон! Что ты делаешь? — вскричала Гермиона. Они с Дином быстро вошли внутрь, таща за собой раскрасневшегося Малфоя. — Мы не позволим ему уйти безнаказанным, — сказал Рон. — Этому парню пришло время прекратить быть трусом. — Кого это ты назвал трусом, Уизли? — выплюнул слизеринец. — Все мы знаем, что происходит, Малфой, — произнес Дин. — Можешь прекратить этот цирк. — Первым делом, — продолжил он, роясь в сумке. — Прочти-ка это, — юноша протянул слизеринцу книгу, которую Поттер сразу же узнал. Сказка о Принце и Рыцаре. О Боже. Малфой с кислым выражением лица взглянул на книгу: — Детская сказка? Серьезно? Ты хочешь, чтобы я… — под убийственным взглядом Дина он умолк и медленно открыл первую страницу. Гарри не мигая наблюдал за тем, как юноша читал книгу, переворачивая страницу за страницей и с каждой секундой принимая все более замкнутое и суровое выражение. — Это… — Малфой покачал головой. — Что это за чертовщина? Хотите сказать, это я виноват в том, что Поттер скоро умрет? — он мрачно уставился в пол, по щекам начал расползаться жгучий румянец. Скорее всего, он сожалел, что вообще что-то сказал. — Постой, что? Да что ты… — Дин вырвал книгу из рук Малфоя. Он нахмурился, разглядывая ее. — Вот проклятье! Здесь не хватает одной страницы. — Правда? — спросил Гарри, и его сердце невольно начало биться быстрее. — Тьфу ты! Я напишу маме и попрошу, чтобы она поискала последний лист. У этого, — Дин приподнял книгу. — Совсем другая концовка. — О, — Поттер прикусил губу и постарался не смотреть на Малфоя. Безрезультатно. — Может, эм, — Гермиона прочистила горло. — Может быть, нам стоит дать им немного времени наедине, — наконец произнесла она и вытолкнула сопротивляющегося Рона из больничного крыла, а следом за ними спокойно вышел и Дин. — Итак, — сказал Гарри просто чтобы прервать затянувшееся молчание. — Интересно, чем все же закончится та сказка Дина, да? — у него во рту мгновенно пересохло, как только Малфой взглянул на него с каменным выражением лица. — Как думаешь, сколько тебе еще осталось? — пробормотал тот. То, что слизеринец сформулировал фразу так, будто то, что Гарри не выживет — аксиома, застало самого Поттера врасплох. Хотя… Может, он и правда не выживет. — Не знаю, — ответил он и потянул на себя одеяло. — Это было больно, — при воспоминаниях о том моменте горло нервно сжалось. — Кашлять цветами. Думаю, когда такое произойдет снова, то я скорее всего задохнусь и… умру. Гарри взглянул на Малфоя, который, в свою очередь, стоял и, приоткрыв рот, смотрел на него с таким выражением лица, будто только что вызвал боггарта и теперь вынужден взглянуть в лицо своему худшему страху. Какое-то время они оба молчали, и Поттер уже даже не мог понять, сколько длится эта напряженная тишина: всего пару секунд или несколько часов. Он только очень хотел, чтобы слизеринец сказал что-нибудь. Хоть что-нибудь. — Я делаю это лишь для того, чтобы помочь тебе, Поттер, — наконец проворчал Малфой. Гарри нахмурился, глядя как он запечатывает дверь заклинанием. На языке вертелось замечание о том, что угрожающий тон слизеринца и то, что он запер их вдвоем в больничном крыле, не слишком внушает доверие, но Поттер проглотил его и промолчал, когда Малфой вдруг резко повернулся и пошел прямо к нему. — Как… — Гарри сглотнул. — Как мне поможет то, что ты запер меня здесь? — Дело вовсе не в запирании тебя, а… — Малфой тоже сглотнул и, наблюдая за судорожным движением его кадыка, Поттер почувствовал, как начинает нервничать еще больше. — В создании уединения. — О, — Гарри замер, когда слизеринец подошел ближе. Инстинкты кричали отодвинуться подальше, но, с другой стороны, технически действия юноши не несли в себе никакой угрозы. Малфой заключил лицо Гарри в ладони, внимательно глядя на него с каким-то странным блеском в глазах. Будто молчаливо пытался спросить… что-то. Хотя даже если бы он все же произнес это вслух, Поттер не был уверен, что сможет ответить. Все его тело будто было охвачено пламенем, и жаркие невидимые лепестки безжалостно пожирали его, облизывая затылок и плечи. Пристальный взгляд светлых глаз вызвал у Гарри волну неконтролируемой дрожи, и прежде чем осознать, что делает, он ухватился за локоть Малфоя, чтобы не упасть. — Я делаю это лишь чтобы помочь тебе, — повторил слизеринец, будто не столько для Поттера, сколько для себя самого. Словно успокаивающую мантру. — Угу, — отозвался Гарри, не в силах сосредоточиться ни на чем ином, кроме глаз Малфоя. И когда тот слегка наклонился, будто собирался поцеловать, у него перехватило дыхание. Ох. Ох. Он крепче сжал локоть парня, чувствуя, как где-то в глубине души закипает страх. Малфой собирается поцеловать его. На этот раз по-настоящему. — Поттер? Гарри несколько раз глубоко вздохнул, ошеломленный покалыванием где-то в затылке и бешеным биением сердца, набатом грохочущим в ушах. — Поттер, ты ведь хочешь этого? Это… Не до конца понимая, что делает, Гарри обхватил Малфоя за шею одной рукой и притянул к себе. Его губы оказались в точности такими, какими он их запомнил: теплыми, мягкими и успокаивающими. В тот момент Поттер вновь почувствовал, будто что-то встало на свои места. Что-то, что невозможно потрогать или увидеть. — Боже, — он притянул Малфоя ближе к себе. Тот оступился, но мгновенно восстановил равновесие. Спустя секунду Гарри ахнул, почувствовав, как слизеринец одним слитным движением оказался на кровати, а затем оседлал его. Может, все-таки и хорошо, что он запер дверь. В точности как во сне, Малфой прижался к нему и вновь поцеловал. Поцеловал так, будто Гарри был для него воздухом, будто он дышал одними лишь тихими вздохами, рождающимися между их губ. И Гарри чувствовал абсолютно то же самое. Словно его телу было необходимо тянуться как можно ближе к Малфою. Возможно, это была лишь игра воображения, но Гарри казалось, что чем дольше они целуются, тем меньше боли он чувствует. У него не то что камень с души упал, а целая гора с грохотом свалилась с плеч. Все это вызывало благоговейный трепет, как и ощущение перекатывающихся под его пальцами мышц Малфоя, и теперь уже знакомый вкус его губ, что всегда заставлял желать большего. — Знаешь, — произнес Гарри, переводя дыхание. — Не то чтобы я жаловался, но как именно это мне поможет? Малфой взглянул на него, переменившись в лице. Он задумался, словно принимая самое сложное решение в своей жизни. — Я солгал тебе, — наконец прошептал юноша. — О чем? — спросил Гарри, разрываясь от нетерпения. — Я… я знаю историю о Принце и Рыцаре. Ох. Это… не то, чего он ожидал. — И? — И, — Малфой закусил губу. — Я знаю, чем она заканчивается. Знаю, что исцелит тебя. — Знаешь? — уставился на него Поттер. — И что… что же это? — Кое-что, чего я и не предполагал, — слизеринец фыркнул и покачал головой. — Очевидно, я. — Ты, — нахмурился Гарри в ответ. — Да, — Малфой взял его за руку и взглянул на нее так, будто увидел впервые в жизни. — Потому что ты, очевидно, любишь меня. Гарри замер, похолодев от ужаса. Боже, ну конечно. Как он мог забыть? Как он, черт возьми, мог забыть? Он ведь сам сказал об этом Малфою. Действительно сказал. — Твою мать, — прорычал он и попытался прикрыть глаза ладонью, но Малфой удержал его руку, не позволяя спрятать лицо. — Когда я узнал, что это был не просто сон, то испытал огромное облегчение, что не ответил тебе, — пробормотал тот. — Я бы слишком смутился, если бы выложил все тогда. Гарри потребовалось немного времени, чтобы полностью понять слова Малфоя или хотя бы попробовать правильно их истолковать. Он только что сказал, что тоже любит его? — Ты… ты хочешь посмотреть? — спросил слизеринец, и Гарри подумал, что никогда не видел ничего прелестнее нежного румянца на его щеках. — Посмотреть что? — Мой экземпляр «Принца и Рыцаря». Я привез его из дома после каникул. — О, конечно, — пробормотал Гарри. — Он в моей спальне, — Малфой бросил на него выразительный взгляд, и Поттер понадеялся, что верно истолковал ситуацию, и Драко действительно предлагает ему не просто почитать вместе сказку. — Хорошо. Путь к подземельям казался бесконечным. Они все шли, и шли, и шли, а когда наконец ступили в гостиную, десятки пристальных взглядов тут же устремились к ним и почти невыносимо жгли спины. Лишь когда дверь в спальню наконец закрылась, отрезая любые звуки извне, Гарри смог окончательно расслабиться. «Как иронично», — подумал он. Каких-то пару месяцев назад нахождение в комнате Малфоя произвело бы на него вовсе не то чувство умиротворяющего спокойствия, а прямо противоположный эффект. — Вот моя кровать, — произнес слизеринец непривычно смущенно и указал на постель, стоящую под самым окном. Гарри кивнул, с досадой все полнее ощущая неловкость между ними. Наконец, собрав все свое мужество в кулак, он подошел к Малфою и аккуратно взял его за руку. Тот лишь слегка растерянно моргнул, явно удивленный смелостью Гарри. — Это… это нормально? Я имею в виду, э-э, ничего если я… — Мерлин, Поттер, тебе что, двенадцать? — тень улыбки промелькнула на бледном лице Малфоя, и Гарри не смог не улыбнуться в ответ. — Вот, — Малфой свободной рукой взял с прикроватной тумбочки книгу и жестом пригласил Гарри сесть. — Подожди, прежде чем я прочту ее, — произнес Поттер, беря с колен слизеринца сказку. — Ты… ты сказал тогда, что рад, что не ответил мне, — он поколебался, надеясь, что не выставляет себя полным дураком. — Но, эм… — Поттер, — вздохнул Малфой, сжимая его ладонь. — Только ты можешь быть таким придурком. — Эй, но я… ммф… Драко заткнул его поцелуем. Но как бы Гарри ни нравился этот способ невербального общения, он должен был знать наверняка. — Так ты, э-э… ты любишь? Тоже? — Дочитай сказку, Поттер. Тогда ты все поймешь, — беззлобно фыркнул Малфой. — Ладно. — И, ради Мерлина, прекрати так улыбаться. Ты выглядишь безумцем. — Ладно, — повторил Гарри, но перестать улыбаться все же не смог. Наверняка скоро от такого у него заболят щеки, но сейчас… Сейчас ему было все равно. Абсолютно все равно. Он быстро поцеловал руку Малфоя и, не выпуская ее из своей, раскрыл книгу, чтобы прочитать наконец настоящую концовку. Концовку, которая заставит его улыбаться еще больше. «Рыцарь вновь упал на колени перед постелью Принца. Он думал, что было уже слишком поздно, ведь прекрасный Принц умер во сне. Не желая больше жить, когда Принц его был мертв, он достал из ножен меч, намереваясь покончить со своими страданиями. Однако, взглянув снова на прекрасного юношу, Рыцарь опустил клинок и взял Принца за руку, чтобы поцеловать в первый и последний раз. — Мой Принц. С самого дня своего рождения я принадлежал тебе. Но ты и предположить бы не смог, скольким на самом деле владел. В своих руках ты держал и тело мое, и душу. Но я отдал тебе даже больше того — мое сердце. И оно навсегда останется твоим. К удивлению Рыцаря, рука, которую он поцеловал, вдруг шевельнулась и ласково коснулась его щеки. — Мой Рыцарь. Человек не может жить без сердца. И думается мне, именно потому мы оба все еще ходим по этой земле, что я владею твоим сердцем, а ты — моим. Со звоном упал на пол ненужный более меч, а Рыцарь обнял Принца исцелил его поцелуем истинной любви. И вот, вскоре Принцесса вернулась в свое королевство, искать такую же чудесную любовь, как у Принца и Рыцаря, которые зажили долго и счастливо, без войн и страданий.»