Открываю глаза и не сразу вспоминаю, какой сегодня день. Солнечные лучи светят мне прямо в глаза, будто хотят меня ослепить, а я, вместо того, чтобы поднять свое тело и задернуть шторы, назло им жмурюсь, прямо как в детстве. Они не заставят меня оторваться от теплой и нежной кровати ни при каких обстоятельствах, — думаю я, переворачиваясь на другой бок. Благодаря такому движению, мое левое плечо перекрывает солнце, и веки наконец расслабляются, давая глазам приоткрыться.
Внутри меня, где-то на задворках разума, что-то посылает слабые сигналы, будто хочет предупредить или напомнить о чем-то, но моя голова не желает сосредотачиваться на этом. Смотрю перед собой и вижу, как блестят персиковые обои на свету, и почему-то не могу вспомнить, что бы видела эту картину раньше. Словно молния, ко мне вернулось последнее воспоминание, а за ним предыдущее, и так пока вся картина не сложится у меня в голове. Я ловлю себя на том, что не дышу уже полминуты. Когда я делаю вдох, и мои легкие наполняются воздухом, мозг, меньше, чем за миллисекунду, посылает сигнал мышцам, и моя голова отрывается от подушки.
Совсем забываю о солнце и его лучах, игриво щекотящих мои щеки, потому что мозг забит другим. Вытаскиваю ноги из-под одеяла и касаюсь носками стоп до деревянного пола, ожидаю неприятное ощущение холода на своей коже и мурашек, вмиг поползущих по моим ногам, начиная со стоп, потом икр, и заканчивая бедрами, но всего этого не происходит: я ощущаю лишь теплую древесину. Опускаю взгляд и замечаю, что благодаря раскрытым шторам и яркому солнцу пол нагрелся и больше не заставлял меня съеживаться от привычного мне холода.
Окончательно прихожу в себя и приподнимаюсь, опираясь руками о края кровати. Ноги еле держат меня, и я чувствую, что вот-вот упаду, но продолжаю стоять. Поворачиваю взгляд на окно и уже хочу развернуться, подойти к нему и закрыть шторы, как я привыкла делать каждый вечер, заранее спасая себя от утренних попыток солнечных лучей защекотать меня, но ничего не делаю. Теплый свет меня почему-то успокаивает, и я решаю оставить все как есть.
В, практически, пустой комнате я не могу ни на чем конкретно остановить свой взгляд, и лишь, когда опускаю голову, замечаю на полу небольшую баночку. Поднимаю ее, напрягая при этом все мышцы, будто они успели за одну ночь атрофироваться, но не нахожу на ней никакой записи. Просто пустая стеклянная баночка.
Не нагружаю голову этим пустяком и просто бросаю ее на все еще хранившую мое тепло постель. И даже если я уйду и больше не лягу на нее, лучи все равно не дадут ей остыть. А вечером я вернусь и, поменявшись с ними работой, продолжу отдавать ей свое тепло. Наверное, — думаю я, — она не привыкла к такому, ведь она, как и я, впервые просыпается не в темной и прохладной комнате, а в тепле и уюте, в такой непринужденной обстановке.
Ловлю себя на мысли, что мне хочется остаться здесь и никуда не выходить, но я не могу, ведь сегодня такой важный день: я наконец узнаю о своих способностях!
Опускаю глаза и осматриваю себя: на мне обычная белая сорочка, доходящая практически до колен. Поднимаю руки и для себя отмечаю, что сильно исхудала за последнее время.
Наконец отхожу от кровати, направляясь к двери. Одежды я не нашла, и поэтому решила выйти прямо так, в сорочке. В коридоре не так тепло, как в комнате, но тоже приятно. Прямые солнечные лучи до сюда не доходили, и мне приходится вставать на носочки, чтобы избежать неприятного ощущения, но позже я опускаюсь, по-немногу привыкая к прохладному полу. И, все же, — думаю я, идя по пустому коридору к выходу, — древесина здесь волшебная — она не умеет отпускать все свое тепло, даже если солнечные лучи не касаются ее поверхности напрямую.
Выхожу во дворик и медленно касаюсь стопами теплой и мягкой травы. Наслаждение. Тишина, прерываемая только еле слышными дальними криками птиц и шумом воды вдалеке.
Что-то в закромах сознания продолжает беспокоить меня, пусть и не сильно, зато не дает мне расслабиться и полностью слиться с природой хотя бы на несколько минут перед тем, как монастырь наполниться привычными веселыми криками моих друзей… и не только.
Мысли о нем заставляют мое сердце екнуть, и я замечаю, что то небольшое чувство тревоги, беспокоившее меня моментом назад, затмевается на фоне новых чувств, за считанные секунды заполняющих собой все мое тело до последней клетки. Я растворяюсь в этих мыслях, и моя душа на секунду покидает тело, начиная весело бегать по траве, прыгать от радости, переполняющей меня, и танцевать под песни птиц.
Но я возвращаюсь в реальность и опускаю голову. Мне хочется бегать, танцевать, резвиться, но мое тело не двигается. Нахожу в себе силы только на слабые шаги в сторону статуи неподалеку от выхода из монастыря, но, когда мои пальцы уже практически касаются кнопки, я отдёргиваю руку. Думаю, что тренироваться сейчас однозначно не смогу, и решаю просто прогуляться по дворику, наслаждаясь последними спокойными минутами.
Снова вспоминаю о нем, и непонятная сила овладевает мной. Я понимаю, что хочу увидеть его прямо сейчас, и не секундой позже. Направляюсь обратно в монастырь, и отмечаю для себя такое ощущение, будто я не видела его не несколько часов, а несколько лет.
Останавливаюсь у входа, не решаясь променять мягкую и теплую траву на прохладную древесину. В голове, где-то очень далеко и очень неразборчиво, опять замаячило непонятное ощущение, вызывающее у меня беспричинный страх, но всего лишь на пару секунд. Источник его или причину мне разглядеть не удается, но я не сильно стараюсь.
Желание переступить порог и со всей скоростью побежать к нему переполняет меня, но я стою на месте. Непонятная сила держит меня, и я решаю не беспокоить его заранее, а просто еще чуток побыть одной.
Возвращаюсь в центр дворика и осматриваюсь, будто хочу зацепиться за что-то, и нахожу это: что-то белое лежит недалеко от другого входа в монастырь. Оно лежит в траве, и я на момент удивляюсь, что смогла разглядеть этот предмет, а потом уже медленно направляюсь в его сторону.
Сделав пару шагов, замечаю, что это белое пятно — небольшая коробка. Непонятное мне чувство ударяет прямо в грудь, и я замираю на середине пути. На момент страх, до этого слабо проскальзывающий в моих мыслях, овладевает мной на несколько секунд.
Я шатаюсь и падаю, но вытянутая вперед рука помогает мне удержаться на ногах. Мысли путаются, и я отмечаю, что непонятное чувство на сей раз не ушло, а осталось.
Медленно приближаюсь к коробке и понимаю, что в ней находится что-то страшное, но все равно чувствую, что я должна ее открыть. Присаживаюсь рядом с ней, и трясущимися руками дотрагиваюсь до коробки.
В грудь очередной раз что-то ударяет, но руки не все еще держатся за крышку. Вдыхаю свежий воздух и открываю коробку.
Внутри лежит конверт, прозрачная баночка с какой-то жидкостью и закрытое зеркальце. Чувствую, как учащается пульс, но я тяну руку к письму, и меня не на шутку охватывает необъяснимый страх. Достаю сложенный вдвое лист и раскрываю.
Читаю, но не понимаю прочитанного. Для себя отмечаю, что не могу понять ни единого слова в письме.
Неожиданно, я срываюсь с места и бегу в монастырь. Я не знаю, зачем я это делаю, просто чувствую, что так надо. Вбегаю внутрь и, не обращая ни малейшего внимания на холод деревянных полов, начинаю заглядывать в каждую дверь.
С каждым пустым помещением мое сердце бьется все сильней и сильней, и к концу, когда я опять достигаю первой комнаты, я останавливаюсь. Мое дыхание восстанавливается, а пульс возвращается в нормальное русло. Закрываю глаза, и в один миг ко мне возвращаются все воспоминания, которые мне удалось забыть.
Но я больше не испытываю страха или ужаса — все, наконец, встало на свои места. Медленно я возвращаюсь во дворик. Нахожу взглядом коробку. Подхожу к ней и сажусь перед ней. Солнечные лучи щекочут мою кожу. А теплая и мягкая трава, видимо, сговорилась с ними и щекочет мои ноги.
Я вытаскиваю письмо из коробки и убираю его в сторону — теперь я знаю все, что там написано. Беру пузырек в руки, а затем убираю в небольшой карман сорочки. Беру в руки зеркальце, но открывать его мне нет смысла.
Ведь я вспомнила все.
***
Не сдерживая слез, девушка судорожно берет в руку ручку и начинает писать. Выходит во дворик и находит у входа посылку: небольшая, но очень увесистая коробка. Открывает ее, берет два пузырька, и убирает оставшиеся в дом.
Найдя первую попавшуюся коробку — белую, девушка складывает туда свое письмо, один пузырек и… зеркальце. Единственное зеркало во всем монастыре. Закрыв коробку крышкой, девушка во второй раз выходит во дворик: на улице совсем темно. Кладет ее подальше от входа, в траву, и возвращается в комнату.
Садится на кровать и достает пузырек. Не раздумывая ни секунды, девушка выпивает все содержимое и кладет пустую бутыль рядом с кроватью. Уже забравшись в постель и закрыв глаза, девушка замечает неяркий свет, проходящий сквозь ее веки. Она вспоминает, что совсем забыла зашторить окна, как привыкла это делать все время, и теперь луна слабо светит ей прямо в лицо.
Девушка пытается приподняться, но уже поздно — тело ослабло, а разум затуманился. Выкинув все мысли из головы, она погружается в долгий, но спокойный сон.
***
Дорогая я,
Если ты это читаешь, значит у тебя получилось все забыть. Забыть произошедший пару дней назад ужас. Возможно, для тебя прошло уже гораздо больше времени. Я не знаю, сколько буду спать, но доктор обещал, что не мало. Я надеюсь.
Ты, скорее всего, думаешь, что сегодня узнаешь о своих способностях, да? Но, если ты сейчас читаешь это, то у тебя уже появились эти способности. Удивлена, да?
Я знаю, ты надеялась, что твоей способностью станет землетрясение. И ты не ошиблась. Разумеется, ведь мы обе знаем, кому принадлежит наше сердце?
Правда, произошло кое-что, чего ты боялась больше всего. Да… твоя способность была не на все сто процентов землетрясением.
Больнее всего было смотреть на то, как его выражение лица сменилось, когда он увидел. Я не хочу писать, что было дальше, но я думаю, ты вспомнишь.
Я не могла жить с такой болью и обратилась к одному малоизвестному врачу. Он предложил мне одно лекарство, которое я совсем скоро испытаю на себе. Его в запасе еще очень много, можешь найти его в шкафу на кухне.
А зеркало… это просто, чтобы ты вспомнила.
Если ты решишь продолжить начатое мной, напиши, пожалуйста, такое же письмо себе или оставь это, положи в коробку еще один пузырек.
Я очень надеюсь, что когда-нибудь эта рана заживет, и я, то есть ты, смогу зажить заново.
Если ты к этому готова — давай. Если нет — не расстраивайся, оставь это на потом. Но когда-нибудь ты будешь готова.
С любовью я,
То есть ты
Внизу письма была подпись, сделанная явно через какое-то время:
Не зашторивай окна, как делала всегда, а попробуй дать солнцу пощекотать себя ранним утром. Я уверена, тебе понравится:)
***
Я выхожу за пределы монастыря и бегу, пытаясь совладать со своими эмоциями. Ловлю себя на ощущении, будто просидела в заточении долгие годы, и только сейчас я вырвалась на свободу.
Кожу щекочут лучи, а по теплой и мягкой траве приятно бежать. Улыбка не сходит с лица.
Я подбегаю к реке, в которой раньше любила купаться. Захожу в нее по колени, и мурашки, сопровождаемые моим дрожанием, появляются на моем теле, но почему-то я начинаю смеяться.
Не замечаю, как проходит день. Наконец собираюсь уходить, ведь мне еще писать письмо, но в последний момент разворачиваюсь и подхожу к воде, садясь на корточки.
Вода немного рябится. Она такая прозрачная, что можно разглядеть каждый камешек на дне.
Я приближаю лицо к воде, пытаюсь разглядеть каждую деталь водного обиталища, когда нечаянно перевожу взгляд, и фокус появляется на моем отражении.
Перед тем, как встать и направиться к монастырю, я поправляю свои черные, словно уголь, волосы, когда замечаю среди них белую, словно чистый и незапятнанный снег, прядь.
И улыбаюсь.
