Карантин

Очако всегда бесил её сосед. То есть, он был не совсем её соседом, но так сложилось, что жил он в доме напротив. Их окна находились на одном уровне, и дома разделялись лишь узкой улочкой. Из-за этого неприятный, почти оглушающий стук барабанов просачивался сквозь оконное стекло, что очень мешало сконцентрироваться на чтении. Как, чёрт возьми, его до сих пор не выселили? Иногда, когда Очако сидела на подоконнике, она могла увидеть, как сосед кричит на телевизор из-за какой-то видеоигры, в которую рубился. Он был несносен. Однажды она даже столкнулась с ним на улице и поздоровалась: — Доброе утро! — но в ответ получила только ухмылку. Придурок. Когда их району было сказано изолироваться, было немного нервно, но больше… скучно, как бы ужасно это ни звучало. Очако обнаружила, что большую часть времени она пялилась в потолок, потому что компьютер и телевизор она не покупала — такие вещи слишком дорогие, роскошь, которую она не могла себе позволить. Поэтому она перечитывала книги, пролистывала те несколько комиксов, которые у неё были, пока скука не вжала в стекло её огромного окна — смотреть на плывущие облака. Карие глаза Очако проследили линию деревьев вдалеке. Она медленно считала деревья. Один… два… три… Потом кирпичи здания напротив. Семь… восемь… девять… Ряды окон в рамах. Одиннадцать… двенадцать… Кубики пресса её соседа. Пять... Шесть... Она пискнула, с ужасом и восхищением наблюдая за белобрысым ужасным соседом в спортивных штанах, которые едва держались на его бёдрах. Сильная рука подняла гирю до плеча, заставив мышцы напрячься и обозначиться ярче. Очако обняла колени, медленно наклонив голову и наблюдая, как хорошо сложенное тело двигается во время утренней тренировки. Её глаза устремились к резко очерченной груди, жёсткой челюсти… и, наконец, встретились с его алыми глазами, которые смотрели прямо на неё. — Ой. Её поймали. Он сердито нахмурился, после чего задёрнул шторы, оставив её смотреть на тёмно-красную ткань, которая ясно давала понять, что шоу окончено. Ну… это было здорово и неловко одновременно. Несколько дней подряд шторы оставались задёрнутыми. Очако снова занялась счётом кирпичей, наблюдением за облаками и перечитыванием всё тех же старых книг. Иногда она открывала окно, чтобы скрестить руки на груди и вздохнуть от скуки. В один из таких дней она услышала приглушенное движение шторы за закрытым окном. Очако оживилась, заметив, что её сосед тянет красную ткань, чтобы впустить немного солнечного света. На мгновение они пересеклись взглядами, и он угрожающе нахмурился, после чего плюхнулся на ярко-оранжевое кресло-мешок. Подождите, он что… мебель передвинул? Не то чтобы Очако вообще обращала на это внимание, но теперь она отлично видела экран его телевизора, и его кресло-мешок было чуть в стороне, благодаря чему она могла смотреть на экран через большое окно. Похоже, он тоже изнывал от скуки и занялся перестановкой, чтоб сохранить хоть какое-то ощущение деятельности. Очако чуть склонила голову, когда он включил фильм, вдавливая кнопки на пульте до упора, чтобы в нижней части экрана показались иероглифы. Она отвела глаза, рассматривая серый асфальт улочки, затем снова вернулась к чужому окну и впилась взглядом в экран телевизора. Она вздрогнула, когда увидела, что он едва заметно повернул голову, глядя через плечо и… Тут же резко отвернулся обратно к телевизору. Она нахмурилась, с любопытством глядя в экран, и облокотилась о подоконник для удобства. Время от времени он поворачивал голову и косился на неё через плечо. Когда это происходило, она поворачивала голову в другую сторону, изо всех сил делая вид, что не подсматривает… но сюжет и правда захватывал! Вскоре, забыв о стыде, она уложила подбородок на ладони, пока её взгляд скользил по движущимся изображениям и иероглифам на экране. Когда фильм закончился, её сосед поднялся. Бросив ей нечитаемый взгляд, он ухмыльнулся и снова задёрнул шторы. Шоу окончено… На следующий день всё повторилось. Он раздвинул шторы — в этот раз она могла поклясться, что телевизор был ближе к окну, чем до этого. Сосед врубил субтитры, начался новый фильм. Правда, в этот раз он не косился на неё, проверяя, а просто спокойно смотрел фильм. Когда тот подошёл к концу, парень поднялся, бросил взгляд на Очако и задёрнул шторы. Это стало самым важным событием за день. Очако обнаружила, что рано проснулась, умылась и оделась, чтобы выглядеть прилично, прежде чем подскочить к окну и распахнуть его. Она терпеливо сидела на подоконнике, пока шторы не разъехались. Очако энергично помахала явившемуся соседу. Тот фыркнул. Телевизор был практически в окне. Сосед включил его, пока просматривал свою коллекцию дивиди. Затем он сел на подоконник, открыл окно и позвал Очако через всю улицу. — Экшн или триллер, — крикнул он. — А? Впервые Очако услышала его голос, когда он не ругается, и это было… — ТЫ ВСЁ, БЛЯТЬ, УСЛЫШАЛА! — рявкнул он. А, всё снова в норме. — А разве это не одно и то же? — спросила она, опёршись щекой на руку. Он громко цокнул языком, чтоб она наверняка это заметила. — Нет, блять, не одно и то же, — сверкнул он глазами. — Ммм… — Ускорься, я не собираюсь ждать целый день! — Почему? Ты куда-то собрался? — хихикнула она. — Отъебись. — Почему ты меня спрашиваешь? — Ты хочешь смотреть фильм или нет?!  — Знаешь, ты так много ругаешься, — указала она на очевидное, отчего его глаза опасно сощурились. — Ммм… — она прижала кончик указательного пальца к подбородку. — Экшн. — Блять, неужели… — он развернулся к консоли, чуть с ней повозился и затем запустил дивиди. Он сел, скрестив руки на груди, и облокотился спиной на откос окна, глядя на экран. — Меня зовут Урарака Очако! Его голова чуть повернулась в её сторону, и он снова покосился на неё. — А вот теперь ты должен сказать мне своё имя! — Отстань. — Какое интересное имя! — он не был удивлён её реакцией. — Бакуго… — Бакуго?.. — Бакуго Кацуки. — Кацуки-кун! Он побледнел, после чего высунулся из окна, вцепившись в подоконник, и завопил: — ПРОСТО БАКУГО! Она подняла руки, мол, сдаюсь, смеясь над его реакцией, отчего его взгляд стал тяжелее. — Хорошо, хорошо… Бакуго-кун. Это сработало. Удовлетворенный, он отвернулся к экрану, надувшись. Следующие несколько дней были заполнены странно-привычной рутиной. Утром они смотрели фильм, потом Бакуго тренировался, и его отлично было видно в окно. Очако решила, что лучшее, что она может сделать, это присоединиться к нему. Правда, закончилось всё тем, что он стал раздавать указания. — Ты делаешь неправильно. — Что? — Нагнись вот так, — отрезал он, расставив ноги на ширине плеч, и низко наклонился. Она повторила и заскулила от боли, которая ужалила её в задней стороне бедра. Это что, Бакуго там ухмыляется? — Ниже, Щекастая. — Щекастая?! — Делай давай. Очако стала повторять за ним, и теперь у них появился новый ежедневный ритуал. Они болтали, пока тренировались. Точнее…она говорила, а он огрызался. Она узнала, что его родители в индустрии моды. Он узнал, что она бедная. Ещё выяснилось, что у Бакуго были медали по кикбоксингу, поэтому Очако, воспользовавшись шансом, взяла несколько уроков самообороны. Ещё она обнаружила, что ему нравится острая еда, когда она обожала моти. Он знал больше об экшн-фильмах, она любила комедии. — Это твоя еда? — спросил он, недовольно глядя на пятую за неделю упаковку лапши быстрого приготовления, которую ела Очако. — Что-то не так? — спросила она с набитым ртом, отчего губы Бакуго раздраженно скривились. — Всё не так! — огрызнулся он и потопал прочь от окна, оглушенный её протестующими криками. — Это вкусно и дёшево! Что ты от меня хочешь?! Молчание. — Бакуго-кун, я к тебе обращаюсь! Тяжелым шагом он вернулся к окну, держа в руках коробку для бенто, обмотанную в ткань. Он раскрутил свёрток и, прицелившись, чтоб наверняка долетело, швырнул Урараке в открытое окно. Она вскрикнула, сжимая стакан лапши коленями, прежде чем выставить руки и неуклюже поймать коробку. Она с любопытством развязала ткань, открыла крышку и посмотрела на рис с омлетом, который Бакуго готовил сегодня утром на завтрак. — Ух ты! — вскрикнула Очако. — Жри нормальную еду! — Бакуго-кун, спасибо тебе! — ЖРИ, СКАЗАЛ! Она хихикнула, хлопая ладонями в молитве, после чего воткнула палочки в мягкий воздушный омлет с идеально приготовленным рисом. Уплетая за обе щеки, она мурлыкала от удовольствия. — Ммм! — запищала она. — Вкуснотища! Он сидел, опершись локтем о колено, подпирал ладонью щёку и смотрел на неё с лёгким прищуром. Его щёки полыхали… *** — Бакуго-кун, смотри! Был конец первого месяца изоляции. Они тренировались, как и каждый день, у подоконника. Бакуго давал ей указания, что делать, и с его помощью Очако поднабрала мышечной массы в руках. Она сияла, сгибая руки у плеч, и наблюдала за своими достижениями. Он фыркнул и ухмыльнулся ей. — Эй! Это ж здорово! — заспорила она. Он поднял руку, сгибая её к низу, и продемонстрировал точёные мышцы, чем заработал обиженный взгляд. — Поговорим, когда твои руки будут такими же! Она надулась. — Я на пути к цели! — И такой живот, — он приподнял край футболки, обнажая пресс. — Я… — все слова вылетели из головы, когда она посмотрела на смуглую кожу чужого живота. Её щёки порозовели. — Или такие плечи, как… — он прервался, поймав её жадный взгляд. Очако замерла. Он замешкался, наблюдая, за её внутренней борьбой, пока её взгляд скользил от его торса к лицу. Бакуго прикусил внутреннюю часть щеки, чтобы сдержать ухмылку, а затем потянул за воротник футболку и стянул её через голову. — Пялишься? — Нет! — Уверена? — Нет… — она прикусила губу, усиленно рассматривая трещины на подоконнике. Бакуго склонил голову набок и глубоко вздохнул, заметив её волнение. — Покажешь? — Что?! Она подалась вперёд к нему, такому гордому и такому… без футболки. Он поднял руку и, облокотившись на предплечье на откос, кивнул в её сторону. — Твой прогресс. Дико смущаясь, она нахмурилась. Под его острым взглядом Очако ощутила, как жар разливается по телу. В её горле образовался комок, который не удавалось сглотнуть. Он всё так же стоял, облокотившись на оконную раму, смотрел на неё и ждал. Очако опустила руки и смяла подол своей футболки, на что Бакуго вопросительно вскинул бровь. Очако начала медленно поднимать ткань, сантиметр за сантиметром показывая молочную кожу живота. У Бакуго сбилось дыхание. Он не шевелился, чтобы не спугнуть её. Ткань ползла выше, оголяя углубление пупка. Очако покраснела, как маков цвет. Бакуго прищурился, сильно прикусив щёку изнутри. У неё дрожали пальцы, сердце грохотало с такой силой, словно намеревалось выскочить из груди. Очако покосилась на ту сторону улочки. Она поймала его голодный взгляд, заметила, как сжалась его челюсть, а расслабленная до этого ладонь теперь была сжата в кулак. Было ли это его развлечение?.. Его персональное шоу? Когда показались её рёбра, Бакуго поймал себя на том, что практически вылез в окно. Неожиданно её руки отпустили футболку, и он удивлённо моргнул. — Я устала! — пискнула она. — Чё?! — Спокойной ночи! Она захлопнула окно, задёрнула шторы, оставив Бакуго растерянным… опустошенным… и с разочарованием, которое обжигало внутренности. Шоу окончено… К его удивлению, Очако подошла к окну на следующий день. Только оно было закрытым, и она сидела на подоконнике с книгой. Он впился в неё взглядом, ожидая, когда она откроет окно, чтобы они посмотрели утреннее кино. Она не шелохнулась. Ну, блять, и ладно! Он хмыкнул, завалился на своё кресло-мешок и врубил телевизор, по привычке устанавливая субтитры. Время от времени он косился на Очако. Она прижималась плечом к оконному стеклу, глядя в книгу. У него всё внутри перевернулось. Когда наступило время для их тренировки, он встал у окна, медленно разогреваясь, и раз за разом видел, как она листает страницу за страницей. Какого хера?! Бакуго смотрел на неё и надеялся, что его взгляд способен пробить стекло. В конце концов, к ужину он был сыт по горло. Он едва не разнёс кухню, пока, ругаясь себе под нос, собирал ещё одно бенто, но уже с карри. — ЭЙ! — гаркнул он из окна. Она не пошевелилась. — ЭЙ! ЩЕКАСТАЯ! Молчание. — УРАРАКА! Её голова дёрнулась к плечу, и он сверкнул белоснежной улыбкой. Жестом он сказал открыть окно. Когда она это сделала, он швырнул ей коробку с бенто, которую она с визгом поймала. — Что ты… — ПОЕШЬ СО МНОЙ! — А? — она покраснела. — Ты слышала меня! Ты целый день сидишь там, как херово бревно, и тебе, блять, надо хотя бы пожрать! Её глаза прищурились, сжимая в руках тёплую коробку. — Я не бре… — Заткнись и ешь! — казалось и его щёки начинают краснеть. — Что ты вечно командуешь, — надулась она, открывая коробку и делая вид, что от запаха у неё не текут слюнки. — Да плевать, — рыкнул он, свесил ногу из окна и принялся за свою порцию. Ели они молча. — Тебя это напрягает? Продолжая жевать, Очако посмотрела на него, вскинув бровь. Он не поднимал головы, вместо этого гоняя рис по тарелке. — То, что я командую… Она сглотнула. — Я не собираюсь тебя заставлять делать то, что ты не хочешь, — сказал он и снова принялся за еду. Она наблюдала, как дёргается его бровь. Он говорит о… вчера? Её щёки вспыхнули прежде, чем она подняла взгляд в потолок, прикрыв рот, и громко рассмеялась. — ЧЁ?! — гаркнул он, прожигая её взглядом. — Спасибо тебе, Бакуго-кун, — хихикнула она, глядя, как сжимается его челюсть, а сам он смотрит на неё широко распахнутыми глазами. — Спасибо… за всё, — она снова смотрела на его, довольно улыбаясь. Блять. Он посмотрел на еду с таким видом, будто она его смертельно обидела. Он почувствовал стеснение в груди и знакомое волнение в районе живота. — Тебе нравятся мочи? Он внимательно посмотрел на неё. Рядом с ней валялась наполовину опустошенная упаковка сладостей, на что он цокнул языком. — Ну, конечно, у тебя есть заначка, — фыркнул он. — Съешь один! — Нет! — Да ладно тебе, что ты как ребёнок! — Чё сказала?! — Что слышал, — задумчиво протянула она, выуживая из пакета сладость из мягкого теста. Бакуго пристально смотрел, как она замерла с мочи на ладони, её глаза заблестели, когда она встретилась с ним взглядом. Она медленно поднесла сладость ко рту, целуя мягкий бочок и вымазываясь губами в крахмале. У Бакуго сдали нервы, когда он увидел, что Очако швыряет мочи через улочку. Он вскочил на подоконник со скоростью звука, протягивая руку, чтобы поймать. Он хотел угощение… он хотел вкус губ Очако. Мочи отскочило от его пальцев и, кувыркнувшись в воздухе, с мягким шлепком приземлилось на асфальт. — Ахаха, растяпа! Он слышал, как она дразнится, но взгляд был прикован к профуканному подарку несколькими этажами ниже. Ёб твою мать… Всё ещё стоя с разведёнными руками, Бакуго увидел, что она вытаскивает ещё одну штуку из пакета. Она снова швырнула через улицу, и в этот раз он поймал. Но ведь этот мочи она не касалась губами… Разочарованно рыкнув, он вгрызся зубами в тесто, откинувшись на оконный откос, и смотрел как пурпурное небо становится чёрным. — Я хочу гулять… Урарака вздохнула, укладывая подбородок на свои скрещенные руки, и тоже посмотрела на небо. Бакуго согласно прогудел в ответ. — Куда тебе нравится ходить? Он посмотрел на неё с подозрением, вызывая у неё очередной приступ хохота. — Колись. — В горы. — Правда? Уже месяц, как они сидят на самоизоляции. Подышать свежим воздухом в горах звучало очень заманчиво. — Где-нибудь недалеко? — Надо поездом ехать пару станций, — он сцепил руки в замок на колене. — Часто ходишь? — Когда могу. — А там есть цветы? — Что-то росло. — А журчащие ручейки? — Ммм.  — Лесные животные? — Сама увидишь. — А? — она удивлённо посмотрела на него, когда он пожал плечами. — Возьму тебя с собой… Когда всё закончится. Её щёки порозовели, и ей пришлось укусить себя за губу, чтобы не улыбнуться. — А потом что? Он бросил на неё взгляд, затем устроился поудобнее. — Потом… — он запрокинул голову на откос, игнорируя её взгляд. — Можем поесть мочи. Только нормальные, а не ту хрень, которую ты покупаешь в магазине за углом! Она хихикнула. — Потом? — Потом… — он вздохнул. — Мы можем поужинать… — он почесал щёку в попытке скрыть румянец. Очако залюбовалась им. — Может, поедим настоящий рамен.  — А не мою хрень из магазина за углом? — Только так! — А потом? Он покосился на неё — Очако опёрлась подбородком о ладони. — … ты придёшь ко мне, — ему сдавило грудь от волнения, когда он увидел, что она улыбается. — Ммм… — Мы посмотрим фильм… — Да? — Вместе… — Ага? — И… Наступила тишина. Бакуго испытывающе на неё посмотрел: её щёки горели, глаза блестели от каждого сказанного им слова. Он покачал головой. — И… всё, — закончил он. Очако моргнула: Бакуго упрямо смотрел на подоконник, рассматривая шероховатости и потёртости. — Ладно… Он поднял голову, глядя на неё сквозь чёлку. — А? — Я сказала «хорошо», — с широкой улыбкой она скрестила руки на груди. — Ловлю тебя на слове, Бакуго-кун. — Тц. Между ними повисло молчание. — Я замёрзла. Он снова цокнул языком, пряча руки в карманы. — Так закрой грёбанное окно. — Дай мне свою толстовку. — Чё?! Урарака улыбнулась и вытянула руки вперёд. — Дай мне! Ну же! — защебетала она. Он стукнул кулаком о подоконник, бросив на неё раздражённый взгляд. — Замотайся в свою! — Но я хочу твою! Его брови съехались к переносице, пока сердце отбивало чечётку. Надутые губы Очако вконец добили его. Матерясь, он стащил с себя толстовку. Затем свернул её плотным комом и со всей силы швырнул на ту сторону улочки, попав чётко Очако по лицу. — Уфф! Сжимая в руках чёрную толстовку, она удивлённо на неё уставилась. Всё ещё тёплая… Она прижалась носом к ткани, вдыхая сладкий запах карамели. Так вот как он пахнет… — Эй. Она тут же подняла глаза: Бакуго смотрел на неё, протянув руку вперёд и перебирая пальцами в воздухе. Он хочет вернуть толстовку? — Оу, — она нахмурилась от этой мысли, когда резкий свист снова привлёк её внимание. Он тряхнул головой и прищурился. — Дай мне тоже что-нибудь. — Что? — Честный обмен, так что дай мне что-нибудь, — потребовал он и раскрыл ладонь. Она смутилась и оглядела свою одежду, затем вокруг себя, и тут ей пришла идея. — Одну секунду! — она торопливо ушла вглубь квартиры, оставив его стоять с протянутой рукой. Очако вернулась, пряча что-то за своей спиной. Теперь на ней была его толстовка, которая опускалась так низко, что почти касалась колен. Насколько же она мелкая? — Та-да! Она подпрыгнула и выудила из-за спины небольшого розового медведя. Перебирая его в руках, она заставила его танцевать, в то время как Бакуго с оскорблённым видом опустил руку. — Ты, блять, издеваешься. — Что?! Он же миленький! — Это не то, что я имел в виду! — Он говорит: «Привет, Бакуго-кун!». Он ухмыльнулся, глядя, как Очако машет маленькой лапой игрушки. — Блять, просто забудь, — отрезал он. — Слишком поздно! — ЭЙ! Он отошёл на несколько шагов назад, чтобы поймать летящую в него медвежонка. Он сжал игрушку в руках, глядя на покоцаный мех. Глаза-пуговицы были изрядно потёрты, нитки, обозначающие рот, ослабли. Этого медведя явно очень любили. — Спокойной ночи, — проворчал Бакуго, взяв игрушку под мышку. — АККУРАТНО С НИМ! — предупредила она, глядя, как он задёргивает шторы. Очако подождала, когда мягкий оранжевый свет за шторой погаснет, и пошла укладываться. Стукнувшись икрами о бортик кровати, она упала на мягкий матрас, завернувшись в толстовку. Так тепло… На ощупь она дотянулась до подушки, подтащила её к себе и прижала к груди, обнимая. Сладкий запах карамели заполнил её лёгкие, остатки чужого тепла окутали тело. Казалось, что Бакуго здесь, рядом. Если закрыть глаза, то можно бы представить, что это его руки, а не тёмная ткань. Той ночью заснуть получилось значительно быстрее. *** Бакуго лежал на боку, глядя на розовую игрушку рядом с собой. От той шёл сладкий запах, который ему не удавалось распознать. Он оглянулся через плечо, опасаясь, что за ним следят. Не увидев никого в темноте, он зарылся носом в мягкий плюшевый живот носом. Клубника? Дыня? Что бы это ни было, но от этого запаха Бакуго расслабился. Его сердце умиротворенно застучало, когда он, прижав к себе медведя, отрубился.