Листья шелковицы

Они стояли, обнявшись, некоторое время. Каждый молчал о своём. О том, что так хотел сказать другому. Хотел, но не мог. В уютной тишине вечерней улицы разнесся негромкий сигнал звонка. Оба не сразу поняли, откуда взялся этот звук. — Дагэ, это у тебя, — немного хриплым голосом сказал Хуайсан, медленно отстраняясь от стоящего рядом мужчины. Делать этого не хотелось от слова совсем. Хотелось ещё хоть мгновенье остаться под защитой этих надёжных и тёплых объятий. Хотелось продолжить слушать размеренное сердцебиение — такое успокаивающее, что, казалось, постой он так ещё немного — заснёт, убаюканный знакомым с детства ритмом. Минцзюэ, нахмурившись, смотрел на светящийся экран. — Я же выключал его… Он знал, что стоит Гуанъяо заметить, что он пропал — тот сразу же оборвёт все провода, но дозвонится. Поэтому Минцзюэ выключил телефон, как только сел в самолёт, откладывая все разговоры на потом. Но, очевидно, когда Хуайсан сказал, что нужно вернуться, он, подумав, что младший имеет в виду, что потерял телефон и нужно вернуться на его поиски, на автомате включил свой. А Гуанъяо, как только получил сообщение, что «абонент снова в сети», незамедлительно перезвонил. — Это А-Яо звонит? — спросил Хуайсан, отступая ещё на шаг. — Бери трубку. Ты ведь не сказал ему, где находишься, он волнуется. — А-Сан, но как же… — Минцзюэ казалось, что он снова упускает что-то важное, но мысль неуловимо ускользала, а телефон в руке продолжал раздражающе звонить. — Я в дом пойду… Холодно. Да и с ребятами нужно поговорить. Ну же, ответь. Он ждёт, — после этих слов он развернулся и спешно пошёл в направлении дома, оставляя старшего одного. Когда брат скрылся в подъезде, Минцзюэ наконец смог оторвать взгляд от тонкой спины и взял трубку. Мысли по-прежнему крутились вокруг той бури эмоций, что плескалась в глазах младшего. Но стоило случиться этому звонку - и в глубине тёмных зрачков вмиг воцарилась пустота, словно Хуайсан вновь закрылся. Но сосредоточиться на этих мыслях надолго не получилось. Стоило принять вызов, как в динамике раздался знакомый голос: — Минцзюэ?! Наконец-то… Что случилось? Почему ты так долго был вне зоны? Где ты сейчас? Я нигде тебя найти не могу и… Минцзюэ лишь тепло улыбнулся, услышав неприкрытое беспокойство в голосе звонившего: в мире было не так много людей, которые будут так переживать о его исчезновении; но зато тех, кто будет этому рад, собралось бы изрядное количество. А ещё он чувствовал вину за то, что заставил любовника беспокоиться. И теперь предстояло унять этот поток вопросов, прежде чем они пошли по второму кругу. Но в трубке на мгновение повисла тишина, будто говоривший о чем-то задумался. — А-Яо, не переживай. Послушай, я… — начал было Минцзюэ, но из динамика вновь раздался голос, на этот раз он был куда спокойнее. — Ты в Лондоне, да? Полетел поздравлять А-Сана, я прав? — Минцзюэ не был удивлён проницательностью собеседника, но всё же не сразу нашёлся с ответом, а трубка тем временем заговорила вновь. — Почему ты не сказал мне? — Яо, ты ведь сам прекрасно понимаешь «почему», — успокаивающе начал мужчина. — Ты сейчас нужен в Пекине. А с обычной поездкой я сам в состоянии справиться — не маленький ребёнок. За пару дней без меня компания не рухнет. Чжунхуэй — толковый помощник, ты сам его посоветовал. — Да, но ведь ты мог позвонить, когда самолёт сел. — Прости, я … — Ты спешил к А-Сану, — в голосе Гуанъяо послышалась улыбка, и Минцзюэ тоже улыбнулся от мысли о том, насколько этот человек хорошо его понимает. — Ладно, но по приезде ты за всё передо мной ответишь, господин «Не маленький ребёнок»… Как там Хуайсан? — Всё такой же мелкий, — мужчина на секунду замолчал, обдумывая что-то, а затем продолжил. — Слушай, я уверен, что от тебя он чаще брал трубку, чем от меня — в последнее время он не показался тебе странным? — Ты о чём? — в голосе Гуанъяо снова послышалась тревога. — С А-Саном что-то случилось? — Ты думаешь, он признается? Молчит как рыба, но по нему видно: что-то не так. Я как приеду — поговорим, это не телефонный разговор. Ничего, доберёмся домой, и я нормально с ним поговорю. Сейчас нельзя его трогать — ещё передумает ехать обратно и… - он не успел договорить, что именно «и», как его перебили. — Он возвращается? Как… Как тебе удалось его убедить? — Поверь, я был удивлён не меньше твоего, — Минцзюэ неспешно шагал в направлении нужного дома. — Удивлён? — не понял собеседник. — Что ты имеешь в виду? — Он сам попросил забрать его. Ты был прав, когда говорил, что рано или поздно он передумает. Благо, не пришлось ждать этого «поздно». — Да, ты прав. Когда вы думаете возвращаться? Тебе нужна моя помощь? — Вот поэтому я и не хотел тебе говорить, что еду сюда. Ты слишком обо всём переживаешь, — в голосе мужчины всё же проскользнула нежность, которую он обычно так тщательно скрывал. — Не обо всём, а конкретно о тебе и А-Сане. Ты ведь знаешь: я не могу спустить на тормозах всё, что связано с вами. — Знаю. Прости, что не сказал, — примирительно проговорил Минцзюэ, слыша грусть в голосе собеседника. — Давай я приеду, и мы всё обсудим, хорошо? — Конечно. Передавай А-Сану ещё раз мои поздравления, хорошо? Ты видел, что я ему подарил? — Да, он в восторге. Откуда ты узнал про классическую живопись? Он не часто об этом упоминает. Для него это что-то вроде «великой тайны» — не каждому расскажет, — в голосе снова послышалась улыбка от воспоминаний об увлечениях младшего. — Мы с ним — друзья. Думаешь, ты один такой особенный, и только тебе А-Сан может доверить свои секреты? — Не ревнуй, — хмыкнул Минцзюэ, уже открывая дверь. — Ничего подобного. У вас слишком богатая фантазия, глава семьи Не, — ввернул колкость Гуанъяо. — Да ты что? — Прекращай дурачиться, тебе это совершенно не идёт. Ладно, иди к имениннику, я попробую ещё немного поспать. — Прости. Совсем забыл, что у вас сейчас ночь. Отдыхай. Спокойной ночи. Гудки в трубке раздались раньше, чем мужчина, сидящий среди смятых во сне простыней, успел что-то сказать. Слова «Я скучаю» так и остались в Пекине. Связь с Лондоном оборвалась раньше, чем они были произнесены. Гуанъяо небрежно бросил телефон на кровать и присел на её краю, устало опустив голову на скрещенные руки. Собранные на ночь волосы распались и сейчас мягкими прядями лежали на обнажённых плечах. Посидев так некоторое время, мужчина поднялся с кровати и прошёлся к зашторенному на ночь окну, впуская в комнату тусклый свет ночных иллюминаций. Сейчас было два часа и ночь только начиналась, сгущая чернильные краски вокруг яркого диска луны. Стекло не пропускало звуков, но стоило открыть окно, как они ворвались бы внутрь, разрывая уютную тишину комнаты. Гуанъяо некоторое время слепо смотрел на открывшуюся пред ним панораму, фокусируя взгляд то на дрожащих огнях, то на своём отражении в стекле, и думал о чём-то своем. Мысли метались одна за другой, путались, мешая сосредоточиться на чём-то конкретном. Постояв так некоторое время, он устало приложился горячим лбом к прохладной глади стекла. — Всегда он… Почему для тебя на первом месте всегда остаётся именно он? Почему это не могу быть я? *** Когда Хуайсан вернулся в квартиру, Лань Ванцзи сидел на диване перед включенным телевизором. Его парень, уютно устроившись головой на коленях, что-то листал в телефоне. — А где твой брат? — заметив возвращение друга, спросил Вей Ин, впрочем не отвлекаясь от своего занятия. — Он по телефону говорит, — Хуайсан прошелся по комнате и сел в кресло неподалёку. Некоторое время он просидел молча, смотря в мелькающие на экране изображения, но мыслями находясь совершенно не здесь. Наконец, собравшись с мыслями, он заговорил снова: — Ребят, я уезжаю домой. — Что?! — от того, чтобы не врезаться лбом в подбородок своего парня, Усяня спасла только молниеносная реакция последнего. — Прости, Ванцзи, — быстро проговорил он, но тут же снова обратился к соседу. — Как уезжаешь? Что-то случилось? — Вей-сюн, успокойся пожалуйста, — Хуайсан примирительно поднял руки. — Ничего серьезного. Просто я очень соскучился по дому, по Дагэ, по А-Яо и вообще по Китаю. — Но как же учёба? — Вей Ин хотел было подойти к парню, но быстро вспомнил, что делать этого не стоит, передумал и лишь пересел чуть ближе. — И мы, — закончил он уже тише. — Если тебе так будет лучше — поезжай, — раздался спокойный голос Ванцзи. Он нажал кнопку, выключая телевизор, и взял ладонь своего парня в свою, призывая успокоиться и обдумать всё здраво. Это действие помогло, и Усянь, задумавшись, посмотрел на их сжатые ладони, понимая, что тот прав. Хуайсану будет куда лучше рядом с родными людьми, в доме, где он вырос. Но ему так не хотелось расставаться с другом. К тому же он переживал за Хуайсана. С этим парнем явно что-то случилось. Что-то такое, что заставило уехать из дома и практически оборвать все связи с родными. Да, конечно, он хочет вернуться, потому что скучает, но сможет ли он справиться с тем, что его там ждёт, в одиночестве. Ведь, зная Хуайсана, Усянь мог сказать, что его брат вряд ли в курсе всего, так же как они с Ванцзи. Эта мысль его беспокоила больше всего. Он не хотел оставлять друга один на один с теми неизвестными кошмарами, которые заставили его сбежать за тысячи километров. Да и удалось ли ему сбежать в самом деле? — Ребят, я тоже не хочу с вами расставаться, но мне правда нужно уехать, — начал было снова Хуайсан, но его перебил другой голос. — Мы тоже едем. Оба: и Хуайсан, и Вей Ин - удивлённо уставились на как всегда непроницаемое лицо Лань Ванцзи. — Что? — первым вышел из оцепенения Усянь. — Ты уверен? Но как же… — Нам давно нужно с ним поговорить, — всё так же спокойно перебил его парень, а затем, повернувшись к всё ещё удивленно молчащему Хуайсану, продолжил. — Извини, я должен объясниться. — Нет, Ванцзи, ты не обязан, — начал было младший Не, но ему не дали закончить. — Давно уже пора рассказать, но для меня эта тема не очень приятна, — он на секунду замолчал, сильнее сжимая ладонь Вей Ина в своей, и снова продолжил. — Мы переехали в Лондон два года назад. После того, как мой дядя — тогда ещё глава семьи - отказался признавать Вей Ина как моего партнера. Был большой скандал. Усянь сидел непривычно тихо, так же крепко вцепившись в ладонь Ванцзи. Было видно, что для парня эта тема тоже болезненна. — С того времени я оборвал любую связь со своей семьей, хотя брат и пытался связаться. Но тогда он не поддержал меня, и я не хочу иметь ничего общего с людьми, которые не готовы принять эту часть меня. — Но ведь, если вы вернетесь в Пекин, Лань Сичень не упустит возможности встретиться с тобой, — обдумав сказанное, ответил Хуайсан. Он был искренне им благодарен за то, что они готовы с ним поехать, ведь их поддержка для него очень важна. Но если эта поездка сулит друзьям проблемы, готов ли он принять такую жертву? Из этих мрачных мыслей его вырвал голос Ванцзи. И от той уверенности, которая в нём звучала, Хуайсану становилось спокойно на душе. — У меня было достаточно времени, чтобы многое обдумать. Я точно не готов поступиться своими чувствами к любимому человеку ради их пуританских предубеждений. Так что даже если кто-то из семьи решит поднять старый разговор — я готов к нему. Завтра мы собираем вещи. Вылететь лучше ночью, в Пекине будет вечер, когда мы прилетим — вы с Вей Ином не можете нормально спать в самолёте. Так что, как прилетим, сразу отдыхать пойдёте. Так будет легче перенести смену часовых поясов. — Ну, раз вы уже всё решили… Мне заказывать четыре билета? — от двери раздался голос Минцзюэ, в котором слышалось одобрение. — Дагэ? — Хуайсан удивлённо поднялся навстречу. — Как давно ты там? — Только зашёл. Не смотри на меня так. Что вы все меня в чём-то обвинить сегодня стараетесь? — он прошёл внутрь и сел на подлокотник кресла, в котором до этого сидел брат, и за плечи усадил младшего на место. — Я только слышал, что вы всей дружной компанией собираетесь возвращаться в родное гнездо. И полностью поддерживаю эту идею. Дальше вечер прошёл в спокойной атмосфере. Обсуждался предстоящий переезд, сборы, билеты, перевоз вещей и прочие связанные с этим хлопоты. Компания разошлась только, когда на часах была половина двенадцатого. Ванцзи унёс уснувшего у него на плече Усяня в их комнату, пожелав братьям добрых снов. В коридоре послышался сонный голос: — Ванцзи, как ты думаешь, то кафе ещё существует? Они ведь не могли его закрыть, мы ведь в нём познакомились. — Существует… Голоса были заглушены закрывшейся на втором этаже дверью. — И всё-таки, я удивляюсь этим двоим. Как у Ванцзи голова не болит от того парня, — хмыкнул Минцзюэ. — А по-моему, они прекрасно подходят друг другу, — улыбнулся Хуайсан. — Мне они чем-то напоминают вас с А-Яо. — Да ладно? — удивился старший, — И чем же это? — Тем, что один прекрасно дополняет другого, — от того, в какую стезю повернул разговор, Хуайсан не сразу заметил, что в голосе проскальзывают эмоции, которые он так не хотел показывать, поэтому он постарался побыстрее перевести тему. — Ладно, пошли я покажу комнату, в которой ты спать будешь. Оставив брата одного, Хуайсан закрыл за собой дверь своей комнаты, сразу же отправившись в душ: ему срочно было нужно остудить голову. Выйдя из ванной, он, вытирая влажные волосы, прошел к кровати. Устало откинувшись на неё, парень бездумно начал разглядывать потолок. Сегодняшний день казался бесконечно долгим, полным столькими событиями. В голове крутились сотни мыслей, но одна отчётливо выделялась среди них. «Я еду домой…» Это сейчас было самым важным, самым значимым. Казалось, что теперь всё будет хорошо. Рядом с ним будут друзья, А-Яо, а главное — рядом с ним будет Дагэ. Да, его придётся снова делить с вездесущей работой, но с этим он уже научился бороться. Но то, к чему он пока точно не был готов, так это мысль о том, что кроме работы появился новый конкурент, с которым придется делить внимание брата. А-Яо… «Нет, так думать нельзя. Ты ведь уже взрослый, Хуайсан. Ты больше не можешь вести себя как маленький эгоистичный ребёнок… Брат не принадлежит только тебе… Больше не принадлежит… Ты, наоборот, должен радоваться, что у Дагэ появился человек, который о нём позаботится. Человек, который его любит…» «Но ведь я тоже…» Нет. Так думать нельзя. Это неправильно. — Неправильно…- раздалось совсем тихое среди стен, которые так и не успели, не смогли стать новым домом, прежде чем человек, лежащий на кровати, наконец заснул. Мягкий свет ночника равномерно омывал обстановку комнаты, освещая накинутую на спинку стула, смятую толстовку, разбросанные по подоконнику изрисованные листы и книги; на столе возле потухшего ноутбука собралось несколько чашек, в одной из которых остался недопитым зелёный чай. Практически на любой поверхности можно было найти принадлежности для рисования: из лежащего на полу рюкзака выглядывала потрёпанная упаковка карандашей; всё в том же чае на столе по рассеянности хозяина стояла ворсом вверх пара кисточек; несколько кубиков пастели навсегда были потеряны среди десятков листов старых набросков и этюдов. Комната, казалось, была погружена в уютную тишину, но человека, лежащего в кровати, она не могла исцелить своим покоем. Хуайсану снился очередной кошмар. Старые, заученные до миллиметра образы. Но от того, что знакомые, они не казались хоть немного менее пугающими. К страху можно привыкнуть? Может, кто-то и смог бы, но не этот хрупкий ребёнок, который так отчаянно старается не быть обузой для других. Но, боясь обременить дорогих ему людей, он не понимал, насколько тяжело, почти невозможно, справиться со всем, что на него свалилось, в одиночку. А может, и понимал, но всё равно продолжал упрямо молчать, всё ещё надеясь, что сможет справиться сам. Наивный маленький ребёнок… Не со всем можно справиться самому. Особенно если ты слишком хрупок для проблемы, которая на тебя свалилась. Да, ты можешь, сцепив зубы, душить отчаянные крики о помощи. Но боль от этого никуда не девается. Она остаётся внутри, отравляя душу, выжигая всё то светлое, что в ней есть. Что останется потом? Пустая оболочка с безжизненным стеклянным взглядом. Это цена молчания. Понимал ли он это? Да, возможно. Всё ещё наивно веря, что, оберегая тех немногих, кто был у него, от правды, он делает им лучше. Но так ли это? У каждого будет свой ответ на этот вопрос. Одни скажут, что нужно быть сильным и суметь вынести это бремя. Другие посоветуют выговориться. А третьи… Третьи безразлично промолчат — ведь так принято нынче в «цивилизованном» обществе? «И ваши проблемы — не наша беда…» Да, истина остаётся всё той же — ему нужна помощь. Он так отчаянно в ней нуждается… Но та стена, что он успел вокруг себя построить, всё ещё слишком толстая. И сквозь эту толщу так сложно окружающим услышать слабые просьбы о спасении. Как часто это встречается в жизни? И как часто многие проходят мимо. Но ведь у этого мальчика есть люди, которые готовы помочь. Люди, которым можно доверить всё. Всё что нужно этому ребёнку — просто поверить. Поверить в их силу. Доверить себя. Отпустить… Возможно, он когда-то сам дойдёт к этой мысли, возможно, это будет просто воля случая или же что-то другое… А пока всё, что у него есть — это красные от недосыпа глаза, изрисованные листы и хрупкая надежда, что когда-то кошмары отступят. Но, очевидно, это не случится этой ночью. Да, рядом с братом было тепло и безопасно, но сейчас его нет рядом, и привычные монстры снова пляшут свою кошмарную пляску на оборванных стенах, а мягкий свет ночника сначала просто меркнет в сознании, а потом заменяется другим… погребным светом старого кривого торшера. — Почему ты сопротивляешься? Тебе теперь некуда бежать… Снова несколько пар рук удерживают на грязных простынях, не давая вырваться. — Пожалуйста, нет… Отпустите… Но никто не слышит этих слов и боль не становится меньше. А тени пляшут всё яростней, всё сильнее скалят свои пенящиеся пасти, насмехаясь, веселясь. — Спасите… Кто-нибудь… Пожалуйста… Но вдруг всё исчезает. Мрак будто рассеивается, а в сознание снова проникает привычный мягкий свет. — Ну чего же ты, маленький? Я рядом, они больше не придут. Спи спокойно… Он узнает этот голос из сотен, только он способен всего несколькими словами заглушить рёв любых чудовищ из ночных кошмаров. — Дагэ… Ты мне снова снишься? Снова меня спасаешь… Не уходи никуда, пожалуйста, вдруг он вернется… — Кто? — Минцзюэ нахмурился, убирая слипшиеся от слёз и пота пряди с худого лица. — Не знаю… Но ты не уходи, — на удивление сильные для спящего пальцы, крепко вцепились в ткань футболки. — Я рядом, спи, — успокаивающе проговорил мужчина, удобнее усаживаясь рядом на кровати. Минцзюэ задумчиво смотрел на умиротворённое лицо брата и пытался вспомнить, были ли у Хуайсана в детстве подобные кошмары. Нет, ничего подобного не было. Так что же произошло? Чьего возвращения он так отчаянно боится? Очевидно, что подобное уже не впервые. Получается, что раньше брат боролся со всеми этими кошмарами в одиночестве? Но странно, что его друзья ничего не слышали, ведь младший изрядно шумел, пока спал. Хотя теперь, думая об этом, Минцзюэ вспомнил, что и сам не слышал никаких звуков, пока не зашёл внутрь. «Звукоизоляция? Наверное, да.» Он просидел в комнате младшего всю ночь и ушёл лишь под утро. Ему предстояло многое обдумать и многое решить. Главное, что Хуайсан согласился вернуться в Пекин, а там уже он сможет как следует позаботиться о брате. «Дагэ… Ты мне снова снишься? Снова меня спасаешь…» — Снова спасаю? Но не опоздал ли я?