Листья шелковицы

*Flashback За свою жизнь он прочитал множество книг самых разных авторов, жанров и размеров, от небольших новелл до многотомных романов. И как часто их создатели любили описывать торжество добра над злом, с каким упоением они воспевали величие истины и благородства, высмеивая подлость и бесчинство. Много лет подобная тема считается единственно верной, и как мало из признанных человечеством произведений могут поведать читателю о том, что в реальной жизни всё совсем не так. Чёрного в мире куда больше чем белого. Да и всё то светлое, что в нём осталось, давно уже окрасилось серыми тонами, навсегда потеряв свою чистоту и невинность. Правда всегда побеждает? Вздор! Сказки для дошкольников. Утопии навсегда таковыми и останутся, не найдя своего места в жёстких рамках современных реалий. Это только в наивных сериалах человек, с помощью счастливого случая и самыми честными путями, может добиться высот в жизни, не прибегая к хитрости. Скажете, что это не так? Да, бывают и в реальности такие «счастливые» случаи, но, скорее всего, они — просто сбой в системе, редкие благотворительные акции жестокой удачи, которая слишком уж любит посмеяться над людьми. Едва вступив в сознательный возраст, Мэн Яо уже понял, что он точно не относится к этим «единичным случаям», и что для того, чтобы хоть чего-то добиться в жизни — ему придётся очень и очень постараться. Он многие годы наивно следовал словам матери, которая всегда учила его, что добиваться всего в жизни нужно лишь трудом и старательностью, тогда только можно будет себя считать достойным человеком. И, видят боги, он долго шёл по пути этого шаблона «достойного» человека. Посвящал всего себя учёбе, когда его сверстники вовсю дурачились, точно зная, что родители просто отстегнут сколько нужно денег учителям и преподавателям и тогда оценки будут ничуть не хуже, чем у того «ботаника» на стипендии. Работал на нескольких подработках за гроши, чтобы матери не приходилось брать по несколько смен, и она могла отдохнуть. Но даже совместных денег едва хватало на то, чтобы оплатить хилую квартиру в районе на окраине, и на еду. Во всех случаях старался поступать правильно и честно, раз за разом слыша насмешки и пересуды за спиной. А на все издевательства и обидные шутки — лишь надевал на лицо улыбчивую маску, чувствуя, что с каждым годом трещин на ней становится всё больше и больше. Жизнь большого мегаполиса слабо подчинялась законам человечности и морали, диктуя свои собственные. Жестокие. Не прощающие ошибок. Не допускающие слабостей. Лицемерные и лживые. Твоё истинное лицо никому не интересно. Правда — лишь условность. Труд и старательность? Они ничто, если у тебя нет сильных покровителей или денег. Такова реальность в наши дни. Не нравится? Смирись, иначе будешь раздавлен. В современном мире невозможно выжить, если ты слаб и одинок. «Цивилизованное» общество — лишь термин, которым тщеславное человечество прикрывает тот факт, что несмотря на все новые блага и прогресс — оно осталось прежним. А так называемые мегаполисы — лишь новая разновидность среды обитания для самых опасных и непредсказуемых в своих порывах существ, жадность и жестокость которых давно перешла все возможные рамки. В книгах по философии говорилось, что путь «благородного мужа» тяжёл и тернист. Но почему всё именно так? Почему те, кто может позволить себе переступить через мораль и законы, живут припеваючи, не задумываясь ни о собственной совести, ни о том, что о них подумают другие. А те, кто всеми силами старается пробиться вперёд, не прибегая при этом к «нечестной игре» — в девяти случаях из десяти, просто на всю свою жизнь остаются массовкой, второстепенными персонажами, которые могут позволить себе лишь влачить жалкое существование, в глубине души завидуя тем, кто добрался до вершины, не обращая внимания на средства. Возможно так бы сложилась и его жизнь — серое «ничто», пустое и тусклое. Но вот у судьбы есть на всех свой план, разгадать который никому не под силу. Он не помнит точно, как случился тот разговор, и что послужило его первопричиной. Но совершенно отчётливо помнит своё удивление, когда узнал правду о том, кто его отец. Раньше он как-то не задумывался об этом вопросе, просто принимая как данность тот факт, что у него кроме матери никого нет. Но в один из вечеров, когда он вернулся раньше обычного, из-за того, что опять попал под сокращение — работодателю нужно было в срочном порядке устроить какого-то «знакомого своего знакомого» — мать сказала, что он должен пойти попробовать устроиться в компанию LLCG. Для него это будет хороший шанс изменить свою жизнь. На подобное предложение он лишь устало улыбнулся. Да, его образование могло подобное позволить — не зря же они столько работали, чтобы он получил диплом нужного уровня, но… Серьезно? LLCG? Что за наивные фантазии? Но потом мать сказала фразу, которая вогнала парня в ступор, заставляя переспросить услышанное ещё раз. «Цзинь Гуаншань — твой отец.» Что за идиотский поворот из второсортного романа? Разве подобное бывает в реальной жизни? Но это действительно было так. Мать с грустной улыбкой тогда пустилась в воспоминания о том, как, будучи совсем молодой и наивной (опять банальное клише), завела роман с приятным молодым человеком, с которым познакомилась на одной из подработок — он был одним из клиентов в баре, где она работала во вторую смену. Быстрые и стремительные отношения, которые закончились точно так же, как и начались — вспыхнули и потухли. В один день он просто исчез из её жизни, не отвечая ни на звонки, ни на сообщения с просьбой встретиться. А через несколько месяцев она узнала, что беременна, но на аборт так и не решилась. А ещё спустя какое-то время, на одном из каналов было объявлено, что наследник LLCG — Цзинь Гуаншань женится на дочери какого-то олигарха. Узнав это — женщина оставила всякую надежду снова связаться с ним — понимала, что Гуаншаню не было никакого дела ни до неё самой, ни до их ребёнка. Его брак не был продолжительным — через несколько лет произошёл развод, так как молодую жену поймали на измене, а в подобном случае брачный контракт предусматривал получение второй стороной львиной доли совместного имущества. Эту информацию СМИ особо не афишировали — скорее всего купленные кем-то, но некоторые сайты всё же не упустили возможности устроить из этого сенсацию. После своего рассказа мать снова посоветовала ему связаться с Гуаншанем. И он попробовал. Необдуманный и роковой поступок, перечеркнувший все предыдущие старания и жертвы, и разделивший жизнь на «до» и «после». Сейчас, оглядываясь назад, как бы он хотел вернуть назад тот день. Бросить телефон о стену, как только раздался первый гудок. Сказать матери, что лучше бы им жить так, как они живут сейчас, не пытаясь что-то изменить. Но упрямая история не знает сослагательного наклонения, и время не вернуть вспять. Ему удалось каким-то чудом добиться встречи с тем человеком. И, нет, она не прошла гладко. Никто не бросился к нему с объятиями и криками: «Сынок! Мне тебя так не хватало!». Цзинь Гуаншань едва смог припомнить имя его матери, но даже вспомнив его, отмахнулся словно, оно для него ничего не значит. На парня перед собой он посмотрел просто как пустое место, существо, которое не заслуживает его внимания — просто очередная мелочь из категории «неважно». Чем закончилась та встреча? Его просто вышвырнули из здания компании, как безродную шавку, которая посмела запачкать грязными лапами дорогой ковёр хозяина. Прогнали прочь, со смехом и пожеланиями исчезнуть навсегда. Сейчас ему кажется, что нужно было так и поступить. Забрать мать и бежать из Пекина, не оглядываясь. Быть может в таком случае эта грязь бы его не коснулась? Он вернулся домой униженный и раздавленный, как никогда остро осознавая свою ничтожность и бесполезность. На что он наделся, идя туда? Сказки — лишь пустые слова на страницах, счастливый финал — утопия, лживая и несбыточная. А через месяц ему позвонил Цзинь Гуаншань, приглашая с собой на обед. Очередная шутка судьбы? Да, так оно и было. А он, как последний идиот повёлся на неё, наивно идя на яркий свет, словно глупая бабочка на огонь, не замечая, что в нём — её погибель. Возможно, в том виноват тот образ жизни, что сложился у него ранее. Возможно — тот факт, что он уже потерял всякую надежду что-то поменять вокруг себя в лучшую сторону. Или же в нём взыграли его тщеславие и честолюбие, которые он столько лет подавлял в себе. То предложение, что он получил. Оно не показалось чем-то особо сложным или заумным. Просто очередные «разборки» великих мира сего, в которых требовалось его небольшое участие. Гуаншань предложил ему простую сделку. Он, Мэн Яо, помогает собрать информацию на одного из конкурентов LLCG, а взамен — ни он сам, ни его мать больше ни в чём не будут нуждаться. Всё казалось довольно прозрачным и понятным. И он просто решил воспользоваться этим шансом. Тогда ему было совершенно всё равно на эти игры «больших боссов» — если провернув это небольшое дело он мог помочь матери больше не работать по несколько смен в день — кто он такой чтобы отказываться от подобного? К тому времени он хорошо усвоил урок о том, что только рвением и благородством много не добьешься. Пусть он и замарает руки, но не упустит своего в этот раз. Дальше всё пошло на удивление гладко. Несколько месяцев ушло на то, чтобы Яо вник в ту обстановку, где ему придётся работать, выучил все фамилии, названия фирм и так далее. Вот тут-то и понадобилось его образование, на получение которого ушло столько сил — новую информацию он усваивал быстро и легко, и к положенному сроку — разбирался в этой отрасли ничуть не хуже ведущих специалистов — всё-таки Гуаншань неплохо вложился в его учителей, хоть и недооценил природные способности парня. Ещё несколько сложных манипуляций и вот уже Мэн Яо — один из рядовых сотрудников QingHe Group. Он мог никуда не спешить — времени ему дали неограниченное количество. Гуаншань заверил его, что главная его задача — не просто проникнуть в компанию, собирая слухи от других сотрудников. Нет, он метил куда выше. Яо должен был сблизиться с молодым главой компании — Не Минцзюэ, а затем, влившись ему в доверие и, став одним из приближённых лиц — разузнать о нём побольше. Тогда Яо спросил мужчину о том, что разве не проще было бы нанять профессионала в сборе информации, чем затевать дело, которое может занять несколько лет. Тот на это лишь снисходительно усмехнулся, сказав, что если бы всё было так просто — он бы не тянул столько времени. Но семья, управляющая QingHe Group, не просто так считается одной из самых успешных. Если бы информацию о них было так легко достать, они бы ни за что не добились своего статуса. И именно поэтому он решил идти «длинным путём», который хоть и занимал немалый промежуток времени, но… «…Мне некуда спешить. Я уже много лет ищу возможности разобраться с ними, так что предстоящее ожидание — для меня будет лишь приятным времяпрепровождением. А если ты будешь хорошо выполнять свою работу — то и для тебя тоже. Минцзюэ не должен ни о чём заподозрить. Будь это кто-то другой — я бы устроил тебя сразу в круг советчиков или секретарей, но в этом случае торопиться не стоит. Он весь пошёл в своего отца, а потому все приближённые к нему люди проверяются и перепроверяются по несколько раз. Так что ваше «сближение» должно происходить максимально естественно. Я видел твои характеристики с предыдущих мест работы… если убрать весь тот хлам, что они понаписывали, лишь бы сместить тебя и посадить на твоё место своих людей… У тебя сплошь хорошие рекомендации. Так что думаю долго ты на своём месте не задержишься…» Так и произошло. Почти. QingHe Group совершенно отличалась от тех мест, где Яо приходилось работать ранее. Наверное, чуть ли не впервые в жизни он почувствовал, что его работа не уходит, словно вода в песок, что его усилия — ценятся. Он просто не мог поверить в то, что подобное реально, а ещё сильно жалел, что не попал в это место раньше. Случись это… Кто знает, как бы всё сложилось. Но ничего обратно уже было не вернуть. Прошло несколько месяцев. День за днём он ходил на работу, забывая обо всём на свете, чувствуя, что вот то место, где он должен быть. Он уже несколько раз виделся с Не Минцзюэ. Но этих мимолётных взглядов оказалось достаточно, чтобы понять, почему Гуаншань сказал не торопиться и взвешивать каждый свой шаг. Да, Яо знал биографию этого человека, как свою собственную, во всяком случае ту её часть, что ему предоставили для «ознакомления». Ещё тогда, просматривая немногочисленные фото, видео, статьи и прочее, он понимал, что с этим человеком будет не так просто сойтись, а тем более — стать его другом. Но в тот момент, когда Не Минцзюэ пришёл к ним в отдел — то ли с какой-то проверкой, то ли ему просто понадобились какие-то бумаги — тогда-то Яо и понял всю сложность предстоящего дела. Несмотря на то, что Минцзюэ был всего на год его старше — при личной встрече Мэн Яо почувствовал, что перед ним личность, с которой стоит считаться. Способность держаться, манера речи, внешность, глаза, в которых горят осколки упавшего и ещё не успевшего остыть метеорита — эта энергия просто подавляет своей мощью, вызывая почти инстинктивное желание подчиниться. Фраза «прирождённый лидер» подходила этому человеку лучше всего. Яо знал, что умеет нравиться людям, хоть до тех пор ещё не научился в полной мере владеть этим. Но так же он понимал, что в случае Не Минцзюэ — его харизма мало чем поможет, нужно было придумать что-то другое. Ответ оказался на удивление прост. Впервые в жизни мамины слова про то, что трудолюбие и самоотдача — ключ к успеху, оказались действенными. Проработав год в QingHe Group ему всё же удалось оказаться замеченным её владельцем. А ещё спустя некоторое время Минцзюэ сделал его своим помощником. Яо сам не мог поверить, что ему удалось подобное. Впервые, человеком, которого поставили на хорошую должность — оказался он сам, при этом на это не имели никакого влияния ни связи, ни взятки, ни что-то в этом роде. Да, ему помогли устроиться в эту компанию, но всё остальное сделал он сам — и его старания окупились. Мысли об этом кружили голову, заглушая даже осознание того, ради чего были приложены все усилия. Но его быстро опустили с небес на землю. На следующий же день, после его назначения на должность, позвонил Цзинь Гуаншань с просьбой (приказом) о личной встрече. На протяжении прошедшего года этот человек мирно сидел в стороне, словно старый лис, лениво наблюдая за своей жертвой и не предпринимая никаких попыток к действию. Но сейчас он захотел показаться и поговорить. Впрочем, этот разговор нельзя считать чем-то особенным. Просто Гуаншань хотел лишний раз напомнить о том, ради чего всё затевалось и лично узнать о том, как всё складывается. Хотя Яо прекрасно знал, что у того точно есть парочка подставных мелких сотрудников в QingHe Group, которые следят за каждым его шагом. Просто старик решил ещё раз проверить насколько хорошо затянут поводок, а удостоверившись, что всё в порядке — снова удалился на безопасное расстояние. С получением новой должности появилось много работы, обязанностей и дел, которые нужно контролировать. Но при этом появилось и больше возможностей узнать Не Минцзюэ получше. Должность помощника подразумевала практически неотлучное присутствие Яо рядом со своим начальником и это было просто идеальной возможностью добиться поставленной цели. Так он лучше познакомился с близким окружением мужчины. В отличии от Гуаншаня, который старательно коллекционировал «друзей» с хорошими связями и возможностями — Не Минцзюэ не стремился к чему-либо подобному. С репутацией компании это было не столь важным, люди сами стремились быть ближе, но с первого взгляда понимали, что не стоит ожидать чего-то больше, чем просто партнёрские отношения, с которых вряд ли можно получить личную выгоду просто так. Нет, Минцзюэ никому не грубил или не выражал открыто свою неприязнь — но та атмосфера опасности, словно у большого хищника, которая постоянно его окружала, не давала даже шанса задуматься о том, чтобы недооценить этого человека. И потому Яо всегда помнил об осторожности, взвешивая и обдумывая каждый свой шаг, каждое предстоящее действие. Близких друзей у Не Минцзюэ было не так много. Точнее сказать — только один. С Лань Сичэнем он познакомился на одном из приёмов, на котором должен был присутствовать, помогая Минцзюэ. Не то чтобы он никогда не слышал об этом человеке, нет, совсем наоборот — это имя стояло первым в списке тех, кто был близок к его начальнику, и Яо тоже успел познакомиться с его биографией, про себя удивляясь тому, какие жёсткие нормы воспитания используют в семье, владеющей GSL-Corp. Встретившись с этим человеком лично, он лишь ещё раз удостоверился в том, что семья Лань стремится сделать своих наследников не просто примерами для подражания, а практически идеальными. Смотря на то, как Лань Синчэнь беседует с кем-то из инвесторов, складывалось впечатление, что видишь перед собой не человека, а небожителя, который спустился прогуляться в мире смертных. Он казался слишком прекрасным для того, чтобы быть настоящим. Когда же Лань Хуань подошёл поздороваться с Минцзюэ — Яо в полной мере почувствовал, насколько он проигрывает на их фоне. Нет, он не считал себя некрасивым или отталкивающим. Ему повезло с внешностью, которая хоть и не могла считаться эталонной, но точно была из числа тех, что помогают расположить к себе и вызвать доверие. Но смотря на этих двоих… Они были совершенно разными, как спокойные водные потоки и обжигающая лава. Лань Сичень притягивал к себе взгляд чистой, понятной до последней черты, красотой, которой хотелось любоваться не отрываясь, чтобы навсегда запечатлеть в памяти каждый жест, каждую мелочь. Не Минцзюэ же завораживал, как может приковывать к себе взгляд лесной пожар — ты понимаешь, что эта сила разрушительная и неукротимая, но оторваться нет ни единого шанса, лишь зачарованно наблюдать, как стихия пробирается всё ближе. Их манеры речи, жесты, движения — в них не было ни капли сходства. Но то, как они понимали друг друга, разговаривали между собой — выглядело чем-то нереальным, будто две стихии наконец сошлись, найдя баланс. В тот вечер Минцзюэ представил их друг другу. Как и ожидалось, Лань Сичэнь не отнёсся к нему, как мог это сделать, например, всё тот же Цзинь Гуаншань — с пренебрежительностью и надменностью. Вовсе нет. Он разговаривал точно так же, как несколько секунд назад с Минцзюэ — как с равным себе. Это не могло не подкупать. С той встречи им приходилось ещё не раз видеться и общаться. Как показалось Яо, в определённый период времени Сичэнь появлялся в здании QingHe Group гораздо чаще обычного и даже не имея для этого особой причины, чего раньше за ним не наблюдалось. И при каждом подобном визите он неизменно делал так, чтобы Яо тоже принимал участие в их беседах. Тот понимал, что скорее всего это просто вежливость и манеры, которые прививаются в семье Лань чуть ли не с младенчества, но в глубине души, на самых её задворках, существование которых отрицал даже он сам, маячил слабый, совсем крохотный огонёк надежды. Симпатия? Интерес? Нет. Что за вздор! Чтобы наследник с незапятнанной фамилией Лань оказался гомосексуалом? Скорее уж Луна упадёт на землю, чем подобное окажется правдой. И дело даже не в том, что Яо было неприятно подобное внимание, или он вообще отрицал подобные связи. Со своими предпочтениями он разобрался и ужился довольно давно. Просто он не мог поверить, в то, что подобные чувства в отношении его могут возникнуть у человека вроде Сичэня. Почему-то в памяти сразу всплывала история матери, о том, как с ней поступил Гуаншань. А потому Яо гнал от себя подобные мысли, словно они могли ужалить его. Но чем дальше, тем продолжительные были взгляды и тяжелее молчание. Минцзюэ, кажется, не замечал, что между ними происходит, что в принципе не странно — он весь был погружён в работу. Но Яо всё больше понимал, что долго он так не выдержит. Они не выдержат. При каждой случайной (случайной ли?) встрече, казалось, что одной малой искры будет достаточно, чтобы воздух между ними вспыхнул миллионами огней, руша всё на своём пути: правила, устои, обещания, души. Страшно было признавать, но он ждал этого «срыва», зная, что вместе с ним случится перерождение, облегчение. Спасение? Но ничего не произошло. В один момент просто наступила тишина. Напряжённая. Остывающая. Такая, в которой, кажется, разрушалось что важное. Лань Сичэнь неожиданно прекратил все свои визиты, некоторое время пропуская даже званые ужины и приёмы, которые обычно в их сфере значили больше, чем самые официальные конференции и совещания. Мэн Яо не понимал, что произошло. Он ошибся? Неправильно понял? Нет, это не могло быть просто иллюзией, и он не склонен к тому, чтобы выдавать желаемое за действительное. Но что же тогда? Всё разрешилось при их следующей встрече. Его никто не отталкивал или не отводил в сторону, чтобы сказать о том, чтобы перестал выдумывать глупости. Ничего этого не было. Но то, как теперь с ним держался Лань Сичэнь, то как он смотрел — нет, в нём не было ни отвращения, ни ненависти. Только извинение в глазах, и так и не сказанное: «Мне очень жаль, но между нами ничего не может быть.» А ещё там было сожаление. Острое, полное осколков разбитой мечты. Точно такое же, как чувствовал в тот момент и сам Яо. Его в очередной раз вернули с небес на землю, напоминая, что он — лишь статист, который никогда не должен забывать своего места. Ничего необычного. «Разве ты до сих пор не привык?» Обида? Боль? Разочарование? Чувство потери чего-то важного и настоящего… Того, что больше не вернуть. Он слишком заигрался, забывая о своей роли. Забывая о том, что его жизнь — не сюжет наивной дорамы, в которой злодей может просто взять и стать хорошим парнем, круто меняя свою жизнь в лучшую сторону. Всё вовсе не так. И менять сторону уже слишком поздно — ведь он уже так далеко забрался. Буквально на следующий день Гуаншань назначил очередную встречу, очевидно на инстинктивном уровне почувствовав, что с его марионеткой что-то не так и решив лично удостовериться, что ничего не изменилось. Но Яо заверил его, что всё работает в лучшем виде, и рассказал о том, что ему уже удалось узнать. Наверное, так и правда будет лучше? Пытаться что-то изменить? Плыть против течения? Что же, он попробовал. И снова получил пощёчину от судьбы. Сколько ещё их будет? Не многовато ли для одного человека? После того, как Лань Сичэнь перестал раз за разом появляться в поле зрения, Мэн Яо вновь смог сосредоточиться на своей работе, беря пример с Минцзюэ, и погружаясь в неё с головой. К тому же это лишь помогало их сближению. Вскоре он познакомился с Хуайсаном. На этого парня информации было ещё меньше, чем на его старшего брата. Сын от второго брака. Домашнее обучение. Любовь к живописи. Ещё немного скупой биографии о чертах характера и предпочтениях, плюс несколько фотографий, на которых был изображён приятный молодой человек, в яркой одежде, с наивной улыбкой, блестящими глазами и россыпью густых чёрных волос — на первый взгляд складывалось впечатление, что перед тобой искусно выполненная фарфоровая кукла, не хватало только традиционного ханьфу и какой-то безделушки в тонких музыкальных пальцах. Первая их встреча произошла в тот день, когда Минцзюэ в срочном порядке понадобилось куда-то уехать, а Яо остался в офисе, доделывать документы, которые он должен был отправить заказчикам. Он уже переслал сообщение и собирался приступить к следующей порции бумаг — пусть не столь срочных, но он сейчас всячески старался занять себя чем-нибудь, лишь бы прогнать непрошеные мысли. Тогда-то в кабинет и зашёл, неуверенно постучав, молодой парень, в чертах лица которого Яо безошибочно смог определить младшего брата своего начальника. Не Хуайсан имел мало чего общего с Минцзюэ. Да, тот же цвет волос, но в отличии от старшего, который носил короткую стрижку — Хуайсан отрастил себе уже такие локоны, что любая девушка обзавидуется. Те же карие глаза, но взгляд совершенно отличается, этот юный мальчишка смотрел на мир так, словно не ждал от него ничего плохого, твёрдо уверенный в том, что его всегда смогут защитить. Наверное, на этом их сходства и заканчивались. Черты лица, телосложение, манера разговора — полные противоположности. Одного взгляда на Не Хуайсана было достаточно, чтобы понять, что перед тобой человек, который рос, не задумываясь о том, что мир вокруг вовсе не такой безопасный и красивый, как говорится в детских сказках. Этот парень больше всего был похож на тепличный цветок, которого долго и бережно взращивали, оберегая от всего, что могло ему навредить. Что почувствовал Яо при их первой встрече? Нетрудно догадаться. Зависть. Противное и совершенно неблагородное чувство, которое горчит на языке мерзкой желчью, порой не давая мыслить здраво. Но его можно было понять. Кто бы не хотел оказаться на месте этого ребёнка с безмерно-наивными глазами, не знавшего ни лишений, ни тягот реальной жизни, существовавшего, словно пресловутый Маленький Принц, владеющий своей маленькой планетой. В тот день они мило поболтали. Хуайсан оказался милым парнем, довольно лёгким в общении и безмерно наивным. Яо сразу понял, что общаясь с ним — можно многое узнать о Минцзюэ, а также — стать ближе к секретам их семьи. С этого знакомства, доставать информацию для Гуаншаня стало куда легче. И собирая её, Яо всё больше и больше утверждался в понимании того, что самое ценное и важное в жизни Не Минцзюэ — это оказывается вовсе не деньги и статус, и даже не работа, как он вполне умело всем доказывает. Единственным, что может заставить этого человека улыбнуться по-настоящему, а также тем, ради чего он пойдёт на что угодно — был его брат. Тот самый Не Хуайсан, которого СМИ так легкомысленно игнорируют, и вспоминают лишь в те моменты, когда старший всё же уговорит того посетить какой-то приём или что-то в этом роде. Этот хрупкий юноша с глазами цвета горького кофе, который так обожает Минцзюэ — он и есть та ось, вокруг которой вращается вселенная главы компании QingHe Group. Но в тот момент Яо был все ещё не до конца пришедшим в себя после поступка Лань Сичэня, а потому просто передавал эту информацию Гуаншаню, наряду с прочей, не выделяя её и не замечая, что тот стал слишком уж задумчивым после услышанного. Об этом он пожалеет многим позже, вспоминая и проклиная этот разговор и свою невнимательность. Но шли дни. Сезоны сменяли друг друга, если не залечивая, то притупляя старую боль и зарубцовывая раны. Он всё также тайно отчитывался своему «вновь обретённому» отцу о том, что узнал. Но с каждой такой встречей понимал, что новой информации становится всё меньше, а это значит, что и его работа подходит к концу. Но, к его удивлению, Цзинь Гуаншань ничего не говорил по этому поводу, и кажется, только больше радовался тому, что Минцзюэ уже воспринимает Яо больше как хорошего друга, чем просто как помощника, или ценного сотрудника. Всё шло по плану. Во всяком случае, так казалось со стороны. Минцзюэ всё больше проникался доверием к новому помощнику, подпуская того к себе всё ближе. Мужчина не чувствовал от него угрозы, обращая внимание лишь на его трудолюбие, спокойствие, старательность и преданность. Взамен он тоже относился с должным уважением, лучшим образом оценивая его труд. Наверное, именно это и стало причиной того, что в изначально идеальном плане появились первые трещины. Да, Гуаншань продумал наперёд множество ходов, со свойственной ему скрупулёзностью выстраивая свои фигуры на доске. Вот только он не учёл того, что человек, которого недооценивали всю его жизнь; к которому относились как к пустому месту и всегда вытирали о него ноги, ни во что ни ставя; которому приходилось много лет бороться за самый минимальный кусочек счастья и внимания — как он поступит, почувствовав, что к нему относятся как к равному, что его воспринимают всерьёз, по достоинству ценя его работу, не принижая и не насмехаясь, не видя в нём лишь инструмент для достижения своей цели. Можно ли винить Яо в том, что снова почувствовав тепло, он поддался ему? Да, после случая с Лань Сичэнем, было страшно даже просто допускать у себя подобные мысли, уже зная, что эти чувства могут принести боль и ранить. Но… Могло ли быть иначе? Даже самый крохотный росток, выросший в кромешной тьме, будет тянуться к солнцу при первой же возможности. Это часть природы. Неизменный факт, заложенный в основы мироздания. И как бы он ни отрицал существование этих чувств, как бы ни боялся — противостоять им было выше его сил. Вот только чем дальше, тем ясней становился тот факт, что в сердце Минцзюэ нет места. В нём уже давно и прочно поселился другой человек. С волосами цвета самых дорогих пород дерева. С глазами, в которых плещется тепло. С тонкой фигурой нефритовой статуэтки и изящными чертами, не признать красоту и изящество которых — просто невозможно. Как бы хорошо Минцзюэ ни скрывал свои чувства, как бы не душил их в себе, но Яо был не тем человеком, кого можно так просто обмануть или скрыть что-то. Взгляды старшего, то как менялся его тембр, когда он разговаривал с братом — становился мягче, теплее, порой напоминая ласковое урчание огромной кошки, которая всего минуты назад могла растерзать своего противника в клочья, не давая и шанса сбежать. Когда-то Яо радовался тому, что может так легко разбираться в людях, видя насквозь почти все чувства и скрытые эмоции. Но Не Минцзюэ, как всегда, спокойно рушит все известные системы, даже не догадываясь об этом. Мэн Яо прекрасно понимал, что идти против этих чувств — пустое и бесполезное занятие. Только один раз увидев, с какой вселенской любовью и одновременно тоской тот смотрит в сторону младшего, когда думает, что никто не видит — сразу же становилось понятно, что занять место этого человека невозможно. Но Яо мог бы попробовать, если бы был точно уверен в том, что эти чувства полностью не взаимные — тогда у него был бы хоть минимальный шанс. Но у него не было даже этого. Они любили друг друга. Один отчаянно прятал эти чувства в себе, старясь скрыть их за показной грубостью и равнодушием, топя их в бессонных ночах на работе, пряча от всего мира, как самую страшную тайну, и одновременно — самое ценное сокровище. Другой, кажется, только недавно начал всё понимать, но в отличие от брата — принял эту часть себя гораздо проще и легче. Но и он не желал открываться. Их объединяло лишь то, что они были полнейшими слепцами, так сосредоточенными на мысли о том, что их чувства неправильны и непростительны, слепо уверенные, что им никогда не стать взаимными, что просто не замечали того, в глазах напротив точно такой же океан нежности и преданности. Они настолько верили в это, что не допускали даже мысли о том, что не одиноки в своём безумии. Думал ли когда-то Мэн Яо о том, что столкнётся в своей жизни с чем-то подобным? Конечно, нет. Он уже так часто резался об острые углы реальности и собственных разбитых фантазий, что столкнувшись с чем-то настолько чистым и одновременно неправильным, и сюрреалистичным — просто растерялся, не зная, куда ему деваться и как поступать. Человеческие чувства — слишком сложная материя, неподвластная даже её собственным владельцам, так есть ли смысл идти против неё? Он даже не пытался. В какой-то момент — просто смирился с пониманием того, что вся его участь сводится к тому, что он должен плыть по течению. Он уже когда-то пробовал пойти против него — что из этого вышло? Вы сами это знаете. Незачем повторяться. Всё, что ему оставалось это взгляды украдкой. Болезненная, самоуничтожающая радость от того, что тот, кого он любит — тоже не может быть вместе со своей половинкой — от понимания этого почему-то становилось немного легче и тяжелее одновременно. Так существование его разбилось на два периода: тот, когда он «жил» и когда он «существовал». Время, проведённое с Минцзюэ — относилось к первому, ведь только тогда он мог почувствовать себя не просто пустым местом. Рядом с ним верилось в то, что Яо — что-то может, что он на что-то способен, не просто статист, которого никто не запомнит, нет, он тоже играет свою роль. Всё остальное время — просто существование. Пустое. Холодное. Наполненное лишь сожалением, раскаянием и несбыточными мечтами. Так и было, пока в один из дней Цзинь Гуаншань неожиданно не объявил его своим наследником. Он ни о чём не предупреждал, даже не намекал на подобное развитие событий. Просто в одно утро все таблоиды взорвались новостью о том, что глава LLCG заявил о том, что у него есть наследник. Сайты, газеты, ведущие по телевидению — все наперебой цитировали «счастливого отца», который в многочисленных интервью (и когда только успел?), рассказывал о том, как долго не знал о том, что у него есть внебрачный ребёнок, и как рад, наконец-то, снова вернуть его в семью. Мэн Яо был шокирован. В определённый момент он даже было подумал, что старик просто тронулся умом, ведь подобная выходка могла в один момент разрушить всё то, над чем он работал почти четыре года. Но всё оказалось не так просто. Старый лис всё продумал. Он был уверен, что Яо сможет выкрутиться перед Минцзюэ — и ему это действительно удалось. А через несколько дней был проведён пышный приём в честь этого «знаменательного» события. И лишь по его окончанию, когда пышная публика разъехалась по домам, получив новую порцию сплетен и тем для перемывания костей — перед Мэн Яо, через несколько дней — Цзинь Гуанъяо, наконец были открыты все карты. За окном уже была поздняя ночь, но Яо и Гуаншань вместе вернулись в уже опустевшее здание LLCG, в котором в это время им встретилась только охрана на входе. Старик объяснил этот визит тем, что им нужно поговорить без лишних ушей и Яо согласился — у него и самого поднакопилось несколько вопросов, главный из которых заключался в том, какого, собственно говоря, чёрта, тот внезапно решил объявить о том, что Мэн Яо — его потерянный много лет назад наследник. Когда они зашли в кабинет и Яо озвучил свой вопрос — старик лишь хмыкнул, откидываясь в широкое кресло по другую сторону стола, и не торопясь произнёс:  — Ты ведь знаешь, что я ничего не делаю просто так. — Именно поэтому и спрашиваю, — в тон ему ответил Яо, в последнее время общение с этим человеком вызывало лишь отвращение. Да, он и раньше не питал особой радости от их встреч, но за прошедшие года эти чувства вышли на новый уровень. — Мне просто нужно было перестраховаться, — поймав удивлённый и непонимающий взгляд собеседника, он вновь продолжил, тяжело вздохнув, будто лишние объяснения были для него в тягость. — Ты слишком поменялся за последнее время, поэтому мог пойти на попятную теперь, когда мой план начал работать. — Работать? Ты о чём? — молодой мужчина нахмурился ещё сильнее, инстинктивно ощущая, что упустил что-то важное, а заметив жесткую ухмылку на лице старшего, немедленно спросил. — Что ты сделал? На этот раз Цзинь Гуаншань не стал ходить кругами, а совершенно спокойно, без лишней спешки, рассказал о том, что сегодня, точнее уже вчера, должно было произойти в небольшой обветшалой квартирке в захолустном районе Пекина, к концу своей речи он небрежно взглянул на наручные часы: — Думаю, прямо сейчас у них там уже всё закончилось. Сюэ Ян очень пунктуальный парень, я бы его на работу взял — люблю таких людей, но вот ес… — голос его был таким, будто он говорил об самой обыденных вещах, вроде погоды или графиках своих акций. Ни сожаления, ни раскаяния. Яо неверяще смотрел на человека перед собой, не находя слов, чтобы ответить хоть что-то. Понимание всей чудовищности и ужаса происходящего обрушились на него словно ушат холодной воды, выбивая из лёгких весь воздух, не давая сделать нормального вдоха — он лишь дышал через раз, стараясь осмыслить то, что услышал. — Как… Как ты мог пойти на такое? Ты… — А ты разве не знал, в чём собираешься принять участие? Милый мой мальчик, это не детская песочница, здесь не размениваются по мелочам, — в голосе Гуаншаня послышалось разочарование. — Но ведь А-Сан… Он ведь… — «А-Сан»? — старший приподнял бровь, снова неприятно усмехаясь, — Так ты его теперь так называешь? А к Не Минцзюэ ты уже «Гэгэ» обращаешься? — Не смей! — он наконец поднялся на ноги, чувствуя, как внутри начинает закипать ярость. — Сядь, — в голосе прозвучала сталь и неприкрытая угроза, — ты не можешь мне указывать, так же, как и не можешь упрекать в чём-либо. Думаешь, что я не заметил, насколько ты в последнее время увлёкся своей «работой», — неприкрытая насмешка. — Неужели ты надеялся, что и дальше сможешь жить спокойной жизнью и волочиться за Минцзюэ, тайно вздыхая по нему? Забыл, что если бы не я — тебя бы даже на порог QingHe Group не пустили, и ты бы так и продолжил гнить на мусорках Пекина, не зная даже какова на вкус нормальная еда! — тон звучал всё напряжённее с каждым словом, но на миг тот прервался, будто успокаиваясь, а затем продолжил более спокойным голосом. — Нет, дорогой мой Яо, мы с тобой, как говорится, в одной лодке. И твоей вины в том, что произошло с нашим милым «А-Саном» не меньше, чем моей. Младший не нашёлся, что ответить, он лишь внимательно смотрел на человека напротив, с ужасом удивляясь, как он мог не заметить, что говоря с ним в тот день и принимая его условия — он практически заключил сделку с преисподней. — Где он сейчас? — наконец нашёл в себе силы говорить Яо, едва сдерживая в голосе всю ту ненависть, что бурлила внутри него. — Даже если я скажу тебе адрес… Что ты сделаешь? Побежишь спасать братишку своего ненаглядного начальника? Представь, как это будет выглядеть со стороны, — заметив понимание в лице собеседника, Гуаншань довольно ухмыльнулся и продолжил, — А ведь я сначала верил, что ты куда умнее. Но, к сожалению, ты ничуть на меня не похож. — И я этому чрезвычайно рад, — вернул ухмылку младший, — Ведь это значит, что я не такое чудовище, как ты! — Оу, правда? — с гротескным удивлением наклонил голову мужчина, — А разве ты меньше виноват в произошедшем, чем я? Не обманывай сам себя! Ты ведь прекрасно понимаешь, что именно благодаря тебе я смог разобраться в том, что дороже всего для Минцзюэ. Не сказать, что я не разочарован, но, честно, сначала считал, что его главным рычагом давления будут дела фирмы… Но наследник семьи Не, как всегда, полон сюрпризов! И за эту драгоценную информацию я обязан отблагодарить именно тебя. Спасибо, — шутовской поклон и насмешливая улыбка смотрелись зловеще, выбивая Яо из колеи ещё больше и не давая здраво мыслить. «Он прав… Это я во всём виноват!» — Но… Но я не собирался заходить так далеко. — И, тем не менее — ты всё-таки здесь! — Гуаншань весело развёл руки, видя, что его слова приносят нужный эффект, — И знаешь, что? — голос в один момент стал угрожающе тихим, напоминая опасное змеиное шипение. — Ты будешь молчать и ничего не скажешь Не Минцзюэ. Понял? Ты не посмеешь мне помешать — тем более, что следующая часть моего плана будет готова уже через несколько месяцев. А пока ты молчишь — молчу и я, — говоря последние фразы, мужчина поднялся и, неспешно обойдя массивный стол, стал позади кресла, в котором напряженно, словно взведённая пружина, сидел Яо. Постояв так немного, Гуаншань положил свои руки на плечи парня и, наклонившись к нему, продолжил, — Сам подумай… Если Минцзюэ узнает о том, что всё это — моих рук дело — разве тебе удастся выйти сухим из воды? Ты ведь хорошо его изучил, да? И прекрасно знаешь, что он — не дурак и сможет сообразить, что это именно ты доносил на него все эти годы. И поверь, — голос говорившего стал ещё тише и пронзительнее, — Если он придёт ко мне — я точно не стану молчать, и потяну тебя за собой. — Именно поэтому была организована эта суета в прессе… И этот приём. Чтобы я не соскочил? — Зришь в корень, — мужчина хмыкнул, отстраняясь. Почувствовав, как с плеч исчезли руки, давившие на них, Яо едва сдержал вздох облегчения. Он понимал, что тот говорит правду. Понимал, что он, чёрт возьми, действительно виноват в произошедшем. Но не мог так просто с этим смириться. Воспалённый мозг лихорадочно искал хоть малейшую лазейку, хоть минимальный шанс, который может помочь выбраться из этого болота, в котором он тонул все эти годы, даже не замечая, как опускается всё ниже. Признаться во всём Минцзюэ? Да, так бы было действительно правильнее всего, но… Гуаншань прав — в таком случае тот его просто возненавидит. И как бы сильно Яо ни хотел оправдаться или признаться — он точно не был готов видеть отвращение в любимых глазах. Он просто этого не переживёт, не вынесет. Но было ещё кое-что — скорее всего этот старый лис не мог сделать всё так просто и прямолинейно. У него наверняка есть пути отступления. Сейчас главной задачей для Яо было получше разобраться в том, в чём же состоит план старика, а потом он может постараться справиться с остальным. Нужно перехитрить хитреца. И раз уж Цзинь Гуаншань признал его своим сыном во всеуслышание… нужно оправдать славу и фирменные черты семьи, ведь так? Вдруг в сознании, словно лампочка загорелась, появилась идея, пусть не до конца сформировавшаяся и сложная в исполнении, но Яо ухватился за неё, словно тонущий за соломинку, понимая, но это — единственный его шанс. — Но… — голос дрогнул, но это сейчас было довольно уместно. Благодаря этому человеку Яо научился превосходно играть, — И всё же, почему нужно было поступать именно так? — А ты как считаешь? — мужчина вернулся на своё место, — Давай, пораскинь мозгами! Ты ведь мой наследник, так что оправдывай имя семьи. Яо ненадолго помолчал, действительно задумываясь над словами мужчины и стараясь понять, какую же цель тот преследовал. Сейчас ему нужно показать, что он принимает правила игры, а позже, собрав нужное количество информации — он сделает то, что должен. Спустя несколько минут, он снова заговорил: — Шантаж… — голос его всё ещё был задумчивым, но следующую фразу он проговорил с вполне правдоподобным разочарованием, — Как банально. Я ожидал чего-то поизящней. — Да? — в ответ мужчина весело приподнял бровь, — Ну прости, что разочаровал. Давай всё изящество оставим семье Лань, — видя, что на лице собеседника после этих слов промелькнула тень — мужчина довольно хмыкнул, а затем продолжил, делая вид, что ничего не заметил, — Но ты прав. Это будет самый банальный шантаж. Но для Минцзюэ этого достаточно. Поверь мне, я тоже неплохо разбираюсь в людях. И если глава QingHe Group узнает, что где-то в мире существует одно занятное видео с его ненаглядным братишкой… разве он не сделает всё возможное, чтобы этой записи не стало? — Но, ты ведь понимаешь, что он не станет просто сидеть и ждать, сложа руки? Минцзюэ не оставит это просто так. — Само собой, я это осознаю, — всё тем же беспечным тоном продолжал Гуаншань, — Но, неужели ты думаешь, что я мог это не учесть? Не недооценивай меня. Я всё продумал, и ты, мой дорогой сын, мне в этом поможешь, — на вопросительный и удивлённый взгляд мужчина снисходительно пояснил, — Продолжай быть рядом с Минцзюэ. Стань для него ещё ближе. И когда всё станет известно — ты будешь для него тем человеком, совета которого он обязательно послушается… Поэтому ты бу… — «Когда раскроется»? — перебил его слова Мэн Яо, — Ты серьезно думаешь, что А-Са… Не Хуайсан будет держать всё в тайне? Ты и вправду уверен, что восемнадцатилетний ребёнок после изнасилования сможет вести себя как ни в чём ни бывало?! — он не смог сдержать эмоций в голосе, несмотря на все старания, — Да, пускай эти двое сейчас и отдалились, но Минцзюэ не слепой. Он заметит, что с братом что-то не так. И ты полагаешь, что он спустит это на тормозах? — Само собой — нет. С этим вопросом тоже придётся разобраться тебе, ты уж прости, — с деланным сожалением в голосе ответил Гуаншань, — В самое ближайшее время Хуайсан придёт к тебе с просьбой. И ты её обязательно выполнишь, причём в лучшем виде и в самые короткие строки. — Просьбой? Но какой? — Ничего необычного, — от легко развёл руками, — Самая обычная просьба о помощи в переезде за границу. И ты, как хороший друг семьи и самый верный товарищ — со всей ответственностью подойдёшь к этому вопросу. — Зачем ещё тебе понадобился отъезд Хуайсана? Не лучше ли, чтобы Минцзюэ узнал о всём сразу? — Яо нахмурился, обдумывая этот вопрос, — Так в чём основная причина? — Как всё-таки тороплива молодость, — понимающе хмыкнул старший, сильнее заваливаясь в кресло, в котором сидел, — Мне нужно ещё некоторое время, чтобы подготовиться к дальнейшим событиям. Неужели ты думал, что я завтра же с утра заявлюсь к Минцзюэ, и мы вместе посмотрим сие занимательное видео в его домашнем кинотеатре? Нет, мальчик мой, нет-нет-нет. Мне ещё следует уладить несколько дел, прежде чем переходить к следующему этапу, — он снова с насмешливым прищуром посмотрел на парня, — А ты тем временем тоже не теряйся. Хватай удачу за хвост. — Что ты… — не понял намёка Яо. — Не будь дураком, — раздражённо бросил Гуаншань, — Это твой шанс. Младший Не со дня на день отправится куда подальше. Разве для тебя это не прекрасная возможность поближе подобраться к Минцзюэ? — Ты знаешь? — не смотря на взвившуюся внутри от этих слов бурю, Яо удалось сохранить отстранённый и холодный тон. — Имеющий глаза, да увидит, — хмыкнул тот в ответ, — Я ведь не мог оставить тебя без присмотра. К тому же... ты стал по-другому одеваться. Твои жесты теперь куда мягче. И ещё эти волосы, думаешь не понятно, зачем ты их отпускаешь? Неплохая попытка. — Я знаю про твоих шпионов, — попытался перевести тему младший. — Конечно знаешь. Так что не понимаю, почему ты удивляешься той новости, что я осведомлён о том, что пускаешь слюни на Минцзюэ. Мне даже жаль тебя в некотором роде. Ты ведь никогда не займёшь его место. Навсегда останешься лишь заменой, фальшивкой, — он даже не пытался скрыть насмешку в своём голосе, — Но старшему нужен кто-то рядом. Так почему бы тебе не занять ещё и эту "должность"? Ваше сближение только пойдёт на пользу дела. Яо ничего не ответил на эти слова, лишь сжимая подлокотник побелевшими пальцами. С каждой секундой, каждым словом этого человека он всё больше уверялся в том, что та идея, что его внезапно посетила - единственно верная. Нужно лишь правильно всё сделать — и они будут свободны. Он должен постараться. Если не ради себя, то ради людей, доверие которых он так глупо и легкомысленно предал. *End Flashback С того дня прошло уже больше полугода, а фраза, сказанная Гуаншанем всё ещё свежа в памяти. Кажется, что за всё это время он так и не забывал её ни на секунду. «... даже жаль тебя в некотором роде. Ты ведь никогда не займёшь его место. Навсегда останешься лишь заменой, фальшивкой…» Старый лис оказался прав во всём, до последнего слова. Даже после того, как Хуайсан уехал в Лондон, стараясь оградиться от общения с братом — Минцзюэ не перестал о нём думать, а, кажется, начинал переживать о младшем ещё больше. Гуанъяо видел, как тому тяжело и как тот отчаянно борется с собственными демонами, терзаясь с каждым днём всё больше. Наверное, именно тогда он и сдался, раскрывая свои чувства перед Минцзюэ. Он понимал, что в тот момент им обоим нужно было именно это. Они нуждались в этих отношениях, ведь не будь их — каждый из них просто бы сгорел, разрушая себя изнутри своими же мыслями и переживаниями. Услышав его признание, Минцзюэ, кажется больше удивился тому, что он решился его озвучить, чем самому его факту. Он сначала лишь вежливо попросил оставить эту «глупую» затею, уверяя, что ничего хорошего из неё не выйдет. Но именно Минцзюэ был первым, кто в конце концов сдался. В каждом поцелуе, каждом прикосновении, каждом вздохе и слове Яо чувствовал эту нерастраченную любовь, отчаянное желание и страсть, которые столько лет сдерживались, отрицались, не имели даже крохотного шанса на реализацию. И он тонул во всём этом. Падал словно с отвесной скалы, желая больше никогда не выплывать на поверхность. Чувствовал себя вором, присвоившим чужое. Знал, что эти отношения — болезненные и отчаянные, им не суждено длиться вечно. Но он хватался за них, стараясь получить как можно больше тепла, желая продлить их хотя бы еще на мгновенье. Но вот, кажется, настал финал. Этот глупый фарс подходит к своему концу. Господа актёры, приготовьтесь для финального выхода. *** Хуайсан смотрел на дверь перед собой, будто за ней начинается преисподняя. Но как бы страшно ему в тот момент не было — он решительно положил пальцы на полированную ручку. Немного успокаивал тот факт, что с Ванцзи и Усянем всё хорошо — от тех, когда он был ещё в дороге, пришло сообщение, в котором они просили не торопиться и дождаться их, но Хуайсан к тому времени уже прибыл по нужному адресу и всё что он хотел, это просто наконец-то разобраться во всём. Гуанъяо он нашёл почти сразу, тот сидел в большой просторной гостиной, бесцельно смотря перед собой в окно, за которым открывалась широкая панорама Пекина. — Здравствуй, А-Сан, — он поднял уставшие глаза на пришедшего, жестом предлагая присесть напротив себя. Хуайсан настороженно послушался, опускаясь в светлое кресло и не отводя внимательного взгляда он хозяина квартиры — он ожидал точно не такого приёма. — Ты хотел что-то обсудить. Я тебя слушаю, — младший не представлял, каким чудом ему удавалось сохранить спокойствие в голосе. — И это тоже, — согласился мужчина, — Но сначала, — он запустил руку в карман светлой рубашки, которая была на нём, а затем вытащил и положи на стол небольшой металлический прямоугольник. — Что это? — Хуайсан непонимающе разглядывал предмет. Он догадывался о его предназначении, но не мог поверить в свои догадки. — Это карта памяти, на которой находится запись. Это оригинал, и позже ты сможешь сам удостовериться в том, что с неё не было сделано ни единой копии — благо современные технологии это позволяют. — Что? — младший не мог поверить в услышанное, лишь переводил растерянный взгляд с мужчины на стол и обратно, — Но разве ты не… — Нет, это не я организовал тот случай, — голос Гуанъяо звучал спокойно и размеренно. Он так давно хотел всё это рассказать, признаться во всём, и теперь чувствовал, что ему становится легче, — Я признаюсь, что в случившемся есть и моя вина, но послушай меня, А-Сан, я не знал, что он собирается с тобой сделать! Если бы я только мог… — Он? — Хуайсан нахмурился, — Ты говоришь про… — Про Цзинь Гуаншаня, его прекрасного папочку, который столь любезно помог ему устроиться в QingHe Group, для того, чтобы он собирал на меня информацию, — голос Минцзюэ, донёсшийся со стороны двери звучал холодно и угрожающе, заставляя обоих людей, находящихся в комнате, вздрогнуть, едва он раздался. — Дагэ? — Хуайсан непонимающе смотрел на брата, старясь сообразить, как тот попал в дом и что вообще здесь делает, — Откуда ты… — Твои друзья наконец-то взялись за голову и признались, куда ты собрался идти, — видя, как изменилось лицо младшего, он быстро продолжил, — Нет, они мне ничего не рассказывали, я сам во всём разобрался. Это я вызвал их утром. — Но ведь звонил Лань Сичэнь, и… — Вот благодаря Сичэню я, наконец, всё и понял. Но об этом мы с тобой поговорим позже, — он повернулся к Гуанъяо и хотел уже что-то ему сказать, как Хуайсан снова задал вопрос. — А где они сейчас? — Вместе с Сичэнем, дожидаются полиции, — на губах мужчины проскользнула острая улыбка, больше похожая на хищный оскал. — Полиции? — младший, кажется, запутался ещё больше. — Да, для некоего Сюэ Яна, ты знаком с ним? — вопрос был адресован Цзинь Гуанъяо, который до сих пор не смог вымолвить не единого слова. — Сюэ Ян? Нет, Дагэ, — Хуайсан беспокойно вскочил с места и подбежал к брату, — Нельзя, я не хочу, чтобы все знали, что… — он не договорил. Просто не смог. Сказать при Минцзюэ подобное вслух — он всё ещё не готов к этому. — Не беспокойся, — старший успокаивающе сжал тонкое предплечье, от чего Хуайсан почувствовал, как по коже пробежали мурашки, — Я об этом позабочусь. Ни одна живая душа не узнает о случившемся. — Но тогда… Сюэ Ян… он — Его задержат за организацию убийства главы LLCG — Цзинь Гуаншаня. Яо, ты что-то об этом знаешь? — в голос Минцзюэ вмиг вернулась прежняя сталь. Гуанъяо после этих слов вздрогнул, понимая, что больше ему нечего скрывать. Все карты раскрыты — и нет смысла притворяться. Он поднял глаза на братьев, с горечью смотря на то, что рука Минцзюэ всё ещё бережно, словно это самый хрупкий фарфор, сжимается на тонком запястье младшего. Когда он заговорил, то в голосе его не было эмоций — да и откуда им взяться — он перегорел уже давно, давно уже со всем смирился, лишь дожидаясь своей участи, и грея в груди едва теплящуюся надежду на то, что всё может сложиться хорошо. Глупые и бесполезные фантазии. — Он это заслужил, — вот всё что сказал Яо, не видя никакого смысла в том, чтобы оправдываться или отрицать. Утопии навсегда таковыми и останутся, не найдя своего места в жёстких рамках современных реалий. Все платят по счетам. Рано, или поздно…