Nothing else matters

Иногда по вечерам я спрашиваю себя: не жалею ли я? Не жалею ли я о том, что случилось в моей жизни за последний год? Я всегда долго думаю, размышляю, взвешиваю все «за» и «против», но всё же что-то мешает ответить со стопроцентной уверенностью. Какое-то странное, склизкое чувство. Тоска по Родине, друзьям, прежнему образу жизни? Я не знаю ответа на этот вопрос. В один из таких дождливых вечеров я беру в руки гитару. Пальцы плавно скользят по грифу, перебирая струны. Играю навязчивую мелодию, будто входя во вкус. Потихоньку меняю темп, пытаясь настроиться на нужную волну, и сам не замечаю, как маленькая Бруклинская квартира наполняется уже знакомыми аккордами Металлики. Перед глазами проносятся самые важные моменты последнего года – вся боль и радость, все слезы и улыбки, все объятия и поцелуи. И это кажется таким реальным. Именно сейчас. И вся настоящая жизнь отходит на второй план, уступая место воспоминаниям. Кажется, я все еще водил пальцами по гитаре, даже не заботясь о правильности аккордов, как почувствовал что-то знакомое в комнате, такое знакомое. И словно просыпаюсь, пытаюсь что-нибудь сказать, но голосовые связки совершенно не слушаются, и я сижу с разинутым ртом и гитарой на коленях. Он смеется, тихо так, еле слышно. А у меня по коже мурашки. Я пытаюсь крикнуть его имя, спросить, какого черта он пришел ко мне домой на ночь глядя, но это оказывается выше моих сил. Он подходит ближе, утыкается своим носом мне в шею и его кудри щекочут лицо. Мне кажется, я не могу сделать и вздоха. Гитара так и норовит упасть, но он ловит ее прежде, чем это случается. И вновь смеется. – Дурашка, – шепчет он со своим забавным, но жутко притягательным калифорнийским акцентом. И тогда я понимаю, что вот он, тот самый ответ на мой вопрос. Жалею ли я? Ничуть… У нас есть уже ставший родным Нью-Йорк, тренировки ни свет ни заря, пицца по воскресеньям, гитара, сейчас покоящаяся в углу, и целых два месяца лета впереди. Жалею ли я? Ничуть! А остальное? А остальное не важно.