Цикличность

- Мне нужен альфа. Стайлз мнёт в своих пальцах бумажную салфетку, загибая уголки и стремясь придать бумаге определённую форму. Ближе к острым костяшкам розовеют несколько тонких шрамов (не настолько старых, чтобы утратить красноватый оттенок). В его движениях нет былых нервозности и резкости, лишь какая-то притягивающая уверенность и пугающая, завораживающая плавность. Стилински поднимает взгляд – косые лучи послеобеденного солнца отражаются в его ясных глазах, теряясь светлыми бликами среди тягучей карамели, - и у Дерека подрывается что-то внутри. Здесь, в кафе на углу 42-ой, они встретились впервые за прошедшие пять лет. *** Нью-Йорк охвачен движением, суетой, жизнью. Тёплое весеннее солнце встречается с небоскрёбами этого города, накаляет крыши машин, лижет блестящие витрины и слепит очки офисных клерков. Шум человеческого моря, волны из офисных тел и дорогих тачек прибоем омывают крошечный клочок суши, ненадёжный берег на углу 42-ой, застывший в карамели под равнодушным Нью-Йоркским солнцем. Дерек иногда думал о том, что, возможно, вернётся в Бикон-Хилз. Он никогда не догадывался, что Бикон-Хилз вернётся за ним. *** Оповещение о сообщении из его прошлого застаёт Дерека в разгар очередного скандала. Питер начинал этот разговор чёртову тысячу раз, упрекая Дерека в беспомощности и бездействии. Но Дерек ещё слишком хорошо помнил, чем заканчивается согласие с дядей. Каждый раз они заканчивали разговор сломанными костями или содрогающимися от рычания стенами. Сегодня же Хейл опускает Питера на пол и подавляет рождающийся в груди рык. Потому что он получает сообщение. И оно от Стайлза. *** Стайлз улыбается своими мальчишечьими губами, и Дерек замечает новые морщинки, непривычные солнечные лучики под глазами Стилински. Прошло пять лет, и Хейл, сравнивая мужчину перед собой с мальчишкой из его воспоминаний, ясно видит изменения, в которые вмешалось неподвластное никому время: эти тёмные завитушки отросших волос, небрежно уложенные ладонью и заведённые назад; лёгкая, но вполне взрослая щетина на заострившихся скулах; привлекающие внимание (и скребущиеся на изнанке грудной клетки) шрамы на длинных пальцах; потемневшего оттенка карие глаза и запах, в котором волчий нос отчётливо слышит ноты горьких трав, пороха. И сажи. *** Стилински приветливо и солнечно улыбается молодой официантке, заказывая отвратительно (как думает Дерек) сладкий мокко с двойными сливками, и только тогда Хейл позволяет внимательно всмотреться в Стайлза и задать свой вопрос: - Тебе нужен альфа? - Тебе нужен друид, - вместо ответа утверждает Стайлз, и его глаза становятся серьёзными. Дерек невозмутимо приподнимает бровь, но сжимает побелевшие пальцы в кулаки. Стайлз незамедлительно улавливает это движение взглядом, и выражение его лица становится наиболее раздражающим. «Я поймал тебя, большой волк» - вот что оно говорит. *** Стайлз размешивает кофейную пенку в своём высоком пластиковом стакане, его движения мерные и ритмичные (два раза по часовой, три – против). Его движения какие угодно, но только не стайлзовские. Он делает глоток и обзаводится белыми тающими усами. Дерек вспоминает время, когда в его старом, барахлящем холодильнике никогда не было молока, какими бы галлонами он не скупал его в местном супермаркете. Но от сегодняшнего Стайлза веет кофейной горечью, а не молочной сладостью. - Я знаю о Коре, - говорит Стайлз, стирая любой намёк на улыбку Дерека. Хейл сжимает кулаки под лакированной поверхностью стола, напряжение и злость сковывают каждую высеченную потом и кровью (особенно кровью) мышцу. - Я знаю, как ей помочь, - добавляет Стайлз. И Дерек не может вспомнить, когда в последний раз так быстро возвращал себе контроль. *** Однажды ради Коры Дерек пожертвовал своей силой. Терпеть ради неё условия и соседство Стилински – меньшее из зол. Особенно, когда он видит, как на её бескровных губах расцветает слабая, почти эфемерная улыбка. Он убеждается в этом, когда она впервые за несколько месяцев находит в себе силы, чтобы хрипло огрызнуться на их волчьего лекаря. Наверняка, она не слышит, но в этот момент сердцебиение Стайлза сбивается с ритма. И отнюдь не от злости. - Чёртовы Хейлы, вы даже присмерти стремитесь перегрызть мне глотку, - притворно вздыхает Стайлз. Свет от электрической лампы отражается в его глазах яркими магическими искорками. - Помни, Стилински, выживать тебе помогало лишь твоё сверхъестественное везение. Но и оно когда-нибудь закончится. – С тенью усмешки напоминает Кора. Дерек чувствует, как в комнате ( и на сердце) становится теплее. *** Дерек заходит к Стайлзу глубокой ночью, перед самым сном. Стилински одет в растянутую, выцветшую футболку, мешковатые домашние штаны и до безобразия растрёпан. Так он больше всего напоминает прежнего подростка. Стайлз принял душ, но под нотами химической отдушки, которая должна напоминать океанический бриз, ясно ощущается въевшаяся травяная горечь и дым. Никакой нервозности, сомнений и таблеток. - Тебе уже пора научится стучаться, большой волк, - замечает Стайлз, по-домашнему расправляя кровать, в которой иногда ночует Питер. Он усаживается на постель, скребя по отросшей за день щетине и ожидая продолжения разговора. - Тебе уже пора уяснить, что это частная территория, - отвечает Хейл, показывая волчьи зубы. Через мгновение Стилински расплывается в понимающей улыбке (пару лет назад он бы засмеялся). - Засчитано. *** За окном ещё темно и солнце только-только собирается осветить холодным, тусклым утренним светом никогда не засыпающий город, озолотить серые громады его небоскрёбов. Его первые лучи затерялись в глубине карих глаз, смешиваясь с внутренним светом. Казалось, кофейная дымка, разливающаяся по кухне от пузатой чашки, насквозь пропитала чужую светлую кожу. Несмотря на раннее время, Стайлз выглядит выспавшимся и бодрым (и слишком правильным на подоконнике его кухни), но недовольным. Питер, сидящий напротив него с подозрительно медленно заживающим фингалом, выглядит так же. - В следующий раз, когда соберёшься пригласить к нам в гости маленького друида, у которого с нами давние счёты, будь добр, пришли хотя бы смс. - Если будет следующий раз – никакие предупреждения тебе не помогут. Хейлу кажется, что он провалился в прошлое. Или это прошлое стремительно сбрасывает его в бездну. Он приваливается к дверному косяку, прислушиваясь к сердцебиению Коры, и пересекается взглядом со Стайлзом. Который мгновенно теплеет. *** Однажды он заходит в комнату Коры и видит её сидящей неуклюже низко, опирающейся спиной на большую гору подушек. В комнате всё больше и яснее пахнет полынью, жимолостью и Стайлзом. И чем-то ещё, чему Дерек не может дать объяснения. Стайлз называет это «магическим духом» и «обаянием Стилински». Дерек не спорит, потому что этот аромат похож на весеннее солнце и грозовые разряды, которые вдруг стало возможно попробовать на вкус. И он действительно притягивает. В слабых пальцах девушка держит планшет и на её мертвенно белом лице Хейл может разглядеть невесомые пятна румянца. - Что? – поднимая голову, спрашивает Кора, - Стайлз сказал, что вышел новый сезон «Игры Престолов». Я не могла это пропустить! Дерек качает головой, садится рядом и целует её в тёплую макушку. Кора, увлечённая шоу, пытается увернуться, тогда Дерек тоже просто смотрит в экран. И улыбается. *** Поначалу Дерек не понимает, что за звук отвлекает его от работы. Он сидит за ноутбуком уже шестой час, не считая коротких перерывов на кофе. Буквы перед глазами расплываются, и он всё чаще обращается к словарю, думая о вещах, далёких от перевода. Например, о том, что заказать на ужин: любимые Корой креветки или безыскусные гамбургеры с картошкой (он узнал, где в Нью-Йорке делают спиральками). И предупреждать ли (нет) Питера о том, что Стайлз сегодня у них, и его никто не ждёт на ужин. В конце концов, и от этих мыслей его отвлекает короткий звонкий звук. Хейл вздыхает и снова перечитывает последнее предложение, понимая, что запутался в падежах, и только потом закрывает крышку лэптопа. Звук раздаётся из глубины коридора и в итоге приводит его в комнату Коры, где за ноутбуком расположились взъерошенный Стилински и раскрасневшаяся младшая Хейл. Осознание того, чем является этот звук, раскалённым шаром тепла выбивает воздух из его груди. Это её смех. *** Кора спит. Дерек может слышать её ровное дыхание и сердцебиение. А так же спокойное сердцебиение Стилински, стоящего рядом и доедающего свой сэндвич. Под его глазами залегли лёгкие тени, и это по-странному радует Хейла. Он всё ещё привыкает к этому Стайлзу – взрослому и уверенному в себе. Всё ещё учится доверять ему здоровье своей сестры. Дерек вспоминает её редкие, слабые улыбки, тихий смех и рождающиеся капризы.Позавчера она попросила у него клубники. Он набирает воздуха в грудь, смотрит Стайлзу в глаза (он стоит полуоборотом к окну и в янтарной радужке его глаз отражается молодой месяц), и говорит: - Спасибо. Стайлз перестаёт жевать, а потом задорно улыбается. - Она и моя подруга, Дерек, - он засовывает последний кусок целиком в рот, - Если ты помнишь, она могла стать моей первой девушкой, если бы ты не заслал её в Южную Америку. Большой заботливый брат, разбивающий подростковые сердца. Стилински хмыкает, а Дерек вздыхает и закатывает глаза. - Не в этой жизни, - отвечает он, на что Стайлз сразу вскидывается. - Эй, не разбивай мои старые надежды! Это и Скотт - единственное хорошее, что осталось у меня со старшей школы. Стайлз наклоняется и делает глоток прямо из кружки с чаем, которую Дерек всё ещё держит в руках. Хейл замирает, чувствуя дыхание парня на своих пальцах. Стайлз выпрямляется, и Дерек видит собственное отражение в его расширенных зрачках. - К тому же, ты мне будешь должен, - продолжает Стайлз и после паузы, заполнившей пространство вокруг них вязким, тягучим томлением, добавляет емкое: - Альфа. *** Стайлз не всегда ночует у них в квартире. Иногда он не приходит по несколько дней, а когда появляется, выглядит уставшим и всегда пахнет чужим. К его привычному горьковатому и кофейному запаху примешиваются ароматы новых трав, пороха и оружейной смазки. Когда Стайлз обедает, препирается с Питером или развлекается с Корой, Дерек подолгу смотрит на его длинные, ловкие пальцы, всерьёз задумываясь, смогли бы они удержать оружие. Иногда от Стайлза пахнет другими. Другими оборотнями. Не так сильно, чтобы подумать, что Стилински принадлежит к какой-нибудь стае, но достаточно, чтобы задуматься, принадлежит ли он вообще кому-нибудь. Но что хуже, изредка Стайлз пахнет кровью. И своей тоже. Когда это случается, Стайлз встречает настороженный, обеспокоенный взгляд Хейла и незаметно качает головой, призывая к молчанию и спокойствию. Дерек молчит. Но очень хочет закрыть его раны своими руками. *** Единственный источник света - экран телефона, лежащего на тумбе. И в ночной полутьме Дерек скорее предчувствует, чем действительно видит и ощущает развёрстывающуюся рану на боку Сталйза. Тяжесть его тела (или страх) давит на лёгкие, и, несмотря на то, что Стилински намного легче штанг в спортзале, ноги у Хейла становятся ватными. Сердце Стайлза бьётся ровно (хоть и быстрее, чем обычно), но он тихо стонет сквозь зубы. Дерек влажно выдыхает ему в шею и начинает вытягивать боль прямо здесь, посреди коридора, удерживая Стайлза от падения. - Ещё немного, - шепчет он. И надеется на правдивость этих слов. *** Хейл ведёт его в ванную, боясь разбудить Кору, и уже там, при свете лампы, может рассмотреть все последствия. Стайлз, тяжело дышащий и кипенно-белый, с заляпанной кровью футболкой, зажимающий рану на боку дрожащими пальцами, выглядит жутко неправильно среди его светлой, чистой ванной. Он напоминает, как долго оборотень не был ответственен за чужую жизнь. - Рюкзак, - хрипит Стайлз, - Принеси его. - Стайлз… - начинает Дерек, перебирая в голове все номера телефонов знакомых врачей, которые не постыдятся обойти закон за хорошую пачку денег, но его перебивают. - Никакой больницы! Рюкзак! – словно читая его мысли, нетерпеливо повторяет Стайлз, морщась от боли, - Принеси его сейчас же, иначе, клянусь, у меня ещё достаточно сил, чтобы дать тебе нужное направление волшебным пенделем! Когда Дерек возвращается с брошенным на пороге рюкзаком, Стайлз приказывает найти в нём жестяную коробочку и пузырёк спирта. Дерек вытряхивает всё содержимое на плиточный пол, и среди десятка пузырьков, звонко стукнувшихся при падении, нет ничего, что напоминает спирт. Хейл спешно перебирает склянки, больше доверяя своему нюху (полынь, зверобой, вербена, аконит), чем этикеткам. К рукам липнет рассыпавшийся рябиновый порошок, обжигающий кожу, но Дерек не останавливается. На дне жестяной коробки он находит зажигалку, иголку и толстые перевязочные нитки, отыскивает пузырёк со спиртом. И зажимает рану Стайлза своими ладонями. *** Кровь, пачкающая его пальцы, горячая и густая, забивающаяся в лёгкие запахом смерти и боли. Рваная рана перечёркивает красным белизну кожи. Дерек безошибочно узнаёт в ней след от когтей и стискивает челюсти (он думает, что мог бы нанести её сам). Хейл срывает остатки футболки, обжигает иглу и льёт спирт прямо из бутылки на рану (Стайлз кусает костяшки пальцев, давя стон). - Стайлз, - зовёт Дерек, продевая нитку сквозь иглу. Он изо всех сил старается, чтобы его голос не дрогнул, - Слушай меня. Не отключайся. Давай, дыши. Он делает первый стежок и замечает их, словно тёмные пятна родинок, разбросанные по всему телу друида. И задерживает дыхание сам. - Дыши со мной. Шрамы. *** Электронные часы ловят блики от огней за окном, никогда не прекращающих своё движение, и показывают цифру, приближающуюся к утру. Ночной сумрак над городом медленно рассеивается, прячась в самые тёмные и дальние переулки. Проплывающий свет скользит по волосам Стайлза, золотя слипшиеся от крови и пота пряди. В предутреннем освещении его белая кожа кажется практически прозрачной, отчего ярко выделяющиеся родинки напоминают тёмные провалы от пуль. Но Дерек не может отвернуться. С обескровленных губ Стайлза срывается стон, и Дерек склоняется над Стилински, протирая его лоб влажной тканью и бережно отводя волосы с лица. Он знает, как ухаживать за больными. *** Вздувшиеся вены со скользящими по ним змейками боли не выглядят так ужасающе, как чужое ранение. Прошло несколько часов, и Дерек, кажется, сделал всё, что мог. От чужой боли мутит и двоится в глазах, но Дерек отнимает ладони лишь тогда, когда чувствует ускользающую взамен силу. В висках стучит, а на языке ощущается горький привкус отравляющего яда, и всё вместе это не мешает ему услышать чужой сбившийся сердечный ритм. Оборотень крепко сжимает в руке чужую ладонь и с досадой понимает, что больше ничего не может забрать. - Стайлз, - его голос слабый и хриплый. И сам он чувствует себя таким: слабым и беспомощным. Он рассматривает грубые стежки на краях раны и проводит над ними пальцами, не касаясь, - Тебе нужно в больницу. Стайлз остаётся всё таким же бесчувственным и беспричастным. Но не его дыхание. - Стайлз, - уже твёрже повторяет Хейл, - Тебе не становится лучше. Ты не регенерируешь. Я звоню Питеру и везу тебя в больницу. Он уже поднимается с кровати и ищет свой телефон, когда Стайлз прерывисто и хрипло (сердце Дерека пропускает удар) выдыхает и открывает глаза. В полумраке, с огромными чёрными кругами, они выглядят более тусклыми, чем раньше, и только у самого зрачка переливается золотой уличный свет. - Кто тебе сказал, что я не регенерирую? Дерек сжимает кулаки и раздражённо выдыхает, набираясь терпения. - Твоя огромная рана на боку, которая ничуть не зажила. Мой слух и моё обоняние. А ещё мой разум, потому что ты не чёртов оборотень, Стайлз! Ты - человек! Ярость – это такое родное чувство. Гнев даёт дополнительные силы и позволяет избавиться от всех других чувств (или замаскировать их). Хейл неотрывно смотрит на Стайлза и, к его молчаливому удивлению, тот не подает ни намёка на раздражение, злость или обиду. Он спокоен. Спокоен так, как не был в школьные годы, истекая здесь кровью и ни о чём не беспокоясь. Мимолётная улыбка мелькает в его глазах и тонких морщинках. - Я друид, - просто говорит он. Что-то под сердцем колет. Что-то густо пахнущее омелой, сладким обещанием и спокойствием, имеющее прекрасные длинные волосы, янтарные глаза и имя «Дженнифер». - Ты не бессмертный. – Дерек не понимает. Он опускает руки и возвращается к кровати Стилински. Стайлз слегка хмурится, не отводя взгляда, хотя видно, что ему тяжело держать глаза открытыми: его ресницы и грудь трепещут. - Нет, но при… кха… при должной подготовке мог бы им быть. Знаешь, убить пару девственников и детей, и прокачать свой скилл. Но для регенерации, мне, к счастью, нужно лишь чуточку знаний, трав и времени. Теперь хмурится Дерек. Он видел силу друида во всей её мощи, и ещё никогда на его памяти она не приносила блага. А Стайлз слабел с каждой минутой. - Дерек, - возвращает к себе внимание Стайлз. Хейл ждёт и крепко стискивает челюсть, когда слышит: - Доверься мне. И не может сказать «нет». *** За остаток ночи Дерек ещё несколько раз меняет повязку. Стайлз спит беспокойно и поэтому несколько раз просыпается, морщась от боли и тяжело дыша. Он сильно потеет и иногда бормочет во сне. Дерек пару раз слышит, как он зовет своего отца. Некоторые слова он произносит на неизвестном Дереку языке. - А что, оборотни имеют такой же неограниченный запас бодрости, что и здоровья? - заявляет Стайлз ближе к шести утра, когда очередной приступ боли выкидывает его из сна, - Я – точно нет. Поэтому тебе лучше уложить свою голову на соседнюю подушку, восполнить свои кладовые и быть готовым поделиться ими со мной. Дерек закатывает глаза, меняет компресс на лбу и влажной тканью осторожно смачивает неповреждённую кожу у раны, стирая кровоподтёки. - Ты расскажешь мне, откуда у тебя все эти шрамы? – он не спрашивает про то, от кого эта рана. Это он вскоре узнает сам и не оставит безнаказанным. Но всё остальное – все белые пересечения на стайлзовой коже, - были только его прошлым и его строго охраняемым секретом. - Однажды, - угасающим шёпотом отвечает друид, прежде чем снова заснуть. Дерек хочет дождаться. *** Когда Дерек просыпается от звуков позёвывающей Коры и находит себя неуклюже расположившемся на старом продавленном кресле, Стайлз действительно выглядит лучше. Он не такой бледный, его губы порозовели, а дыхание выровнялось. Хейл осторожно заглядывает под повязку, и его касается волна облегчения. Он думает, что, возможно, пока спал, пропустил что-то. Что-то вроде волшебства. *** Кора догадывается сама. Она держит в слабых ладонях чашку целебного отвара, сильно пахнущего травами и мёдом, и принюхивается к жидкости. - Стайлз добавил что-то ещё? – Спрашивает она, и у Дерека сжимается в груди, - Пахнет по-другому. Прошло много времени с тех пор, как Кора могла различать химические сигналы и другие вещи, недоступные для обычного человеческого носа. Дерек испытывает смесь радости и тоски из-за того, что Кора вновь почувствовала это, и того, чем это было на самом деле (болью). - Пахнет знакомо. Постой-ка… - Она поднимает голову от чашки и смотрит по сторонам. Вся её поза становится твёрже и напряжённее. – Это не травы. Дерек ловит её взгляд и неохотно кивает. В ореховых глазах блестит холод металла. - Что со Стайлзом? *** Дерек выходит из комнаты, чтобы перехватить что-нибудь на кухне, когда видит в коридоре полностью собранного Стайлза в верхней одежде и с рюкзаком за плечом. Хейл выгибает бровь, требуя объяснений увиденному. - Не подумай, я хотел тебя предупредить, - отнекивается он, и Дерек мгновенно понимает: не хотел. - Мне нужно уйти. -Нет. – Уверено отвечает Дерек, складывая руки на груди. Прошло всего несколько дней и Стилински определённо нестабилен. Да, он выглядит лучше, но Хейл всё ещё слышит его хриплое дыхание по ночам и видит то, как Кора незаметно морщит нос, когда пробирается в чужую комнату, думая, что её никто не замечает. - Дерек, - из голоса Стайлза исчезает извиняющийся тон, - Мне нужно. - У нас уговор, - напоминает Дерек. - И я его сдержу. Оборотень несколько долгих мгновений удерживает чужой взгляд, в котором отражается уверенность, твёрдость и несносное упрямство. В тёмных ресницах запутывается последний луч закатного солнца, тая среди тёплого гречишного мёда. И этот оттенок – единственная знакомая Дереку черта. Дерек стискивает челюсть и кивает. Он смотрит, как Стилински выходит за порог и сдерживается, чтобы не спросить. «Могу я пойти с тобой?» *** Кора не разговаривает с Дереком четыре дня. *** А потом Стайлз возвращается. *** От него пахнет тёплой землей, солнцем, свежей травой, потом, древесной корой, немного солью и шоколадом. Он скидывает у порога грязные, заношенные кеды и с улыбкой перехватывает взгляд Дерека. - Соскучился? В немытых волосах Стайлза на свету проглядывает несколько листьев, травинок и тонких веточек. Дереку не хочется думать, где он провёл эту ночь. - По твоему незатыкающемуся рту? Определённо нет. - О мой бог, ты хоть когда-нибудь научишься вежливости? – ухмыляется Стилински, расстегивая несвежую чёрную худи. - Я умею быть вежливым, Стайлз, - протянув его имя, отвечает Дерек, - Просто не каждый этого заслуживает. - Ты ранил меня в самое сердце. У меня, вообще-то, была «А» по этикету. Не обижай моего учителя.- Стайлз разминает пальцы и заглядывает вглубь квартиры, - Как Кора? Дерек хмурится и привычно выдыхает. Ему больше нравилось, когда Кора переключалась на эмоции и сжимала кулаки с желанием сломать несколько костей. - Не разговаривает со мной. - Думаю, если бы она была способна, эта крошка сломала бы тебе челюсть. Я ей нравлюсь, верно? – Подмигивает Стайлз. - Нет, просто ты новое лицо в её окружении, и она развлекается, как может. - Надо же! – Прицокивает друид, - Я только вернулся, а ты уже дважды успел меня унизить. Не теряешь форму. - Для тренировок у меня есть Питер. - И, надеюсь, что он не был частью вашего сегодняшнего семейного ужина и жалкой попыткой возместить моё отсутствие, и не сожрал мою порцию. Я страшно голоден! – Стайлз рычит долгий «р» на манер оборотня и оскаливается. - Сначала прими душ, от тебя воняет, - советует Хейл, закатывая глаза на такую детскую выходку (от которой становится неуместно тепло). - Я бы засчитал это как третье очко в твою пользу, если бы это не было правдой. Ты такой предсказуемый. - Стилински досадно выдыхает, оставляет рюкзак на полу и скрывается в направлении ванной. Дерек молча поддевает носком лямку рюкзака и передвигает его к стене. Смотря на эти разбросанные вещи, Дерек ощущает себя странно. Правильно. *** Он приходит не сразу. Дожидается, когда на небосводе над городом взойдёт молодая луна. Потом – когда заснёт Кора. Стайлз Стилински, расположившийся на подоконнике его кухни с чашкой чая, выглядит так, будто давно его ждал (как давно?). И даже не оборачивается, продолжая безуспешно разглядывать звёзды на засвеченном огнями небе. - Тебе лучше. – Он не спрашивает. Видит по порозовевшей коже, чистому дыханию, ровному сердцебиению. Тому, что Стайлз больше не пахнет тем, от чего у Коры срабатывают защитные инстинкты и остывает взгляд. - Типа того, - подтверждает Стайлз, медленно поворачивая к нему голову и захватывая в фокус мерцающих глаз. Он обманчиво спокоен. Дерек понял, что вся его прежняя импульсивность и неоправданная смелость превратились во внутреннюю энергию, надёжно оберегаемую под крепкими мышцами. - Убил пару девственниц? – будничным тоном интересуется Хейл, цепляясь за ритм чужого сердца. - Пару деревьев, - улыбается Стилински, - С людьми слишком много мороки. Их нужно заманивать в ловушки, что, впрочем, не особо сложно, учитывая, какие они все тупые и доверчивые. Кровь почти не отстирывается, а я всегда покупаю одежду с любовью. Ну, и, конечно, всегда остаётся вариант нарваться на слишком сообразительного полицейского или обзавестись парочкой мстительных духов, неотрывно следующих за тобой по пятам. Так себе компания. - Такое действительно случается? – уточняет Дерек, скептически приподняв бровь. Холод спускается по позвоночнику: за иронией Стайлза отчётливо угадывается реальное знание, - Призраки? - Мы с тобой два сверхъестественных существа, встречавшие ещё с десяток тех, кто может поглощать молнию своим телом, создавать себе новое лицо, оборачиваться в животных на все лады и жить тысячи лет, занимаясь противозаконной медициной в стиле стимпанка. У тебя всё ещё хватает сил удивляться? – Стайлз бросает на него насмешливый взгляд, а после его губы обиженно кривятся, и он протягивает, - Завидую я тебе. Дерек не подаёт виду, что чувствует себя глупо из-за правоты Стайлза. И ему становится не по себе от вкуса его безнадёжности. - Так что? – игнорируя всё сказанное, повторяет он: - Призраки? - Духи, - поправляет Стайлз, обречённо выдыхая. - Это духи распороли твой бок? - Стайлз замирает, словно зверёк, пойманный в свет фар, - У них есть имя? Или, может, даже стая? Стилински опускает ноги на пол, оставляя остывающий чай на подоконнике, и приближается к Дереку. Свет ложится на его фигуру так, словно она охвачена неестественным сиянием. Дерек не обманывается, пристально следя за сердцебиением, дыханием и взглядом Стайлза, удерживающим его на месте. - Хочешь с ними разобраться, - Стайлз останавливается так близко, что Дерек ощущает запах его травяного дыхания и видит улыбающиеся морщинки у потемневших глаз, - альфа? Взгляд Дерека падает на разомкнутые потрескавшиеся полные губы, всё ещё влажные и наверняка горячие после напитка. Он смотрит на них до тех пор, пока в глубине зрачка не волнуется его собственное размытое отражение. «С удовольствием». *** Дерек ещё никогда не видел, как Стайлз использует свою магию. Он ожидал, что его волосы буду развеваться от невидимых порывов ветра, как у Дженнифер, или кожа гореть ярким тёплым светом, который изредка появляется в глубине его глаз. Но то, что он сейчас делает, не похоже ни на что. Не похоже на самого Стайлза. Дерек приоткрывает дверь, когда Стайлз сидит напротив Коры, закрыв глаза и расположив раскрытые ладони прямо напротив её груди. Его спина неестественно прямая, а прозрачный воздух вокруг вибрирует как от жара костра (и его тепла хочется коснуться). Друид предельно сосредоточен, Дерек улавливает ровный сердечный ритм и понимает, что является источником незнакомого спокойствия Стилински. Магия. Почувствовав его присутствие, Стайлз посылает Дереку взгляд из-под опущенных ресниц (и, кажется, несколько электрических импульсов под кожу) и не опускает его из плена расплавленного золота до тех пор, пока не заканчивает с лечением (а у Дерека не хватает смелости уйти самому). - Ты правда спал всё это время на земле? Фу, - высказывается Кора. И Стайлз смеётся. *** Это – не просто подогретая адреналином кровь, давно забытое ощущение и охватывающая тело сила. Это – свобода. Выпущенная на волю ярость, и спущенный с поводка контроль. Волк. - Просто отдай его, - голос другого альфы звучит утомлённо и устало. Дерек даже не может его в этом обвинить: Стайлз, со всей его неуемной энергией, льющейся речью и подвижным умом неплохо выматывает. Стайлз, наделённый друидскими способностями, выматывает смертельно. - Это ещё одна причина, по которой вы никогда его не получите, - с удовольствием обнажив клыки, скалится Дерек. Ему нравится, как дёсна ноют от кратковременной боли трансформации. - Ты? – насмехается оборотень, шагая вперёд, - Думаешь, я не смогу отобрать друида у тебя? У волка без стаи? - Не сможешь, - уверенно отвечает Дерек, выпуская когти и бросаясь вперёд. «Потому что Стайлз никому не принадлежит». *** Он практически забыл это ощущение – сращивающихся костей и заживающих тканей. Вместе с чувством сожаления и прощания с несколькими годами практически нормальной жизни, Дерек испытывает необъяснимый неправильный восторг. Привычка выживать настолько въелась в его существование, что только сейчас, испытав боль и вкус чужой крови, ему кажется, что он очнулся от долгого сна. Стайлз смотрит на него пронизывающим взглядом так, будто всё знает. Будто он всё знает настолько хорошо, словно пережил это сам. - Скучал по этому? – спокойно спрашивает он, заглядывая в глаза Дерека и протягивая ладони к кровоточащей ране на бедре оборотня. Раны от альф заживают всё ещё мучительно медленно. Дерек наблюдает, как увитые шрамами пальцы замирают над разорванной штаниной, а воздух вокруг них начинает волноваться и сгущаться, и с заминкой перехватывает грязной рукой чужое запястье. Ему не хочется, чтобы на руках Стайлза была кровь. - Не до сегодняшнего дня, - правдиво выдыхает Дерек, понимая, что больше не может обхватить запястье целиком, замыкая пальцы, как делал это в далёком прошлом. Он отпускает ладонь, и Стайлз без промедления прячет руки в карманы, отводя взгляд, когда видит оставленные Дереком тёмные следы на светлой коже. Прежде, чем это случается, Дерек замечает, как сильно друид их сжимает, словно пытаясь вобрать назад выпущенную на волю магию. И ещё Что Стайлз выглядит виноватым. *** Нож в руках Коры опасно блестит, и Дерек часто бросает на неё внимательные взгляды, хотя она держит его достаточно уверенно. - Прекрати, - вскоре огрызается она, раздражённо смотря на брата, - Даже не думай, что я не могу с этим справиться. Но не производит этим должного впечатления. Истощённая в болезни её тоненькая худенькая фигурка больше не выглядит жёсткой и грубой, а злость в глазах сияет не так ярко, как прежде. - Она сможет, - тем не менее, поддакивает стоящий рядом Стилински. - О, мой Бог, - она закатывает глаза и, забывшись, пытается оскалиться. Без удлинившихся клыков это выглядит жалко. На мгновение Кора теряется, но только сильнее сжимает рукоятку в пальцах, - С этим справится и трёхлетка. Стайлз, нашли на него уже какое-нибудь проклятие! - Не могу, - виновато вздыхает Стайлз, поглядывая на Дерека, - Я ещё намерен использовать его. Дерек посылает Стилински злой взгляд, но натыкается лишь на удовлетворённую улыбку. Стайлз кусает сочное яблоко, разбрызгивая сок, и вновь наблюдает за тем, как Кора разрубает твёрдые корни какого-то друидского растения на их кухонной доске. - Будешь раздражать её чаще, и в следующий раз у неё получится показать зубки, - подмигивая, предупреждает друид. - А разве это не твоя работа? – с претензией в голосе спрашивает Хейл, кивая на разложенные корневища. - Справедливо, - соглашается Стайлз, - Но кто сказал, что я намерен использовать только тебя? Стилински играет бровями, и Дереку нестерпимо хочется отвесить ему подзатыльник. Он не отказывает себе в удовольствии. *** Этим вечером они снова встречаются на кухне, но луна ещё не взошла, и вместо чашки с травяным чаем Стайлз держит ложку, помешивая ароматное рагу на плите. Размеренно и сосредоточенно (два раза по часовой, три – против. Дерек запомнил), как и всё, что он делает. Скрупулезно соблюдает равновесие. Сегодня Питер ужинает с ними, и Стайлз добровольно вызвался стать шеф-поваром. Дерек, небрежно нарезая овощи для салата, всего лишь наблюдает за тем, чтобы друид коварно не добавил в их блюда чего-нибудь смертельного. Стайлз убавляет огонь и присаживается напротив Дерека, утыкаясь в свой смартфон. Он вернулся пару часов назад, проведя ночь вне стен этого дома. Под искусственным светом его кожа бледнее, чем обычно, и, несмотря на запах еды, витающий в воздухе, от него пахнет железом, усталостью и чужим страхом, плотно осевшим на его коже, словно липкая плёнка пота. Хейл задумывается, какую цену Стайлз отдал за свою магию. И платой за что эта магия была. **** Полнолуние. Луна настолько близка, что появляется ощущение, что она вот-вот упадёт и проглотит своей огромной пастью весь этот пропахший сигаретным дымом и ложью город. Но Дерек любил Нью-Йорк. За его ночную суету; за то, что этот город достаточно большой, чтобы держаться на расстоянии от Питера; за то, что достаточно многолюдный, чтобы не привлекать внимания и беспроблемно скрыться. За приют, который он предоставил им с Лорой, а после впустил в этот шумный мир их нелепые с Корой жизни. И за то, что спрятаться можно не от всех. В эту ночь Стайлз остается с ними. Они проводят ночь в комнате Коры с распахнутыми настежь окнами. Свежий ночной воздух выстуживает комнату и уносит запахи трав и дыма – Стайлз дважды поджигает их в железной пиале, но Дерек наотрез отказывается выходить из комнаты. Он крепко держит маленькую ладонь Коры, едва видя сидящего напротив Стайлза в окружении тонких, завивающихся колечек дыма из-за слезящихся глаз. Во влажной пелене, ночном мраке и окутывающей его фигуру свете луны, он выглядит самым сверхъестественным из них. Дерек чувствует острый укол боли в той руке, которой держит сестру, и рассеянно и облегчённо смотрит в размытую темноту, стараясь поймать взгляд Стайлза. Друид улыбается ему в ответ (свет луны бликует в его тёплых глазах) и успокаивающе ловит их ладони в свои. Одна из них кровоточит. От когтей Коры. *** Они закрывают дверь её спальни на рассвете, когда просыпающееся солнце уже золотит зеркальные окна и сверкающие небоскребы. Стайлз сильно пахнет травами и дымом, а ещё усталостью и удовлетворением, но выглядит абсолютно сосредоточенным и полным внутренней скрытой энергии. Он следует за Дереком в его комнату и долго наблюдает за тем, как Дерек провожает взглядом исчезающий бледный диск луны. Стайлз встаёт напротив него и испытывающее вглядывается в глаза (настойчиво подбирая ключ). - Покажи, - просит он, оставляя рот слегка приоткрытым. Всё в нём преисполнено настойчивости, осторожности и любопытства. Он ступает на минное поле чужих тайн. Дерек понимает его с полуслова и неохотно подчиняется, а когда открывает глаза вновь, они полыхают красным цветом власти. Стайлз смотрит на Дерека так, словно в нём ничего не изменилось. Это пугает Дерека. - Как давно? – Друид облизывает пересохшие, горькие от дыма губы. - Несколько месяцев назад, - он бы предпочёл, чтобы ответом было «никогда». - Неудивительно… - шелестит Стайлз, и, не успевает Дерек уточнить, задаёт следующий вопрос: - Тебе пришлось?... Он не договаривает, но оборотню это и не нужно. - Я никого не убивал, если ты об этом. – Спокойно отвечает Дерек, а потом решается: - А ты? Стайлз долго изучает его потемневшим взглядом, прежде чем облизать губы и усмехнуться. - Я тоже не убивал. Людей. Стайлз уходит к себе, и Дерек, ещё долго принюхивающийся к его витающему запаху, не может найти в себе ничего, что напоминало бы осуждение или неодобрение. На смену красному рассвету приходит прозрачное безоблачное небо. *** Кора балуется с когтями, выпуская и втягивая их обратно, вновь привыкая к давно забытым ощущениям. Они ещё тонкие, тусклые и не такие длинные, как раньше, но достаточно острые, чтобы перерезать чужую глотку. В случае необходимости. Она царапает их кончиками пузатый бок чашки, ловя солнечный блик на засверкавшей эмали. - Стайлз изменился, - словно заскучав, произносит она, и лишь её взгляд, направленный на дымящийся в бокале чай, остаётся серьёзным. Дерек вопросительно приподнимает бровь, но Кора остаётся нечувствительной к этому жесту. Они оба молчат, устремив друг на друга взгляд. - Не замечал, чтобы ты к нему присматривалась в школьные годы, - поддевает Дерек. - Я не вижу, - резко отвечает сестра, крепко сжимая чашку и поддаваясь вперёд. – Я чувствую. Хейл не может подобрать слова, чтобы что-то ей ответить. Он всегда был плох во лжи. - Прошло много времени… - пытается он. - Нет, не то! Это не те изменения, которые приходят с опытом и годами. Это словно… - начинает она и зло ругается, резко откидываясь назад на спинку стула: - О, чёрт! Дерек, ощущая поднимающуюся внутри волну горечи и неизбежности, наблюдает за тем, как Кора отводит взгляд и с досадой кусает губы. - Это как разница между Питером до пожара и Питером после, - взвешенные слова падают друг за другом, пробивая своей тяжестью дыры в их сердцах. Осязаемая тишина становится шумом приближающегося прибоя. Волна обрушивается. Питер скормил свой разум жажде власти, чтобы обрести силу альфы. Что отдал Стайлз, чтобы удерживать в своих ладонях магию? *** Дерек захлопывает багажник, подхватывая сумки с продуктами. В это время на парковке всегда много людей, поэтому он не особо удивлён, что кто-то из назойливых или вечно недовольных соседей привлекает его внимание. - Хейл? Оборотень оборачивается, готовый извиняться за то, чего не совершал, и покорно выслушивать бесконечные истории об успехах внучатой племянницы миссис Битс (в такие моменты он особенно скучает по уединенному лофту, но он правда, правда старается быть нормальным), и натыкается взглядом на незнакомую женщину. Ей около сорока, но выглядит она хорошо и ухожено. В её глазах читается любопытство и чувство собственного превосходства. Дерек напрягается и дырявит сумки когтями, когда она подходит ближе и склоняет голову набок, чтобы лучше его рассмотреть. - Так это правда? Стилински с тобой? – в её зрачках мелькают красные искры. Пакеты ударяются об бетон, а рука Дерека оказывается перехвачена у самого горла женщины. - Тише, - шепчет альфа, слегка вдавливая когти в запястье Дерека. - Кто ты? Хочешь его себе? – рычит Хейл, сбрасывая чужую ладонь, - Решила, что лучше других и у тебя это получится? - Других? Ты уже встречался с другими? – выдыхает она, и в её голосе слышится веселье. – Нет, больше я в нём не нуждаюсь. Просто хотела посмотреть, правда ли то, о чём все говорят. - Кто все? И о чём говорят? – Разум Дерека настойчиво и ревниво цепляется за это «больше не нуждаюсь», но задаёт он другие вопросы. Альфа мелодично смеётся, откинув голову назад и беззащитно выставив напоказ белую шею. Только её поведение и то, что Дерек не чувствует в её запахе жажды крови, удерживают его от попытки вцепиться ей в глотку. - Ты действительно построил себе прочную скорлупу, Хейл. – посмотрев на него, говорит незнакомка. – Вот только помни, что крепкие стены могут стать твоей могилой. Дерек дрожит от злости и вскипающей силы: о, он, блядь, прекрасно это помнил. - Ты скажешь, что тебе от меня надо до того, как я выбью из тебя всё дерьмо, или после? – интересуется Хейл, разминая шею. - Если ты не заметил, то я довольно разговорчива, поэтому могу обойтись и без излишней мотивации , - отвечает альфа, отступая назад, - И я увидела уже всё, что мне надо. А тебе пора увидеть, что не стоит доверять этому друиду. - Не приближайся к нему! – предупреждает Дерек. Он озадачен и смятён её советом. Но ещё больше её последующими словами, грубо брошенными напоследок: -Нет, это ты скажи ему не приближаться к моей стае. *** Взгляд Питера никогда не был похож на остро заточенный кинжал или мягкий водоворот обещаний. В его холодных голубых глазах, под толщей льда, всегда пылал осторожный, скрытый огонь. Яркий, но недостаточно тёплый, чтобы растопить броню из снега, в которой он родился. Огонь насмешки, власти, ярости, скрытый за холодом его блестящего и опасного интеллекта (огонь альфы, скрытый за ущербностью омеги-убийцы). И каждый раз, когда языки этого пламени разгорались достаточно сильно, чтобы Дерек мог их заметить, он внутренне сжимался в предвкушении пожара. - Ты хоть знаешь, кого пригласил в дом? – Старший Хейл переходит на почти змеиный шепот, боясь, что его услышит племянница. - Я всё ещё не знаю, зачем пригласил тебя в свою жизнь, - складывая руки на груди, защищает(ся) Дерек. - Шутки с магией плохи, Дерек. – Игнорируя шпильку, или будучи всецело озабочен чем-то другим, кроме своей персоны, продолжает Питер, - Тебе ли не знать, какими безумными могут быть друиды. Хейл замечает наслаждение Питера от того, что он надавил на старую рану альфы, и чувствует раздражение и усталость. Во рту становится горько, он теряется (призрачный сладкий запах омелы сдавливает грудь), но не дает себя победить: - Тебе ли говорить о безумцах, Питер? - Ну, что было, то прошло, - разводя руками, Питер легко соскальзывает с острой темы, - Признаю, я был некоторое время недостаточно разумен. Знаешь, горе имеет способность сводить с ума. - Ближе к теме, - поторапливает Дерек. Сладозвучие Питера и его ораторские способности с каждым годом впечатляют все меньше. - Я начинаю думать, что пора записать тебя на сеанс к психологу. У тебя патологическое влечение к опасным партнёрам, Дерек. Охотница, наёмная убийца, дарак. Ты решил продолжить список своих достижений? Ты помнишь, что сделала эта сука? Кора все ещё больна, и чудо, что вообще жива. Ты решил связаться с ещё одним дараком, чтобы он её добил? - Хватит! – Дерек в гневе сжимает горло Питера и прижимает его к стене. Шумно выдохнув, он чуть успокаивается и понижает тон, чтобы не беспокоить сестру, - Хватит. Я виноват и расплачиваюсь за свои ошибки, а не оправдываю, как некоторые, обвиняя во всем других. Я не знаю, чего ты хочешь добиться на этот раз, но, похоже, Стайлз вселяет в тебя ужас, если ты так за него беспокоишься. - Премного благодарен тебе за подробную критику моей личности, но мы сейчас говорим не о нас с тобой, и даже не о Стайлзе, а о Коре и о том, как на её здоровье влияют встречи с такими фокусниками. - Он помогает Коре, – уверенно отвечает Дерек. - Да, но какой ценой? – Питер смотрит ему в глаза и Дерек чувствует, как его опора надламывается. Он берёт себя в руки и отвечает: - Любой ценой. Питер мягко высвобождается из хватки Дерека и манерно поправляет складки на рубашке. - Не забудь о своих словах. Плата может быть слишком высока. И я знаю, что ты совершенно уверен в святости Стилински, но, поверь, этот мальчишка всегда имел много секретов. Дереку не нравится то скребущее чувство, которое возникает после слов Питера. Чувство, что, возможно, его дядя прав. И что, может быть, он совершил огромную ошибку, впустив Стайлза в свой дом. Но его Кора улыбается. И это стоит всего. *** Стайлз появляется спустя неделю. И выглядит так, словно прошел через ад (и едва не остался там). У него серая, почти прозрачная от бледности кожа, чернильные тени под уставшими красными глазами, потрескавшиеся губы, и руки, испачканные в саже. Дерек вздрагивает, когда замечает на грязной шее засохшую кровь и поджимает губы (облегченно выдохнув), когда понимает, что кровь чужая. Когда Кора выглядывает из своей комнаты, обеспокоенная и встревоженная, Стайлзу даже не хватает сил на свою защитную улыбку. Он опирается ладонью о дверной косяк, оставляя чёрные следы пальцев на краске, наклоняется, чтобы снять обувь и, не глядя ни на кого, говорит потухшим голосом: - Не сейчас. Кора нерешительно перехватывает взгляд Дерека и тот отрицательно качает головой: время действительно не лучшее. Даже для сочувствия. Девушка бросает последний тревожный взгляд на Стайлза, борясь с желанием остаться, и скрывается в своей комнате. Хейл уверен, что она не закрыла дверь до конца. - Я наберу тебе ванну, - говорит Дерек и делает это. Точно так же, как приносит в комнату Стилински свежую одежду, чашку горячего чая и плитку шоколада. Он не знает, что им движет: желание держать Стайлза на виду или показать, что против него не стоит бороться (что бороться стоит рядом). Дерек садится на чужую кровать и сцепляет руки в замок, вспоминая тёмно-алые кровавые подтёки. Что же, теперь он действительно не знает, кого пригласил в свой дом (но знает, кого пустил в сердце). Когда Стайлз возвращается, они молчат. Он скользит взглядом по остывающему чаю, надевает предложенные домашние брюки, открывая взгляду Дерека торс с десятком шрамов (всего себя), и без страха смотрит ему в глаза. И Дерек не решается ничего спрашивать, потому что теперь страх зарождается в нём. Он смотрит в уставшие тёмные глаза и тонет в поглощающей черноте зрачка. Возможно, Стайлз не просто прошел через ад. Возможно адом был он сам. *** От капель, что скатываются со всё ещё влажных темных волос, брюки Дерека в области бедер быстро темнеют. Он убирает пальцами одну из прядей и ощущает этот поразительный контраст горячей кожи и холода влаги. Тёплое вырвавшееся дыхание обжигает сквозь ткань и Хейл видит, как трепещут длинные ресницы, угольно-чёрные на фоне белых век. И он, словно заколдованный этим движением, этим невидимым порывом чужой жизни, продолжает касаться мокрых волос, убирая их с лица. Спустя вечность Стайлз перехватывает его ладонь и кладёт на свою грудь, так, чтобы оборотень мог почувствовать все неровности на его коже (и быстро-бьющийся пульс, который отзывается дрожью в его пальцах). Друид приподнимается, чтобы немного развернуться, и, сжав футболку Дерека, задирает её край. Пресс Хейла мгновенно поджимается от влажного горячего ощущения чужого языка. Стайлз проводит языком вновь и вновь, обводя впадины и очертания мышц, всё ещё прижимая ладонь Дерека к своей груди (сердцу) и удерживая его на месте. Свободной рукой он развязывает шнурки на его брюках и жадно опускает ладонь под белье. Хейл запрокидывает голову от жара прикосновения, и от понимания того, что (наконец-то) его касаются эти длинные, тонкие, сильные пальцы с паутиной шрамов и сетью родинок, что однажды не могли удержать ручную пилу и, с дрожью, почти обессиленные, поддерживали его жизнь на протяжении несколько часов (дней, лет). Эти пальцы, что окунались в пепел, порох, чернила, касались древних страниц, лечили его сестру, творили магию и несколько часов назад окропились в чужой крови. Дерек опускает взгляд и натыкается на вид приоткрытых потрескавшихся купидоновых губ, прикрывающих соблазнительную влажность и мягкость рта. Стайлз наклоняется ниже и Дерек, все ещё понимая, кто перед ним (и не зная наверняка), несильно оттягивает его за волосы, надеясь остановить. Стайлз пронзает его неестественно серьёзным в этой ситуации взглядом, и Дерек сглатывает, пропуская пряди между пальцев. Стайлз нуждается в этом больше, чем он. И эта ничем не скрываемая нужда заставляет Дерека задыхаться. Когда Стайлз смотрит на него в следующий раз, сквозь его влажные ресницы на Дерека смотрит сама преисподняя. И он с удовольствием в неё опускается. *** Все происходит так быстро. Стайлз замирает, напряженно смотря в его глаза, и всё его тело вытягивается в гибкую упругую струну, наполняется силой и твёрдостью. Воздух вокруг него словно вибрирует. Он захлопывает дверь машины и уводит Хейла за локоть в тень зданий прежде, чем Дерек успевает что-то сообразить. - Помни, кто ты, - напоследок шепчет Стайлз и скрывается в узком проходе. Обескураженный Дерек понимает, что происходит только тогда, когда слышит многочисленные сердцебиения и ощущает волчий запах. Кровь вскипает от выброшенного адреналина и десны чешутся от желания обнажить клыки. Он ступает вслед за Стилински и находит его в окружении стаи оборотней. Но Стайлз не выглядит так, словно зажат в угол. Он прямо смотрит в глаза одному из мужчин за сорок (вожак – понимает Дерек по тому, как почтительно рядом с ним держатся все остальные) и лениво опускает руки в карманы. Альфа спокоен и расслаблен, у него загорелая кожа, южные черты внешности и множество колец с камнями на коротких мясистых пальцах. Он немолод и вполне похож на человека, который пойдёт по головам, не вздрогнув при звуке трескающихся черепов под подошвами его блестящих ботинок. Этот чужак так же смело смотрит на Стилински, и только один из молодых бет мимолетным взглядом скользит по фигуре Хейла и это напоминает насмешку. И никто из них не обращает внимания на стоящую между ними на коленях связанную женщину со стекающей по лицу кровью. - Судя по тому, что ты потратил несколько дней, чтобы найти меня и, обойдя закон, прибыть сюда из Мексики, до тебя не дошли слухи, что я больше этим не занимаюсь, - равнодушно (и пугающе) говорит Стайлз, даже не опуская взгляда на пленницу, тогда как Дерек не может перестать на неё смотреть. Она поднимает голову, перехватывая его взгляд, и Хейл погружается в тёмный омут бесконечного страха. - Слухи – всего лишь слова. Любые слова, - он кивает одному из своих бет – высокому мужчине – и он выходит вперед со спортивной сумкой в руках, - Имеют свою цену. Бета ставит сумку перед Стилински и расстегивает молнию, отступая назад. Их взорам открываются перевязанные пачки крупных банкнот. Дерек сглатывает и замечает, что Стайлз даже не смотрит на содержимое сумки, а, значит, прекрасно о нём знает. - Потратьте их на обратную дорогу. - У нас контракт… - начиная закипать, заявляет альфа. - Я не заключаю никаких контрактов, - перебивает его друид, - У нас была единичная сделка, и больше этого не будет. Повторяю: я больше не занимаюсь этим. Стайлз впервые за всё это время смотрит на Дерека, который не узнает его таким: холодным, равнодушным и очень спокойным. Он надеется, что это его актёрская игра перед чужаками. - С каких это пор, амиго? – Перебирая кольца, интересуется альфа, делая шаг вперёд, - Насколько я помню, никаких проблем у нас не возникло: мы тебя нашли, привезли, щедро вознаградили, ты устранил проблему. Чем ты остался недоволен? Что тебе мешает сделать это сейчас? - Он, - просто говорит Стайлз и переводит взгляд на Дерека. Хейл находится в замешательстве лишь секунду, всматриваясь в Стилински и мечтая тоже обладать магией, чтобы читать чужие мысли. Но эта непредсказуемость, эта знакомая и прежде раздражающая черта… Она его радует. - Ну, так мы можем и это уладить. *** Сердце под ладонями набирает скорость. Запах чужого тепла щекочет ноздри и превращается в жар на загривке. Дерек стискивает в пальцах рубашку Стайлза и сильнее прижимает его своим телом к стене позади. Выдох Стилински касается его кожи. Друид поднимает голову, и Хейл ударяется о твердый янтарь его глаз. - Ты обещал называться моим альфой, - напоминает Стайлз (и бьёт Дерека поддых). - Я не обещал им быть, - скалится оборотень. - Ты сделаешь так, как я скажу, или Кора вернётся к тому, с чего мы начали, - холодно отвечает Стайлз и закатывает глаза: - О боже, и убери эти штуки, они не производят никакого впечатления. - Ты не посмеешь, - Какая-то иррациональная часть внутри Дерека не может поверить в то, что Стайлз может причинить им вред. Всё остальное в нём так же не доверяет Стилински. - Ты так уверен в этом? – кривится в усмешке друид, - Ты же сам только что подтвердил, что не доверяешь мне и не знаешь, на что я способен. - Ты не в том положении, чтобы угрожать, - напоминает Дерек, крепче вжимая Стайлза в стену. - Мы оба не в том положении, Дерек, - цедит Стайлз и его глаза на миг вспыхивают искрящимся золотом, - Мы нужны друг другу. И либо ты принимаешь правила моей игры и защищаешь меня, а взамен я ставлю Кору на ноги, либо нет, и баланс рушится. Хейл обжигается о расплавленное золото, но не отводит взгляда. Ему не нравится играть по чужим правилам. Не нравится быть добычей. Не нравится быть связанным с кем-то по принуждению, даже если эта толстая цепь на запястье давно ощущается как продолжение руки. - Судя по тому, что я видел, ты достаточно могущественен, чтобы защитить себя сам. Зачем тебе я? - Затем, что ты Дерек Хейл. И ты снова альфа. *** Реки багровели и впитывались в пыльный нагретый асфальт тёмными пятнами. Спустя пару часов под палящим солнцем от них не останется ничего, кроме едва заметной влажности. Город умеет скрывать свои грехи и преступления. И Сталйз тоже. Дерек опускает глаза на свои ладони и не понимает, почему они безупречно чистые, когда всё вокруг пропиталось кровью и смертью. Не понимает, разве это… Разве это не он? Его клыки столько раз пробовали на вкус чужую плоть, его когти каждый раз погружались в кровоточащие артерии, что… Как могло выйти, что сегодня этот раз – особенный? Единственный, когда он вышел сухим и чистым. Чистым душою. Если он чист, тогда кто… Тогда кто – нет? Кто запачкался вместо него? *** Плавно и чётко. Выверенно, абсолютно, совершенно. Как и всё, что делает Стайлз. Соблюдает баланс (между чем и чем?). Его ладони двигаются быстро, но вместе с тем кажется, что они замерли в воздухе, подхваченные невидимыми потоками. Дерек не видит его глаз, но если бы он мог, то, наверняка, не смог бы удержаться за грани этой реальности и не провалиться в чёрные провалы душевной бездны. Стайлз словно вырастает в размере, монолитно врастает в землю подошвами кед, как невидимые крылья расправляет лопатки И становится чем-то незнакомым для Дерека. Друиды никогда не предвещали ничего хорошего. *** Он никого не убил. Но запах крови впитался в его кожу и одежду, и осел в носу Дерека как нестираемое вечное воспоминание, как незаживающее тату на самом чувствительном и заметном месте, которое зудит-зудит-зудит и просит того, чтобы его раскровили до неузнаваемости рисунка. Но Дерек взрослый мальчик. Он знает, что лучшим вариантом будет сделать вид, что никакого зуда нет. Даже если эта открытая рана никогда не покроется исцеляющей коркой. «Стайлз никого не убил». Сегодня. Никого не убил. (А даже если и да?) - Я не трогаю хороших. Я делаю только то, что мне необходимо сделать: соблюдаю баланс. – Голос Стайлза твёрд, и Дерек не может не винить его за это (себя он винит всегда). - И берешь за это деньги, - осуждающе подытоживает Дерек. - О, не все из нас родились с серебряной ложкой в заднице и на чемодане денег! – сквозь голос Стилински сочится яд. На счастье, у Хейла толстая шкура. Он пару мгновений молчит, зная, что, обеспеченный с рождения своей семьей, не имеет права возражать против такого аргумента. Стайлз насмешливо выдыхает, будто ожидал именно этого. Но его плечи сутуло опущены и глаза ещё тусклы: маленькая победа в их беседе не даёт Стайлзу возгордиться, потому что цель не всегда оправдывает средства. Средства, выпачканные в чужой крови и страданиях. - Но есть и другие способы заработка. Более гуманные, более нормальные, более… - Дерек запинается, не сумев подобрать слов. - Человеческие? – сухо подхватывает Стайлз, вскинув на него взгляд. В такой компании и при такой жизни это слово звучит почти что неуместно. Всё человеческое им не чуждо. Но все их чуждо человечеству. Они так далеки от того, что люди считают нормальным. Часы неумолимо отсчитывают секунды их тишины, время превращается в пространство, растягивающееся внутри квартиры до вечности, выжженной на запястье кровавыми чернилами (и ещё где-то под сердцем). - Никто из нас не должен убивать других ради чего бы то ни было, - тон Дерека совсем немного напоминает молитву, выбитую с детства у мягкой кровати, и вбитую на твёрдом полу. - Правда? *** (Нет). *** - Нет! – кричит Кора, и её набравший силы голос эхом отзывается в глубине бетонной парковки, множась и утихая, - Ты не можешь нарушать правила! - А разве то, чем мы занимаемся, уже не нарушает всё, что возможно? – Смеётся Стилински, указывая на запрещающие знаки вдоль серой стены. Он отталкивается пяткой от пола и придаёт торговой тележке скорость, навалившись на неё грудью. Кора идёт следом, не прибавляя шагу. - Ты знаешь, о чём я! – закатывает глаза девушка, - Ты не можешь нарушать правила в о-ди-ноч-ку. - Я просто грамотно разделяю обязанности, - разъясняет Стайлз, неуклюже описав круг вокруг Коры и оставив после себя пыльный след от мыска ботинок, - Я катаюсь на тележке, а ты нарушаешь первую волмартовскую заповедь: «с собаками нельзя». - Твои собачьи шуточки просрочились ещё пару веков назад, Стилински, - её рука тяжело ложится на липкую ручку тележки и останавливает чужой променад победы. - Что-то в этом мире не имеет срока годности. Как твоя стервозность, - Пыхтя, Стайлз неохотно спрыгивает с подложки, получает свой заслуженный подзатыльник, и оставшийся путь до машины они идут пешком. Дерек не выходит, чтобы открыть багажник. Смотрит в зеркало заднего вида, как беззаботно Стайлз раскладывает сумки с продуктами, не отвлекаясь от разговора с Корой, роняет связку апельсинов и сокрушённо произносит поминальную речь, когда один из них укатывается прямо под колёса чужого автомобиля. Кора хмурится и смотрит на Стилински, как на идиота, но её глаза теплы. Всё нормально. Дерек сталкивается взглядом со Стайлзом, и это словно маленький взрыв часовой бомбы, останавливающий время на долгие мгновения. Мир сжимается золотым ободком его радужки и проваливается в космическую бесконечность. Дерек теряет равновесие (баланс?). Кора хлопает дверью, и иллюзия рассеивается. Хейл заводит автомобиль и трогается с места, игнорируя чувство неоконченности. Стайлз - вечный взрыв. *** Питер подгадывает момент и приходит, когда ни Коры, ни Стайлза нет дома. Дерек убеждён, что это не случайность: Питер всегда был самоуверенным, настолько, что не мог рисковать своей жизнью без оправданной цели. Дерек явно не стоил так много. Хейл проклинает про себя волчье чутьё, когда дверь в комнату открывается и Питер припечатывает ладонью какой-то листок к столу. Старший оборотень излучает такое самодовольство и ауру непобедимости, что Дерек не может остаться равнодушным. - Ну, и что это? – он бросает беглый взгляд на бумагу и цепляется за ряды цифр. Перед ним банковская выписка с огромным счётом. - Плата за его работу. Дерек мгновенно понимает, о ком идёт речь, и каменеет. Ему не нужны очередные доказательства его очередной ошибки. - Когда ты успел стать таким моралистом? – Интересуется Дерек, - Раньше тебя не заботили ни чужие жизни, ни чужие деньги. - А если однажды его наймут для нас? - Вот что. Ты испуган, – поражённо выдыхает Хейл. - Нисколько. Я лишь обеспокоен тем, во что превращается твоя жизнь. Разве не этого ты хотел, Дерек? – Питер разводит руками, охватывая пространство, - Дом, семья, работа? Разве не это ты мечтал построить с тех пор, как лишился всего? Дерек напряжённо молчит, сжимая челюсти. Он не может признаться, что не знает ответа на эти вопросы. Он так много терял, что уже не может позволить себе мечтать. - Я вижу, как ты на него смотришь, - Питер опирается ладонями о столешницу и заглядывает в глаза Дерека, - Как и на них. Он понимает. Две ледяные ладони с того света всё ещё крепко сжимают его сердце. - Ты ходишь по кругу, Дерек. Он заберёт у тебя всё. Питер всматривается в лицо Дерека, и находит в его глазах то, что желал найти всегда. Свое собственное отражение. - О, я тебя понимаю, - Питер снисходительно скалится. - Опасность, власть, вседозволенность. Когда стоишь на краю бездны, кажется, что весь мир перед твоими ногами. *** - Что ты сделал? – Хейл суёт Стайлзу доказательства и ждёт немедленного ответа, сурово сложив руки на груди (защитившись от правды). Стайлз убирает мобильник в карман и близоруко щурится в листок. Его лицо не меняется, сердечный ритм остаётся спокойным (равнодушным). Он вытягивает ноги в кресле и выглядит как абсолютно невинный молодой человек. - О, Питер быстро добрался. Думал, защищённый счет в бельгийском банке заставит его провозиться подольше, - кажется, друида это веселит. - Недооценил. Нужно будет узнать, какими каналами он пользуется. - Что ты сделал, Стайлз? - Знаешь, как говорят: «меньше знаешь – больше спишь». Я забочусь о твоем сне, Дерек, - кривая усмешка Стайлза становится чужой и пугающей. «Помни, кто ты». Дерек вспоминает. - А я твой альфа, и я забочусь о тебе, - Дерек зло и клыкасто скалится в ответ. Он склоняется над креслом, в котором расположился друид, упирает ладони в подлокотники и захватывает Стайлза в кольцо рук. В глазах вспыхивает опасное пламя власти. И Стайлз горит. *** В блеске янтаря вкрапления рубина смотрятся прекрасно. Медовое море впервые покорно распустившимся цветам заката. Его волны так ласково принимают последние лучи, так послушно вбирают в темнеющую глубину бездны алые краски, что это почти волшебство. Это магия. И она окутывает их тела покровом великой силы, нежности, незыблемого доверия. Она вплетается в их артерии золотой нитью, сотканной из эфемерной паутины души. Она вливается в их сердца неизбежным теплом и остаётся там навеки. Она берёт их в плен. *** Дерек смотрит Стайлзу в глаза, а видит вселенную. Это впервые, когда Хейл использует на нём свою альфа-силу. И, похоже, Стайлза пробирает. И его тоже. *** Стайлз едва выдыхает, и Хейл ловит его дыхание. Лёгкие обжигает болью. Они попали в кроличью временную нору. Они перестали дышать. Существовать. Жить вне друг друга. Стайлз едва размыкает губы, и Дереку кажется, что он слышит его мысли: - Это называют «запечатлением». Внутри Дерека что-то встаёт на своё место. За спиной хлопает дверь, и волшебство момента медленно распадается. Дерек отводит взгляд, но этого недостаточно, чтобы распалась их связь. Его не тянет обратно к Стайлзу, потому что Стайлз уже в нём. В проходе стоит Питер, сжимая в ладонях дверные косяки. Краска мелкой стружкой осыпается на пол из под его когтей. Дерек видит кровожадный блеск в глазах Питера и кое-что понимает. Питер не просто боится Стайлза. Он хочет его себе. *** (- Это называют запечатлением). (- Но это не значит, что я буду подчиняться тебе). *** Их четверо и они нечеловечески сильны. Они не говорят на английском, но знают язык древних еврейских племен. Они - возрожденное воплощение небесных стихий. Те, кто вбирают в себя вековую мудрость, мощь и власть. Те, кто рушат баланс. Хейл, преодолевая боль, утирает кровь с разбитого лица и встаёт на колени. Его со всех сторон омывает потоками магической энергии: тёмной, чужой, бесконечной – со стороны врагов, и могущественной, но знакомой – со стороны Стайлза. Он оказывается в эпицентре схватки, из которой ему невозможно выйти победителем. - Как их остановить? – Перекрикивая ревущий ветер, он оборачивается на друида. Стайлз переводит дыхание, согнувшись пополам, и вытирает выступивший на лбу пот. Стилински смотрит на Хейла, и последнему передаётся его дрожь. - Никак. Под ними разверзывается адская бездна. *** Клубящаяся темнота стелется по полу пыльной завесой. Воздух искрит от сталкивающихся энергий, и, кажется, что ещё мгновение, и всё здесь вспыхнет очищающим адским пламенем. Стены храма содрогаются от сверхъестественной силы, рожденной в недрах мироздания великим Творцом. - Разве они не должны быть хорошими? – пригибаясь, чтобы защитить Стайлза от летящего в них куска вырванной каменной колонны, панически спрашивает Дерек, - Они же, типа, ангелы! - Люцифер тоже ангел! – паррирует Стилински, прикрывая голову от града осколков, - Скажешь ему, что он должен быть хорошим? «Блядь», - думает Дерек. - Блядь, - говорит Дерек. - Блядь, - подтверждает Стайлз. *** В свете солнца, с заботливо распылённой небесами позолотой, волосы Стайлза кажутся светлее, чем они есть. Он раздражёно прикрывает лицо ладонью, опускает козырёк в машине, и не позволяет золоту раствориться в его глазах. Но это всё равно не скрывает золотящуюся пыль, поднимающуюся от старой посеревшей книги у него в руках. - «И пред престолом море стеклянное, подобно кристаллу; и посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади. - И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвертое животное было подобно орлу летящему. - И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет». Стайлз облизывает сухие губы и захлопывает книгу, засовывая её в бардачок. Дерек смотрит, как библия скрывается за обёртками от шоколадных батончиков, техническими документами и запасными предохранителями, и думает, что он ещё никогда не был настолько верующим. - А ещё в «Книге Сияния», сказано, что эти четверо животных зовутся Ганиэль, Кафзиэль, Азриэль и Аниэль и что «глядят они на восток, на север, на юг и на запад», - Стайлз находит в недрах бардачка уцелевший сникерс и рвёт обёртку. - То есть, мы имеем дело с божественными сущностями, которым столько же лет, сколько вселенной, у которых тысячи глаз и они смотрят сразу во всех направлениях света, и, ко всему прочему, их четверо? – уточняет Дерек, чувствуя, как пересыхает во рту. - Ага, - кивает Стайлз и откусывает подтаявший шоколад. - Отлично. Просто замечательно. – Хейл до скрипа сжимает пальцы на руле, - Насколько тупыми надо быть, чтобы пытаться вызвать и подчинить это? Стайлз перестаёт жевать и смотрит на него так, словно видит впервые. Склонив голову, он сочувственно произносит: - О, Дерек, оказывается, ты ещё не потерял веру в человечество. *** Всевидящие Четвероликие фигуры встают спиной друг к другу, образуя священный магический квадрат. Магия оборачивается вокруг них радужной сияющей лентой. У них всё ещё человеческие лица тех, кто осмелился нарушить мировой покой и стать могущественнее небесных посланников, но вскоре ангельское всевластие их сотрёт. Как только квадрат замкнёт свои грани, лев, телец, орёл и человек станут едиными правителями чужих тел и чужой земли. - Нельзя позволить им объединиться, - тяжело дыша, Стайлз приподнимается с пола. Они уже столько раз вставали, чтобы остановить Четвероликих, что удивительно, откуда находились силы для каждого нового подъёма. У Хейла были сломаны рёбра, отбиты почки, обломаны клыки и когти, по лицу стекала густая кровь, а Стайлз, наверняка, исчерпал все свои магические запасы и едва стоял на ногах. Тем не менее, он находит в себе мужество и подползает ближе к Дереку, шепча окровавленными губами: - Помоги мне, - и касается его ладони своей (пугающе горячей) рукой, - Альфа. Дерек не может ему отказать. Оборотень с трудом отталкивается от пола и встаёт следом, зажимая кровоточащую в боку дыру. С каждым шагом фигура Стайлза будто становится крепче, твёрже, увереннее. Больше. Наполняется могуществом, превосходством, страстью. В венах Хейла пульсирует его энергия. Дерек ощущает, как всё вокруг становится оружием друида и подчиняется его воле. Тёмная волна поднимается от груди к горлу. Стайлз останавливается напротив квадрата и в последний раз оглядывается на стоящего позади Хейла. В его глазах сияет распахнувшаяся чёрная пропасть. Ему подчиняется какая-то неведомая стихия. В его груди распускается цветок тьмы. В груди Дерека распускается горечь осознания. Чтобы победить ангела, необходимо быть демоном. *** Поток энергии, вырвавшийся из тела Стайлза, с лёгкостью бы сбил Дерека с ног, если бы эта энергия не пылала бы и в нём самом, поддерживая жизнь и разжигая ярость. Мир вокруг них сжался до всемогущего вихря субстанций и сущностей, до точки соприкосновения земного и небесного, до отражений света и тьмы, до одного сердцебиения и жажды. Не существовало ни верха, ни низа, ни времени, ни пространства, ни жара, ни холода. Только обрушивающаяся и сталкивающаяся сила. Стайлз почти потерял свой человеческий облик, скрывшись за всепоглощающей непроницаемой темнотой. Эта тьма заволокла всевидящие взоры и позволила Дереку наощупь, на запах, на звук прорваться сквозь бушующие магические ветра к ангельским животным. Он встает непростительно близко к сгусткам божественной энергии, смотрит на последний, исчезающий блеск глаз Стайлза, и пробуждает внутреннего зверя. Кровь на его когтях остаётся человеческой. Дерек смотрит, как медленно отступающая темнота открывает четыре обезглавленные фигуры, высушенные выеденной их магией практически до костей, и облегчённо выдыхает, морщась от пронзающей легкие боли. Он смотрит на стекающую с пальцев кровь И его сердце не отзывается. *** Чёрные щупальца магии скользят по бурому от крови полу, ласково коснувшись щиколоток Дерека, и возвращаются к тому, кто их призвал. Стайлз стоит на коленях, и за волнующимися вьющимися лентами силы Хейл едва может его разглядеть. - Стайлз? – зовёт оборотень, ощущая привкус крови на языке. Волоски на шее вздыбливаются от чувства надвигающейся опасности. - Стайлз? – зовёт Дерек громче и делает шаг. Сердце заходится в аритмии от нарастающего беспокойства. Тело Стайлза продолжает вбирать в себя выпущенную магию, но её бесконечно много, она плывёт над самым потолком, она бьётся в окна, окутывает стены и пеленает его фигуру узами смерти. - Нет, Стайлз… Нет… - Дерек пытается подойти ближе, пытается коснуться его кожи, но магия больно хлещет его в лицо, обжигает лёгкие и не даёт приблизиться, выставив непокорный непоколебимый щит. Хейл задыхается от ужаса, видя, как Стайлз исчезает в поглощающей его черноте, он наваливается грудью на невидимый барьер, безуспешно царапает его когтями, чтобы порвать вплетающиеся в цепи нити. Кровь на его ладонях вскипает и пузыриться от пылающего жара. Хейл бьёт кулаками и зло рычит, чувствуя, как упускает последний шанс. Его затопляет боль. И она заставляет его вспомнить, кто он. *** (Боль делает нас людьми) - «Ты – Дерек Хейл. И ты снова Альфа» (И не даёт забыть, что мы – монстры) *** Дерек переходит в альфа-форму и рычит. *** Магию тоже нужно держать под контролем. Альфа – его обещание. *** Стайлз медленно открывает глаза, и внутри Дерека лопается струна. Он облегчённо выдыхает и чувствует, как страх и напряжение отпускают его тело. Их возродившаяся связь теплом расплывается от сердца вдоль по артериям и венам, восстанавливая опоры под ногами. Дерек всё ещё держит в руках лицо Стилински и считывает его пульс ребром ладони, не в силах отвести взгляд. Глаза Стайлза медово-карамельного цвета. Никакой пропасти. Стайлз смотрит на Дерека влажным мягким взглядом и цепляется за его запястья, успокаивая теплом своих рук. Он бледный, едва живой, перепачканный в крови и налипшей грязи. И он самое красивое, что Дерек когда-либо видел. Стайлз приподнимается и целует его, слизывая кровь с разбитых губ. Это одновременно чертовски больно, и лучшее из всего, что Дереку приходилось испытывать. Когда Стилински отрывается от его губ, он выдыхает: - Я потребую тройную оплату. *** Стайлз пахнет кровью и ему определённо требуется медицинская помощь и крепкий долгий сон, да и самому Дереку не помешает лишнее время на исцеление: из-за сломанных рёбер практически невозможно нагнуться и безумно сложно нормально дышать. Но вместо этого они заваливаются в дешёвый номер придорожного отеля и начинают целоваться в тесной душевой кабинке, прижимая друг друга к скользким стенкам и принося больше боли, чем удовольствия. Это – не потребность в удовлетворении. Это необходимость убедиться, что они живы. Дерек притирает Стайлза к стенке, шумно дыша ему на ухо. Вся его сущность требует раствориться в Стилински, проникнуть под кожу, добраться до сердца и убедиться, что оно бьется-бьется-бьется. Дерек оттягивает Стайлза за волосы и ведёт губами по его шее, собирая с кожи соль и запах пепла. У него крепко стоит и Дерек ощущает это бедром, когда прижимается всем телом, чтобы поцеловать Стайлза в плечо. Стилински коротко стонет от этого столкновения (или от прострелившей спину боли), и Хейла коротит от нахлынувшего желания. Он сжимает в пальцах жесткие бёдра Стайлза и глубоко целует. Они оба ненормально горячие и возбуждёные. Стайлз обнимает Дерека за спину, задевает локтём смеситель и на них обрушивается холодная вода. Стилински кусает его в губы и хрипло смеётся, подставляя лицо каплям и тёплым поцелуям Дерека. Внутри Дерека от этого смеха все вибрирует наступающей согревающей волной. Стайлз толкает Дерека в грудь и опускается коленями на кафель, красный от их крови. Стайлз поднимает голову и смотрит на него так, что у Дерека перехватывает дыхание. Стайлз – весь мир. И он перед его ногами. *** Часы на микроволновке показывают полночь, когда Дерек заканчивает с работой и заходит на кухню. Стайлз, в потёртой выцветшей рубашке, сохранившейся ещё со школьного времени, стоя спиной к Дереку разливает заварившийся ароматный чай. Хейл слышит, что Кора ещё не спит – в её комнате негромко играет музыка и изредка шелестят страницы. Поступление уже через два месяца, и она не намерена оставаться запертой в четырёх стенах с братом хоть на день дольше этого времени. Дерек подходит ближе и берёт протянутую Стайлзом вторую кружку. Тёплый пар овевает его запахами сухих цветов и напоминает о приближающемся лете. Стайлз встаёт у его бока, прислоняясь бедром к столешнице, и хлюпает своим чаем. Дерек мстительно наступает ему на ногу. Они смотрят, как зажигаются и гаснут окна в доме напротив, как сменяется реклама на огромном интерактивном щите, и в тёмных небесах рассеивается свет от ярких прожекторов. В открытое окно проникают звуки машин, автомобильных сигналов и гудков, неразборчивых мелодий с ближайших уличных концертов, гавканье выгуливаемых псов и строгие, отдающие команды, голоса их хозяев. Дерек делает глоток и смотрит на бледный полумесяц, зависший над неспящим городом. - Почему не Скотт? – буднично спрашивает он. Стайлз с горечью хмыкает и поднимает на него взгляд: - Потому что он не захотел держать руку, которая окропилась в крови. Дерек берёт его ладонь и целует каждый палец. *** В машине пахнет дымом, кожей, духами Коры, бензином и машинным маслом, а ещё порохом, омелой, оружейной смазкой и горькой полынью. Движение автомобилей понемногу ослабевает, Дерек съезжает с главной автострады на обычную трассу и набирает скорость. Колеса плавно скользят по ровному сухому асфальту, руль уверенно лежит в руке. В открытое окно бьёт всё ещё теплый ветер, пахнущий кострами, дорожной пылью и отсыревшей листвой. Он минует дорожную табличку «Вы покидаете округ Нью-Йорк» и вдыхает полной грудью. Он оставляет за спиной город, подаривший ему убежище и ставший домом. Покидает шумные улицы и дорогие рестораны с лучшей кухней со всего мира, бутики, кинотеатры, торговые центры, дешёвые забегаловки, улочки, дешёвые районы с панельными домами, блестящие небоскрёбы. Оставляет парк, в котором гулял с Лорой, кондитерскую, где каждую среду брал для Коры шоколадные эклеры, дома, где ночевал одну ночь в постели с незнакомцами. Бросает свою квартиру, работу, абонемент в спортзал, парковочное место, субботние ужины с Питером. Он бросает всё, о чём мог мечтать. Хейл круто поворачивает руль, обгоняя неторопливый седан, и с улыбкой слушает возмущённую ругань с пассажирского сиденья. Потому что взамен этого он получает кое-что лучше. Он получает Стайлза.