Девять оттенков помады

Майские громовые раскаты перекрикивают звонок, перекрикивают студентов, весь мир — шумный Шанхай. Представление со светомузыкой разворачивается на небе, отражается в окнах, зрители: школьники и учителя, начальники и подчиненные, прохожие, и, наверное, о н а. Где-то там, за контуром обвитого плющом деревянного подоконника, подпирает лицо рукой и трет уставшую от тяжелой оправы очков переносицу. Грудную клетку что-то сжимает, не отпуская до самого конца урока. Цзюэ сдавленно выдыхает, когда Линь касается ее плеча; невинный взгляд круглых идеальных глаз и бровки домиком; «ты сегодня с нами или, как обычно, неотложные дела?». Цзюэ извиняюще улыбается. «Ясно, ничего не говори. Надеюсь, ты найдешь время и на меня». «Прости» Кроссовки тут же пропитываются дождевой водой, мурашки по коже — и с головой в майский день. Уже расходятся тучи, но то ли с деревьев, то ли остатков свинцовых ведер — моросит. Она так сильно не любит дождь, но терпеливо шагает по лужам с параметрами океана и тонущими отражениями высоток. В голове пусто как-то и серо, пародия на небо у самого горизонта, где скоро либо закат забрезжит, либо ночь разольется. Или-или? Почему всегда приходится выбирать? То ли с подругой и симпатичными мальчиками из параллели в кино, то ли домой, к знакомым теплым рукам. Как к закату, но более эфемерному. До сих пор с трудом верится в свое счастье. Ведь как же так? Другие десятки лет ищут и не находят, а они так удачно столкнулись в метро и больше не смогли разойтись. Точно красная нить от их мизинцев сократилась до расстояния от школы до дома и стала пряжей Ариадны. Ее свет отвлекает взгляд от других мелочей, приковывая к одному-единственному важному адресу. Так действительно не бывает, это сюжет из добрых сказок. Разве же встретишь в жизни кого-то настолько идеального, что невольно веришь в родственные души? Особенно если до этого даже дружба — давалась с трудом. О н а научила целовать. Нежно и аккуратно, касаясь легко губ и лишь слегка задевая языком. Ведя руками по спине и зарываясь в волосы. Прижимаясь всем телом и делясь своим родным теплом, как частичкой целой вселенной. Цзюэ срывается на бег. О н а всегда говорила: береги себя на улицах. Смотри под ноги и прекрати сбивать колени о тротуар. Аккуратнее переходи дорогу. Я никуда не денусь, малышка. Но это все — так иллюзорно. Цзюэ мелькает меж прохожими карпом кои в своем красном пальто, и разбивает лужи на тысячи звезд. Ведь счастье так мимолетно, что лучше обогнать его и поймать те ценные мгновения, что так легко упустить. Конечно, Синьюй не согласится. Но о своем побеге Цзюэ умолчит, когда та встретит ее на кухне в испачканном мукой фартуке и забывчиво обнимет. На столе — стопка горячих ароматных оладьев и миска кленового сиропа, на тонких губах — улыбка. — Я так соскучилась, Синьюй! — она позволяет себе быть громче, чем ее привыкли видеть другие, и забыть об осанке, превратившись в ребенка, каким ее знает лишь лучшая девушка в мире. — Мы не виделись всего несколько часов, — Синьюй качает головой, и забавные серьги-колокольчики в ее ушах звенят, подражая тону голоса. Самые родные на свете звуки, ассоциирующиеся с домом, где тебя действительно ждут. Где тебе рады, и это не маска в очередном акте, это та искренность, которой пронизана их на двоих жизнь. — Что ты там прячешь за спиной? — Синьюй сдерживает смех, когда Цзюэ показывает маленький букетик из ромашек и гипсофилы, собранный с разрешения доброй соседки. Тонкий аромат заходится в танце с паром от оладьев, а пальцы Синьюй и Цзюэ переплетаются; и стучат друг об друга парные кольца. — Скоро мне будет некуда ставить твои букеты, малышка. Цзюэ склоняется к ее шее, утыкается в отросшие волосы, вздыхает любимый запах кожи и позволяет себе быть легкомысленной и счастливой. — Я куплю еще больше ваз для них. Сколько бы им не было отмерено общих мгновений, в своем сердце она запечатлит каждое из них.