Первый
Осматривая тела и обломки, оставшиеся после битвы, Джон думал о том, как им теперь все исправить. Это был его дом, весь в развалинах, но все же каким-то образом уцелевший. На мгновение он захотел, чтобы его отец… его дядя… кем бы он там ни был, Джон хотел, чтобы Нед Старк вышел из замка и распорядился бы всем, как он всегда это делал. Даже сейчас, одержав каким-то образом победу в битве, в которой невозможно было победить, Джону не казалось, что он Лорд, Король или кто-то еще — он чувствовал себя лишь измученным ребенком, который едва не потерял всех, кого любил, этой ночью. Ему нужен был кто-то из взрослых, как Нед или дядя Бенджен или даже Лорд-коммандующий Мормонт, чтобы тот пришел и приободрил тех, кто выжил, пока он, Джон, сидел бы и думал, как хотя бы начать возвращать все на свои места. Появившаяся из склепа Санса с несколькими выжившими не разделяла его растерянных чувств. Посылая людей то в одно место, то в другое, девушка пыталась выяснить что-то про склады с едой и места для сна. Бран, не изменяя себе, оставался спокойным и наблюдал за всеми. Дейенерис собрала подле себя нескольких Безупречных, чтобы перенести лежавшее по ту сторону стены тело Джораха Мормонта. Она выглядела достаточно хорошо, но в действительности была сломлена смертью друга, исполнившего свою клятву — ценой собственной жизни защитить королеву. И только сейчас Джон осознал, что не видел Арью с тех пор, как она, раненая и обессиленная, отвела Брана с богорощи. Он поднялся, побрел между людьми, размышляя, что могло случиться с его сестрой. Она бы отмахнулась от раны на голове, которая не давала ему покоя, но Джон видел достаточно раненых в голову людей, которые так же утверждали, что все в порядке, а потом, несколькими часами позже, умирали от увечья. Нужно было, чтобы Сэм осмотрел ее. Пробираясь по тихим коридорам, он решил, что сам принесет ее к другу, закинув на плечо — в случае если сестра будет возражать. Джон услышал ее мягкий, но твердый в интонации голос за углом и уже открыл было рот, собираясь посвятить ее в свой план оказания помощи, как в ошеломлении остановился. Арья стояла в объятиях Джендри и время от времени подрагивала: парень вытирал запекшуюся кровь со лба девушки. Ее руки покоились на бедрах мужчины. Когда Джендри начал говорить что-то про мейстера, Арья встала на носочки и на секунду прижалась к нему губами. — Я в порядке, — заверила его Арья, и этот голос как будто принадлежал не ей; Джон бы вовсе не поверил, что это его сестра, если бы не наблюдал сейчас за ними. — Я просто рада, что ты цел. Джендри улыбнулся, и Джон понял эту улыбку — ему было знакомо чувство, которое заставляет человека так улыбаться. — Ты велела мне не умирать — и я испугался тебя больше Короля Ночи. Джон отвернулся, когда они, на этот раз дольше, снова поцеловались. По дороге обратно он размышлял: когда это его сестра, игравшая в снежки с мальчишками, начала целоваться с мужчинами в тени коридоров?Второй
— Где Арья? Санса бросила на него недовольный взгляд, знакомый Джону с детства: девушку раздражало, когда ее считали нянькой их младшей сестры. — Из всех, кто присутствует в этом зале, ты думаешь, что именно я знаю, где она? Я сидела рядом с тобой всю ночь. — Она должна быть здесь. Это же из-за нее… Если бы не она, нас бы тут и не было! Санса пожала плечами. — Арья ненавидит такие собрания. Всегда ненавидела. Наверняка она на улице — стреляет из лука или практикуется с мечом. Если она не с Бриенной, то вероятно с кузнецом. — С кузнецом? С каким кузнецом? Санса закатила глаза. — Не знаю даже, красивый такой, с которым она всегда вместе ходит. — Джендри? Арья с Джендри? Как так получилось? — О, Джон! — Санса подняла кубок с вином и сделала глоток. — Где бы она ни была, с ней все будет хорошо. Она убила Короля Ночи, и на пиру уж, думаю, за себя постоять сможет. Но сейчас Джон не мог думать о словах Сансы, ему было интересно, с чего вдруг Арья проводила время с Джендри. Последний ему нравился, Джон считал его другом, даже как-то предавался детским мыслям о том, что однажды они могли бы стать как Нед и Роберт. Покидая большой зал, он вспомнил о том, что Роберт когда-то должен был жениться на его матери, что, возможно, Старкам было просто суждено дружить с Баратеонами, а Баратеонам — влюбляться в Старков. Он нашел их в углу: Джендри сидел на скамье, Арья же расположилась у него на коленях и обвивала руками его голову. Джендри сжимал ее бедра, увлеченно и в то же время спокойно отвечая на поцелуи. Благоразумная часть Джона убеждала его вернуться к ужину и дать им побыть наедине. Арья взрослая девушка, та, кто безусловно может за себя постоять, и если бы она не хотела целоваться с Джендри, то точно бы не сидела на его коленках, предаваясь ласкам. Но другая часть Джона — Джона как старшего брата — твердила ему забрать Арью и избить Джендри до крови, что он и собирался сделать, пока их поцелуй не оборвался и Джон не услышал то, чего не слышал уже много лет. Арья негромко смеялась, дыхание ее сбилось. Джендри тоже смеялся, и Джон впервые после воссоединения с младшей сестрой осознал, что не видел ее по-настоящему счастливой до этого момента. — Если кто-нибудь найдет нас, я буду первым, кто пережил Белых Ходоков и принял смерть от твоей семьи. — Не волнуйся, я защищу тебя, — Арья поцеловала его в переносицу. — Я хорошо обращаюсь с мечом. Почувствовав себя лишним, Джон вернулся в тень, оставив Арью с счастьем, которое она заслужила.Третий
Сначала Джон не понял того, что увидел. Он заходил в комнату Арьи тысячу раз за всю свою жизнь, спал здесь, когда Арья была маленькой и просила его об этом, и он ни разу не медлил, открывая дверь и проходя внутрь. Это было обычным делом для них, и Джону даже в голову не приходило, что Арья теперь взрослая девушка, что никто из них уже не ребенок, что он бы сам не захотел, чтобы его младшая сестра врывалась в его комнату без стука. Когда Арья подолгу не появлялась в положенном месте со всеми другими, Джон не задумываясь шел ее искать, открывал дверь комнаты и орал: «Живо с кровати, лентяйка!» Вот только сейчас Арья не спала. И была не одна. Первое, что увидел Джон, — шрамы на оголенной спине и боках Арьи. Какие-то выделялись ярче остальных, другие зажили и надолго уплотнились в ее теле, третьи выглядели так, словно были получены всего несколько недель назад. Следующее, что он заметил — ее спутанные из-за сна волосы были распущены и свободно ниспадали, темным облаком покрывая лицо и голову. Впервые с момента, как она была дома, он видел их такими. И только потом Джон понял, что Арья, откинув голову назад, находилась сверху кого-то; ее ладони упирались в чью-то грудь, и две большие, мускулистые руки ухватили ее стройные бедра и двигали в нужном направлении. В утреннем свете он видел ее кожу, мокрую и скользкую от пота, что могло бы означать только одно: Арья провела в кровати с этим мужчиной так много времени, что вспотела настолько сильно, и это навело Джона на совсем кровожадные мысли. Но все это он увидел до того, как Арья слезла со своего партнера, сворачиваясь в постель, чтобы прикрыть свою грудь — и когда, черт возьми, у нее появилась грудь? — затем Джон бросил взгляд на охватившее паникой лицо ее любовника, и новая волна ярости накрыла его, ярости вперемешку с чувством, словно его предали. — Я люблю ее, — Джендри пытался выбраться из постели, одновременно прикрывая свое достоинство, и это было все, что он мог сказать, прежде чем Джон ринулся вперед и, вытащив одну из простынь, швырнул ее в Джендри. Рука Джона встретилась с челюстью второго мужчины, который упал обратно на матрас. Джон знал, что Джендри достаточно силен — работа со сталью закалила его — и, если бы он захотел дать отпор, возможно, оказался бы хорошим соперником. Но Джон не думал об этом, он был в такой ярости, какая не овладевала им со дня драки с Рамси Болтоном. Силен он или нет, Джон знал, что убьет Джендри Уотерса. За то, что предал его доверие, за то, что осквернил его младшую сестру. Джон не осознавал, что кричал, что Арья тоже кричала, что вообще происходило что-то еще, он видел только Джендри, который поднимал руки для блокировки его ударов. Он остановился, лишь когда Сир Давос проревел: — Какого черта тут происходит? — и в тот же момент кончик Иглы уткнулся в горло Джона. Он моргнул, взглянув на Арью, бледную, как простынь, но с твердой, как всегда, хваткой, и бросил в спешке одежду Джендри, кровь которого виднелась на кровати. Стоявшие в дверном проеме Сир Давос, Тормунд и Санса выглядели в разной степени шокированными происходящим, а Тормунд и вовсе восторженным. — Я люблю ее, — повторил Джендри, медленно садясь на кровать и держа край простыни у кровоточащего носа. — Мне жаль, что мы не сказали вам, но мне не жаль, что я люблю ее. Арья опустила свой меч, но глаз с Джона не спускала. И Джону вдруг захотелось прочесть ее мысли, как раньше, до их разлуки. Ему хотелось знать, о чем она думает, как относится к этому бастарду, подмастерью кузнеца. Джон даже не подозревал, что они давно знают друг друга, не говоря уже о том, что делят одно ложе. — Одевайтесь, — приказал Джон. — Через десять минут в большом зале. После, покидая их комнату, Санса заявила: — Ты знаешь, ты не можешь казнить его только за то, что Арья затащила его в постель. И впервые в своей жизни Джон не отказал Тормунду выпить во время завтрака, а потом он пил и весь оставшийся день.Четвертый
Джон не любил Красный Замок. Его немного утешало то, что Дейенерис, как и он, плохо здесь ориентировалась — она оборачивалась так же часто, как оборачивался он сам. Лорд Тирион, как и Лорд Варис, конечно же, знали об этом. Но когда рядом с Джоном не оказывалось советников Дейенерис, он понятия не имел, где он, и от Сира Давоса помощи в этом случае было мало. Сегодня он вместе с Дейенерис стоял на балконе комнаты, которая однажды принадлежала королю Роберту и королеве Серсее, и осматривал город. Дэйненерис вдруг спросила: — А это не твоя сестра? Он знал, что она, должно быть, имела в виду Арью, так как Санса осталась в Винтерфелле. Но по возвращении в Королевскую Гавань Арья словно превратилась в тень. Она пропускала совместные обеды, то появлялась, то исчезала, не произнося ни единого слова; после ее очередных вылазок из замка от нее исходил запах огня, Черноводной и, по словам Давоса, грязи, которая только может быть на улицах Блошиного Конца. Сиру Давосу нравилась Арья, он звал ее «непостижимой женщиной», и Джон уже не спорил с ним, но все еще не мог думать об Арье как о женщине. Внутренний двор, расположенный ниже их, вел к жалкому подобию богорощи, и действительно, там была Арья, одетая как всегда в тунику и штаны. Ее волосы были наполовину приподняты и собраны в пучок — такую же прическу делал их отец. Она растянулась на покрывале (очевидно, предназначенным для пикника), ноги ее при этом были закинуты вперед, обувь и ремешок для меча отложены в сторону, но лежали достаточно близко, чтобы в случае чего схватиться за них. Что больше всего удивило Джона — рядом с Арьей сидел Джендри, смеясь над какой-то репликой Арьи, а на покрывале между ними лежали остатки еды. — Это она. Он посмотрел на нее, когда та смеялась, буквально запрокинув назад голову, чтобы вдоволь насладиться процессом, и это заставило его сердце сжаться из-за воспоминаний о той Арье, которую он помнил. Та, которая гонялась за ним и Роббом, а потом просила, чтобы ловили ее. — Я не знал, что они дружат. Дейенерис улыбнулась, положив свою руку на руку мужчины, которая находилась на поручне балкона. — Похоже, они не просто дружат, Джон Сноу. Джон открыл рот, чтобы сказать, что она не права, что Арья отличается от всех других женщин, что она не могла полюбить этого подмастерья, да так, что Джон этого даже не заметил, но Джендри вдруг подался вперед, пальцем смахнув что-то с лица Арьи, та тоже подвинулась к нему, извиваясь и утыкаясь лицом об его руку, прежде чем прижать свои губы к тонкой коже на запястье Джендри. — О! — все, что он мог сказать Джон, лишившийся дара речи от увиденной картины. — Может, дома Баратеонов и Старков в конце концов воссоединятся. «Но она всего лишь ребенок», — хочет возразить Джон, зная, что это неправда, что это стало неправдой уже очень давно.Пятый
— Я не могу поехать в Королевскую Гавань. Джон оторвался от плана битвы с улыбкой на лице: — Думаю, после Короля Ночи Серсея Ланнистер для тебя — раз плюнуть. Арья слабо улыбнулась. — Дело не в этом. С того дня, когда Серсея стояла рядом с Илином Пейном и позволила ему отрубить голову отца, все о чем я мечтаю — ее убийство. Я бы хотела преподнести ей этот подарок. Но я не могу. — Это из-за Сансы? Если так, то она не останется здесь без защиты. Я бы не… — Нет. Знаю, Санса будет здесь в безопасности. — На этот раз она улыбнулась по-настоящему. — Даже если и наступит конец света, Санса будет все так же в порядке. Джон ухмыльнулся. — Да, думаю, тут ты права. Но это все еще не объясняет того, почему ты не хочешь идти. Не пойми меня неправильно: мне бы хотелось, чтобы ты вовсе не была задействована в битве, чтобы ты была в безопасности, но я же знаю, ты будешь делать все что угодно, но не отсиживаться дома и ждать. — Мне нужно остаться. Так я смогу защитить кого-то, но это не… — Арья выдохнула, присев на стол Джона. Обеспокоенный, он подошел к ней, положил свою руку на ее запястье и крепко сжал. — Что не так, Арья? Что бы то ни было, ты можешь рассказать мне. — Я не могу пойти на юг, потому что я… я беременна. Джон рассмеялся, удивленный тем, что его сестра может шутить, будучи в таком расстроенном состоянии. — Да, я тоже. Близнецами, не меньше. На драконе летать будет тяжеловато, но что поделать. Арья не выдавила даже улыбки. — Я не шучу, Джон. Я беременна. Почти три луны. Сэм подтвердил, поэтому ты должен мне верить. Слова растворились в воздухе. Джон потряс головой. — Беременна? Три луны? Но это было… — он замолк, быстро подсчитывая что-то у себя в голове. — Битва при Винтерфелле. — Я не знала, выживем мы или нет. Это было спонтанно. — Она опустила взгляд на свои руки. — Менее спонтанными были все разы после. — Джон попытался не вздрогнуть при мысли, что у Арьи было это еще несколько раз. — Так он выжил? Он здесь? — Арья кивнула. — И он собирается жениться на тебе? — Он просил. Я сказала нет. Лицо Джона переменилось, брови взметнулись вверх в удивлении. — Ты не хочешь замуж за него? — Мне не нужно выходить за него, чтобы доказать свою любовь, — и прочтя что-то на лице Джона, она, словно защищая, выпалила: — Он хороший парень! Он мог бы оставить меня, как только узнал все, но не сделал этого. Он знает про все эти… как себя вести, и относится ко мне как к леди, что сильно раздражает… но мне необязательно это делать. А если я все-таки и буду выходить замуж, то точно не сейчас, когда он снова отправляется с тобой на войну. Джон поднял руки, сдаваясь. — Я и не думал о том, чтобы говорить тебе что делать. Но ты любишь его? Арья кивнула. — Ты хочешь этого ребенка? Арья замялась на секунду, прежде чем кивнуть еще раз. — У меня была возможность избавиться от него, — сказала она, когда Джон обратил на нее свой вопросительный взгляд. — Но я не смогла. Серсея… Она же хотела, чтобы наши дома исчезли. И если бы я это сделала, я бы ей как будто… помогла в этом. Джону понадобилось время, чтобы осознать, что она сказала. — Наши дома? Это что… — он прервался, сразу же поняв, — выходит, Джендри? Румянец на лице Арьи говорил за нее лучше. — Он вернется к тебе, — в конце концов, сказал Джон. — И я убью Серсею за тебя. Даю слово. Хотя, можешь заставить меня дать тебе и обещание. — С чего это? — Чтобы ты точно знала, что я вернусь домой и увижу здорового племянника или племянницу? Арья улыбнулась, кивнув. — А ты сделай так, чтобы та тварь знала, что зима пришла в ее дом. Несколькими днями позже, когда, запрягая лошадей, они собирались на юг, Джон подошел к Джендри, возившемуся с вещами. Он сразу понял, что тот занервничал, но был даже рад этому. Хоть у него и было несколько дней обдумать все новости Арьи, он еще не был уверен до конца, что думать о Джендри и о своей младшей сестре, которые, очевидно, были влюблены друг в друга. — Я пообещал Арье, что верну тебя в целости в Винтерфелл. — Джендри посмотрел на него, продолжая застегивать обувь. — Но когда мы вернемся сюда и с тобой все будет в порядке, я черт знает как побью тебя за то, что позволил моей сестре забеременеть. К его удивлению, на лице Джендри появилась полуулыбка. — Забавно. Арья сказала мне то же самое. Когда они вскочили на лошадей, Джон думал о том, что в мире есть все-таки вещи гораздо хуже, чем приходиться Джендри зятем.