Двадцать лет спустя

Очередной бал очередного графа, чьё имя потерялось для меня в череде бесконечных имён и фамилий гостей. Мне уже успели наскучить фальшивые улыбки и комплименты юнцов, что надеются жениться на мне ради моих денег, чтобы в один прекрасный день подсыпать мне яда в напиток и стать графом Меньшовым, а смерть «дражайшей» супруги списать на преклонный возраст, мол сердце. Все почему-то думают, что я в свои сорок лет могу умереть от больного сердца. Сегодня моим вниманием завладела лишь одна пара: Яков Петрович Гуро и его юная, даже слишком, спутница — Николь Васильевна Гоголь. Молодая писательница, стремительно ворвавшаяся в литературное и светское общество Петербурга благодаря протекции самого Гуро, который глядел на девушку влюблёнными глазами, не стесняясь показывать этого на публике. — Добрый вечер, господин Гуро. Не познакомите меня с Вашей очаровательной спутницей? — я подошла к ним, с нескрываемым интересом глядя на покрасневшую писательницу, ловя себя на том, что улыбаюсь так же лицемерно, как и все на таких мероприятиях. — Добрый вечер, госпожа Меньшова, — радостная улыбка тут же исчезла с губ Якова, как только он увидел меня, — Николь, знакомься — это графиня Анастасия Михайловна Меньшова. А это Николь Васильевна Гоголь — моя невеста… — с его последними словами уже моя улыбка погасла. — Очень приятно, — улыбнулась я вновь, но, кажется, это было больше похоже на оскал, так как девица нервно съёжилась и схватила Якова за руку, — Яков Петрович, Вы не могли бы уделить мне несколько минут? Прошу, это не займёт много времени, ваша невеста даже не успеет заскучать, — я посмотрела в карие глаза любимого, который, увы, никогда мне не принадлежал по-настоящему. Что-то шепнув смущённо улыбнувшейся Гоголь, Гуро пригласил меня на вальс, который начался так вовремя. — Сколько ей, Яш? Шестнадцать? Она годится тебе в дочери, а не в невесты, — заговорила я, — И кто она такая? Никому неизвестная нищая писательница, если бы не твоя помощь? Чем она взяла тебя? Красотой? Молодостью? Так я же была ещё моложе и красивее, когда ты сбежал прямо из-под венца. У меня было всё, что может хотеть молодой амбициозный юноша. Мои деньги и связи уже тогда могли сделать тебя не последним человеком в полиции Петербурга, — говорила я, впервые за последние пять лет глядя в любимые глаза, смотревшие на меня с холодом и презрением, — Чего тебе не хватало? — Нежности, ласки. Ты всегда была расчётливой и меркантильной. Даже твоя любовь была корыстна — ты, Анастасия, хотела, чтобы я принадлежал тебе всецело, а я хотел свободы, хотел любви, хоть по мне этого и не скажешь… Ты властная и жестокая, и я безумно рад, что не совершил главной ошибки своей жизни — не женился на тебе двадцать лет назад, — говорил Яков, не щадя меня. Я оборвала его, дав звонкую пощёчину, эхом раздавшуюся по залу, ведь танец был закончен. — Вы говорите, что Я жестока? Но нет, дорогой мой, я не жестока. Жестоки будете ВЫ по отношению к своей милейшей невесте, когда через двадцать лет скончаетесь, а она будет вынуждена хоронить любимого мужа. Подумай об этом, Яшенька, — прошептала я ему на ухо и покинула зал, а затем и замок. Даже двадцать лет спустя я любила Вас, Яков Петрович. Только ты пренебрёг моей любовью, променяв её на свободу и любовь девочки, которая могла бы быть нашей дочерью. Двадцать лет назад ты растоптал мои чувства, безжалостно разбив моё сердце и опозорив на всю столицу, сбежав прямо из церкви. Но я простила, потому что любила, хотя тебе и не нужно моё прощение, как и я сама. — Анастасия Михайловна! — я шла к своей карете, когда за спиной раздался тонкий голосок Гоголь. Обернувшись, я увидела, что она идёт ко мне, зябко кутаясь в тонкую накидку. — Вы правда любите Якова? Я же вижу… — несчастным голосом спросила девушка. — Люблю, — кивнула я, — Но, поверьте, моя любовь никогда не повредит вашей будущей семьи, — я грустно улыбнулась, — Вы можете быть спокойны. Яков всегда будет полностью Ваш, ведь за столько лет знакомства я никогда не видела, чтобы он так смотрел на кого-нибудь ещё… — горько усмехнулась я, — Не стойте на ветру, Николь, Вы можете простыть, — с этими словами я села в карету и уехала. Моя любовь осталась со мной даже спустя двадцать лет, тогда как Яков полюбил впервые и по-настоящему. Это я сейчас вижу и понимаю, что ко мне у него никогда и не было никаких чувств. Что же, раз так, то я постараюсь смириться и принять выбор любимого, как бы больно самой мне не было.