В ночь на 13 октября

У бара "The Red Strings Club" была особая атмосфера. Защищенности. Уюта. Какого-то родного сердцу места. Запах алкоголя окутывал тебя и приятно разливался по телу. Это место давало душевное спокойствие и комфорт, который сопровождал тебя от входа в бар до его выхода. За стойкой стоял несменный бармен, смешивающий напитки в идеальных пропорциях, который всегда знал в каком настроении посетитель. Способный пробудить каждую ниточку твоих мыслей и заставить идти в указанном направлении. Андроид Акара, что всегда была у двери, спокойно стояла и ждала посетителей. Звоночек двери пробудил Донована от мыслей об опасной миссии, что предстоит им обоим выполнить. — Я тебя ждал. Привет, милый. В бар небрежно влетает чернокожий и молодой парень. С него стекают капли дождя, что лил уже целый день. Брэндайс как обычно сразу же просит налить для него чего-нибудь и садится за фортепиано. Оно было расстроенно и пылилось в углу еще со времен отца Донована. Отец рассказывал сыну, что это фортепиано когда-нибудь будет отражать мысли и чувства людей, как в его молодости, когда каждая нота могла сказать о настроении играющего. Прямо как Диски Души, могла определять каждую эмоцию и подстраиваться под ее ритм. Отец Донована умер где-то десять лет назад и оставил сыну нехилое наследство — бар. В него заходил каждый, чья душа требовала выражения. Брэндайс любезно настроил многострадальное фортепиано, и каждый день по бару лилась приятная и расслабляющая мелодия. — На какое тебе настроение сегодня? Единственный, кого Донован спрашивает о его настроении. Ему нравится видеть удовольствие на лице хакера, когда тот пьет то настроение, что пожелал. — Сегодня на твой вкус, я тебе доверяю. Только давай что-нибудь посвежее и не очень унылое. Ммм, довольно замечательный набор. Эйфория, философия и похоть. Выбор очевиден. Водка... Абсент... кусочек льда и веточка мяты — идеальный рецепт совместного вечера. Донован подошел к фортепиано, зажег сигарету и поставил напиток на крышку. Брэндайс отпил и лишь легонько улыбнулся. — Ты мог просто попросить, малыш... Донован уже не совсем мальчишка, чтобы с тягучестью заниматься сексом. Во-первых, это, блять, Брэндайс. Бармен готов кончить от любого его пошлого стона. Во-вторых, он тоже выпил немного. В-третьих, в его сорок держаться больше десяти минут уже достижение. — Донован, детка, закрывай бар, Акара говорит, что никого больше не будет. Акара ничего не говорила, она стояла отвернувшись от сие разврата. — Колено... Сегодня сильные перепады температуры, оно побаливает больше обычного... Они оба в предвкушении медленно шли к двери, ведущей в комнату Донована. После того, как дверь была успешно открыта (не без усилий), на диван повалились два тела. Донован каким-то образом оказался под Брэндайсом, что обоим даже нравилось. Брэндайс нетерпеливо поцеловал Донована, пытаясь передать свое желание и удовольствие. На губах все еще был привкус горького абсента с нотками водки, и даже легкий запах мяты. Каким-то образом, Брэйндас сумел припрятать тот самый кусочек льда. Никогда и ничего сексуальнее в своей жизни Донован не видел. Раздевание Брэндайса все еще является отдельной для него прелюдией. Его немного модифицированное тело и трубка из спины придает особый шарм, а харизма, резкость и нетерпение заводит сильнее всего. — Сегодня у нас небольшое разнообразие, солнце. Донована прошибло током от томного шепота и горячего дыхания ему в ухо. Брэйнданс достал тот кусочек льда и медленно провел им от подбородка до соска, а затем повторил путь губами. Донован закатил глаза и пытался вернуться в этот мир обратно, чтоб почувствовать это снова. Холодный лед и высокая температура их тел давали невероятный контраст и возбуждали сильнее чего-либо. Кусочек медленно таял на горячем теле. Его оставшаяся, самая маленькая часть соскользнула в пупок, и мужчину выгнуло от ощущений. Язык блуждал по раскаленной коже, жаждущей всего и сразу. Похотливый взгляд Брэндайса говорил за себя. Донован чувствовал, что уже на пределе. Брэндайс любит дразнить. Он медленно спустился к бугорку в штанах, что не давал покоя Доновану вот уже кучу времени, и, не отрывая пылающего взгляда от возбужденного мужчины, медленно провел языком. Бармен пытался сдерживаться как мог, но кончил, как малолетка, пошло и протяжно простонав. Каждый нерв почувствовал удовольствие, и Донован громко вскрикнул. Хакера всегда сверх меры заводили громкие звуки оргазма. Ноги затряслись, и тот кончил прямо себе в штаны. Чертовы школьники. Донован подвинулся на диване и накрыл их обоих одеялом. На шее ныли засосы, а грудь горела от чужого дыхания. Не хотелось думать, а думать надо было. Возможно, этот вечер последний в своем роде, что дарует им умиротворение и спокойствие для обоих.

***

Донован проснулся один. Место рядом было еще теплым, Брэндайс не успел бы уйти. Донован резко вскочил с кровати и побежал осматривать бар. Хоть бы все было хорошо... Это была одна из самых лучших ночей, она не может закончится вот так. Брэндайс напевал мелодию, качая бедрами в такт музыке. На сковороде шкварчало масло, и варилось кофе в турке. Бармен подошел сзади и прижался голым торсом к голой спине своего парня. Над ухом Брэндайса раздался тихий шепот: — Предлагаю викторину. Три вопроса — с меня награда. — Я согласен. Мое условие: награда любая. Донован ухмыльнулся в предвкушении. — По рукам. Зачем так рано встал? Я испугался за тебя. Брэндайс тихонько улыбнулся, повернул голову и оставил нежный поцелуй на шее бармена. — Не знаю, рано проснулся. Не хотел тебя будить и решил приготовить завтрак. — "А еще я где-то час пялился на твои идеальные черты лица. Ты такой искушающий черт, когда спишь, ты знаешь об этом?" — У тебя есть какие-то новости? Брэндайс нахмурился. — По какому делу? Я тебе доверяю, но не все рассказываю даже тебе, милый. Бармен рассмеялся, упершись лбом в лопатки. — Я не об этом, но ладно, опустим. Где ты, черт такой, нашел у меня турку, кофе и хлеб с сыром и яйцами? — Некоторые люди пользуются доставкой, старик ты мой. Донован сильно удивился и оторвался от счета родинок на спине хакера. — Ты что, заплатил за это? — Донни, ты видимо еще не до конца проснулся. Я же гребаный хакер, конечно, я не заплатил это ни копейки, я что, похож на идиота? Донован заливисто рассмеялся, вдыхая ароматный запах кофе, слушая размеренное сердцебиение своего наебщика.

***

Тринадцатое октября с самого утра показалось лучшим днем на весь прошедший год. И продолжался так же. Но этот вечер Донован запомнит на всю жизнь. Лил дождь, связь прерывалась, шум мешал услышать, что там происходит. Резкие помехи ударили по ушам, бармен подорвался с места и быстро наладил связь. — Брэндайс! Ты слышишь меня? Связь наладилась! Донован не мог поверить своему счастью. Они вместе остановили этот мир от порабощения, смогли сделать самих себя свободнее! Счастье капало за стенки дозволенного внутри бармена. — Возвращайся в бар. У меня есть для тебя подарок, чтобы отпраздновать это. — Кстати, по поводу этого... К-кажется, я сейчас умру. Это шутка. Брэндайс любит по-идиотски шутить. Это вполне в его стиле. Донован часто ругал его за такие шутки, от которых сердце уходило в пятки, пропуская некоторые удары от страха. — Это ведь шутка, да? Господи, больной идиот, скажи, что ты просто шутишь и хочешь меня убить! Что ты сейчас едешь на машине в бар, бежишь от полиции ко мне или просто спокойно идешь с биометрическими данными Радхики, как приятный бонус, чтобы удовлетворить наше любопытство! Донован спустился на пол, крича дрожащим голосом в трубку. Это шутка. Это просто тупой Брэндайс, который любит играть с его нервами. Сейчас он рассмеется и скажет, какой Донован идиот, если повелся на это, ведь он — Всемогущий Брэндайс — никогда не умрет так рано. — К счастью, кровью я истеку быстрее, чем ударюсь об асфальт, так что умру я с твоим голосом в голове. Осознавание ударило по вискам Донована. Руки дрожали, тело напряглось до предела. Слезы заслоняли видимость, и попытки поразмыслить, как можно помочь, не удавались, а бились крахом о чувство горя и беспомощности. — Мы справились, малыш. Обреченность била жестокими ударами по всем нервам. Шепот Брэндайса, в котором слышалось счастье. Простое детское счастье. Когда у тебя получилось написать буковку, которую ты тренировал несколько часов. Когда ты понимаешь, что последнее что ты услышишь — это голос того, с кем хотел умереть в один день, да романтично — одновременно. И немного грусти. Они не увидятся. Это последний раз, когда он слышит его голос. Тонкая ниточка, соединяющая нормальное состояние бармена, состояние, удерживающее его в этом мире, начала рваться. — Боже, мне так страшно, Брэн. Мне так страшно. Донован готов был кричать от боли. Это не то, чего они заслужили. Сколько еще должно умереть счастья и надежды, чтобы этот сраный мир был в порядке?! — Мне тоже очень страшно. Эта чертова рация может перестать работать в любой момент, а мы даже не попрощаемся. Сердце Донована рвалось на части, его мир рушился на глазах, а он даже не мог составить план его восстановления. Потому что карандаш для чертежей скоро закончится. А другого такого же не найти. Пальцы лихорадочно сжимались на трубке, а голова кружилась и раскалывалась. — Я люблю тебя. Боже, я так сильно люблю тебя, Донован. Мне хотелось говорить это тебе до конца моих дней, и я это делаю. Я бы хотел сейчас тебя увидеть. Черт подери, мне обязательно умирать в слезах? А хотел умереть как герой. Донован обреченно рассмеялся. Многое хотелось сказать, мысли вились в голове. Только сейчас бармен понял, что их жизней вместе взятых не хватит, чтобы выразить все его чувства. Не хватит, чтобы сказать все то, о чем кричало все его нутро. — Я тоже люблю тебя. Для меня было высшим удовольствием быть для тебя компанией. Я... Голос потонул в слезах, а плечи затряслись в тихой истерике. Он не найдет другого такого же. Не будет даже пытаться. — Знаешь что, Донован? Никогда больше не встречайся с профессиональными хакерами, ладно? Все стихло. Глухой удар. — Брэндайс...? Брэндайс! Донован вцепился в рацию, рука случайно задела один из напитков, который разлился по столу и начал стекать на пол. Бармен сжался на полу в клубок и закрыл уши руками. Этот хруст будет преследовать его каждую секунду жизни, в каждом сантиметре этого бара, где они были счастливы.

По бару The Red Strings Club 13 октября 2055 года раздался громкий, больной и ничем не приглушенный крик боли.

***

В баре The Red Strings Club никогда больше не нальется напиток по Диску Души. На замене стоит Акара, она лишь может смешивать напитки так же, как это делал Прежний Донован. Нынешний Донован сидит на полу, прислонившись к дивану, на котором еще неделю назад они были счастливы. Воспоминания били по голове кувалдой, картинки неслись в голове. По щекам стекали слезы, а чувство полной апатии наступало. В руках тот самый отвратительный коньяк, который Брэндайс просто обожал — какая же ирония. Шипит таблетка Амнезии и сильнодействующего яда замедленного действия в одном флаконе. Он убьет его немного позже. Дня через два, когда он сделает свой последний напиток по Диску Души, наслаждаясь пустотой в голове и удовольствием от одиночества. А дальше его сердце остановится, и 23 октября 2055 года на барной стойке будет лежать бездыханное тело с абсентом, водкой, льдом и веточкой мяты. Акара не будет мешать. Акара не создана предотвращать смерть.

23 октября 2055 года где-то в мире угаснет еще одна настоящая звезда, что стремилась к миру без ОПБ и прочей чепухи, которая заслоняла натуру и характер человека. Звезда ляжет рядом с другой звездой на темном и неизведанном полотне космоса. Их Красные Нити не прервет даже смерть.